Идём бригадой из семи студентов-оформителей. Подымаемся из оврага, где делали для детей площадку для игр, украшали её по мотивам русских народных сказок. Целыми днями с утра до вечера вырезали стамесками и топориками сказочных болванов-богатырей и других персонажей, превращали объёмные брёвна в забавные персонажи.
Подымаемся, устало, болтая, планируя дела на завтрашний день.
Молодые, от восемнадцати до двадцати пяти лет, студенты художественного колледжа.
Вечереет, и в лучах заходящего летнего солнца один из нас показывает пальцем на толпу людей, стоящую на фундаменте строящегося здания. Коробка подвала здания была построена и законсервирована сверху бетонными плитами, оставлено было только одно окно сверху бетонной коробки, чтобы строители могли через него опускаться в подвал для производства работ.
И вот, вкруг этого "окна" в бетонном полу, стоит толпа людей, человек в пятьдесят, перешёптываются. Подходим и мы, любопытные до зрелищ. Вокруг дыры в бетонном полу, периодически отталкивая людей от отверстия, ходит мужик в гражданской одежде, в рубашке и пиджаке, а ему помогает сержант в милицейской форме, в портупее с кобурой пистолета.
Мужик в пиджаке подходит к нам, вновь прибывшим на просмотр зрелища, и ткнув мне пальцем в грудь, говорит:
- Загляни-ка туда, в дыру, чё ОН там делает.
- С какой стати - я? - Дерзко отвечаю я мужику.
- А вот с какой, - вскипел тот, который в пиджаке, и одним движением вынул из кармана и сунул мне в нос какое-то удостоверение, а второй рукой - вынул из подмышечной кобуры макаровский пистолет и упёр его мне в грудь.
* * *
Я осторожно подхожу к дыре, и распластавшись на бетоне, просовываю голову во мрак подвала - не видно ничего, чернота, только несколько лучей света из отверстий для труб режут пыльную темноту, и этот запах... кошачьих испражнений....
Вдруг, моё тело отрывается от бетонного пола, и я пикирую вниз, в отверстие, ведущее в подвал. Едва успел сгруппироваться, сжаться в комок, как для кувырка на уроках физкультуры, не-то точно свернул бы себе шею, падая с высоты двух с половиной метров. Благо то, что приземлился в песчаную подушку, на толстый слой песка, которым была присыпана земля в подвале.
Деятель в штатском, оставшийся на верху, просто резко поднял мои ноги и протолкнул меня внутрь этого события.
* * *
Глаза быстро привыкли к полумраку, и я разглядел в темноте высокую девицу в светлом платье со спущенными до колен трусами. Из-за её спины сначала выглянул, а потом и появился целиком сухощавый мужик.
- А вот и посылочка! - Радостно просипел он гайморитовым носом.
Я встал, отряхиваясь от песка, быстро оценивая ситуацию: габариты помещения, наличие подручных средств, вроде брошенной строителями лопаты или, хотя бы, обломанных кирпичей. Ничего! Нуль! Не много предметов для самообороны.
Ну почему я такой мелкий? Ну почему всю жизнь все думают, что я не могу дать в морду?
Мужик медленно идёт в мою сторону. Я вижу у него в руке какое-то подобие длинного шила или длинной отвёртки.
-Ну, теперь-то у меня всё получится,- бормочет он.
Девка, быстро подтянув трусы, забилась в дальний угол подвала, подвывая тихонько и всхлипывая.
Пытаясь вспомнить приёмы защиты от холодного оружия, выученные ещё в детских играх, жду приближения насильника.
В этот миг сверху сваливается сержант, спрыгнувший вниз герой видимого фронта. Очутившийся в подвале, в столбе света текущего в дыру, милиционер, направляет табельный пистолет на бандита и неуверенно говорит:
- Вы арестованы!..
Бандит уверенно идёт прямо на сержанта, прямо на вытянутую с макаровским пистолетом руку, сжимая в руке длинную заточенную отвёртку:
- Стреляй, падла! Стреляй, сучий потрах!
А сержант даже не снял ствол с предохранителя. Громила подошёл к нему вплотную и, выдохнув перегар, со словами:
- Щенок! - Воткнул отвёртку в бедро милиционеру и вынул. А потом резко выхватил у падающего сержанта его оружие.
* * *
Я бросаюсь к сержанту, лежащему на земле и вижу, как хлещет кровь сквозь его пальцы, зажимающие рану на бедре.
Бандит отступил немного, пытаясь в темноте разобраться с попавшим в его руки оружием. Было слышно, как он бормочет:
-Ну, теперь я много дел натворю...
А я тем временем, вынул из брюк сержанта его брючный ремень, сделал из ремня петлю, как учили в армии, протащил петлю выше колотой раны и туго затянул. Сержант молодец, даже не стонал, скрипел зубами от боли. Он шепнул мне на ухо, теряя сознание от кровопотери:
- Первые два патрона у меня холостые...
* * *
Девка сидела на корточках в углу сумеречного подвала и выла, как старуха на похоронах.
Сержант, в столбе света с потолка , лежал без сознания.
Я нагнулся, сделав вид, что завязываю шнурок ботинка, и незаметно зачерпнул горсть песку.
Потом направился к вооружённому блатному смельчаку, думая, что успею его срубить до третьего, боевого, выстрела.
- Чё, слабо смахнуться на кулаках, провоцирую его я, подходя к нему ближе.
Он вытягивает руку с пистолетом, отвечая:
- А мне нахера, когда у меня есть такая штука.
Тут я резко бросаю песок ему в открытые глаза, одновременно делая скачок вперёд, и успеваю отодвинуть его руку с оружием в сторону от себя, звучит хлопок выстрела. Но бандюга уже не видит, и вопя и ругаясь, прикрывает свободной рукой глаза. Вот - его руки заняты, глаза он сам закрыл - настоящая находка для футболиста.
Я со всего размаху пинаю ему в пах, пинаю с такой силой, что хрустнули его лонные кости.
Преступник рухнул в песок, зажавшись, сморщившись в маленький комочек, судорожно вдыхая и выдыхая воздух.
Не зная, чем его связать, я снял с себя тонкую летнюю ситцевую рубаху ( жалко до сих пор, подарок от родителей на день рождения), скрутил рубаху в жгут, хорошо, что она была с длинным рукавом.
А заломить руки и связать их за спиной у поверженного уже не составило большого труда.
Связанный бандит начал с воплями и всхлипами поливать меня проклятьями, и мне пришлось зажать ему нос пальцами, а когда он открыл рот для вдоха, я засунул ему в пасть свой носовой платок, предварительно намотав платок на рукоятку его же отвёртки, чтобы он не откусил мне пальцы.
* * *
Глядя в люк потолка, я прокричал тому, который в штатском, чтобы нашли верёвки какие-нибудь, для подъёма раненного милиционера.
Удивительно то, что даже после того, когда всё завершилось, никто так и не спрыгнул вниз, чтобы помочь.
Но я чувствовал себя гигантом, владельцем ситуации, героем. Наверное, это всё же важнее всего остального...
Первой из подвала вызволили девушку. Лет двадцати, красивая, чёрт, высокая и стройная! Я ей ростом чуть выше плеча. Она сказала:
- Можно я тебя поцелую?
И, благодарно чмокнув меня в щёку, спросила, как выбираться.
Я объяснил ей, что подставлю бедро, потом ладони и, далее, держась за мою голову, она ступит мне на плечо и дотянется до отверстия в потолке, чтобы вылезть наружу.
- Подожди, чего уж там,- сказала она, снимая с себя плавки, - всё равно мокрые.
Подошла к связанному скрюченному насильнику и натянула свои трусы ему на голову:
- На, нюхай, скотина!
* * *
Дальше - я помог ей выбраться. Но я не ожидал, что она весит все семьдесят килограмм, для меня, для легковеса... это ...Н-да...
И я забыл сказать ей, чтобы сняла летние туфли. Хорошо, что они были на тонкой подошве, без каблуков. Так и выбралась, царапая мне плечи и шею соскальзывающими туфлями и сверкая гениталиями. Дальше, её подхватили руки людей, стоящих на верху.
Потом прибыла «скорая помощь», в которой чудом нашлось три простыни. Советуясь и примеряясь, их связали узлами между собой и бросили мне вниз.
Когда появляется МЕССИЯ, ему не спешат помогать, пользуясь радостью во спасение без личных затрат.
С трудом, переворачивая раненного, находящегося без сознания, милиционера, я обвязал его простынями. Всё, вытащили...
* * *
Ну, а тут и подоспели ребята из спецслужб, прыгнувшие вниз. Славные герои наших будней. Огромного роста богатыри в стальных касках. Вдвоём, они, в момент, вытолкнули меня на поверхность.
Толпа зрителей стояла молча, разглядывая меня и мои, ободранные до крови, плечи и шею.
Тот, который в штатском, сказал:
- Многие хотят пожать тебе руку. Пожалуйста, товарищи, - он указал жестом на меня.
Это - нечто, это было что-то! Может, это и есть счастье, когда тебя треплют за шевелюру волос, жмут руку, трясут за плечи... А тебе хочется плакать - оттого, что снова жив, или оттого, что кому-то помог выжить...
* * *
А потом был отдел того мужика, который в штатском, бросивший меня в "пасть дракону". А потом, он подарил мне свой дешёвый транзисторный радиоприёмник, со своего стола, а потом, после того, как был составлен протокол, он дал мне трёшку на такси (какие у студента деньги?).
А потом, тот, который был в штатском, получил звезду на погоны выше через звание.
А потом, тот сержант, который был ранен, получил в награду автомобиль - малолитражку, за заслуги перед Родиной, и об их милицейском подвиге написали местные газеты.
А потом, через месяц после всей этой истории, в подаренном мне транзисторном радиоприёмнике протекли щелочные батарейки, и его пришлось выбросить, потому что ремонт стоил дороже, чем сам приёмник.
Вот так Колян побывал в "дыре"... В полной…