2. Он проснулся от собственного крика.
За окном была ночь, казалось, все такая же непроглядная, как и многие ночи до того. Но все же что-то изменилось. Встав, он взял в руки стоявший у кровати приемник, и подошел к окну. В лицо ему пахнуло свежестью и, казалось, надеждой. Туман, укрывавший все уже которую неделю, пропал. С неба светили звезды, и, проведя рукой по щеке, он понял, что плачет.
Присев на подоконник, он включил приемник и поставил его на авто-поиск. Устроившись поудобнее, он обхватил колени руками и стал бездумно смотреть в звездное небо, уже не пытаясь стирать катящиеся по щекам слезы. «Как же давно я не видел звезд. И как давно я не видел ее…» Сердце сдавило уже привычными шипами боли, но в этот момент приемник щелкнул и сквозь белый шум пробилась музыка. Ее было почти не различить, а уж беспрестанно прерываемые помехами слова он и вовсе скорее слышал внутри себя, чем наяву. Но это не было сном, и не было галлюцинацией. Молчание в эфире прервано, и откуда-то к нему неслись слова, острым ножом вспарывающие затянувшуюся, казалось бы, рану в душе.
«Кружит Земля, как в детстве карусель,
А над землей кружат ветра потерь…»
И хотя он понимал, что шансы его крайне малы, и земля все еще была мертва и пустынна, сердце его вновь горело обжигающим пламенем, а не тлело затоптанным углем.
продолжение следует