Когда сгустившийся сумрак опутывает все явления бытия, растушевывая их контуры, пририсовывая причудливые тени строгим геометрическим фигурам торчащих из земли домов, превращая их в уродливых чудищ, жадно распахивающих пасти светящихся в темноте подъездов…
Когда последний мультфильм испускает свой дух под сладкое посапывание самого стойкого из всех зрителей, облаченных в радужные пижамки, отплывающих на пиратских шхунах в райские земли непобедимых мутантов и неисчерпаемых киндер-сюрпризов…
…Тогда мальчики нахлобучивают кепки, девочки чернят глазки, дамочки румянят щечки, дяденьки приглаживают волосики, дверки тихонько взвизгивают, машинки, фыркнув, отчаливают, цок-цок - каблучки постукивают. сдавленные смешки - ну, что, пошли!? лиц не разобрать - зато какие силуэты! ау, где ты?
Утихомирилось дневное шебушение,
Начинается ВЕЛИКОЕ БРОЖЕНИЕ…
- Привет.
–Привет.
- Ты чо?
- Ничо. А ты?
-И я. Пошли?
-Куда?
- Туда.
- Не-а.
- А чо?
-Ничо. Я не хочу и это всё.
- Тогда туда?
- Ну да?! Хотя… Пошли… Туда все ж не туда…
- Ага.
А на остановке куча народу толпилась в ожидании общественного транспорта, который уже часа два как принципиально не ходил ни в одном из имеющихся в наличии направлений. Весь транспорт бездыханным железом сгрудился на дворе автопарка, движущая сила его, состоящая из бесчисленных элементов живой природы, накачавшись пивом, свалила в разные концы сего города доживать драгоценные мгновенья, оставшиеся до начала следующего трудового дня. А люди бродили взад-вперед по остановке, греясь в лучах фонаря, исподтишка оглядывали случайных соседей, выискивая в близстоящих, близлежащих, и близ-непрерывно-ходящих телах признаки возможной совместимости и сокрушались о невозможности прочитать астрологический прогноз на грядущие пару часов своего существования. А вот и девчушка с русым хвостиком на макушке, сияя перламутровым блеском, теребит сигаретку, нарочито отрешенно таращась на проносящиеся мимо машины.
- Придут менты и меня посадят – Грустно прошептал ей на ушко тщедушный субъект, незаметно подкравшийся сзади. Печальный ботаник с чахлой грудью и усами, струящимися вдоль слюнявого рта.
- Что? – очи распахнулись, как плошки - молоко до краев, а посередке шоколада островки плавают.
- Вы такая юная – безнадежно покачал головой тот – Сколько – четырнадцать, пятнадцать?…
- Вот еще – манерно передернулась тоненьким телом, всунутым в самый центр мешковатого джинсового тряпья, перепоясанного всевозможными ремешками, по-женски прикусила нижнюю губу, подтверждая достоверность своих слов демонстративно презрительным прищуром глаз. – Мне восемнадцать. С половиной.
- Да? – оживился тот и деловито похлопал себя по бокам – Тогда, может, а…, скрасим одиночество друг друга в эту ветреную ночь…
- Да пошел ты.
- Да пошли лучше вместе… Всякого вкусненького накупим, шоколадок, мармеладок, пиццу закажем, посидим, поговорим, подружимся, может быть…
- С тараканами дружи, козел старый…
- Ай,яй,яй, какая грубиянка, ну ничего, тебе еще можно, это пройдет, просто молоденькая, ой какая молоденькая, а я думал, еще моложе, выглядишь - совсем девочка девочкой. А ты, кстати, девочка еще? - он суетливо потирал ладошки, поеживался, тревожно поглядывая по сторонам и с развязным подобострастием похихикивая.
Девчонке тоскуется - раз, девчонка красуется - два, девчонка волнуется – три.
Фигурки, на месте замри! Стоп!
Всё - проехали.
