Пассионатор инженера Ларина (Провинциальный Дозор") (Сценарий)

Евгений Милявский

Пассионатор инженера Ларина
(Провинциальный дозор)

«Труби, Гавриил, труби, хуже уже не будет,
Город так крепко спит, что небо его не разбудит…»
Наутилус-Помпилиус

Ангел.
       Ларин пил водку на могиле друга. И думал: как все это задолбало. В последнее время жить стало больно и тошно.  Даже отдаленный звук телевизора за стеной причинял физическую боль. Тошнило  от сериалов, которые смотрела жена, от общения с коллегами и институтским начальством. Огромные рекламные щиты на улице (в народе − бигморды) вызывали мгновенные опустошающие спазмы ненависти. Мерзкие хари политиков в новостях, словесные помои, которые они извергают, заставляли тело содрогаться в приступах тошноты.  Когда Ларин случайно слышал разговоры молодых людей, его поражал не столько  карикатурно-кормушечный контент разговора, сколько тупой гипнотический тон беседы. Бездумно щебечущие хохотушки, и стильно одетые юноши казались пациентами некоего злого гипнотизера, которым внушено , что у них отсечена конечность , но им без нее лучше, веселее.
        − Ничего, брат, − Ларин обратился к лицу на могильной плите, − все еще будет по-другому. Он поставил стаканчик с водкой на надгробие, затем налил водки себе, чекнулся со стаканчиком, стоящим у надписи «Александр Владимирович Привалов. 10.02.1968-14.03.2003.»
          − Ну, за победу!
        Он проглотил обжигающую жидкость, выдохнул парок в морозный воздух,  весело посмотрел на весеннее холодное солнце, и, опустив голову, налил еще.        
        Высоко в небесах над ним пролетел ангел Божий, держа наготове  серебряную трубу.  Ангел пристально поглядел на Ларина  и растаял в холодных облаках.
      

Осечка
       Тихим летним вечером на летней площадке кафе «Парадиз»,  за пластмассовым столиком сидели четверо людей и мирно потягивали пиво. Люди эти выглядели довольно-таки разномастными, двое – похоже, бизнесмены средней руки, среднего возраста, в приличных светлых костюмах, и двое ребят помоложе, да видом попроще, в спортивной одежде. На бандитов, впрочем,  они не были  похожи. Один был в очках.
        Вовчик сидел в самом углу. Разомлев от жары, он пил зеленый чай. До выхода на смену оставалось еще  минут тридцать. Вовчик расслабленно наблюдал обстановку. Людей на площадке было много, но эти четверо привлекали его внимание. Чем? Не понятно. Позже Вовчик понял: именно своей разношерстностью. Редко можно увидеть вместе людей таких разных категорий. С другой стороны, они были похожи на приезжих, не местный вид.
         − Не эндемики, − лениво подумал Вовчик.
        Вовчик посмотрел на часы. При этом, краем глаза, он уловил движение  на лестнице, ведущей на летнюю площадку. Двое мужчин, серых, ничем не примечательных, подымались  по лестнице, может быть, попить пивка, как и все в такую жару, только вот в руках у них были автоматы Калашникова.
        − Однако, - спокойно удивился Вовчик, − ведь не девяностые на дворе. Гуманно, но ненавязчиво, как и положено ночному дозорному, Вовчик сотворил заклинание «Осечка» (научился в Афгане), направленное на повышение влажности пороха в радиусе десяти метров и не подпадающее под запреты Договора,  расслабился, приушел  в сумрак и стал наблюдать.  Медленно-медленно два серых мужика подымали автоматы на изготовку для стрельбы от бедра, одновременно, расставляя ноги в боевую позицию, направили стволы в сторону столика, где сидели «очень разные люди». Для окружающих все происходило очень быстро, за столиком заметили стрелков, все четверо приподнялись,  бизнесмены полезли под пиджаки, спортсмены под куртки. В это время их прошили очереди, стрелки били короткими, скупо поводя стволами. Людей за столиком смяло, швырнуло в стороны. Двое опрокинулись вместе со стульями. Один, успев встать,  рухнул как подкошенный, один – застыл на стуле, запрокинув лицо вверх.  У Вовчика над ухом визгнул рикошет, он видел искры от пуль на бетоне.  Другой рикошет  вбился в стену у него за головой. «Не понял», - подумал Вовчик.
           Стрелки аккуратно положили автоматы на пол  и шагом направились в соседний двор. С другой стороны площадки также шагом вслед за ними прошел третий человек, тоже совершенно непримечательный, проходя мимо расстрелянных, буквально на ходу сделал четыре контрольных выстрела, бросил пистолет и очень спокойно направился вслед за теми двумя.
            После грохота автоматов тишина давила, прошла еще секунда, и раздались крики женщин, шум голосов, люди стали разбегаться с площадки.
            Вовчик вышел из сумрака, допил чай,  встал,  положил на стол деньги и ретировался  метров за сто, на площадь Ленина. Издалека, со стороны горотдела, послышалась милицейская сирена.
            Вовчик набрал дежурного по Дозору: Матвеич, слышали пальбу?  
            − Слышал, − степенно ответил тот.
             Офис Н-ского в Донецкой области  Дозора находился метрах в пятидесяти, на первом  этаже  здания СБУ.
            − Иды сюды, будешь рапорт писать.
           −  А что за спешка? После дежурства нельзя?
           − Забудь про дежурство, голубь мой. За тебя выходит Каспер. Счас по твою душу важняк будет из Донецкого Дозора. Короче, дуй сюда, тут все узнаешь.
            Вовчик, недоумевая,  направился к офису, по пути встретил патрульную пару Дневного Дозора, девчонок Лару и Нату. Довольно искренне помахал им. Здесь ведь не то что в Москве, − городок маленький, все друг друга знают, темные-светлые, все в одной школе учились, в одном дворе в футбол играли. Всего в обоих дозорах человек сорок на город.  Поэтому нет между ними ненависти, есть спокойное признание факта, что вот теперь по разные стороны. Но пива после работы вместе выпить можно. С другой стороны, если старые враги, встречаются в разных дозорах, тут уж страсти шекспировские, но это скорее исключение.  
             Впрочем Вовчик отметил, что девчонки как-то странно смотрели на него, но не придал этому значения.
            
              Через две минуты Вовчик был в офисе. Матвеич, старый розыскник, инициированный уже на пенсии,  посмотрел на него без выражения, флегматично пробурчал: помойся, сынок.  Вовчик посмотрел на себя в зеркало.  Вся одежда и лицо с левой стороны, были забрызганы мельчайшими капельками крови.
             Вовчик вышел из умывальной белый, его трясло, всей тяжестью навалился отсроченный шок. Он со стоном упал в кресло,
              − Ё.......!!! Что же «осечка-то» не сработала?
             − А вот об этом, коллега, мы и поговорим, − шагнул  из стены плечистый, небольшого роста мужчина в сером плаще,  с  печальными и насмешливыми глазами. Тот самый, ожидаемый донецкий важняк.  Непринужденно развесил над Вовчиком  «Блю Пикассо»,  самоновейшее испанское психотерапевтическое заклинание, и Вовчика на глазах попустило.  На щеки вернулся румянец, дыхание выровнялось. Он взглянул на приезжего с интересом,
            − Быстро Вы к нам…
          Перевел глаза на Матвеича, увидел, что  тот тоже ошарашен, прикинул уровень дончанина − четвертый, не более, и восхитился:
       − Неужели сами портал провесили?  
       Гость улыбнулся.
       − У нас говорят − пробили. Нет, это не канал, да и я – не я, ладно мы не об этом…  
       − А что случилось-то?
       − А то и случилось, дорогой мой, что «осечка» твоя не сработала.
       − Слушай, дежурный..
       Матвеич подтянулся и представился:
       − Маг-криминалист седьмого уровня Шепитько.
       − Будь ласков, обеспечь нам отдельное помещение. Кстати, Шубин*, просто Шубин, прошу любить и жаловать, Донецкий Дозор.

      Шубин начал допрос стильно. Привел к присяге заклинанием «Слепая продавщица». При этом возник зрительный образ Фемиды, с весами и повязкой на глазах.  Затем обеспечил  конфиденциальность заклинанием «Сайлент-блок», но этого ему показалось мало, и он воззвал к своему начальнику, Ахмету. Тот разрешил поставить еще и «стальную сферу».
       Вовчику все это начинало уже не нравиться.  Слишком много прибамбасов вокруг этой темы. Портал (он уже три года служит, и никогда порталов не видел, даже когда вся область ловила Варкрафта, дикого хакера-мага, который  такие коленца выкидывал, что оё-ёй), и прочее.
       Наконец, они приступили к беседе.  
       Вовчик размотал Шубину ленту своих воспоминаний  о расстреле на «Парадизе».  Тот похмыкал, потом выделил один момент и дал Вовчику просмотреть.
       −  Cмотри, вот здесь и здесь, ты тогда не обратил внимания, это понятно, романтика, адреналин, то-се,  пули свистели над головой, а воздействие очень слабенькое, что леденец ребенку сготовить. Видишь? Вот здесь он отменил твою осечку, но только в части киллеров, а на клиентах осечка осталась. А вот здесь он подавил, не совсем, а только придержал магическое воздействие одного из клиентов на киллеров, как будто под руку толкнул, очень тонкая вещь, никогда не видел.
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
*   Шубин — «шахтёрский чёрт», дух угольных выработок, персонаж фольклора шахтёров Донецкого угольного бассейна. Прозвище духа по-видимому происходит от слова «шуба», и намекает на густую шерсть, которой он якобы покрыт, словно шубой. Обилие волос на теле — характерная черта восточнославянских духов природы: водяного, лешего, полевика, русалок. Есть и другие версии происхождения названия. Одна из легенд говорит, что это рабочий, некогда из-за подлости товарищей погибший от взрыва метана. По другой версии это фамилия одного горного мастера, имевшего талант предугадывать опасные ситуации под землей. Согласно ещё одной версии, наиболее близкой к правде, Шубин — это специальный рабочий-газожёг, выжигавший скопления метана на шахте (такому специалисту посвящена тема группы Prodigy — «Firestarter»). Рабочий-газожёг в 19 веке ходил в овчинном тулупе, вывернутом мехом внутрь, с обезжиренной кожей, и буквально факелом поджигал газо-воздушную смесь в выработках, предупреждая взрывы газа. Также есть поверье, что Шубин — это душа погибшего горняка, блуждающая по забоям.http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A8%D1%83%D0%B1%D0%B8%D0%BD_%28%D0%BC%D0%B8%D1%84%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D0%B3%D0%B8%D1%8F%29 - cite_note-soc-0

          А здесь кто-то, назовем его «номер два», навел на киллеров «смещение прицела». И опять наш неизвестный друг, «номер один»,  его отбил. Но не грубо, а, как бы подклинил. Никогда не видел такого способа, кукушкина мать!   Ага, а здесь «номер два» пытался оставить киллеров на местах до прибытия милиции, а «номер один» подлил в заклинание  энергии, так, что пережег его к едрене фене. Так, непонятно только, если среди убитых был маг, почему он не заметил их раньше, ну-ка поглядим, ага, тут тоже что-то, было, видишь всплеск силы, только что, мы с тобой не поймем, потому как это действие первого или второго уровня. Ну да ничего, великие  разберутся.  
        Тут Вовчик вспомнил, что и вправду чувствовал такое тянущее томление, тени от вспышек слева и справа,  на 9 часов, и на 3 часа, и что-то еще такое, чему не придал значения. Он потер виски, в голове пульсировала тяжелая боль.        
        − Ладно, друг сердешный, допрос пока закончен, − сказал Шубин, − а прогуляемся-ка мы на место преступления.
          На летней площадке «Парадиза» работала опергруппа. Шубин и Вовчик прошлись мимо кафе, прощупали пространство. Шубин восхитился,
        − ты  глянь, он еще и зачистил  за собой!
       Вовчик глянул на него вопросительно. Шубин пояснил,
        − нет следов магических воздействий, только твоя осечка колыхается, как сопли.
        Шубин словно принюхался, − причем, − отметил он, − она колыхается  усеченная, как будто бы ты ее направлял именно на клиентов, а не на киллеров, вроде ты − соучастник.  Н-да, интересно.
         На площадке раздался взрыв ругательств. Шубин прислушался,
         − ну-ка что там?
        − Гляди-ка, у них собака сдохла, − Шубин, действительно был удивлен, впрочем, удивлен не то слово, − не вышло взять горячий след, нет, ну правда, я двадцать лет в Дозоре, никогда такого не видел!
        Вовчика вдруг неприятно осенило,
        − слушайте Шубин, это ведь не запрещенное заклинание, «осечка»... но ...
        Шубин подхватил,
        − но если бы оно было применено равно против обеих сторон. А так выходит казус, вроде бы ты помогал людям совершать преступление против других людей.  При этом ты, светлый, но помогал в убийстве, явно заказном. Всего этого просто не может быть. Незачем магу помогать людям в убийстве. А светлый от этого вообще саморазвоплощается. Тем, не менее, это, безусловно, запрещено Договором, наказание − развоплощение. Знаешь, что пойдем-ка отсюда, да побыстрее.
        Но было поздно. Их окружили. Вовчик увидел знакомых, Лару и Нату, но  они растерянно стояли поодаль, оттесненные сумрачными ребятами, от которых за версту несло Донецким Дневным Дозором, среди них выделялся темный маг первого−второго уровня, явный киевлянин.
         − Дневной Дозор, − прошепелявил киевлянин, он изготовился к драке, и клыки мешали ему говорить.
        − Вы задержаны, как подозреваемые в совершении преступления против Договора, предусмотренного ст.28 п.4 , пройдемте с нами для проверки.
          В сумрачных ребятах почувствовалось напряжение. Шубин вместо ответа  негромко запел мантру Единорога. При пении этого заклинания душа магического существа освещалась, и любой другой маг мог видеть есть ли на нем вина.  На Вовчике вины не было.
           Извините, - вежливо сказал киевлянин,  - мы больше верим нашим  чувствам, - пойдемте, так будет лучше, в соответствии с п.12 ст.5 Договора, я запрещаю вам  любые магические действия на период задержания!
             Шубин тоскливо огляделся, затем вскинул руку к небу, а другую положил на сердце,
              − Ахмет, к тебе  взываю… −  начал он, и тут темные кинулись на них.
             Вовчик, элементалист* по образованию, шарахнул в них серию «молния, огонь, вода, ветер». Он еще успел увидеть, как четверо нападающих разлетаются в стороны, тут перед глазами у него пыхнуло, лицо обдало адским жаром и он отключился.

Предчувствие.

           С конца марта Леша стал чувствовать себя странно. По вечерам он начал испытывать беспричинное беспокойство, ближе к ночи переходящее в тоску и страх.  
          Когда он попытался напиться, на душе стало так черно, что он просто лег и стал ждать, когда это пройдет. С тех пор не пытался.  
          Он ходил  на работу. После работы  на тренировки. После тренировок – еще куда-нибудь.  Работу в лаборатории, он совмещал с подработкой  в частном детективном агентстве «Шотландский метр» у Надиенко. Здоровый образ жизни, полная занятость, однако, не спасли его от депрессии.
      Как-то за коньячком, он поделился проблемой со своим приятелем по коньячку − Тринькевичем. Тринькевич был взрослый дяденька, не то что 25-летний Леша. Но бессемейный. Сдружились они в «Шотландском метре», Тринькевич тоже там работал.
  ------------------------------------------------------------------
*   элементалист – волшебник , использующий в своей работе силы стихий – элементали, - саламандры – элементали огня, сильфы – элементали воздуха, гномы – элементали земли, ундины – элементали воды, а также фениксы, наяды, дриады, ориады, нереиды, джинны и ифриты.        
         − Съезди-ка отдохни, − сказал Тринькевич, −   ты сколько уже в отпуске не был?  А вообще жениться Вам, барин, надо. Есть такая поговорка французская:   «если к сорока годам дом мужчины не наполняется детскими голосами, он наполняется голосами призраков». Короче, ехай давай на Миргород, передашь там привет моим друзьям. Тринькевич тут же позвонил своим друзьям в Миргород.
       Леша, подумав, поехал. И правда, в санатории стало легче, а вернувшись, он забыл о депрессии, жизнь пошла как обычно.
        Как-то вечером, разыскивая очередную пропавшую собачку, Леша оказался в старой части города, он брел по грязной заплеванной улочке, небо, затянутое тучами, сочилось каким-то гнойным светом. Навстречу ему ковыляла дряхлая согбенная бабуля, тепло одетая несмотря на жару. Поравнявшись с ним, бабуля подняла голову. Лешу поразили ее яркие необычно белые  глаза, бабуля погрозила Леше кривым пальцем и прохрипела,
         − Побережись, хлопчик, сожреть она тебя, ить от тебя уже землей пахнеть...
        От неожиданности Леша выронил папку со своими детективными бумагами, бумаги рассыпались, Леша стал собирать их, а когда собрал, обнаружил что бабуля, к которой  у него было много вопросов, чудесным образом испарилась. На улочке он, как и раньше, был один. Леша покрутил головой и пошел дальше. Через полчаса он выбросил старушку из головы.
        Подходя к дому , он почувствовал  острый укол тревоги, которой давно уже не было после отпуска.
      Включив телевизор , Леша нашел новости. Симпатичная дикторша вещала чего-то там про Буша. Тут Леша краем газа засек промельк по полу в углу комнаты, будто черная кошка пробежала, он повернулся в ту сторону, ничего не обнаружил , но в это время дикторша из телевизора приятным голоском сказала:
        − а ты , парень, побережись , от тебя землей пахнет...
       Леша мог бы поклясться , что опять-таки краем глаза видел, как дикторша погрозила ему пальцем. Постояв в обалдении, Леша выключил телевизор. Его трясло крупной дрожью. Лоб покрыла испарина…
      До десяти Леша бродил по дому не в силах чем-либо заняться: ни есть , ни читать, он не мог. Обнаружил, что стал бояться темноты. В десять попытался заснуть, включив ночник. Но сон не шел. Помаявшись еще час, Леша встал, оделся и вышел на улицу, - просвежиться. На улице казалось безопаснее чем дома. Безопаснее? Ха! А что же за опасность дома?  Да-а, дожился.  Все же прогулка успокоила его, к двум часам он заснул. Спал крепко и без сновидений.

Эрудиты
        По трассе, ко въезду в город, приближаясь к светофору,  очень быстро ехала, прямо-таки летела машина – ланос, брендированный под Винстон. В ней сидели двое очень спокойных мужчин среднего возраста, один из них несмотря на жару был в костюме и с галстуком, другой помоложе в спортивке. Спортсмен выложил руку на окно машины.  Полная женщина с сумками в двух руках, перебегая дорогу перед близко идущим транспортом, энергетическим импульсом подтолкнула светофор. Тот мгновенно переключился на зеленый, и серебристый мерс с разбегу выскочил на дорогу поперек хода ланоса.  Очень спокойный водитель не успел даже не успеть среагировать, машины столкнулись. Очень спокойные мужчины в костюме с галстуком и в спортивке мгновенно погибли. Все было расчитано до миллисекунды.
       Водитель мерса , отделавшись царапинами, ощупывал себя, не понимая что произошло.  Полная женщина с сумками в двух руках растворилась на Дворцовой в негустой Н-ской толпе.  

      Вовчик очнулся в полной тьме в подземной камере Дневного дозора. Нащупал лежащего рядом Шубина. Минут пять приходил в себя. Изучил обстановку. То, что это именно камера Вовчик понял сразу , интуитивно, - благодаря мощным охранным заклятиям, не позволяющим магию.
Тюрьма у них  находилась пониже офиса, в подвале. Офис Дневного Дозора Н-ска находился в здании ДК имени Ленина. Во время оккупации у немцев здесь помещалось гестапо. Офис Ночного Дозора располагался в здании СБУ. Поэтому дозорные подкалывали друг друга: ночные дразнили дневных фашистами, а те их чекистами. Комизм ситуации усугублялся тем, что начальник Дневного Дозора, старый колдун Богдан, внешне походил на артиста Броневого.
            Об этой ситуации знали в области, и бывало , что Светлый Ахмет, начальник  Донецкого Ночного Дозора, после совещания начальников дозоров области  к вящему восторгу собравшихся, говорил начальнику Н-ского Дозора:
             «А Вас, Штирлиц, я попрошу остаться». Фамилия "Мюллер" постепенно стала магическим именем Богдана.
            Вовчик пораскинул мозгами, перспективы выходили невеселые: как ни крути, инквизиция и развоплощение, а кроме этого, позор на весь мир. Никогда еще светлого не обвиняли в пособничестве бандитам. Всякое было, и темных на этом ловили, но на то они и темные.
           Открылась дверь , в камеру вошли двое хмурых ликантропов*. Деловито собрали с пола Шубина и утащили. Минут через двадцать они  вернули его в том же состоянии, аккуратно положили на пол и обернулись к Вовчику:
          − Пошли, салага.
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
*  Ликантроп (греч.): лик − волк, антроп − человек, оборотень.

         Вовчика втолкнули в кабинет Мюллера, самый обычный скучный чиновничий кабинет. Сам Мюллер скромно сидел в сторонке , а за его столом расположился давешний киевский деятель, высший вампир, как можно было судить.
         Вовчик по инерции прошел два шага и остановился у стола в позе "допрос коммуниста". Вампир улыбнулся и указал на свободное кресло - садись, террорист. И сам засмеялся своей шутке. Вовчик принужденно улыбнулся в ответ и сел. Вампир щелкнул пальцами и перед Вовчиком появилась чашечка крепкого ароматного кофе, пепельница и пачка сигарет.
          Вовчик оценил ситуацию. Ему не справиться со всем Дневным Дозором.    
          Да хватило бы и одного этого вампира-весельчака. Но судя по всему сразу не убьют, так что нужно:
Во-первых, понять что от него хотят,
Во-вторых,  тянуть время, может свои спасут (что не бросят понятно, - если его осудят, весь Ночной Дозор будет в ж… много-много лет).
           −  О чем думаешь? − спросил вампир.
           − Да вот, в жизни не видел такого жизнерадостного вампира, ваш брат, все больше грустит, вечный голод, вечная смерть и все такое − ответил Вовчик.
           Вампир снова расхохотался, причем Мюллер и двое присных тоже захихикали.
           − А я на церковь много жертвую, − и вампир снова зашелся. Смеялся он искренне, легко, и как-то очень по-человечески.
           – Ну, ладно, раз ты такой любопытный, светлый, я тебе скажу. Я − благословенный вампир, слыхал о таких?
           − Никогда.
           − Ну, услышишь еще... Может быть.. Если повезет.
      Вампир стал серьезным.
           − А теперь перейдем к делу. Ты, как я понимаю, ни в чем не виноват, тебя просто подставили. Оказался не в том месте, не в то время. Ладно. Но сумрак битком набит невинными развоплощенными, а нам нет дела до твоей невиновности. Если Дневному Дозору будет выгодно, чтобы тебя осудили, - мы обвиним тебя.  Просто не можем упускать такой случай. Прецедентов не было, а мы сейчас можем создать прецедент. Светлый волшебник, замешанный в заказном убийстве. Просто большой чудесный о’кей с волнистым припуском на коленках.   Ничего личного, дружище – бизнес.
         Вампир помолчал.
          − Ты хочешь спросить, чего я тут перед тобой, светлой мелочью, распинаюсь?
         Вовчик отхлебнул кофе, криво улыбнулся, ничего не сказал.
         − Так вот, у тебя есть шанс. Мы предполагаем, что есть вещи более интересные для нас, чем твое осуждение.
        Вовчик очень высоко задрал брови.
        − И ты должен знать эти вещи, − продолжил вампир.
        Вовчик закурил. Пустил дым в потолок. Покачал головой:
               − Но я ничего такого не знаю, дяденька.
        Вампир переглянулся с Мюллером и сменил тактику.
               − Хорошо, я понимаю, корпоративная этика. А если я попрошу тебя, просто как коллегу-мага, высказать мнение о событии, коему ты стал свидетелем? Что могло послужить причиной  этого события, особенно магических трансакций?
             − Хотел бы я знать, − Вовчик забычковал окурок и закурил другую сигарету.
            − Не врет, − крякнув, сказал Мюллер.
            − Не врет, − согласился вампир, наставительно сказал Вовчику – «курить вредно».
             И снова засмеялся, − Кури-кури.
             Ладно, последний шанс, послушай, светлый, тебе знакома фамилия − Гумилев?
            Вовчик обалдело посмотрел на вампира:  Гумилев? Я такого не знаю.
           − Ассоциации вызывает какие-нибудь?
           − Ну...Поэт такой был... Расстреляли его... Хотите стихи почитаю?
           − Я сейчас сам тебя расстреляю, − вампир снова   заржал.
           – С Николаем Гумилевым я был знаком накоротке, но… О’кей, еще вопрос: кто такой Чижевский?
           – Я понял, − грустно сказал Вовчик, − вы меня готовите на интеллектуальную телеигру. Что, в Дневном Дозоре с эрудитами напряг? Решили привлечь легионера, а чтоб денег не платить, пришили дело?
           Вовчик постепенно дошел до крика.
            − Вы, твари саркофажные, сами все устроили, вы их заказали, и меня припутали...Гады...
           Вампир внезапно, как они умеют, оказался с Вовчиком носом к носу, и выкрикнул прямо ему в лицо:
            − Молчать, щенок!
           Успокоился, походил по кабинету, резко развернулся к собеседнику,
            − Ты пойми, Дневной Дозор сейчас получил себе в рукав такого ферзя, которым можно выиграть партию вчистую, но!..
            Он выставил указательный палец с такой силой, что от этого мог бы прозреть какой-нибуть дзэнский монах.  
            −…Но Дневной Дозор не хочет выигрывать. Дневной Дозор боится выигрывать партию!  И еще Дневной Дозор отдельно боится этого самого ферзя, потому что не понимает , кто это такой добрый его подбросил. Веришь мне!?      
           Вампир схватил Вовчика за грудки, пару раз встряхнул и положил обратно в кресло. Обернулся к Мюллеру: Нипочем не верит, - узнаю светлых.  
            − Итак, повторяю вопрос: кто такой Чижевский? Будешь ломаться , я тебя познакомлю с петлей Гистерезиса*!
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
* Гистере́зис (греч. ὑуфЭсзуйт — «отстающий») — свойство систем (обычно физических), которые не сразу следуют приложенным силам. Реакция этих систем зависит от сил, действовавших ранее, то есть системы зависят от собственной истории.  Название популярного заклинания, часто используемого в украинской глубинке, вместо гламурной плети Шааба.

         − Чижевского не знаю.
         − Ассоциации?
         − Люстра Чижевского. Или лампа. Не помню. Ионизатор воздуха.
         − Опять не врет. Последний вопрос, воин света, и катись на свои нары. Что общего между Гумилевым и Чижевским?
         Вовчик задумался: Что общего? Где имение , где вода?
         − Ничего не вижу общего.
         Вампир выглядел растерянным:
         − Черт возьми, я был уверен, что ты в курсе. Что ж ты так рьяно кинулся защищать эту четверку в кафе?
         − Да как там рьяно, я только "осечку" поставил, как все и кончилось.
         − Ага, а отвод, а паралич?
         − Это не я.
         − Не врет!!! А кто, флазе бербери?!! – он развернулся к Мюллеру, - Твои сказали, что он колдовал!!!
        Вампир ощетинился, его глаза чуть ли не метали молнии. Мюллер съежился и даже стал меньше ростом,
        −  Пьяные были, виноват, накажу, − забормотал он.
        − Ладно,  − сказал вампир, − тот вопрос был предпоследний, последний сейчас:  о чем говорили эти, за столом, которых убили?
       Вовчик наморщил лоб старательно припоминая все обстоятельства, и вспомнил: он не прислушивался, а из слов , которые говорили люди,   лежащие сейчас скорее всего холодильнике, его слух зацепило только одно - нирс. Он не знал, что это, звучало не по-русски , потому и зацепило. Вовчик вспомнил  и сказал:
       − Я далеко сидел , не слышал.
       − Ну, я так и думал. Ладно, ступай себе , с Богом…
       −А можно мне тоже спросить?
       − Валяй, - настроение у вампира заметно улучшалось.
       −  Вы что-нибудь понимаете?
       −  Нет.
      Вовчика увели.
      Мюллер с опаской посмотрел на  вампира:
       − Михалыч, что мы будем делать?  
      Благословенный вампир Михалыч ухмыльнулся:
       − Мы будем наблюдать.
       − А светлые что будут делать , как думаешь?
       − А светлые будут тикать.
       Михалыч перекинулся в окно, изобразил Гендальфа , падающего с моста:    
       – Тикайте, хлопцы, айл би бек*! Пошли, группенфюрер, перекусим.
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
* Фраза Гендальфа в гоблинском переводе «Властелина колец».      
    
         Когда Вовчика кинули обратно в камеру, Шубин сидел у стены и растирал бок.
         Увидев Вовчика он заметно обрадовался.
          − Живой! Не одолела темная сила! − похлопал его по спине, пожал руку.      
          Вовчик задержал руку Шубина в своей и тоскливо спросил:
          − Что мы будем делать?
         Шубин негромко засмеялся и сказал:
          − А пойдем отсюда.
         Встал, поднял Вовчика на ноги. Они сделали шаг к центру камеры и ухнули в незаметно открывшийся подземный портал. Когда скольжение в шершавой сырой тьме закончилось и под ногами появился твердый грунт, они пошли пешком по длинной подземной галерее.
      Вовчик  рассказал Шубину о допросе у вампира, и беспокойно сказал,
           − Как думаешь , что теперь темные будут делать?
           − В инквизицию не побегут, не бойсь, наблюдать будут, да и не в темных теперь опасность.
           − А в чем опасность, Шубин?
           − Боюсь , дружище, что в этом твоем "нирсе".

         Группа захвата бригады Мариупольского спецназа получила идиотский приказ о срочном задержании  арабского террориста в Н-ске. Прибыв по указанному адресу и  применив все возможные способы вскрытия двери, группа не смогла попасть в помещение. Обычная деревянная дверь не открывалась, не вышибалась, не взрывалась, не горела. Окна тоже не поддавались.  Когда связанный  с удалением двери и окон шум прекратился , из-за двери послышался спокойный вежливый голос:
          − Простите, благомудрые друзья,  вы кажется хотите меня арестовать?
          Спецназовцы переглянулись. Командир группы, смущаясь, сказал:
          − Приказ такой...
          Голос сказал,
          − Ну что же, благомудрые друзья, я сейчас выйду и вы сможете это сделать, но убедительно вас прошу, не бейте меня, не пытайтесь убить, и отметьте в ваших документах, что я сдаюсь сам. Я ни в чем не виноват, это ложное обвинение исходит от моих врагов.
         Командир горячо поддержал потенциального арестанта и заверил, что никакого лишнего насилия не будет, а сдаться необходимо , потому что приказ есть приказ. А там пусть начальство разбирается.
          Тогда дверь открылась, вышел пожилой человек кавказской расы*  в прекрасном тонком английском костюме, с достоинством подставил  руки под наручники и погрузился в спецназовский кунг.
          Между Константиновкой и Донецком, в долине реки Клебан Бык, метров за сто от моста, на холме появился человек, держащий на плече портативную
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
* человек кавказской расы − белый человек, европеоид.

установку для запуска ракеты "земля-земля", поймал воронок в оптический прицел и нажал спусковую кнопку. Ракета пошла на цель.  Она была начинена фейрверком −  четыре гвоздики в траурном дымовом кольце, − но стрелявший этого не знал. Не глядя в ту сторону, как велели, он затрусил с холма к лесу. Из леса он не выйдет. Его не найдут, ни весной, ни в следущем году, никогда. Про него никто никогда не вспомнит.
     Арестованный старик, не видя всего этого, среагировал на концепцию мысленной угрозы, исходившей от человека на холме, и, включившись в ситуацию каузально, стал оперативно менять ее, бормоча мантры. В это время в его открытый энергетический канал ворвался мощный поток силы,  ударивший в мозг как молоток, обернутый ватой. Арестованный боком свалился на пол. Вскрытие покажет инсульт. Группа захвата сдаст труп медикам и обо всем забудет.
     Четыре гвоздики таяли над дорогой. Ничем не примечательный субъект, который менял колесо  на мосту через Клебан Бык, закончил работу и, отирая руки, проводил воронок взглядом. Бедный Кашьяпа*, − обронил он, криво усмехаясь, − врядли мы избавились от тебя надолго...

     В Н-ской  однокомнатке дома 10 по улице Богдана в квартире на первом этаже на уютном диване  сидел человек, пил кофе и читал толстую книгу в мягкой обложке, изредка поглядывая на экран ноутбука.  Человек дежурил.
    В дверь позвонили. Дежурный открыл, совершенно не ожидая подвоха. На пороге стоял улыбчивый молодой человек в легком джинсовом  костюме, с озорными  зелеными, слегка раскосыми глазами.
     − Здравствуйте, − сказал дежурный.
     − До свидания, − сказал гость, пробросил мимо дежурного  округлый пластиковый предмет, покатившийся в комнату,  и захлопнул дверь. Дежурный направил внимание на штуковину, определил что бомба, и большой разрушительной силы, просканировал, просчитал как можно ее остановить, все это очень быстро, за наносекунды, но остановить не успел , потому что молодой человек в джинсовом костюме  чуть придержал его психическую деятельность, ровно на такой период времени, чтобы бомба успела взорваться.  
      Затем пластиковый кругляш лопнул, заливая все вокруг  раскаленными газами, нагретыми до голубого свечения. Дверь квартиры выметнулась, и в полете обратилась в пепел. Занялась дверь соседней квартиры.  Дом напротив озарился звездным голубым сиянием. Неестественно четкие тени протянулись от деревьев и коснулись ног пары  патрульных Дневного Дозора.    
        Молодой колдун  и девушка, начинающая ведьма, недавно инициированная, еще не утратившая характерный для недоедания сероватый цвет лица, но уже стильно  и дорого одетая.  
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
* Кашьяпа — ученик, последователь Будды, архат, руководитель Первого буддийского собора. Не факт, что старик и есть тот самый Кашьяпа. Но предположение такое есть.

       Патрульные ощутили некое колебание силы,  для них безусловно означающее  запрещенное магическое воздействие, хитро ослабленное. Поскольку это была явно не темная магия, патрульные ничтоже сумняшеся приняли ее за светлую и бодро направились в направлении вспышки. Голубая вспышка и вовсе их заинтересовала, поскольку напоминала заклинание  "сириус" из высшей светлой магии.
       Навстречу патрульным из-за угла дома пружинисто вышел молодой человек в джинсе. Джинса на спине слегка дымилась.
       − Стоять, лошара! – холодно и властно приказала ведьма, применив магическое воздействие. Парень был явно не иной, но что-то в нем такое было, в чем следовало разобраться, опять же он мог видеть, что произошло в доме.
       Заклинание на человека не подействовало, он продолжал двигаться к дозорным , не переставая улыбаться и на ходу подымая пистолет.
       − Артефакт! − мелькнуло в мозгах у дозорных, в них никогда никто не стрелял, даже никто не успевал подумать , о том , чтобы выстрелить.
        Поскольку оба дозорных были заняты попытками  подавить его сознание, и не применяли защитных действий, даже не пытались уйти в сумрак, у парня не было нужды парировать их защиту. Он дважды выстрелил, и дозорные  повалились друг на друга, раскинув руки.    
       Продолжая улыбаться, парень перешагнул через их  тела и  вскоре скрылся в ближайших дворах.
        

Ревизор

      Паломник - Наставнику.
       Группа "Архей" уничтожена в полном составе неустановленной организацией.  В регионе отмечена повышенная активность мистически ориентированных лиц.

        Наставник-Паломнику.
        Ваша командировка продлена на неопределенный срок. К Вам для расследования прибудет наш особый поверенный. Поступите в его распоряжение. Узнайте, носит ли деятельность мистиков системный характер.

        Китайская Народная Республика, провинция Аньхой, окрестности г.Хофэй.
        Над городом степенно летел армейский грузовой вертолет МИ-8. Управлял машиной Чун Ли − средних лет китаец в камуфляже. В вертолете он был один, на соседнем сиденье лежал его армейский вещевой мешок, рядом − фирменная сумка с лаптопом.
     Вертолет так же степенно приземлился у подножья невидимой горы Кунь-Лунь, и пропал бы из виду досужих зевак, которые могли бы наблюдать за его полетом и посадкой с крыш высотных домов.  Но таких досужих зевак не было.                  
           В Поднебесной кипела работа, и тень от возводимого строения легла уже на полмира. А возведено, пожалуй, будет великое, и кто серьезно об этом подумает, разве не испытает он поневоле легкую дрожь? Между тем,  значительное количество мирового населения, медлительно пожевывая и переваривая сериалы и рекламу, голливудскую имперскую продукцию и местное феодальное творчество, не думает вообще ни о чем отвлеченном больше пяти минут и старается не грузиться.  И ведь  верно! Разве следует поступать иначе, если хочешь сохранить здоровый желудок?
          Так что никто не наблюдал за посадкой вертолета, а если бы и наблюдал , то увидел бы только, как вертолет, снизившись, исчез в складках местности. Сказочная гора Кунь-Лунь была недоступна зрению простых смертных. Посадив вертолет, человек в камуфляже спрыгнул на желтоватую землю, потянулся, проделал комплекс упражнений вроде шелковой ткани, он очень устал, добираясь отсюда в Париж, и сюда из Парижа, и стал раскладывать костер. Справившись с этой работой, Чун достал из сумки большую блестящую штуковину , похожую на ключ, сориентировался по компасу, сделал двенадцать шагов к северу, шесть к северо-западу и оказался у входа в большую пещеру. Из туманных испарений выступила кованая дверь.
          − Именем Победоносного, − на санскрите произнес человек, и дверь осветилась мягким словно бы предутренним светом. Он вставил в дверь блестящую штуковину − это действительно был ключ − и дважды бесшумно провернул его. Дверь отворилась, и Чун вошел в пещеру. Он постоял , обождав пока глаза не привыкнут к темноте, но это мало помогло, и даже лучи полуденного солнца снаружи , не смогли поколебать сгустившийся в пещере вековой мрак. Слышно было как капает вода.
       Поборов нахлынувшее волнение, Чун прислушался к своим чувствам и ощутил некое мощное присутствие, словно здесь спало огромное чистое животное, в то же время  словно бы перед грозой в пещере сгустилось электричество, пахло свежестью и озоном.
      Сглотнув, Чун протянул правую руку вперед, и сдавленно прошептал на вэньяне*: Великий Мудрец..., Великий Мудрец, проснитесь, Победоносный зовет Вас!
      Тот, кого он называл Великим Мудрецом, в мановение ока оказался рядом и пожав протянутую руку быстро проговорил:
       − Не напрягайтесь, товарищ (тунчжи − единочаятель), говорите на путунхуа**!

−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
*Вэньянь (文言), или классический китайский язык — письменный язык, использовавшийся в Китае до начала XX века. Из-за того, что иероглифическая письменность передаёт, главным образом, значение, а не звучание слова, вэньянь сохранил синтаксические и морфологические нормы древнекитайского языка, в результате чего к XX веку он очень сильно стал отличаться от разговорного китайского языка — байхуа. Вэньянь потерял официальный статус после студенческого Движения 4 мая 1919 года, одним из требований участников которого была отмена вэньяня и переход на байхуа. В то же время в современном китайском языке сохраняется много элементов вэньяня.
** Путунхуб (кит. трад. 普通話, упрощ. 普通话, пиньинь Pǔtфnghuа) — официальный язык в Китайской Народной Республике, Тайване и Сингапуре.

      Из пещеры  они вышли вдвоем, и сели у костра. Чун приготовил похлебку по-армейски, затем достал бутылочку тяньцзиньского, налил Великому Мудрецу, и, поклонившись, предложил:
       −  Угощайтесь, Великий Мудрец Равный Небу!
       Тот, приняв чашку с вином, тоже поклонился пилоту:
       − Прошу Вас, товарищ Чун, не называйте меня так. Зовите просто Сунь, товарищ Сунь.  
       Товарищ Сунь с видимым наслаждением пил вино и жмурился от удовольствия. Ему нравилось все: белый день, вино, костер, общество человека. Пилот во все глаза смотрел на него. Для европейского человека Сунь больше всего был похож на Джеки Чана, русский человек нашел бы в нем сходство с актером Леонидом Быковым, а буйная шевелюра и бакенбарды придавали ему сходство с Пушкиным.
     Допив вино и доев похлебку, Сунь вздохнул и, повернувшись к пилоту, сказал:
        − Я готов!  Где меня примет Победоносный?
        − Ждет в Париже, − буднично ответил пилот.

      Через полчаса стальная стрекоза приземлилась в пункте назначения. Пилот Чун вручил своему необычному пассажиру загранпаспорт с французской визой на имя гражданина КНР У Хо, карточку "Виза" и лаптоп. Товарищ Сунь порывисто обнял пилота,
       − Спасибо, дружище! Ни хао! Добра тебе!
      В глазах Суня  от дневного света все еще стояли белые слезы.  Пилот, прощаясь замялся:
       − Эээ, товарищ Сунь, у меня есть к Вам одна просьба , не сочтите за...
       Сунь улыбнулся,  − Что, три желания?
       – Нет, нет! − Пилот обиделся, − у меня сын  занимается по стилю обезьяны, так я, это ... автограф…
      Когда вечером другого дня пилот Чун попал домой и сказал 12-летнему сыну что у него есть автограф самого Сунь У Куна, ребенок корректно поднял его на смех и наотрез отказался верить.  Чун стал горячиться. На шум пришла жена, насмешливо сказала: «Чем докажешь»? Не зная что сказать, Чун полез за автографом в планшет и развернул сложенный лист.  
     Глаза жены округлились (насколько это возможно у китаянки), сын замер с открытым ртом: иероглиф на бумаге жил, горел солнцем, голубел небом, шелестел зеленью,  а на фоне этого движения  маленькая обезьянка бойко скакала по ветвям.

Крыса на кухне

      Леше становилось все хуже, но пока это еще не бросалось в глаза окружающим.
      Все труднее было сосредоточиться. Простая работа отнимала все больше времени. Последнее время  он ни черта не делал. Все больше лежал в кресле и принимал заказы, едва находя в себе силы общаться с людьми. Иногда ему приходилось просить людей два-три раза повторять сказанное.
     Время от времени становилось совсем плохо. В глазах было черно. Его бросало в холодный пот. Руки и  ноги дрожали. Но хуже всего было вечером – тревога точила сердце, гнусно сосало под ложечкой, к тому же он определенно стал бояться темноты. Его преследовало ощущение, будто что-то нечистое и опасное завладело его судьбой.
      Леша вспомнил, как будучи в армии,  видел  у продвинутого москвича Чижикова виниловый диск британской группы «Иррапшн». Альбом назывался «Крыса на кухне». На конверте была примитивистски нарисована  кухня, открытый шкафчик под мойкой. В шкафчике сидела большая зубастая крыса, а человек, бывший хозяин этой кухни, в ужасе прилип спиной к потолку. За окном  кухни, на рисунке, летел самолет, нарисованный в виде крысы (с галазами и усами). Так что становилось ясно, что крысы уже овладели воздушным пространством и вообще пришли всерьез и надолго.
          Леша чувствовал себя в шкуре этого человека: нечто неожиданное загнало его на потолок в собственном доме, и норовило совсем вышибить из жизни.  Положение усугублялось предчувствием, что вскоре случится нечто невыносимо страшное. Настолько страшное , что от самого осознания того, что случится, можно сойти с ума. Поэтому сознание отталкивает этот ужас, не разумея, и он вырождается в смутное, неясное  предчувствие ужасного.
          Он сидел дома вечером и пил крепкий настой шиповника. Заметил, что шиповник помогает. Как-то, черт его знает, теплее на душе что  ли становится. Пил шиповник и курил, курил и пил шиповник. И читал Кинга, - «Девочку, которая любила Тома Гордона».  Спать идти боялся. Боялся что приснится вот это самое , которое ужасное.  У него, по мере чтения, возникло чувство, что он тоже заблудился, как Триша,  и, как она,  будет заклан богу заблудившихся. От этой мысли его душа  соскальзывала куда-то вниз, во мрак нижних коридоров. Окончательно ей не давала соскользнуть ключевая фраза  из книги – «Господь появляется на поле в середине девятого иннинга*»...
       Только закрыв глаза, он увидел сон: по квартире рывками, как заржавевший механизм с эксцентриситетом, перемещалось некое существо, омерзительный гибрид человека с ящером. Высохшая пятнистая шкура висела на нем. Шею окаймляли серые костяные шипы. По спине шел колючий гребень. Тварь делала вид, что не видит Лешу. Старательно смотрела в сторону. Пришлепав на кухню, она стала возиться в шкафчиках и холодильнике, будто искала что-то.  Леша почувствовал, что если он сейчас не побежит, у него разорвется сердце. Он рванулся и забился в медлительной паутине сна, истекая холодным потом и кипящим адреналином. Стремительное поначалу движение превратилось в плавное буксование на месте.  Но тварь услышала. Тварь резким птичьим движением повернула к нему чешуйчатую морду – и он увидел ее глаза…
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
* иннинг − игровой период в бейсболе

        В этих глазах были ярость, ненависть, смерть, но как бы полежавшие с годик  в канализационном коллекторе…Собственно, от этой гнилости было еще страшнее.  Гадина зашипела и с усилием нагнула голову. Леша видел как шейные шипы вонзились в межключичную впадину существа и со скрипом вошли в гнилую плоть.
      − Я – твоя мама, − проскрипела тварь мертвым своим языком.  И прыгнула.
     Леша перестал кричать только когда понял, что уже проснулся. Вопил он так, что носом пошла кровь.
      
        
       Утром Леше позвонили все – и Ларин, и Мастер.
       Мастер вежливо поинтересовался, − кой черт Лешу не видно на тренировке уже неделю.  Послушав Лешу, он сказал:
        – Хе…ово звучишь,  сегодня в семь зайду, − и отключился.
       Ларин тоже хотел повидаться.  У Леши возникло чувство поворота судьбы.

Стратагема Ахмета

       Вовчик с Шубиным всего час шли по подземелью. Шубин раз пятнадцать сворачивал в боковые ходы, пару раз принимался что-то непонятное и специальное колдовать. Вовчик нервничал, и все время оглядывался, опасаясь погони.  Но за спиной было тихо. Они вышли на поверхность уже в Донецке. Возле Ботанического сада. Шубин остановил такси. Они сели в машину, перед глазами блымнуло и Леша оказался в мягком кожаном кресле приемной Донецкого Ночного Дозора.
       − Погоди здесь, − пробормотал Шубин, и за ним закрылась дверь кабинета. Не успел Вовчик поволноваться, что сидит  в приемной самого Великого светлого легендарного Ахмета, главы Донецкого Ночного Дозора, по такому поганому поводу, как дверь кабинета отворилась и Шубин поманил его:
       −   Заходь.  
       Великий Ахмет – первоклассный маг, был невысоким рыжеватым крепким мужиком с веселым (но озабоченным) прямым взглядом кошачьих зеленых глаз, в джинсах и синей клетчатой ковбойке.
       − Ну, шо хлопци, − сказал Великий, − ускочылы вище халяв*? Ну давайте думать, как вылезать из этого говнища.  
       Вовчик и Шубин остались сидеть за длинным переговорным столом, а Ахмет неслышно прохаживался у них за спиной.
               − Тебя мы не сдадим, но и жизни тебе  не будет, будешь в розыске болтаться. Это не жизнь. Но для  нашего дела удар серьезнейший. Выход один – размотать – кто? И этого «кто» предъявить сюда.
               Ахмет жестко прихлопнул ладонью по столу.
                − Времени – сутки. Мое имя с вами. Можете приказывать моим именем. Республиканский дозор в курсе. Если нужно – мы можем собрать в одну точку большие силы. Но времени  мало. С той стороны та же картина – гвардейцы кардинала в работе. Тут у нас будет гонка по вертикали.               Вопросы есть?
              − Почему мы? Я? – севшим голосом спросил Вовчик. – есть же сыскари опытные, и маги посильнее?
              − Можешь считать что тебе не повезло. Или повезло. Ты – ключ к этой ситуации, поэтому мы будет держать тебя в скважине и надеяться что замок провернется.  Собирать большую бригаду и устраивать облавы нет времени и не надо. Плюс: чем больше команда, тем большее сопротивление среды она вызывает своими действиями – самые толковые люди , если собрать их в кучу,  шумят, топчут грибы, распугивают рыбу и безнадежно мусорят. Ясно? Вперед!

Страшный НИРС

           Шубин с Вовчиком оказались в Н-ске на улице Шкадинова.  Шел дождь. Шубин что-то говорил.  Вовчик поплыл глазами по светящимся вечерним окнам домов. Шубин дернул его за рукав:
            – Слышишь?
           Вовчик включился:
            – А?
           − Нирс – центральный элемент картины. Нужно начать с него. Тогда будет ясно – у кого какой интерес. И значит, кто заказал, кто исполнил, кто заучаствовал. Пошли в библиотеку Дозора – пошерстим литературу. Мне этот нирс ничего не напоминает. Может магия нивхов? У нас про них никто ни черта не знает.
            Вовчика как будто молния долбанула в макушку. Он содрогнулся всем телом. Шубин недоуменно воззрился на него:
            − Ты чего?
            Вовчик начал ржать. Смех неудержимо, как убегающее молоко, как водопад, как водопад из убегающего молока, подымался из него.
            Шубин ударил его по лицу, раз другой, схватил за грудки. Вовчик замотал головой, стал защищаться руками, как от щекотки:
             − Нет, нет! (Он хихикал, кудахтал, ревел от смеха, стонал и визжал)          Не надо, о-о-о, не могу, не бей меня, а-а-а!
            Шубин отступился от него:
             − Да что с тобой такое?
             Вовчик повалился на чавкающий мокрый газон. Дождь обрадовался, что с ним играют и сразу полез к нему за шиворот и за пазуху. От холода Вовчик сразу оклемался и перестал смеяться. Встал, вздохнул, повернул к Шубину бледное призрачное лицо:
             − Послушай, мы совсем забурились в эту магию, забыли  нормальную человеческую жизнь…
           Шубин скривился:
            – Твою мать, только мне тут философии не хватало!..
           Вовчик  ткнул в себя пальцем и сказал:
            − Апомд!
               − Что, − не понял Шубин, − что это?
               − Это автоматизация процессов обработки металлов давлением, вот что это! Это факультет который я заканчивал. А ты какой заканчивал?
               − А к чему это? Я вообще не понимаю!
               − Нет , ответь, ответь, сейчас поймешь!
               Вовчик лучился пониманием,  что-то открылось ему,  и Шубин нехотя ответил:
               – Горно-электромеханический, и что?
               − Не понимаешь еще?  
               − Не понимаю, блин, что ты хочешь от меня, мы теряем время!
                − Не понимаешь? Ладно. Ты «Гарри Поттера» читал?
           Шубин вспылил:
               − Да ты издеваешься, салага!  
           Вовчик молча смотрел на него с непередаваемым юмористическим выражением лица, и Шубин опять смягчился:
               − Ну, читал,  что ты мучаешь меня, ты, фашист?
               − А помнишь там был Артур Уизли, любитель чего?
           Шубин выглядел просто глупо, такая усиленная работа мысли отобразилась на его породистом лице. Затем он выпучил глаза, и прыснул:
               − Лю…, любитель, ууууу… иззззли, ааааа! Ахахахаха, хххооооооо, − он прислонился к стенке, чтобы не упасть, − из – о – бре – те – ний  маг−лов!!! − прорыдал он по складам, − изобретений маглов, черт побери, изобретений – б…., мать-перемать в трех Гермесов Трисмегистов через доктора Фауста!
           Отсмеявшись и отругавшись он сразу подобрался:
              – Где это, веди!
            Вовчик улыбнулся:
             −  Вишь, так оно доходчивей, сколько времени сэкономили!
            Они быстро зашагали по улице Шкадинова  на юг.

          Леша сидел у Ларина в лаборатории. Она находилась в подвале первого корпуса индустриального института. Происходило чаепитие. Что такое чаепитие у Ларина? Эээ! Вейзмир! Ви не знаете (с еврейским акцентом)  что такое чаепитие у Ларина! Это вкусно, это интересно, и это душеполезно, дорогие мои друзья! Ларин практически жил в лаборатории и у него там все было!  И диван-поспать и кухоньку худо-бедно он там организовал. Ларин нехило зашибал фрилансером, но львиную долю добычи тратил на свою работу в лаборатории. Это было не хобби , это было возлюбленное дитя его сердца. Да , он так и говорил: «возлюбленное дитя моего сердца».   Кроме Леши в гостях у Ларина сегодня обещал быть Кустовский - интересный человек! В предвкушении  душевного вечера Леша отбросил свои беды.
       Обычное меню вечера у Ларина составлял коньячок, хороший, но без излишеств, батон, который резался, мазался маслом и сверху красной икрой, также имел место лимончик, горячий крепкий заварной чай и гвоздь-блюдо – «Ушное». Тут надо остановиться: родители Ларина были из Белоруссии, они его и научили – это национальное блюдо!  Вобщем , это вроде как жаркое – бульба, мясо, жареный лук, только много  воды − ближе к супу. Ушное это от слова уха, юшка, то есть жидкое. Леша обожал горячее  ароматное ларинское ушное.
        Леша принес коньяк. Кустовского еще не было. С него причиталась  красная икра и батон. Пока Ларин дохлопатывал с ушным , Леша вышел в коридор покурить. Он плотно прикрыл разболтанную дверь, крашенную за царя Панька дурным розовым цветом, на которой тихо звякнула стеклянная табличка с надписью НИРС и ниже маленькими буковками: научно-исследовательская работа студентов. Щелкнув зажигалкой , Леша окутался серебристым,  под ртутными лампами подвала, табачным дымом.
         В двери подвала стукнули. О! – Кустовский! - Леша  радостно, чуть не в припрыжку пошел открывать.

           Однако вместо долгожданого Кустовского на пороге стояли два незнакомых мужика, − один помоложе, парень, другой матерый, невысокий и широкоплечий. Они стояли на фоне пелены дождя, и сами казались какими-то туманными, призрачными. Серце у Леши пропустило удар, кадык прыгнул. Он, держась за ручку двери, обернулся, хотел крикнуть Ларину, но вместо крика вырвалось жалкое сипение.
    Призрачные гости  плавно просочились мимо Леши в помещение со словами:
            − Здравствуйте,  как у Вас тут вкусно пахнет!..  
            − Заходите, ребята, Вы как раз кстати…− отстраненно пробормотал Леша, помотав головой.

          Напротив  индустриального на крыше  пятиэтажки лежал с биноклем этакий Карлсон, укрытый от дождя накидкой-невидимкой. Наблюдал.     Мастер, заглянув к Леше, увидел, что окна не светятся, не спеша  и без звонков, направился к индустриальному. Так сложилось: у Ларина в лаборатории был приянт и Леша и Мастер. Грозовое небо нависло над городом стадом сизых туч. Одна грозная маленькая тучка, отбившись от стада, сгустилась прямо метрах в десяти над индустриальным, и зависла, потрескивая электричеством.  
           Человек (а человек ли?) с подвижным обезьяньим лицом, смахивающий не то на Пушкина, не то на Джеки Чана, в непринужденной позе лежал на тучке, перебирая четки и не обращая внимания ни на что вокруг, будто бы предался медитации. Черные тени, числом пять, скользнули в двери черного хода, белые тени заняли позиции у парадного. Над индустриальным в космосе завис спутник. Не замечая  этой тихой катавасии, мимо вахтера прошлепал мокрыми туфлями Кустовский, минут через пятнадцять  кошачьей походкой  прошел Мастер.  Оперативное напряжение, между тем, нарастало,  стремясь и приближаясь уже к экстремуму.

         В лаборатории  неспешно разворачивался  вечер. Ларин выставил еще два прибора для Шубина и Вовчика. Выпили по единой и стали шумно хлебать ушное (только шумно, иначе нельзя!) Магия  − сила, ни у осторожного Ларина, ни у Леши, ни у Кустовского , подошедшего позже, не возникло  никаких вопросов по поводу симпатичних рубах-парней, впершихся на конфиденциальный ужин, напротив , их приняли очень позитивно.
         Когда Шубин покупал коньяк (вот ведь угадал!)  по пути в индустриальный, Вовчик спросил:
        −  Что так сложно, не проще будет войти по сумраку?
        −  Ну и войдешь ты по сумраку,  ну и будешь там болтаться, терять силы, а в ихней механике один черт ничего не поймешь и не увидишь даже искомый наш предмет. А так сейчас, приятно проведем время с приятными и …− Шубин поднял палец, − интересными людьми! Приятно побеседуем, и они нам сами все расскажут!
       Вовчик уважительно покивал:
        − Метода…
        − А ты думал: По шерсти, надо, милый мой, непременно по шерсти… добровольно и  с песнями…
      
Нетленка

        После третьей, участники вечеринки  расслабились, откинулись на спинки стульев. Вовчику с нервов кусок не лез в горло, а опытный Шубин пил и закусывал  наравне со  всеми. Собственно, задумка Шубина состояла в том, чтобы загрузить компанию заклятием доверия. Древнее это колдовство создавало, в особенно в пьющей компании, изумительно теплый доверительный климат и обеспечивало непринужденное выбалтывание самих страшных тайн.  Само собой , оно покрывало  чужого человека плащем искренней симпатии, обаяния, к нему относились как к старому, преданному и надежному другу.
         После каскада шуток, подколок, дружеских пикировок, наступило уютное молчание, нарушаемое лишь звоном ложек. Шубин изготовился – сейчас начнется.
         Ларин встал, поднял рюмку:
         − Я собрал вас, господа…
         Кустовский перебил его:
         – Что, ревизор едет?  
        Ларин расхохотался:
         − Кустовский, чертяка, помолчи, дадим тебе слово. Ребята, сегодня великий день у меня. Два года я пахал над этой штукой. Бился, рожал в муках, бился лбом в железную дверь. И вот сегодня – последний штрих, ребята, сегодня проведем полевые испытания.
         − Ну брат, − Кустовский  тоже встал, − нетленку слепил? – что же ты молчал все это время?
          − Молчал? – Ларин смутился. − Как молчал? А разве я Вам не рассказывал?
         Все, включая Шубина и Вовчика, и исключая Мастера, зашумели:
         – Нет, не рассказывал, не рассказывал,  ну поделись, не томи душу, Нобелевку вместе  пропьем!
          − Ну ладно, небольшое предисловие, − Ларин снова расхохотался, кинул за душу еще рюмку коньяку. − Ну, слушайте…

      В это время светлый Ахмет у себя на Ботсаде, от бешенства рванул ворот рубахи, отчаявшись связаться  с Шубиным. Пуговицы посыпались на стол с глухим пластмассовым стуком.
      В это время благословенный вампир Михалыч, задыхаясь от эфирного напряжения, поддерживал вместе с Мюллером над Индустриальным «стальную сферу», которую тихо атаковали со всех сторон известные и неизвестные противники.
     Незаметно для  Михалыча и иже с ним, к стальной сфере подсосался  и подслушивал бомж, ночевавший на чердаке, точнее человек типично бомжевской внешности, на самом же деле, черный йог 12 ступени посвящения, по кличке Ктулху.
      В это время Победоносный  безмятежно улыбался, стоя на набережной Сены в Париже.
      В это время мужчина неопределенного возраста в черном плаще с кровавым подбоем, курил у себя в номере в гостинице «Н-ск». По телевизору показывали концерт группы «Крематорий». Армен Григорян пел:
       Ты бежал за мной, не жалея сил,
       Ты хотел меня убить…
       Но по воле странных сил
       Я остался жить.
       Мужчина приятно улыбнулся, но в глубине глаз застыл черный  космический холод, -
       − Хотел... Ха, − хорошо поставленным, но каким-то безжизненным голосом сказал он. − Я и сейчас хочу…

         В это время Мастер с треском отодвинул стул и воздвигся над столом тоже. Он сделал останавливающий жест:
         − А я, как это ни бестактно, хотел бы сначала обсудить вместе со всеми Вами положение нашего общего друга – Леши. Мне кажется, он в большой опасности. Он сурово обвел взглядом замершие лица. Леша тоже встал, протестующе вскинув голову… Последними поднялись Шубин и Вовчик.  Шубин распостер руки:
          − Успокойтесь хлопцы, успокойтесь, садитесь, все путем…
       Желая преодолеть заминку, Шубин подлил энергии в заклинание доверия. Это вызвало неожиданный эффект. Ларин открыл было рот, но тут его перебил Леша, который судорожно выплеснул из себя признание:
         − Ребята, нет у меня друзей ближе чем Вы… Я сейчас все расскажу… Я не хотел говорить, думал вы смеяться будете… Я… Мне… Мне кажется,  я умираю… Перед глазами черно, шатает, снится такое, что просыпаюсь от собственного крика… Видите, как похудел всего за две недели, а врачи говорят:  исключительное здоровье!
          Леша принужденно рассмеялся:
        − так и похоронят, − у него перехватило горло, − с исключительным здоровьем…  
        Ларин недоуменно  воззрился на него. Кустовский прокашлялся – лицо его страдальчески скривилось.
             − Хлопчику, тоби пороблено…
             −  А? – все обернулись к Мастеру (это он сказал) – Что?
          Мастер сумрачно усмехнулся:
           −  Пороблено тоби, кажу!
          Кустовский хмыкнул, но покивал. Ларин оглянулся за плечо, словно за поддержкой. Потом медленно произнес:
           − Ну, в принципе похоже по симптомам.

        Леша отчаянно, до слез расхохотался. Остальные молча смотрели на него.      
           − Я же думал, − сквозь смех говорил Леша, − я же думал, все с высшим образованием, техническая интеллигенция, засмеют, еще поди и здороваться потом не будут, до самой смерти, благо не долго…
           Тут он начал икать.

        Вовчик фыркнул про себя – добровольно и с песнями, аминь! Лжекарлсон на крыше  сплюнул. Черный йог не показал раздражения. Человек (?) на тучке вообще с самого начала ни на что не реагировал. Михалычу было не до того.   Дождь продолжался.

       Впрочем, когда этот Леша  стал расказывать про свои симптомы , Вовчик почувствовал профессиональный интерес – судя по всему в городе орудует дикий темный маг. «Так-так, ну-ну, − сказала собака Баскервилей, встретив Герасима»...
       Вовчик переглянулся с Шубиным, и протянув к Леше руку, остановил его:        
              − Слушай, мужик, да все понятно с тобой… Щас снимем твою порчу, делов то. Я – белый маг, у меня и диплом есть, только я его дома забыл. Ложись вон на лавку.
       Леша лег и Вовчик принялся за рутинную процедуру – снятие порчи. Пара мощных заклинаний, чтоб скорее. И несколько пассов. Леша содрогался под его руками.
        − Ну вот и все. Вставай! Будешь жить!
      Леша поднялся, по его просветлевшему лицу  текли слезы.  Он глубоко вздохнул и его снова передернуло.
        − Ну-ну, легче, легче, − Вовчик потрепал его по плечу. −  Нормально, пока будешь жить. На, запей. И завтра позвони мне. На вот тебе визитку – надо еще несколько сеансов для закрепления.
       Леша сел за стол.
         − Ребята,  это надо обмыть…Спасибо тебе , брат! Сам Бог тебя привел к нам… Но сначала.. Ларин, друг, прости, что перебили твою презентацию. Продолжай! Мы внимаем!..

       Но сначала все выпили еще раз. Леша стучал зубами по краю рюмки. Ларин встал, обошел  вокруг стола и приблизился к аппаратной группе, имевшей такой вид, будто ее смонтировали на базе панцирной кровати и телевизора «Весна».  Брутальный был вид, чего там.
       − Честь имею представить Вам  пассионатор Ларина-Привалова!.. Жаль, Саша не дожил.
      −    Гиперболоид инженера Ларина, − съязвил Кустовский.
      −   Ну черт с ним, пусть гиперболоид, − весело согласился Ларин, −   Главное, что? Главное, что это  изобретение имеет не только техническое, но и историческое значение!
     Шубин оглядел присутствующих. Мастер беспокоил его, очень беспокоил. Но в чем природа этого беспокойства, он не отдавал себе отчета.
      −  Сейчас я активирую пассионатор, товарищи , и через несколько минут начнется процесс, который положит конец всей этой мерзости!
      −  Подожди , подожди, − вмешался Кустовский, − Что-то знакомая фраза , − «конец всей этой мерзости»! Где-то я это слышал? А?..
     − Верно, верно, товариш Кусто, − улыбнулся Ларин, − так все и было. Стивен Кинг, «Конец всей этой мерзости», да , два брата разработали способ позитивной реморализации населения всей планеты с помощью изменения структуры воды. Изменили всю воду на Земле. В результате все люди стали  кретинами.
      Ларин щелкнул рубильником. Инициализатор угрожающе загудел. Кустовский уселся поудобнее, подобрав под себя ногу:
      −  Ну, и что же ты придумал, чудовище, Франкенштейн хренов?
      Ларин чуть смущенно рассмеялся.  
      – Ларин , давай дальше, нам надо знать, должны ли мы осыпать тебя цветами, как мессию, или пристрелить, чтобы спасти человечество.
      Ларин хмыкнул:
       − Думаю, все-таки цветами, ребята. Все же видят какая эпидемия свинства охватила наш маленький земной шар? Кто-то называет это «глобализация». Кто-то  −  «нечестное новое время». Кто-то  говорит – «постмодернизм». А мне кажется, это прежде всего деградация, причем деградация глобальная. Мы погибаем, человечество погибает... Вы видите , какая дрянь, какая гнусь здесь творится, как все прогнило. То, что у нас мерзавцы у власти сверху до низу, это еще не страшно, - что ж такого , что мерзавцы. Но ведь они же дикие, это же идиоты!  Это же надо , это же просто…
    Ларин обвел всех безнадежным взглядом и остановился на Леше:      
            − Вот именно! Порча, просто какая-то порча на всем народе. Ведь эти папуасы, дикари, променявшие первородство на бусы – мерсы, тоеты и прочее унылое говно. Но ладно бы это были заурядные иуды, продавшие всех нас за деньги. Так нет же, они же сами в это верят!!! Там же не во что верить. Эти их евросказки не содержат информации. Их на голову не натянешь, но они же верят, суки!..если б они так яро в хорошее верили…На днях краем глаза зацепил, когда жена смотрела телевизор, там Фина Кренделяки − знаете, может быть?  − общалась с другой такой же безмозглой  гусеницей. И разговор был про то, что значат деньги в жизни современной женщины. И они обе, эти  курицы, пришли к тому, что деньги значения не имеют. И тут эта вторая говорит:
            − Но что же делать, если женщина  полюбила врача или инженера…
Ларин скрипнул зубами.
           − И она так презрительно произнесла это: «врача или инженера». Как будто бы речь шла о массовых растлителях, какими являются все эти светские львы и львицы на ТВ. А помнишь, Леха, мы с тобой на выборы  ездили в Лиман, и ночью сидели в библиотеке, – и помнишь как директорша этой библиотеки рассказывала, что с 91-го года, ни одной копейки из бюджета. А ты ее спросил: «а почему так выходит»? Она фыркнула: «вы сами все прекрасно понимаете». А ты не унимался: «нет, не понимаю, расскажите». И тогда она сказала, допек ты ее: «потому, что они душат все мыслящее».
         Так вот , друзья мои, то что общество впало в маразм и власть предержащие всячески этот маразм усугубляют, это очевидно. В таком состоянии рассудка любая царапина  чревата гангреной. А царапин у нас хватает. Думаю, этим можно оправдать мои эсхатологические ожидания. Ларин прервался, и Кустовский вставил:      
          – Ну более-менее… и что же ты собрался делать?
         Ларин достал из кармана  маленький пультик-лентяйку, помахал им в воздухе.
         Словно бы в ответ, в кармане у Мастера запиликал телефон.      
         Мастер ответил:
          − Да? Инцидент? Нужен. Будешь? Ладно , все.
         Ларин переждал и заговорил: «Лев Гумилев»…  У Вовчика серце ухнуло в желудок. До этого момента у него оставалось предположение, что это ошибка, что пришли они не туда, и потом придется искать что-то еще. Но теперь он мог быть уверен: все серьезно, и решится все здесь и в самое ближайшее время.  Шубин внутренне напрягся, как бы готовясь к прыжку. У Вовчика поплыло в глазах, а потом случайно взгляд его сфокусировался  на книжной полке, и выхватил одну из книг, на корешке которой значилось   «Земное эхо солнечных бурь», и фамилия автора − А. Л. Чижевский.  
          − Так-так, − подумал Вовчик, − Так-так.
          Его наполнило ощущение окончания.  Сейчас, сейчас…
          Ларин продолжил: «Лев Гумилев написал книгу «Этногенез и биосфера Земли». Главная мысль книги такая: людей можно  разделить на три вида – пассионарии, субпассионарии и гармоничные особи. Пассионарий – есть человек, который свои идеалы ставит выше своей жизни, своих интересов. Субпассионарии, наоборот, свои интересы ставят выше идеалов. Гармоничные люди – равно ценят и жизнь и идеалы…
       Ларин сделал паузу. Кустовский добродушно покрутил большим носом:
      − И?..
      − И даже маленький народ, большой процент которого составляют пассионарии способен на большие, как бы сказать , успехи. Ярким примером служит средневековый Тибет, который  при своей малости и бедности был такой себе региональной супердержавой и правил бал во всей Центральной  Азии, Жанна Дарк, Англия  в девятнадцатом веке, Япония, Китай… В разное время разные страны то впадают в ничтожество, то творят буквально чудеса. Вот и наши советские семьдесят лет мы пролетели как на форсаже. Гумилев проанализировал географию таких необыкновенных исторических успехов и вышло что эффект покрывает области похожие на следы от ударов ремнем по поверхности глобуса. Гумилев задал себе вопрос: «Что же это могло хлестать по земному шару»
        Ларин с видом школьного учителя обернулся к своим гостям:
        − Ну, кто скажет?
       Леша поднял руку:
        – Дайте-ка я угадаю, − может быть Солнце?
        −  Молодец, возьми с полки пирожок, да, именно  Солнце!
        −  И что же дальше? − подал голос Шубин.
        − Дальше вот что: Опираясь на работы биофизика Чижевского…
        В этом месте Вовчик, чье нервное напряжение достигло пика, неожиданно для себя выкрикнул:
         – Люстра!!!
         Шубин сжал ему локоть. Ларин нахмурился:
         − Что, молодой человек, какая люстра?
         − Ну, люстра, люстра… Люстра Чижевского…
         − А, ну да, да…ну-с, и стало быть, когда на солнце происходит некий таинственный процесс, назовем его, скажем, турбуленцией, возникает специфическое излучение. Под действием этого излучения на Земле часть людей, попавших под него, начинает ценить свои идеалы больше, чем свою жизнь, то есть становятся этими самыми вот пассионариями. Ну что еще сказать об этих людях, они строят. Да, они строят. А субпассионарии более склонны прожирать и просирать. Если их количество достигает критического, имеем такое безобразие , как у нас сейчас.  И затем неминуемую катастрофу…         Так вот, моя машина  может вызвать такие процессы на Солнце.
        − То есть как? – Леша и Вовчик подскочили. Кустовский буквально выпучил глаза, Шубин смотрел внимательно.
        Кустовский помотал головой:
          − Верить отказываюсь, и все… Вот если б ты, Ларин, не был мой старый друг, я сейчас бы тебя как специалист специалиста послал вот эдак  на..! Но ты ж мой друг! – тут его осенило, − А! Я понял, это розыгрыш!
      Ларин засмеялся:
        − Ребята, имейте  мужество просто дослушать, потом я нажму кнопку, и сами все увидите… Определенная проблема для понимания состоит в том, что прибор построен на принципах, как бы сказать, не то чтобы далеких, а как бы параллельных современной нашей науке…
     Кустовский поежился:
        − Бред беременной медузы в лунную осеннюю ночь!!!
        − Под опавшим кленом… − с места дополнил Леша.
   − Ну что ты говоришь? Прибор и не на принципах науки! Это как? – возопил Кустовский.
Ларин поморщился , потом расхохотался:
− Кусто, ну что ты орешь, как Завулон в лифте?! Дай сказать!..
     Вовчик при упоминании Завулона дернулся встать, Шубин придержал его каменной рукой.
− Ладно, ребята,  я конечно использовал субатомную физику, но, главным образом я руководствовался при этом принципами…
Мастер резко оборвал его:
− Послушай, Ларин, а ты не боишься, что тебя заберут?
     Ларин изумился:
     − Кто? Кто заберет? Я ж тебе говорю, мы живем в интеллектуальном вакууме, кругом папуасы, это просто никому не интересно, не гламурно, понимаешь?  И не в дискурсе! Если б я новую стиральную машинку проектировал, они бы поняли, а так – даже ректору АН скучно станет, не успею я дойти  и до середины вступления. Масштаб проблемы несколько превышает уровень интересов  б…х свиней, толкущихся у корыта….
− А Штаты? Шпионы какие-нибудь? − неуверенно продолжил Мастер.  Ларин остервенело отмахнулся:
      − Оставь, какие шпионы, что ты мелешь?  Здесь они купили все секреты в 90-х еще. Сейчас все шпионы в Киеве и в Днепропетровске. У нас опасно: провинциальное СБУ может и вправду кого-нибудь поймать, они же может быть еще не в курсе, что ловить шпионов не политкорректно. Да и красть уже нечего. Наши разработки категорически никого не интересуют, никого, это вакуум, до нас никому нет дела…
      Ларин почти кричал. Воздух в лаборатории буквально трещал от жадного внимания объективов камер, глаз, от разведывательных и глушащих заклятий и контрзаклятий, но Ларин этого почувствовать не мог.
Опустив голову, он прошелся вдоль аппаратной группы, покрутил в руках пульт.

  – Так на чем я?.. А! Принципы! Да хрен с вами, можете смеяться,  это принципы И Цзин*…  Две тысячи лет назад чжоусский князь Вэнь Ван оказался в контрах с империей Шоу-Инь. Иньцы убили его отца. Самого Вэнь Вана три года держали в тюрьме. За три года князь составил новую версию Канона перемен, к которой пришел через новую модель расположения восьми триграмм**.
Леша покивал: мол, знаю, знаю…
− Никто не знает и не может пояснить, почему он расставил  триграммы именно так а не иначе и чего он вообще полез их переставлять, никто не может понять ход его мысли. И это правильно , потому что Каноном занимаются филологи. А физики на него в принципе не обращали внимания − не профильно. Кроме меня… Так вот, с точки зрения субатомной физики эти триграммы – есть описатели энергетическо-пространственного состояния субатомных частиц. В первоначальном варианте все триграммы, стоящие напротив друг друга накладывались и уничтожались, вычитаясь друг из друга, а в новом варианте Вэнь Вана  уничтожались только огонь и вода, остальные же триграммы приводились к двухмерному виду.  И это, товарищи, говорит о том, что наш мир, товарищи, на самом деле двухмерен…
  Кустовский поперхнулся, опять выпучил глаза, и зажал себе рот руками:
  − Ларин, Ларин, я тебя очень уважаю, но ты глумишься над моим мозгом, хоть я и оккультист, но ты меня умственно уничтожаешь, ты мракобесничаешь, Ларин…
     Ларин вздохнул:
− Ладно, если опустить китайщину,  то все просто. Вэнь Ван понял механизм непрестанно длящегося творения мира как взаимодействие восьми основных состояний или составляющих пространства. Это помогло ему разбить империю Инь и основать империю Чжоу, которая некоторым образом, стоит до сих пор. А я представил механизм творения мира как аналогичный развертке изображения на экране телевизора. И это помогло мне понять порядок управления космическими процессами. Да, я могу запустить бурю на Солнце, и я сейчас сделаю это. Модифицированное излучение  Солнца хлестнет по Земле и накроет Украину и основную часть территории России.  
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
* И цзин (кит. трад. 易經, упрощ. 易经, пиньинь Yм Jоng), Кни́га Переме́н (название, закрепившееся на Западе. Более правильным, но не столь благозвучным был бы вариант «Кано́н Переме́н». Также известно под названием «Чжоу И» — 周易, по наиболее авторитетной редакции эпохи Чжоу) является наиболее ранним из известных истории китайских философских текстов. Принят конфуцианской традицией в V веке до н. э. как один из канонов конфуцианского Пятикнижия. Некоторые специалисты придают Канону и другое значение. Его называют компьютером Древнего Китая, глоссалием всех возможных во Вселенной ситуаций, универсальным описателем состояний пространства. Так или иначе, обращает на себя внимание восьмеричность  канона и восьмеричность таблицы Менделеева, генетического кода и  шахмат. Канон перемен имеет космогоническое и космогенетическое значение.
**Триграмма (восемь гуа, ба-гуа) — (кит. 八卦, пиньинь bвguа) — особый знак, состоящий из трёх горизонтальных черт яо. Все возможные комбинации яо образуют восемь триграмм.

Завтра  процентов пятнадцать, этого хватит, населения этих областей почувствует себя странно, в них оживут моральные конструкции, у кого их нет, станут искать, и будут искать пока не найдут. Именно целостные моральные конструкции, а не всяческие фальсификаты. Эффект состоит в том, что пассионарий идет до конца в любом процессе,  он все испытывает на прочность, а идеи евроцентризма, неолиберализма, социал-дарвинизма и прочих  измов не выдерживают более-менее  здравого и упорного восприятия, при соприкосновении с действительностью  они тают яко воск пред лицем огня. Вся грязь отлетит к черту, упыри и кикморы забьются в свои болотца. Через месяц здесь начнут строить...
− Строить что? – холодно спросил Кустовский.
− Это не так важно. Главное, что строить будут с умом и на совесть, и у людей будут силы для этого. Построят то, что нужно, чтобы страна была сильной и умной… За семьдесят лет наши народы обессилели, истекли кровью, и сейчас парализованы и заживо пожираемы паразитами. Весь мир трясет из-за этого, весь мир болен.             Сейчас я с этим покончу.
Последние слова Ларин буквально прорычал.
Шубин вскочил:
− Не делайте этого. - его голос прозвучал спокойно и веско, но озабоченно.
     Ларин повернулся к нему, подняв брови, почему, мол?
− Если я Вас правильно понял, последствием может быть то, что мир, который Вы хотите спасти, захлебнется в крови.
Ларин пожал плечами:
− Думаю этого не будет, но если оставить все как есть – мир точно захлебнется в дерьме и рвотных массах.
     Теперь Шубин поднял брови:
     − Аргументируйте!
     Ларин покачал головой:
      − Такое чувство у меня. Знаете, я ведь  Рыба по гороскопу, как-то встретил такую фразу в астрологическом тексте - …то, что заменяет рыбам интеллект»…
     Он улыбнулся:
      − Чутье меня редко подводит… Вот как и это чувство, что мы сейчас одни в целом свете, и никому нет до нас дела… Нет, чутье меня редко подводит…

Инвазия

Ларин резко протянул руку с пультом к аппаратной группе и со словами:  
− Включаю отсчет! – нажал кнопку пуска.
В следующие 34 секунды сразу произошло много событий.
От резкого движения Ларина лопнул перенапряженный оперативный пузырь, надувшийся над Индустриальным. И потенциальная энергия ситуации потекла в кинетическую.
       Шубин, пытавшийся магией остановить Ларина, был заблокирован  вампиром Михалычем: группа захвата Дневного Дозора  через сумрак ворвалась в лабораторию, преследуя двоякую цель – нейтрализация оперативников Ночного Дозора, и захват опасного немагического персонала с опасной техникой. Ощутив нарастающий звон в ушах и крайне поганое предчувствие , Вовчик  рефлекторно рухнул со стула на пол с воплем: «Ложись!!!».
           Ларин, Леша, Мастер и Кустовский последовали его команде. Шубин прижался к стене. Ларин энергично пополз куда-то в сторону от установки.
            Из стены в лабораторию влетел здоровенный корявый ледяной конус, актуализованный во всех слоях сумрака. С грохотом и треском он разметал и опрокинул Михалыча и его парней и стер бы в порошок  аппаратную группу пассионатора, если бы перед ним неожиданно не материализовался человек  с подвижным лицом, похожий, ну вы помните, на Пушкина, и немножко на Джеки Чана. Сей вновьприбывший мгновенно выхватил из уха полутораметровую железную палку, и нематериально легко сокрушил бешено несущуюся глыбу, обратив ее в снежный сугроб.  Дневные дозорные заворочались под снегом,  стали  было подниматься. Но тут в лаборатории эффектно появился давешний молодой человек в джинсовом костюме. Собственно он появился самым заурядным способом – через стену. Кого бы это уже могло удивить, после  целых 17 секунд сплошных чудес и колдовства?  Он вошел спокойно, медленно, безо всяких там криков, вроде: заряжай, оцепляй,  пленных не брать. Вошел даже без оружия, и лицо его вобщем-то ничего не выражало. Весь эффект заключался в том, что он вошел по потолку.  Молча он встал против  человека, похожего (ей-Богу, надоело, может называть его просто Пушкин?) на Пушкина и на Джеки Чана (или лучше Джеки Чан?) Их лица оказались на одном уровне.
         − Вот и встретились Хануман. – С ледяной улыбкой  произнес молодой человек.
         − Встретились, Незнайка, встретились. Ты зови меня просто, − товарищ Сунь.
        Он неопределенно поводил железным посохом.
        − А то ведь язык сломаешь. Или я тебе что-нибудь сломаю.  
        Молодой человек с натугой (как в китайском боевике) расхохотался, и без перехода бросился на Ханумана (да, это был царь обезьян).  Между ними завязалась битва, в которой оба бойца хаотично вращались в трех измерениях. Они непрерывно меняли направление и оси движения, так,  словно бы силы тяжести для них не существовало, или словно она действовала попеременно в разных направлениях, так как им было нужно в данный момент. Молотили друг друга руками,  ногами и другими предметами, отскакивали от стен и потолка. Помещение заполнилось гудящим энергетическим вихрем. Бумажки и мелкие предметы, начали двигаться по кругу, помнемногу подымаясь в воздух и втягиваясь  в циклон.
           Мюллер посмотрел на них из-под руки, защищая глаза от поднявшейся пыли, пожал плечами:
           – Хм, банальные йоги!..
           Воспользовавшись паузой,  Михалыч  почел за благо немедленно удалиться , прихватив с собой  заветного Ларина и его машинку. Как на грех, та же мысль возникла у Шубина. Михалыч помнил, как  арестовывал Шубина и Вовчика возле «Парадиза» и не ожидал серьезных проблем. В самом-то деле, кто в Киеве  знает что такое шубин? Н-ск был городком машиностроителей, шахт в нем не было.  Мюллеру простительно было  тоже не знать этого.
          Поскольку дело происходило в подвале, мощь и классность Шубина, как хтонического существа*, повысились  до второго –третьего уровня. Однако и Шубин толком не знал противника. Из-за этого бой обещал быть особенно затяжным и кровопролитным.  Дозорные подключились  к поединку начальников – Мюллер и двое магов-пятиразрядников насели на Вовчика, и ему приходилось несладко, однако же  и Михалыч гнулся под натиском Шубина.
        Михалыч начал атаку с крайне редкого вампирского  заклятия «трансильванские зори» , очень сложного в исполнении, Шубин же, не утруждаясь контрзаклятием, смел «зори» мощным каскадом магических ударов  под общим названием «обвал Донецкой шахты», обрушившихся затем на Михалыча.  Михалыч, оправившись,  обернулся нетопырем, взмыл к потолку, едва не попав под железную палку  Ханумана, и спикировал на Шубина, поражая его ультразвуковым магическим визгом, на который Шубин, обросший к тому времени густой жесткой защитной шерстью, ответил неистовым инфразвуковым ревом. От этого рева  по всему микрорайону забрехали собаки, а в ближайших домах повылетали стекла. Михалыча смяло, исковеркало,отшвырнуло в стенку. Пока он приходил в себя, с ненавистью глядя на Шубина, последний пудовыми кулачищами, безо всякой магии, уложил Мюллера и его присных.
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
* Хтони́ческие существа́ (от греч. чиюн, «земля, почва») или хтонические чудовища во многих религиях и мифологиях — существа, изначально олицетворявшие собой дикую природную мощь земли, подземное царство и т. д.
Среди характерных особенностей хтонических существ традиционно выделяют звероподобие, наличие сверхъестественных способностей, органично сочетающееся с отсутствием созидательного начала, и оборотничеством.
      

         Пока продолжалась битва чемпионов, Ларин осторожно продвигался к пролому в стене, за ним подтягивался Мастер, волоча за собой Кустовского, слегка зашибленного кирпичом.  Следом на четвереньках полз Леша, с  изумлением оглядываясь на самозабвенно колдубасящих друг друга магов, йогов и прочих магических существ.
       Чтобы без шума и пыли смыться из разгромленной лаборатории,  Ларину и его друзям не хватило какого-то мига.
       Драка вдруг прекратилась сама собой. Маги и йоги замерли и воззрились на убегающих людей.
       Уходят, − сказал Михалыч и моргнул.
       Хануман  на автомате еще пару раз стукнул свого противника посохом. Тот не отреагировал.
        − Постойте, друзья, − мягко сказал Хануман, − мы не причиним Вам вреда, нам просто надо поговорить.
        Хануман говорил по-русски с легким акцентом, напоминающим сербский. Он обвел взглядом  присутствующих, дружелюбно улыбнулся магам Дозоров:
        − Ребята, не знаю точно кто Вы, откуда взялись, и чего вам надо, но похоже у нас есть общие интересы.
        Ларин, стоящий ближе всех к пролому, продолжал помалу пододвигаться к нему.
         − Да подожди, ты, − досадливо сказал Хануман, − Да ты, ты  Ларин, я к тебе обращаюсь.
         − Извольте мне не тыкать, – совершенно серьезно и довольно запальчиво выкрикнул Ларин. И тут  маги и йоги кинулись на него.          
         И тут же отлетели кубарем, шлепнулись об стены, в крайнем изумлении – что это было?

          Между ними и группой Ларина возникла из ниоткуда  тоненькая, черненькая, крайне миловидная девушка, лет эдак двадцати с копейками. Она-то  и отбросила всю компанию магов заклятием на манер ледяной стены и гордо встала посреди комнаты, уперев руки в бока. Все огорошенно замерли, и только Леша непроизвольно шарахнулся от девчонки, ударился об стенку и сполз по ней на пол. Он даже  поджал ноги под себя, чтобы быть подальше от девушки, которую он явно боялся до крупной дрожи. В глазах его плескался ужас и удивление. Он сам не понимал, почему эта (привлекательная? хорошенькая?) особа наводит на него такой страх.
        − А ну пошли вон отсюда! – закричала девушка, − Он мой! Оставьте его в покое! Уроды, хулиганье, я – ведьма, убирайтесь, пока разрешаю, счас такого вам наколдую,  кануздры!    
       − Спокойно, джентльмены, − призвал всех Михалыч, − Леди явно заблуждается по поводу происходящего…
       − Как и все мы, дружище, − отозвался Шубин.
      − А ну-ка заткнитесь, лоси, вы меня не собьете, вон отсюда,  я сказала, − властно крикнула девушка, сверкнув чудными у брюнетки яркими голубыми глазами.
      − Господи, − скорбно вопросил Мюллер, − Тебе-то он зачем, дочка?
      − Какое твое дело, дед?.. – девушка постепенно осмотрелась и у нее возник ряд вопросов, по поводу того, что собравшиеся здесь люди явно не подпадали под категорию хулиганья. С некторой растерянностью она сказала:
     − Я его люблю…
      −Частное лицо, − подняв голову сказал лежащий у стены дозорный Мюллера, − пункт пятый статьи тридцать четвертой…
        Маги посерьезнели и придвинулись к девушке. Почувствовав угрозу, она выставила вперед ладошку на которой лежал синий клубочек шерсти и бросила его на пол. Вспыхнуло голубое искристое сияние. Светящиеся нити с электрическим треском окутали и опутали  всех ее противников, и придержали их на секунду. Этого времени ведьме хватило для того чтобы  схватить Лешу, как пушинку перекинуть его через плечо и исчезнуть в клубах едко пахнущего дыма.
      Когда маги и йоги, с автохтонными матами и древними проклятиями, высвободились из синих ниток, ни Ларина, ни Мастера, ни Кустовского в лаборатории не было.

Торгсервис: препозиция

       Они сразу перескочили автотрассу, горохом скатились с обочины в лесопарк,  и понеслись  в темноте между деревьями вслепую, как парфорсные охотники. Хотя, если говорить об охоте, они теперь были дичью. Кустовский давно так не бегал. Взрослый человек все-таки. В Н-ске  все рядом – город маленький. А бег по утрам он давно пох…рил. Кустовский бежал, как собака, вывалив язык  на плечо, он тяжело дышал ртом. Рядом, как привидение, легко скользил Мастер. Курящий Ларин задыхался, но улыбался, и темп поддерживал, хоть и покашливал.  
       − Что за день такой сегодня? −  весело спросил Ларин.
       − Нептун…, ххы…, на  асценденте… ххы… − страдальчески  пропыхтел Кустовский на бегу.  – Кххуда мххххы?
        − Со мной, − хладнокровно отозвался Мастер, − знаю тут одно место, сойдет на первое время.
        Через полчаса бега Кустовский совсем измотался. Тут Мастер сделал заячью петлю и велел всем залечь в кустах. Он припал ухом к земле, послушал, затем напряженно вгляделся в темноту.
        Что ты можешь услышать, они же летают! – панически прошипел Кустовский.
         Ларин ясным голосом сказал:
         − А что ты теперь скажешь о мракобесии?
         − Что скажу, что скажу, − проворчал Кустовский, - святой воды мне бы баклажечку и животворящий крест!
        А ты глянь, где мы находимся, − в голосе Ларина слышалась улыбка.
        Кустовский присмотрелся в темноте и восхищенно выматерился. Они лежали в центре большого, метров пять в диаметре  круга, очерченного полосой лысой земли, на которой не росла трава.
       − И что это?!! − оба вопросительно посмотрели на Мастера, − куда ты нас привел?
        Мастер, не поворачиваясь к ним,  обронил:
       − Теперь они нас не увидят. Натритесь землей и пойдем. Тут рядом Торгсервис, там массажный кабинет − пересидим.
        Мастер подхватил горсть травы с дерном и стал размазывать по одежде. Кустовский с опаской смотрел на него:
        − Слышь, парень, ты кто? Ты что, тоже из этих?..
         Мастер невесело рассмеялся:
        − Нет, я у Гориора набрался, так что для меня это все не сюрприз, не сюрприз…, но… знаешь, сильные они… мы не знали, что такие команды существуют…

         Гориора знали и Ларин и Кустовский. Леша занимался у него. Профессиональный оккультист, Гориор был диким белым магом и очень деятельным человеком. Он основал Киевский институт йоги, и постоянно разъезжал по стране с лекциями, изгонами (сиречь экзорцизмами) и прочими оплачиваемыми мероприятиями.

         Окончательно  захватив инициативу, Мастер критически оглядел  свой отряд, и склонив голову процитировал:
          – Землей измаран каждый лист, и дождь, косой или отвесный, и соткан всяк идеалист из праха и слезы небесной… Ну, что инженеры-века пионеры, − вперед!

         Как и следовало ожидать, на развалинах научной твердыни Ларина шли переговоры. Продолжать драку было бы пошло и скучно.  Поэтому кратко согласовав  позиции с начальством, стороны перешли к взаимному  представлению. В процессе представления Хануман  узнал, что деятельность мистически ориентированных лиц таки носит системный характер и имеет впечатляющий масштаб. Он  был посвящен в краткую историю дозоров, инквизиции и договора, а дозорные с неменьшим изумлением  узнали, что существуют, оказывается …очень интересные вещи и кроме магии. Выслушав представления дозорных и с сожалением сообщив о невозможности для него подвергнуться аресту в пользу Ночного или Дневного дозоров, Хануман, на вопрос: «А ты кто такой»? – описал свое состояние из рук вон просто: «Хануман, слуга Победоносного»…
     − Э…А это кто? – поинтересовался Мюллер.
     − Мюллер, заткнись и погугли, − дружно, хоть и несколько в разнобой, рявкнули на него Шубин и  вампир Михалыч.
     − Ну что вы ребята, − Мюллер сник, достал КПК и начал ковыряться в нем.
      − А этот красавец? – Михалыч указал на молодого человека в джинсе, который с независимым видом  сидел возле аппаратной группы пассионатора. Погодите-ка, пять секунд назад он был за два метра от этой штуки… А ну уйди оттуда…
      Михалыч угрожающе надвинулся на молодого человека, и тот нехотя сместился на два метра левее.
      Хануман крутнул в руке посох и сунул его в ухо. Один из дозорных Мюллера присвистнул. Шубин кашлянул.
       − А этот красавец называется Авидья, то бишь Невежда. Я зову его Незнайка. Это свитский демон Мары…
       − А это кто? – снова встрял увлеченно слушающий Мюллер.      
       − Мюллер!!!- дружно гаркнули на него Шубин и Михалыч, − за…− они посмотрели друг на друга  и рассмеялись.
       − Да понял, понял, − Мюллер снова уткнулся в КПК.
         Хануман продолжил:
       − Вобщем он со своим Марой, отцом ослов, скорее ближе к вашим темным, а мы с Победоносным скорее ближе к вашим светлым. Но! Разница у вас пролегает в плане свободы воли, а у нас в плане свободы познания.  Организованы мы по-разному: у вас дозор , у нас эгрегор…
       Мюллер открыл было рот, но на него так глянули…
      − Твоя мать – верблюдица, изнасилованная  крокодилом, который болел дурной болезнью, − сказал юноша в джинсе крайне неприятным голосом без интонации, непринужденно в то же время улыбаясь.
     − Ты знаешь, что это не так, − кротко отозвался Хануман.
     − Итак , джентльмены, предлагаю вам картель, − продолжил он – наши интересы, похоже,  совпадают Я полагаю, что теперь   вам совершенно не интересно, кто кого заказал и зачем, хотя по секрету могу вам сказать, что это Незнайка со своей командой зачистили  нашу группу наблюдателей. Те слишко близко, по его мнению, подошли к НИРСу… В настоящий момент наш с вами интерес вызывает эта штуковина, − Хануман указал на пассионатор.
     − Вас, помимо вопросов безопасности, интересует еще и технология, основанная на магическом мировосприятии. А  мы прежде всего желаем, чтобы в этой связи не происходило необратимых событий. Поэтому, внимание! Я уполномочен предложить вам объединить усилия, а результаты распределить следующим образом: машину с документацией − Вам, человека − нам. Мы обещаем, что он будет оказывать Вам текущие консультации. Вы обещайте, что техника будет работать только с разрешения наших специалистов, которые убедятся предварительно что запуск не приведет к феномену суперновы…
       Мюллер глянул на Михалыча и сам зажал себе рот.
       − …Или к неприятностям полегче – мутации, эпидемии, массовая онкология… Есть ли у вас возражения, благомудрые друзья?
     Шубин деловито указал на парня в джинсе:
       − Есть проблема. Я должен задержать этого человека, за ним ряд незаконных действий в том числе как минимум десяток убийств.  
      Михалыч неслышно оказался рядом.
       − Нет, я задержу этого человека, на нем кровь темных!..
      Он не договорил, парень взорвался и расплескался синей жидкостью…
    
       − Ну, а теперь что? – спросил Кустовский Мастера. Инженеры третий час сидели в массажном кабинете Бирюзова на Торгсервисе. − Зачем мы вообще сюда пришли?
       Мастер пожал плечами:
        − Послушай, Кусто,  вот мы сидим, чай пьем и ждем, может, что-нибудь случится, да?
       − Да.
       − А если б ты домой пошел, с тобой бы уже все случилось, и ты бы уже ничего не ждал. Понятно объяснил?
       − Понятно,
       − А если понятно, не мотай душу, поспи лучше.
Кустовский замолчал. Потом  взялся за Ларина.
       −  Ларин, а Ларин!
       − У?
       − Как думаешь, что это за девка была?
Ларин помолчал.
       − Не знаю.
       − А чего она Лешку забрала?
Ларин помолчал еще:
      − Так сказала же – любит, вот и забрала, что непонятно?
       − А куда она его потащила?
Ларин поперхнулся чаем. Мастер взялся за голову.
       − Кусто, но это же элементарно. Конечно, к себе домой.
       − А почему домой?
       − Кхе, так любит же…
       − А чего к себе?
       − А чтобы никто любить не помешал…
       Кустовский заткнулся и погрузился в явную отрицательную циклическую медитацию. Потом он снял туфли и растянулся на топчане , долго крутился и наконец захрапел.
     Ларин закурил. Некурящий  Мастер нахмурился. Но Ларин, глядя куда-то вверх, этого не заметил.
     Мастер поднялся, прошелся по комнате:
     − А скажи мне, друже, ты этого Гумилева до конца-то дочитал? Ты заметил что творят эти самые пассионарии в фазе перегрева и в акматическую фазу?
     − Паша, − Ларин глубоко затянулся, – ноль на массу, Паша, в этом плане хуже не будет. Вот сейчас мирное время у нас, войны нет, а население на миллион в год уменьшается. Слово демография ничего не передает, Паша. Это миллион людей, погибших от безнадеги, от нищеты, от беспросветности, от бессмысленности, от дряни. Паша, человеку нужно творчество, нужен смысл жизни….
      − Хэ, Ларин, ты знаешь, в чем смысл жизни человека?
      − Да, Паша, представь себе…Знаешь, наша наука на такие вопросы отвечает: вопрос, мол, не корректен. Но я тебе скажу, Паша. Вопрос корректен. Я это понял теперь. Просто наука не может ответить на него.
      −  Почему?
      − По трем причинам, Пашенька,  потому что она не ответила предварительно на три других вопроса: Что такое смысл? Что такое жизнь? И что такое человек?
      Мастер засмеялся.
       – Жжешь!!. А верно! Ну, а ты-то знаешь в чем смысл?
       − Я  знаю.
        Мастер опять засмеялся:
       − Так, может, нас и ловят не из-за железки твоей глупой, а из-за смысла?
        Ларин глубокого затянулся.
        Мастер склонился к нему:
       – А мне скажешь? А? Я никому.
      Ларин вздохнул и открыл было рот, но в это время Кустовский с грохотом обрушился с массажного топчана на дощатый пол, размалеванный пентаграммами, орифламмами, мандалами и иероглифами (Бирюзов был учеником Мастера , но занимался и у Гориора).
         Ларин и Мастер подскочили. Кустовский, который в падении перевернул пепельницу Ларина, лежал на полу и молчал.
         − Кусто, ты жив? – Ларин наклонился к нему, положил ему на плечо теплую руку.
          − Жив, – мрачно ответил Кустовский.
         Мастер вздохнул и, взяв из-за шкафа метлу, стал сметать пепел на совок. Кустовский сунул руку под топчан, звякнул чем-то и  обрадовался:
          − О! Гляньте, хлопцы, шо тут есть!

Колдушка

        Прекрасная незнакомка назвалась Машей Сорокиной-колдушкой. Так и сказала:
         – Я − Маша Сорокина, колдушка. Леша не переставал бояться ее. Но боялся как-то необычно, умом понимал, что девочка милая, настроена к нему очень… э…. доброжелательно. А тело отвергало построения ума и буквально лезло на стенку.  На Машу поведение Алексея тоже производило сложное впечатление. Проблема была в том, что он не просто лез на стенку и уползал от нее под стол, а вел при этом непринужденную светскую беседу, с комплиментами.  Машу от этого задвоило. Она совершенно не понимала - отчего это такое с ним может быть.  
         − Лешенька, миленький, − говорила она, в третий раз оттаскивая его за руку от двери, ну что ты делаешь, побудь со мной, нельзя тебе сейчас уходить, ну пожалуйста, ну что мне связать тебя что ли? Да что б тебя!
         Вытащив его из-под стола, Маша с извинениями и чуть не плача, бросила Лешу на диван и усевшись ему на живот (из приличия Маша подложила подушку) стала привязывать его к кровати. Леша смеялся, но его трясло крупной дрожью,  он бился под ней как рыба, но вырваться шансов не было − эта худенькая девушка была сильна как ... как… сравнения даже не наворачивались. От очередного рывка Леши, Маша упала на него и неожиданно для самой себя стала жарко целовать  его лицо. Леша взвыл от дикой комбинации дурного страха, нарастающего возбуждения, и невозможности обнять ее. Девушка была горячая, от нее веяло нереальным сухим жаром, ее густые черные как смоль волосы пахли тонким естественным ароматом тропических цветов. Леша провалился в сладкий омут влечения, но тут же его, как рыбу, подсекло и дернуло разрывающим сознание телесным ужасом. И стропила рухнули… Он потерял сознание  в чистом пламени буддхиального синтеза.

Торгсервис: Гарри Поттер снова на метле.

        Кустовский вытащил из-под топчана два кривых вьетнамских меча, ким и дао, толстый и тонкий. Мечи солидно, тускло блеснули в пламени свечи.
        − О, откуда это?
        −  Это Бирюзова, он когда приезжает из Минска, живет здесь, ну и барахлишко здесь держит…
        Кустовский сделал пару дурных, фраерских махов мечами.
        − Положи, − проворчал Мастер, − обрежешься…
         Кустовский потрогал пальцем лезвие,  и  послушно положил  мечи под топчан. Его активность снова обратилась на товарищей:
         − Так это, мужики, кто-нибудь объяснит мне  чего мы тут сидим? Чего ждем?
         Мастер вздохнул.
         − Все-таки редкая ты зануда, Кусто, вот Ларин сидит, улыбается, ни к кому не пристает, тебе одному только все надо… Ну ладно, слушай, мы ждем Гориора. Тебе же понятно уже что мы в …опе? Ну так Гориор нас вытащит. Он же маг типа, - Мастер передразнил – Ом шри всемогущий Ахурамазда намах! Вот пусть и отрабатывает хлеб, разводит нас с такими же мутантами. Главное сейчас сидеть тихо, чтобы нас не спалили, пока не явится Гориор. А там будет видно. Или ишак сдохнет, или падишах сделает ему искусственное дыхание методом рот в рот.
         Кустовский походил по комнате, помотал головой:
         − Ерунда какая-то, а когда Гориор приедет?
         Мастер посмотрел на часы:
         – Примерно минут через пятнадцать…

        Тут в двери постучали.
        − Кто? − вполголоса спросил Мастер.
        − Это я, товарищ Сунь, – голос Ханумана из-за двери сочился юмором, − Владимир Сергеевич, не ругайтесь, я  буду вежливо разговаривать. Понимаю, вас там трое. Поговорите между собой минут пять и сдавайтесь. Мы ведь спасти Вас хотим, Вы сами не знаете во что вляпались. Поживете в здоровом горном климате, поработаете в свое удовольствие – институт вам дадим, возможности будут – вам и не снилось, темы подкинем высокие , годиков через пять вернетесь, если захотите, богатым человеком. Вы поймите, вам деваться некуда…
       − Хорошо-хорошо, − доброжелательно отозвался Ларин, − вас понял, дайте мы тут пошепчемся.
        Хануман замолк.
        Ларин обернулся к Мастеру, показал на уши. Мастер вопросительно кивнул на дверь, потом на Ларина, так что, мол? Ларин покачал головой, − «нет». Оба посмотрели на Кустовского. Сей последний с перекошенной злобной рожей стоял с мечами в руках против двери (ни дать ни взять, как если бы черепашку- ниндзя Леонардо играл бы Маковецкий). Тишина в массажном кабинете взорвалась  хохотом Ларина и Мастера, немного погодя к ним присоединился и Кустовский.
         В коридоре Хануман озабоченно нахмурился, переглянулся с Михалычем и Шубиным (младшие охраняли подходы к Торгсервису извне).
          − Что у них на уме  не пойму: дискотека, Хачатурян, Гарри Поттер на метле. Чушь какая-то! − Хануман деликатно стукнул в двери:
           − Граждане ИТР, у вас все нормально?  Вас штурмовать или сами выйдете? Время уже…
        Мастер выхватил клинок дао у Кустовского и сунул Ларину. Забормотал неразборчивой скороговоркой:
         – Бежать не будем − не убежим, надо протянуть, здесь нас живо свинтят, поэтому сейчас на прорыв и на территорию. На территории они с нами дольше провозятся.  Как раз продержимся минут десять. Сейчас я врублю спецэффект, выбивайте дверь и ломитесь вперед. Машите  железками вот так, по восьмерке, и орите дурными голосами, а я за вами. Задача пробиться во двор.
         Кустовский злобно зашипел:
         −  Ты что, Паша, это же маги хреновы, они же нас в картошку  превратят!
       Мастер покривился:
        – Не успеют, не ждут от нас такой наглости, мы же просто люди, вот сейчас они слушают наши мысли и у них не складывается – все образы видят, а сложить в один смысл не могут.
      Кустовский отстранился от него:
      − А ты откуда знаешь?  
      − Потом, потом. Ну на счет три.
       − Раз!
       − Два!
       − Три!
       − Поехали!..
      Мастер вытянулся горизонтально, стоя на правой ноге, левой с треском вышиб дверь. Рукой он одновременно хлопнул по кнопке стробоскопа, стоящего на полке шкафа. Дверь разбилась в щепки о голову Ханумана. Вслед за ней из помещения  в луче прерывистого света, двигаясь уродливыми рывками, вырвались два  грозных черных демона со сверкающими  огненными мечами и злобными нечеловеческими рожами. Один демон ревел медведем и трубил слоном:
       –Урррра! Бей фашистов!
       Другой выл бешеным волком и визжал распаленным козерогом:
       − Иииииииии, не подходите, гады, я карате занимался!
      За ними, неуловимым черным силуэтом, летел,  распластавшись в воздухе Мастер и разил короткими, мощными,  но частыми тычками метлы. Ему не противостояли, так как все внимание сводной команды оперативников,  заняли демоны с огненными мечами, − опрокинув  изготовленных к штурму (а не к обороне) дозорных и Ханумана, эта «аццкая» кавалерия с ревом и грохотом ссыпалась по лестнице вниз.
       Хануман, сидя на полу, беззвучно  рассмеялся им вслед:
       − Да, с ним интересно будет работать, если Победоносный не упечет меня обратно под гору.
       − Сочувствую, коллега, − вздохнул Михалыч.
       − Ну, пошли, что ли, закончим дело, − сказал Шубин, − деваться им все равно не куда.

         Через пять минут после прорыва их прижали спинами к забору. Они трогательно и наивно ощетинились мечами и метлой. Хануман огорченно кривился:
          − Ну ладно, ребята, прекращайте. Признаю, шутка с прорывом была удачной.  Но сейчас уже не смешно. Вы же понимаете,  мы – сила. Не становитесь против этой силы. Просто пойдемте с нами, так нужно.

          − А чего вы маленьких обижаете, − спросил Ларин, − нет, правда, чего вы к нам пристали?
          − Вы еще спрашиваете, господин Ларин!.. Ваша машина представляет опасность для человечества! Хорошо, что мы поспели вовремя, если бы вы ее включили,  это могло бы привести к катастрофе!..
          − К какой катастрофе?
          − От суперновы до падения урожайности, много чего могло быть…
         −  Ну, много-немного, а суперновы уже не случилось
         −  Что!!!!?
        Ларин прищурился:
         − С чего Вы взяли, что я не включил машину?
        − Машина в лаборатории, под охраной, − резко заявил Хануман, вызывающе глядя на Ларина
       − Под охраной в лаборатории  кровать с панцирной сеткой  и телевизор «Березка», а машина, машина здесь.
       Он вытащил из кармана брюк и помахал перед носом Ханумана пультиком-лентяйкой.
        − И она уже выполнила свое предназначение. Держите, − Ларин бросил пульт Хануману, ткнул меч в землю, достал из кармана сигареты и с наслаждением закурил.  
       − Так что, теперь Вы оставите нас в покое, как Вас там, товарищ Сунь?
      Хануман, учинивший в свое время дебош в резиденции самого Победоносного, не отличался терпением и хорошими манерами, то есть,  они были, но их не хватало надолго. Налившись свечением раскаленного железа, Хануман выхватил из уха железный посох, со свистом прокрутил его в воздухе и встал в боевую стойку.
      − Все, Ларин, Вы – безответственный и грубый бастард, Вы – луаньдайтоу, смутьянская башка, Вы  меня достали, довольно с меня, клянусь Лоча, я собираюсь сейчас существенно ухудшить свою карму!!!
      Хануман сделал обманный замах посохом, и как коршун на цыплят бросился на свою добычу, намереваясь просто сгрести троих надоед  в охапку и переместиться с ними  куда надо.
      
      Но чудеса и просто забавные происшествия в эту ночь не собирались заканчиваться. Откуда-то сверху, издалека,  послышался  одышливый мужской голос:
       − Секундочку, секундочку, подождите!..    
      С неба спустился и завис над ними  очень полный и очень рослый, просто огромный молодой человек в хорошем костюме и круглых очках. Он задыхался словно бы запыхавшись от своего полета, держался за селезенку, весьма живо напоминая собой панду кунгфу.
       − Ффффух,  я не пропустил инцидент?
       − Еще нет, мы еще не начинали,  − облегченно сказал Мастер.
       − Слава Богу! − благочестиво сказал молодой человек, − Ну так начнем?
       Он снял пиджак, и повесил на ветку случившегося рядом дерева, затем закатал рукава рубашки, снял галстук,  спрятал в карман очки. Церемонно поклонился собравшимся:
       −  Господа , не имею чести знать вас, но я – Гориор.
       Гориор привлек серьезное внимание Ханумана, Михалыча и Шубина.
       Мюллер, не отрывая взгляда от Гориора, потянулся за КПК. Михалыч, не глядя остановил его руку, − этого не гугли, его там нету… еще пока…он дикий, но хрен ему чего сейчас объяснишь про договор и про инквизицию…
       Гориор сплел пальцы в чудной доморощенной мудре, и стал раскручивать перед собой светящийся тороид. Михалыч обернулся нетопырем и взмыл в воздух, Шубин  свернулся в плотный большой шар, покрытый жесткой шерстью, и  покатился вокруг Гориора и людей стоявших за его спиной, Хануман, чуть поднявшись над землей заскользил в противоположном направлении.

     Леша очнулся от утренней свежести. Ветерок задувал за ворот. Его слегка встряхивало и покачивало, как в гамаке. Он с трудом разлепил глаза – над ним, покачиваясь как на волнах, плавно скользила в небе стройная девичья фигурка. Леша протер глаза (руки были свободны) и опознал в летящей  девушке Машу.  Он летел вместе с ней, привязанный к ее талии и плечам брезентовыми ремнями. Не было  тревоги и страха, ставших в последнее время его постоянными спутниками. Мимо Маши, парящей, раскинув руки, проплывают облака. Покой и радость поселились теперь в душе. Леша поймал себя на том, что улыбается. Маша озабоченно глянула на него сверху. Заулыбалась тоже.
       − Рассказывай, колдушка, что ты мне наколдовала? – строго спросил Леша.
        Маша смущенно отвернулась. Затем заговорила быстро и взволнованно:
        − Лешенька, миленький, ты не подумай чего-нибудь плохого, я же просто…  Я хотела как лучше, она сама ко мне пришла,  а я подумала: ну приворот, так приворот, а потом посмотрела на фотографию, и  ты там такой живой, настоящий…  И я не отдала тебя этой стерве, я сама…  Я так тебя люблю, я все для тебя отдам… А она бесстыжая, она бы из тебя все соки выжалаааа…
         На лицо Леше закапали горячие слезы. Маша заплакала, и всхлипывая,  продолжала причитать:
          – Но я же не знала, я еще не опытная, а у тебя защита стоялаааа… Я хотела зороастрийский приворот сделать, он совсем нестрашный и легенький, только заклинания,  только внимание обратить,  а эта лярва побежала к Лильке. А Лилька поделала, там такая смесь получилась! Но я же не хотела же….
          Леша спокойно покачивался в воздухе, с благожелательным любопытством глядя на эту чудачку.
        −  И что теперь?
       –  А теперь, когда мы были… близко… оно взорвалось и  а… − она икнула − А… а…. аннигилировало… Ты сейчас чистый, совсем чистый, прости меня.
       Леша снисходительно спросил:
          − Ты где работаешь, чудо?
       – В нашем НИИ, в лаборатории АКМ, − всхипнула Маша.
       − Во, блин, − изумился Леша, − все инженеры, и все колдуют…
       − И что ж такого, − ответила Маша, все еще всхлипывая, − У нас же город машиностроительный, вот  и инженеры, а в Донецке – шахты, так там шахтеры колдуют…
        Леша от души расхохотался, и, подтянувшись на ремнях, чмокнул ее в заплаканный носик.

Торгсервис: синдром Ньютона
        
      Пятиразрядники и Вовчик двинулись вперед, готовые было ринуться  в гущу боя, но Мюллер придержал их: «Куда , сынки? Стоять! Только под руку попадете»…

       Сам Мюллер сложил руки на груди и с детской улыбкой приготовился наслаждаться интересным боем, он давно не видел такого мощного и самобытного дикого мага. Разумеется, против троих таких серьезных спецов ему не выстоять слишком долго, но им придется попотеть.

       − Ну-ну, − пробормотал Мюллер себе под нос, − что ты нам покажешь?

       Когда трое противников бросились на Гориора, он показал сначала очень интересные фиолетовые молнии, потом затянул поле боя черными тучами, продолжая в то же время отбивать все движения картельщиков сияющим тороидом. Шубин нырнул в землю и попытался подкопаться под ноги Гориору, но тот сохранил равновесие и отогнал Шубина изящным маленьким землетрясением , похожим на испанское заклятие «де каскабель». Шубин предусмотрительно откатился. Тут ударил Хануман – старая добрая классика: Он выщипнул из-за уха клочок шерсти, дунул на него, и каждая шерстинка превратилась в маленькую обезьянку. С дюжину этих обезъянок в рассыпную атаковали Гориора, забираясь на него, дико вереща,  щекоча, кусая, дергая за нос и уши, закрывая глаза. Это напоминало гибель Страшилы в бою с летучими обезьянами  в масштабе 100:1 и 1:100. Сам Хануман страшно и неудержимо устремился на врага. Вращая посохом, он казался способным снести целую гору. Нетопырь Михалыч, почуяв удачный момент, вошел в отвесное пике и атаковал Гориора сверху.

      Но хитрый толстяк выкрутился и на этот раз – он вдруг стал неимоверно скользким, так что маленькие вредные обезъянки посыпались с него дождем. Хануман со своим посохом с разбегу поскользнулся, как на банановой шкурке, и полетел залетухой низко над землей. Михалыч, не долетев до Гориора, а как бы наткнувшись на скользкое препятствие,  рикошетом изменил направление, и врезался в яблоню, на которой висел пиджак дикого мага.

        − А к чему это все? – Леша повел рукой, захватывая  в панораму вид города и ременную упряжь, которая соединяла его с красавицей-колдушкой. – Куда летим?
        − Бомбить летим, Леша,  друзей твоих выручать.
        − А откуда ты знаешь?..
         − А пока ты мил-дружок был в отключке, я с тобой поговорила.
         − Как? – Леша округлил глаза, − но тут же опомнился:
         − А, ну да, ну да! Магия! Надо отвыкать от здравого смысла, раз с   волшебницей связался…
        Маша прищурилась:
         − А ты, значит, со мной связался?
          Леша замялся.
          Маша взяла деловой тон:
         −  План такой, сейчас мы перестегнемся,  чтобы друг другу не мешать, я в тебя залью своей силы, чтобы ты держался в воздухе, и мы свяжемся, как крылья бабочки, плечом к плечу. Вот тебе сумка с припасами, там камни и святая вода, а я буду драться магией…
       Леша с симпатией посмотрел на нее:
        − Слушай, деловая, зачем тебе это? Жизнью рисковать?
       Маша фыркнула:
        − Ой, жизнью, да что они мне сделают? Бабушка говорит - я самая сильная в городе!
         Она вытянула шею, заметив копошение и сверкание в лесопарке, возле Торгсервиса.
         − О, вот они, мы к самой раздаче!
          Они перестегнулись, и Маша  начала маневр снижения, заходя по широкой кривой, чтобы неожиданно выскочить из-за крон деревьев.

      Мюллер всплеснул руками от удовольствия, глядя на Гориора.
       – От дает чертяка, эдак они долго с ним провозятся! А ну, ребята, поможем высоким!
     Мюллер и пятиразрядники взялись за руки. Один из дневных на автомате  протянул руку Вовчику. Тот, помешкав, взялся за его руку. Сцепившись, они медленно двинулись на Гориора. Высокие тоже взялись за руки и втроем  пошли на дикого мага. Они шли медленно и страшно, в каждом шаге чувствовалась  страшная, но прирученная сила.
     − Копец котенку, - сжатым горлом прошипел Мюллер.
     Гориор попятился, уступая этой силе. Он вызвал рой ос, но осы не долетели до  магов и жалким облачком осыпались у их ног.  Он вызвал небольшое землетрясение, но Шубин с улыбкой пригасил его.  Оценив ситуацию, трое друзей выступили из-за спины Гориора, готовясь к рукопашной.
    

       В этот момент на весы судьбы снова упал маленький грузик. Буквально.  На Михалыча свалился полиэтиленовый пакетик с водой и лопнул, разбрызгиваясь. Михалыч зашипел и вышел из боя, плечо и грудь его дымились – вода оказалась освященной. Пятиразрядники, щедро окропленные святой водицей, только поморщились. Им это было неприятно, но не летально. Над местом битвы промелькнула двойная тень и снова взмыла в воздух, еще два пакета  святой воды хлопнулись на дневных дозорных, теперь брызги задели и Шубина, который коротко взревел. Капли прожгли его одежду и нанесли небольшие, но болезненные раны. Хануман удивленно отер с лица воду:
      – Что это, откуда? – он задрал голову.

      Над ним, заходя на второй круг, пронеслась удивительная спарка: Маша Сорокина – пилот, и Леша Косенко − бортстрелок, обвешанный пакетами с импровизированными боеприпасами. Маша шваркнула по дозорным заурядными файерболами, зато щедро, − полными горстями. Те, от неожиданности, шарахнулись с воплями. Строй распался. Леша с упреждением накрыл пятиразрядников обломками кирпичей. Гориор почувствовав послабление,  воспрянул и насел на противников, выпуская по ним целые рулоны и шлейфы огня. Однако реализовать тактическое преимущество до конца не удалось, командиры дозоров и Хануман опомнились и организованно отступили, держа противника в виду. Они затеяли перегруппировку.
     Маша с Лешей приземлились в стане Гориора.  Гориор, тяжело дыша, говорил:
      − Надо бы сваливать. У нас два летуна, но не дотащим мы вас,  эти нагонят. Упыряка один нас завалит если с пассажирами полетим.
       Ларин забычковал сигарету, обнял Гориора.
       − Игорь, сейчас я все улажу, извини что тебя побеспокоили, но я этих молодчиков никак не ожидал, да еще в таком количестве.  Спасибо Вам  всем, ребята. − У него перехватило горло, и он полез за новой сигаретой. Прикурил. Посмотрел на Лешу, улыбнулся Маше.
      − Сейчас я все улажу, боя больше не будет.
      Продолжая дымить сигаретой он направился к Хануману, который поднялся ему настречу. Дозорные осторожно отступили на пару шагов, разворачиваясь в боевую стойку.

        − Нет войне, − сказал Ларин, − присядем. Есть равновесие – можно поговорить. Когда сила была ваша, вы ничего не видели кроме вашей силы, а мы вообще все время убегали, не до разговоров было.
       Шубин щелкнул пальцами. На площадке под яблоней появились стулья из массажного кабинета. Хануман смерил его взглядом (за меня решил)? Шубин с улыбкой пожал плечами (А вот так! Проехали!)
       Ларин сел vis-а-vis Ханумана. Рядом с Хануманом присели слегка дымящийся Михалыч и Шубин. Остальные маги сомкнулись у них за спинами. Рядом с Лариным разместился Гориор. За спиной Ларина уместились Леша с Машей, Кустовский и Мастер. Ларин держался скромно, но видно было, что он чувствует себя хозяином положения, а не гонимой ветром пылинкой. Что ж, такого рода заблуждения вообще свойственны людям…и не только людям, а, скажем мыслящим существам.
        Ларин затушил сигарету и закурил новую. Вовчик насмешливо взглянул на Михалыча. Как он там говорил? Курить, мол, вредно. За все время операции, с того момента, как он осознал, что они имеют дело с опасностью космического масштаба, бояться не было времени.    
        Но теперь Вовчику навязчиво  лез в голову кусочек из странного сериала «Лекс»: женщина стоит на башне и смотрит на звезду, а компьютер монотонным контральто отсчитывает последние секунды до суперновы. Она  откидывает голову и яростно кричит. И тут – ччахх! – ослепительное звездное пламя, и все испаряется, превращается в плазму.
          Меж тем, наступило ранее утро. Солнце уже выглянуло, хотя и дождик еще накрапывал. Вовчику показалось, что солнце смотрит на них недобро, угрожающе. Но потом он присмотрелся, и заметил, что взгляд у Солнца скорее неодобрительный, но настроение у него хорошее. Ларин тоже взглянул на Солнце, и оно показалось ему ласковым, чистым, умытым.
            − Хороший день, чтобы умереть, − мелькнула навязчивая голливудская цитата, но Ларин беззаботно отогнал ее. Когда приходит смерть, всегда есть день или ночь. Да и черт с ним…
            Хануман сказал:
            − Я хочу показать вам магию… это особая уличная магия…
            Он достал из уха поднос с чаем и печеньем, - угощайтесь, друзья, немного времени у нас есть.
            Ларин откашлялся и начал:
            − Посмотрите на это Солнце, господа, граждане, товарищи…Чтобы вы дали мне сказать то, что я должен, я хочу сразу вас успокоить: все мы в безопасности. Понимаю, что для Вас мой скромный (поверьте, по сравнению с перспективой, он скромный) эксперимент мог показаться опасным или даже преступным. Поверьте,  это безопасно. Солнце слишком стабильный объект, чтобы такие книжные черви, как я, со своими научными пыркалками  могли глубоко на него повлиять.  Я не смогу вам доказать, вы не владеете категориями… Просто поверьте…Это так…Если сейчас взглянуть на солнце через закопченое стекло, можно увидеть специфические темные пятна. И этим дело закончится. Супернова будет наверное тогда, когда придет время, но я к этому не имею никакого отношения.
         Теперь вот что, возможно, вы считаете себя иными, но ведь если вдуматься, это прилагательное − «иной», к какому существительному относится? Правильно, - «человек». Иной человек, иные люди.
         Хануман ухмыльнулся:
       − Сергей Владимирович, Вам хвост показать?
       −  Не надо, Хануман, эээ, как Вас по батюшке?  
       −  Мой отец −  Ваю, можете звать  меня  Владимирович.
       −  Ну, так вот, Хануман Владимирович...
       Повисла неловкая пауза. Ларин пытался сдержать улыбку.  Хануман  махнул рукой:
      − А, черт с ним, пусть будет Хуан Владимирович, так вам легче?  Почти Кристобаль Хунта.
      −  Значительно легче. Спасибо. Так вот, Хуан Владимирович, пусть у Вас хвост, пусть Вы герой Рамаяны, пусть Ваш отец бог ветра, а мать апсара, это не так уж важно, главное что Вы живете по определенным законам, ну хотя бы кармическим, пользуетесь определенной логикой. Боюсь Вас огорчить или может даже оскорбить, но Вы – человек.  Кстати, −  он обвел взглядом магов,  – Вас это тоже касается.
        Маги внимательно слушали.
        −  Взять допустим, Гесера с Завулоном…
        − Простите, − вежливо перебил Шубин,  откуда Вам известны эти имена?
     Гориор безразлично произнес:
     −  А Вы что Лукьяненко не читали?
     Ларин продолжал:
     − Так вот, Гесер с Завулоном или к примеру, какой-нибудь Волдеморт…− При упоминании Волдеморта, Шубин расслабился.
     Да, это маги, они могут не заботиться о хлебе насущном, но, когда они плетут интриги, когда планируют операции – они мыслят совершенно по-человечески: Строят каверзы, продумывают на пять шагов вперед, точно так же, как Макиавелии, или скажем Чапаев, Шерлок Холмс, Ботвинник. Они не могут заменить работу ума никаким волшебным фокусом. Вы понимаете , что я хочу сказать? Да, вам подвластны большие силы, вам, вероятно, открыты нездешние знания, но вы – люди, Вы думаете как люди, вы – любите как люди, вы чувствуете как люди. И, значит вы – люди.
      −  Что из того? −  прошепелявил Михалыч,  показывая клык.
      − А если Вы люди, то должны быть со мной заодно.
      − А что это за такое «одно»? −  скептически уточнил Хануман,          
      − Очередной припадок коммунизма?
      −  Это тоже неважно, неважно как называется.
      Хануман, покивал головой:
      − Неважно, да. Ладно, мы Вас послушаем, но хочу сразу предупредить, что на наших действиях это не скажется.  Нам нужны Вы, для ликвидации возможных последствий вашей деятельности.  Поэтому Вы пойдете с нами.
       Ларин усмехнулся:
       −  А мне нужны Вы. Поэтому Вы пойдете со мной.
             В лице Ханумана ничто не дрогнуло. Гориор смотрел понимающе. Леша и Кусто изобразили на лицах нечто вроде «жжет напалмом», или «вот это наглость – бежать на танк и кричать задавлю»!
        − Так вот, возьмем самого обыкновенного обывателя, которого Вы не хотите беспокоить, и поэтому скрываете от него свое существование.   И возьмем такого, допустим, среднего мага. И давайте порассуждаем , что для них благо. И таким образом, я попытаюсь сейчас вас убедить что я действую в ваших интересах.
     Как? – в притворном благожелательном ужасе вскричал Хаунман. −  Вы все еще действуете? Я-то думал, Вы уже все что можно натворили.
    Гориор, из-за плеча Ларина, негромко и многообещающе сказал:     −  Наш успех нуждается в проработке.
− Так вот, – продолжил Ларин, −  что же является благом для среднего человека и что для мага?
      Для среднего человека безусловно благом является следующее (давайте позагибаем пальцы): минимальное благосостояние  −  чтобы не помер с голоду и холоду, мог завести семью и прокормить детей числом два для воспроизводства хотя бы.  Потом, культурные потребности: церковь, театр, кино, посмотреть телевизор (хотя это скорее непотребность, в смысле непотребство), что почитать, образование. Безопасность! Безопасность на улице, отсутствие страха за своего ребенка, здравоохранение, предупреждение военных и террористических угроз. Перспектива!  Работа, рост по работе, повышение профессионального уровня. И самое главное – человеку нужен смысл в его жизни. Знаете, то, что сейчас смыслом жизни поставили  жадность – о, это ведь не на долго, это не может быть чтоб надолго…Пока все со мной согласны? Ничего деструктивного в этом нет. Но для того, чтобы дать это людям, крепко поработать. Взять к примеру проблему труб в нашей стране. Вы знаете, что в нашей стране есть проблема, например, труб: водопровод, канализация, и, самое  печальное, отопление?
       Хануман растерялся:
        − Я? … эээ… нет, я больше по линии отработки кармы…
        − Ну так это как раз и есть  по линии… Знаете у нас процентов восемьдесят трубопроводов укладывали в семидесятые годы. По технологии их нужно поменять через тридцать лет, и тогда же закладывали амортизационный фонд для перекладки. В течении девяностых годов этот фонд, естественно, украли. И теперь таких денег в стране нет − что в Украине, что в России. Да что там денег, нет кадров (спились, вымерли, новых не научили), материалов и оборудования, достаточных для замены труб, если система трубопроводов начнет коллапсировать, то есть трубы лопнут сразу во многих местах. А она начнет. Будьте благонадежны. Смерть городам. Смерть населению.  У нас тут уже была репетиция:   коллапс системы в Алчевске. При Советах, помните, всегда, если стихийное бедствие спасает – армия. А у нас, знаете кто спасал Алчевск, - обхохочетесь – Укрзализныця. У армии нет больше сил на такие подвиги.  С двумя Алчевсками, однако, зализныця не справится.  Годика через два-три – горе и смерть всей этой несчастной стране. А еще на подходе  проблемы продовольственной безопасности, гниение системы здравоохранения, прогрессирующая  дебилизация населения, б…ий праздник непослушания в ядерную эпоху!.. А вы −  супернова…
        Наши «дикари-руководители» предпочитают не думать об этом. У них есть заботы поважнее –  абсолютное мародерство и условный каннибализм.  А ежели, не дай Бог, что случится, для них это не проблема, они легко выйдут из положения: на самолет и за границу.
       Или вот еще, я как-то был по работе на комбинате Ильича в Мариуполе. Там царствует Бойко, красный директор, лучший из депутатов. Я без иронии, это действительно неплохой человек. И вот у них там по всему комбинату висят его цитаты. На белом фоне золотыми  буквами: «земля и черная металлургия богатство Украины»… Я плакал, стоя под этим лозунгом.
        − Почему же?
       −  А потому, что это приговор Украине.  Учебник экономической географии за девятый класс говорит нам о том, что страна, которая выходит на внешний рынок только с сельскохозяйственной продукцией, сырьем и продуктами низких технологий, всегда будет нищей, будет ничтожной. В отличие от стран, которые работают с высокими технологиями. Электроника, научная продукция, авиапром, атомная энергетика…. У нас пока еще есть умные, мыслящие люди, у нас есть задел промышленности, мы можем, мы хотим сделать свою страну великой и счастливой…  И вот, посмотрите,  лучшие люди среди нынешней элиты предлагают нам гордиться ничтожеством нашей страны.  Может они не учили географию в школе? Но это ведь  еще страшнее...
       Как Вы вообще к этому относитесь, к тому, кто у нас у власти?   Вы же все печетесь вроде бы о человечестве?.. защищаете? Или эти б…столичные  тоже ваши?.. Иные? – Ларин грозно нахмурился.
       − Нет, это не наши, − хмуро обронил Хануман.  − Но дело не в этом, поймите, глупый Вы инженер, то состояние, в котором находится мир и есть благое. Что не должно существовать – то не существует. Все попытки что–то изменить  приведут только к ухудшению, примите мир, в котором Вы живете и перестаньте тосковать о Вашей империи, где Вы могли свободно общаться только у себя на кухне и медитировать на синих расплывчатых текстах запрещенных книг.
       Гориор опять тихонько прокомментировал:
        – А мне бабушка говорила, − все было не так страшно.
        Мюллер довольно громко пожаловался Михалычу:
        − Командир, мне непонятно, к чему это они?
        Хануман остро смотрел на Ларина:
          – Вы серьезно полагаете, что Вы, Вы в одиночку, можете спасти хотя бы свою страну? Это ведь тоже объект стабильный, как и Солнце, в которое Вы грубо влезли в грязных ботинках?
         Ларин наклонил голову и вскинул руки, обратив к Хануману запястья останавливающим жестом.
         – Но тогда, если принять Вашу логику, то ведь благим является мир в котором  есть я, и мое желание изменить его,  и мое дело. Оно есть, это желание,  значит так и должно быть? Или для меня в вашем законе есть исключение? Знаете, я вам еще скажу: нет никакой стабильности, весь этот мир – сплошное изменение, метаморфозы, и его двигает среди прочего естественное стремление человека к изменению, к лучшему. Мы это называем развитие.  Развитие – наш Бог.  Мы убеждены, что Бог хочет  от нас развития.
          А мой народ сейчас жалок. Он не желает развиваться, он желает потреблять. Он живет в долг и не думает, как будет отдавать эти долги. Он продает и покупает. Медиамашина наставляет его в жизненных приоритетах, подсовывая достойные, в лучшем случае, жалости  паттерны поведения. Мой народ развращают. Мой народ стоит в церквях со свечами, но он не видит Бога за дымом ладана, не слышит Его голос за бормотанием попов. Душа моего народа тает.  И тело его тает тоже. Если внимательно понаблюдать, поанализировать и пообобщать, становится страшно. Будто большая толпа с водкой и магнитофоном  идет по тропе в высоких зарослях и не видит какие чудовища прячутся в этих зарослях. А эти чудовища выхватывают людей по одному и пожирают их тут же недалеко от дороги – и хруст костей не слышен за  воем Серки Вредючки.  А ведут толпу те же кровожадные холоднокровные твари, обернувшиеся депутатами Верховной Рады.
         Хануман окончательно потерял терпение:
         – Допустим, Вы правы. Так, черт возьми, чего Вы хотите,  и черт побери, чего Вы хотите от меня?
         Ларин обернулся к Гориору. Гориор сказал:
         –  Пророчество.
         Хануман, не веря своим ушам,  переспросил:
         – Что?
         Гориор  повторил:
          – Пророчество. Есть пророчество волшебницы Ганги, знаете, Гангу?
          Маги покивали.
           – Так вот, Ганга сказала что здесь, в Украине, конкретно этим летом,  зародится новая религия, которая спасет нас.  Спасет всех нас, весь мир. Но нам весь мир не нужен. Мы хотим хотя бы спастись сами, спасти наших людей. Это ведь не слишком много, правда? Знаете, у меня есть дети, и я часто думаю, в каком мире они будут жить. А если у Ларина получилось, то сейчас самое время бросать семена в землю. Вы не подумайте, мы не против церкви, просто она не справляется, все так изменилось, все на хозрасчете, ну и церковь тоже, так она больше хозрасчетом и занимается. И политикой еще немного. Вот. Так у меня концепция  этой религии.  А у Ларина – концепция технического устройства общества.  Ну и нам нужны такие лихие кадры, как вы. Помогите нам. Наше дело живое. Но у нас мало времени, до полного коллапса.  Ребята, вам же здесь жить…
        Он посмотрел на дозорных.
        – Пожалейте наших людей…
       Хануман сочувственно-насмешливо  сказал:
        – Ну Вы, блин, даете, хоть человеческих жертв не будет у вас в религии?
        – Не будет, – спокойно сказал Ларин, – ни прямых, ни косвенных. Это будет метарелигия – религия религий. Примиряющая и согласовывающая между собой основные мировые религии.  Обосновывающая  материальную силу и органическую пользу соблюдения этических законов. Это будет очень интересная религия. Она будет учить искусству жизни. Совершенно не касаясь при этом, заметьте, контентов и архетипов конкретного верования. Веришь, скажем, в Аллаха, ну и верь, но мы поможем тебе приблизиться к твоему божеству, чувствовать его, жить с ним в ладу. Дадим практические приемы религиозного и нравственного роста.
      Хануман рассмеялся.
       – Эка завернул: польза этических законов, искусство жизни... Симпатично! Но… Но, милый мой, я на службе… у меня приказ…. Будь я на пару тысяч лет моложе… Поймите, я обязан доставить Вас к Победоносному. Печально, если это скажется на Ваших планах… но  ведь у вас есть очень толковый друг. Пусть он бросит зерно в землю… А может как-то все и обойдется… Итак, я Вас выслушал, и… пойдете добровольно?        
       Хануман устремил на собеседника так называемый  «ядовитый взгляд», подавляющий волю противника.
       Ларин покачал головой. Он был теперь глубоко сосредоточен.  Он лихорадочно, крайне напряженно, обдумывал  ситуацию… Времени у него было несколько секунд, не больше.
           – Вы слышите меня, Ларин? – Хануман, выхватывая посох, взревел просто громоподобно, – Шарахунга ро табанг! Эти советские инженеры меня утомили, честное слово!
           Он яростно топнул  ногой, так что все присутствующие ощутили серьезный сейсмический толчок, чашки с чаем перевернулись, печеньки посыпались, в здании вылетели стекла. Когда колебания почвы затухли, с яблони , под которой происходила беседа, прямо на макушку Ларину упало маленькое… зеленое… яблочко…

         Это малозначительное событие   возымело самые неожиданные последствия: Ларин мощно содрогнулся всем телом, и откуда-то снизу по его телу поднялась волна слепящего, обжигающего света. За ней пришла ударная волна, он словно бы  ощутил внутри себя взрыв, похожий на взрыв вакуумного боеприпаса… Все мысли и чувства горели и сплавлялись в этом святом небесном огне… Он перестал мыслить, чувствовать, ощущать.
        Открыв глаза, застланные обильной слезой, он увидел над собой встревоженные лица друзей, озабоченную морду Ханумана, сумрачные лица дозорных магов.  
        Он неожиданно легко поднялся на ноги. Движение было таким нематериальным и в то же время мощным, что все отступили от него.         Голова была совершенно пуста, но тело само знало что ему делать. Он повел рукой, и его движение оставило в воздухе светящийся след. Он начертал пылающий красный крест и  пространство обозначило свои нереальные грани, рассыпавшись под его рукой на тускло мерцающие объемные фигуры.
       Ларин обернулся к Хануману, выжидательно молчащему:
      – Конфуций сказал об “И цзин”: проживи он дольше, он посвятил бы этой книге пятьдесят лет и тогда бы мог не иметь недостатков.  Старик был чертовски прав. Теперь я знаю, как открываются двери рая и двери ада…
           Ларин снова провел рукой горизонтальную черту. Траектория движения рассыпалась жемчужными искрами, которые тут же сложились в неведомую гармонию − узор причудливой, но очень четкой формы.
         Он перевел взгляд на  Кустовского.
          – Помнишь, мы  мечтали о звездах? Путь к звездам здесь. − новый жест Ларина вызвал  из пространства очередную иллюминацию.
          −  Теперь я знаю, человек может это…
          Вокруг Ларина явственно сгустилось  ощущение силы. Эта сила была совершенно другой природы, нежели у «иных», но «иные» ее  видели. Видел ее и Хануман. Эта сила была похожа на мягкий кристалл, который можно резать ножом, но при ударе о  стекло он будет звенеть. Ларин чувствовал, что может вытягивать эту силу в бесконечные «полиэтиленовые» пленки, а пленки в коридоры, и стены этих коридоров могли бы быть тонкими, так что колыхались на ветру, а могли бы быть и твердыми как сталь, как алмаз, и прозрачными. О, это была большая сила…
        Хануман  сказал:
        − Конфуций также  говорил:  совершив ошибку − не бойся ее исправить. Сергей Владимирович, пойдемте с нами, я так вижу,  силой мы Вас не возьмем.
         Ларин улыбнулся, покачал головой:
         − Нет, не возьмете,  и я не пойду, во всяком случае, не сейчас…
         Хануман поклонился:
          − Стало быть, банкет у  принца отменяется. До встречи.
         Ларин  сказал:
          − Не уходите, Вы нужны мне.
         Хануман, молча, с достоинством, поклонился,  исполнил мудру «алмазный колодец» и исчез.
         Шубин сделал стойку на Ларина, потянул носом:
            − Он не иной, но эта сила…− сказал он, адресуясь  к Михалычу. Тот сердито причмокнул клыком:
            − Вижу…
            Дозорные натянуто переглянулись. Шубин протянул Ларину руку.
            − Мужик, тебе лучше было бы с нами. Но как знаешь, у нас на тебя сейчас сил не хватит. Подумай, если завтра не будет  суперновы, и если тебе будет нужна работа, приходи к нам.
            − Ребята, − Ларин пожал руку Шубина, −  у меня тоже есть для вас работа. Останьтесь…
             Шубин покачал головой и неторопливо растворился, за ним последовали остальные дозорные.
              Они вернутся, − почти нежно сказал Ларин, поворачиваясь  к друзьям. – Они вернутся.
              Кустовский подскочил к Ларину, прыгая как московская сторожевая, неуклюже облапил его.
               − Ну ты жжошь, Ларен, ты – аццкий сотона!
               Ларин со смехом, похлопал его по спине.
                − Нет, Кусто, я не из того ведомства. Я – человек, просто человек, эссе хомо.  
               − Ну так или не так, − мягко  подвел черту Гориор, − а поле битвы осталось за нами…
               Кустовский почесал затылок, детским голосом сказал:
               − Орехов хотца засахерованных…
               − Каких, каких? – Ларин вытаращился на него. Кустовский довольно заржал.
               − А, так ты и правда человек, ничто не чуждо, сталбыть!..
            Все рассмеялись.
            Гориор нахмурился:
                – Ребята, давайте-ка бегом отсюда…

Космократор*
          Когда они оказались на квартире у Мастера, Леша вздохнул с облегчением: только сейчас он почувствовал некоторую уверенность.  Весь привычный мир осыпался в течение нескольких часов. Впрочем, Леша не горевал по этому поводу.  
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
* Космократор (Греч.) миродержец, "Строитель Вселенной", "архитектор мира", или олицетворенная Творящая Сила.

Ну, во всяком случае, сидя на диване и чувствуя своим коленом теплое колено Маши… Он прислушался  к себе – неа, точно никакого сожаления. Настроение прекрасное, просто блеск! Порчи этой поганой нет совсем. Этот парень, там, в подвале облегчил его состояние, но какая-то гадость в его теле оставалась. Но теперь точно ничего больше не было. Маша довольно убедительно все ему объяснила. Настолько насколько вообще в этом странном материале могла присутствовать убедительность.            

        Леша оглядел друзей:  на  лице Кустовского явственно читалась боевая усталость. «Ему бы поспать» – подумал Леша.
         Мастер был непроницаем, как обычно.  Гориор  пил чай и обильно потел, промакивая лоб платочком.  Впрочем,  на себя бы сейчас посмотреть. Ларин был тих и благостен, лицо его светилось изнутри. Глаза были полуприкрыты, он был сейчас далеко отсюда. Маша энергично грюкала кастрюлями на кухне.
         Кустовский поднялся с дивана.
         – Ну все, пока ребята, я пошел!
         Мастер потянул его за рукав:
         – Присядь.          
         − А? А что?
         Кустовский изумленно поглядел на руку мастера.
          − Что, почему?  
          − Отдохни, − строго сказал Мастер, − а заодно поговорим.          Пока Ларин в астрале, − Ларин не услышал этих слов, − я возьму на себя функции зицпредседателя, − он покосился на Гориора, тот одобрительно покивал. Кустовский нервически хохотнул:
           – Совет в Филях…
           − В фитилях! − резко оборвал его Мастер. − Итак, единочаятели,  мы только что отбились от какой-то нечистой силы.      
           Гориор беззвучно рассмеялся, Кустовский склочно заметил:
           – Сам-то хорош…
           – Ну мы-то все ж почище, −  усмехнулся Мастер и продолжил:
           − Этой ночью мы  имели дело с  четырьмя конторами,  а  на Торгсервис к нам пришли, только три… Вопрос: где четвертая контора? Помните, там был один, молодой паренек в джинсовом костюме. Вверх ногами еще зашел. Чует мое сердце, что скоро он будет к нам в гости.  Нож не падал? −  крикнул он, адресуясь к Маше.  
           − Что? А, нет.. Штопор упал, – отозвалась она.
            Мастер свободной от чашки рукой сделал жест: – вот мол, я же говорил, извольте…
        – Что-то я не понимаю, – Кустовский порывался одеваться, но Мастер железной рукой придерживал его. – Мы же оказались самыми сильными по результатам конкурса, и все эти…– Он покосился на Гориора, – отстали от нас?... Разве нет?
        – Нет, дружище, когда происходят вещи таких масштабов, никто не может считать себя в безопасности. Отстали они от Ларина, это временно. Наверняка они попытаются добраться до него через нас. Думаю, что нам пока следует держаться вместе и позаботиться о своих семьях. У кого есть.
       А эта четвертая контора и не думала оставлять нас в покое. Они раньше сошли с маршрута, потому что избрали другой путь.  И их путь, – скорость. Другой вопрос: чего они хотят? Тут есть два  варианта: сухой лизинг, мокрый лизинг и разрыв контракта. Сухой лизинг – захватить технику без персонала. Мокрый лизинг – захватить технику с персоналом и заставить работать. Разрыв контракта – уничтожить все и всех.
      – Откуда ты знаешь? – встревоженно спросил Кустовский,
      – Да я не знаю, просто перечислил все, что любой интересант может сделать с нами в данной ситуацити
      – Но зачем такие ужасы?
      – А затем, что мы, – он кивнул на Ларина, – кое-что сделали.  Сейчас мы думаем, что это необратимо. А хорошо подумавши,  разве не захочет кто-нибудь проверить это?  Далее, у нас появился новый царь, который посягнул на право этих самых дозоров творить что им вздумается на данной территории. Должны они его поставить на место? Ну хотя бы пристроить к себе на работу  или заручиться  его лояльностью. По этому поводу у меня есть предложение: попросим товарища Ларина рассказать нам  во что  он, собственно говоря, превратился. И что нам от этого , по его мнению,  будет хорошего или плохого.  Потом выставить охрану, покушать и поспать. А уж потом , когда мы будем  в состоянии спокойно думать, подумаем что делать дальше.
       Итак , товарищ Ларин, что скажете нам?
      Ларин хрустальным взглядом  оглядел всех, улыбнулся и заговорил:
           − Ребятушки, вот такая картина образуется. То, что со мной случилось, оно давно к тому шло. Этому нет названия… Я уже пару лет занимался И цзин, и занимался глубоко, учил наизусть гексаграммы, ну, вы знаете, − он широко улыбнулся, все покивали. − Да, задолбал всех, бормотал все время про себя.
         Видимо от этого, у меня возникли и стали развиваться тонкие, энергетические структуры под эти гексограммы. Так сказать, вмещающий психический ландшафт. Все это  крепло, росло, я открыл им  свое тело и душу. Я сформировал в себе энергетические объекты, соответсвующие гексаграммам, как описателям  модификаций пространственно-временного континуума, и,  как бы сказать, они меня сконфигурировали энергетически. Я так понимаю, что они могут таким образом отконфигурировать любого человека, сообразно тому, что он имеет за душой, к чему стремится. То есть, Вэнь Ван стремился к величию рода, допустим, мыслил в политических категориях – вот его и затектонило в основателя империи. А я –то думал о физике пространства , об астрономических объектах – ну вот меня и сплющило в повелителя пространства…
         Кустовский ржанул:
         − Гы, космократор!            
         Ларин продолжал:
         − В общем, ребят, я думаю убить меня можно в принципе , но придется постараться. Тем кто захочет. И поберечься им придется.  Ибо , меньшее на что я способен теперь – потерять агрессора. Но, собственно, само пространство вокруг меня строится в такую структуру, что как бы отводит  и ослабляет удары, направленные в меня. А я делаю, к примеру, вот так (он вывел из воздуха слабо светящиеся кубы, которые расплылись, увеличиваясь в размерах и погасли), и  прячу их, в изнанку пространства… И ничего им там не сделается, посидят немного, потом выпущу… Но это примитив, делать с этой штукой можно очень много интересного, это даже не магия, а так, просто, владение пространством…
        Гориор хмыкнул.
        − Да-да, Игорь, и знаешь в чем разница? Ну к примеру, как у Роулинг, в Гарри Поттере, там все события проходят под общим девизом «магия -  сила».  У нас в науке тоже так, наш девиз бэконовская фраза «знание –сила». А я с этим покончил, мой девиз -  тоже бэконовский.  Кстати, никто не знает, почему эта фраза так плохо у нас известна? Natura parendo vicitur −  «природа покоряется покорному».  Это мой принцип.  Но я немного увлекся, просто хотел сказать, что само пространство и время теперь мои союзники в кастанедовском смысле.  То есть, меня они поведут правильной  тропинкой. А противников моих заблудит. Ситуация всегда будет складываться максимально в мою пользу. А у них при прочих равных, все будет из рук валиться.
        Леша задумчиво протянул:
        − Ворона и крыса − мой знак на гербе…Н-да, интересно, сэр Парсифаль, что еще Вы нам расскажете?
         − Но не надо расслабляться, − продолжал Ларин,  − эти способности тоже имеют пределы. Скажем батальон я однозначно могу победить, полк обратить в бегство, дивизию принудить к обороне. Против армии обороняться придется мне, а от группы армий  я пожалуй побегу…  Вобщем, против сил целого государства мне в одиночку не выстоять. Но чтобы собирать под свои знамена сторонников,  у меня сил уже достаточно…
        Ларин расслабленно плюхнулся в кресло:
        − Что еще расскажу? Сильно не волнуйтесь, но и не успокаивайтесь. На работу сейчас забейте, я потом все улажу. За семьи я думаю не стоит беспокоиться . А вот сами побудьте сейчас при мне. В случае чего, мы с Игорем сможем вас прикрыть. Сегодня к обеду приедет Шнайдер и мы все отправимся  с ним в Красный луч,  откуда и будем грозить шведу, то есть какое-то время наблюдать за развитием событий. А потом вмешаемся в это самое развитие.  Думаю все у нас будет хорошо. А народу нашему полезно будет немного солнца в холодной воде.  Что касается четвертой конторы - то я так понимаю , что здесь против нас были две группировки магов – темных и светлых. Обычно они грызутся, а против нас, гляди, объединились. Впрочем, это как раз обычно, этим нас не удивишь, точно как наши власть и оппозиция: добрые клоуны − злые клоуны,  совместно развлекают, эээ… недальновидных элоев, пока за ними не придут морлоки. Ну, а Щербатый…
         − Кто это? − переспросил Мастер.
         − Как, вы не знаете эту историю? Хануман, это на санскрите - разбитая челюсть. Когда он был маленький – потянулся за Солнцем, думал это яблоко, а Индра метнул в него ваджрой…
       Кустовский простонал:
       − О, Господи, вы подумайте, Индра – ваджрой…
       −…Да, трудное детство, − продолжал Ларин, − разбил ему челюсть.  Ну вот и щербатый, поэтому.
       Так вот, Хануман – участник буддистской, так сказать организации, ему противостоит… Кто у нас противостоит буддизму? Молчим, не подготовились к уроку… Ладно, скажу сам. Буддизму у нас противостоят силы невежества и иллюзии, которые затемняют, и замутняют истинную картину мироздания, а Будда, напротив, учит прозревать, очищать, понимать.  И был там у них такой демон, помнится, Мара,  он, кажется,  долго шел за Буддой, хотел убить, но почему-то так и не убил. Так вот, дорогие мои казаки-разбойники, думаю, что эти как раз силы нас сейчас злобно гнетут и эти вот самые враждебные вихри над нами веют. Как они дерутся, вы видели, а по своей подлости они, видимо, значительно превосходят наших уважаемых магов. Это следует из того, что,  как мы видели, никто не захотел с ними блокироваться. Или они не захотели. Что тоже говорит об их пониженной коммуникабельности, и тоже не сулит нам ничего хорошего. В каком же обличье явится наш  враг? Я бы рискнул предположить, что, в некотором роде, силы иллюзии совпадают с нашими владыками снов. С нашими повелителями дураков. О, нет, я имею в виду не только медиамагнатов, но, вообще, всех, кто построил свое материальное благополучие, и свою власть на одурачивании, развращении, всякого рода грязных спектаклях, то есть, друзья мои, − наше государство, наша элита, и поэтому нам следует опасаться появления…
       Он не договорил, резко обернувшись на звук. За спиной у него включился телевизор. И заснежил, нагреваясь.
       − Кто включил? − растерянно спросил Ларин,  но, в принципе было ясно, что никто не включал. Сам собой включился муторный ящик. Наконец изображение сформировалось и все замерли: на экране была известная женщина−политик, − честная и красивая, как все политики, аж сахарная. Ну, политик, и что из этого? Что такого здесь страшного, чтобы нормальные взрослые люди, среди которых есть повидавшие всякого и вообще бывалые, замерли от  ужаса?  А что-то крепко было с ней не так, она плыла, менялась на глазах, продолжая по ходу как обычно подло и беспардонно, но, черт возьми, убедительно, врать что-то о борьбе с «крызою», женщина превратилась в отвратительного дохлого ящера-зомби из сна Леши.  Отвратительно хрустя мертвыми суставами и распространяя сногсшибательное зловоние, она спрыгнула с экрана в комнату, и повела башней, осматривая пространство боя. Вернее, бойни, ибо этот монстр, ни в виде ящера, ни в виде леди никогда не сражался. Он просто завтракал или обедал (а после 18.00 он не ел). Все в ужасе замерли. Даже Ларин, похоже, растерялся. Но тут нашелся Гориор. С важными видом шагнув вперед, он отважно выхватил из-за спины букет алых роз и протянул чудовищу. Монстр, не ожидавший ничего подобного, хрюкнул от изумления  и принял цветы, коснувшись мертвыми когтистыми пальцами руки мага.      
        Эта маленькая пауза позволила Ларину собраться и вызвать из небытия систему из трех вращающихся черных треугольников и направить этот снаряд  в сторону неупокоенного пресмыкающегося.  Тварь рассыпалась черным порошком  по полу.
       − Маша, − крикнул Мастер, − совочек принеси, будь ласка, и веник.    Мастер направился к телевизору, щелкнул кнопкой «пауэр». Телевизор продолжал работать, теперь с экрана вещала симпатичная дикторша.
      − Как его выключить, интересно мне? − Мастер выключил телевизор из сети, но мерзкий прибор продолжал угрожающе свистеть в высоком диапазоне.  И тут пошел второй эшелон: на экране, за спиной  симпатичной дикторши  появился  не кто иной , как известный на весь СНГ супертелегипнотизер*, мрачно и сосредоточенно глядя из телевизора.
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
* По мнению В.Леви − практика гипноза по телевидению аморальна и безответственна. Вход и выход из гипнотического состояния , это как взлет и посадка для самолета. Войти гораздо легче, чем выйти.  Гипнотизер всегда должен контролировать выход из гипноза. Иначе у объекта гипнотического воздействия возможны серьезные патологии, укрожающие его рассудку.  При телевизионном варианте гипноза такой контроль невозможен.

        Он  поднял руку, находившуюся вне поля зрения, и дал короткую очередь из автомата узи в лицо симпатичной дикторши.  Девушка, рухнув  на пол, исчезла с экрана. Гипнотизер, энергично усевшись на ее место, выпустил очередь в Ларина. Тот не шелохнулся, но ни одна пуля не попала в него, хотя в стене рядом с его головой появилось несколько черных дырочек. Ларин протянул руку, и его рука вошла в экран, при этом одновременно и совершенно непостижимо, удлинилась, но вроде бы и осталась какой была.  Ларин ухватился за автомат  и сжал кулак, сплющивая его в своей кисти. Оставшись без оружия, Гипнотизер не растерялся. С совершенно инфернальным выражением лица и тоном, он сказал:
           − Даю установку на добро. − После чего стал просто плеваться пулями.
           Соратники Ларина попадали на пол и попытались укрыться за мебелью. Маша укрылась за косяком двери, Мастер перекатом метнулся в прихожую. Из-за кресла раздался истерический смешок Кустовского. В паузах между очередями он успел выдать фразу про Гипнотизера,
      − Очень в его духе.
     Мастер снова перекатом  влетел в гостиную и  всадил в телевизор несколько зарядов из «Сайги», телевизор лопнул, загорелся, осколки просвистели над головой у Мастера. От огня занялись шторы.
      − Это что еще такое, - возмущенно вскричал Кустовский, поливая шторы из чайника.
       Гориор внес ясность:
       − А это вот и есть четвертая контора − повелители дураков.  Мара этот ваш с дружиною своею. Это только начало. Сейчас тут будет жарко.
        − Паша, − заревел он раненым зубром, − гаси все приборы в доме, компьютер, радио, магнитофоны, гаси все…
        Мастер несколькими выстрелами разделался с электроникой, и хрипло хохотнул:
        − Веришь, и рука не дрогнула.
       У Гориора зазвонил мобильник, он принял звонок:
        – Да, кто это? –    
        Некоторое время он слушал с непроницаемым лицом, потом молча дал отбой.
         – Ну что, нам предлагают сдаться. Обещают много хорошего.  И много плохого, если не сдадимся. Дают нам десять минут подумать. Потом идут на штурм.
         Ларин светло улыбнулся:
         − Ничего, пусть идут.
      

         Трое детей-шестилеток играют   в песочнице, словно и не чувствуя, как печет солнце. Один отбирает у другого ведерко. Третий вступается:
          − Не делай так, ладно?
          − Это почему же еще?
          − Несправедливо.
          −  Что? – презрительно протянул первый ребенок, неосознанно копируя отца-бизнесмена.
          − НЕ – СПРА − ВЕД – ЛИВО!!!

                                              Рамаяна

       Он подошел к широкому окну, отдернул штору. На пустыре против дома выстроилась странная  рать Мары.  Здесь был давешний мариупольский спецназ, все так же обалдевающий от фантазии начальства, но готовый бескомпромиссно мочить арабских  террористов в степях Украины. Здесь были также какие-то вусмерть загипнотизированные морские котики, ОМОН, ОБНОН, ОБОП и СОБР. Над их головами хищно реяли черные слоганы*, баньши и прочие коммерческие призраки.  Их магическое обеспечение было представлено впечатляюще и сообразно моменту: группа некромантов-трансвеститов во главе с Серкой Вредючкой, несколько  депутатов, два боевых моральных урода, и, самое поразительное, − мертвый дубль Президента, руководящий всей оравой. Он отдавал распоряжения общими фразами, которые вроде бы  каждый человек понимает по-своему, если вообще понимает. Однако собравшаяся на пустыре нечисть понимала его прекрасно. А на людей он нагонял сонную одурь. Ну, собственно, то, что он мертвый, тоже не слишком бросалось в глаза. Он был свеженький, в прекрасном костюме, и обуви, чисто побрит, стильно пострижен. Но, скажем, магическое зрение позволяло увидеть, что человек этот давно мертв, и основательно подзазомбирован.
        Над ним  кружил бешеный рой черных  волшебных пчел.
        В некотором отдалении от сего войска, стоял  черный мерседес.  В нем сидел мужчина неопределенного возраста, аккуратно расстелив складки черного плаща с кровавым подбоем, и курил, отсутвующим взглядом уперевшись в пространство.        
--------------------------------------------------------------------
* Слоганы – в кельтской мифологии духи предков , летящие над войском,  и песней вдохновляющими бойцов на битву
       Ларинцы собрались у окна. Молча смотрели на черное воинство на пустыре.
        Гориор обронил:
        − Расклад не в нашу пользу, они подтягивают резервы. Оракул, тем не менее, говорит что исход не определен. Это лишь начало большого противостояния…
      Ларин кивнул:
       − Они придут…
       − Кто? − не понял Кустовский, нервно сжимавший клинок Ким.
       Леша взял в руки клинок Дао. Мастер спокойно стоял с винтовкой в руках, смотрел вниз. Маша катала на ладони трескучий искрящий файрбол.
      Не оборачиваясь, Ларин проговорил:
      − Знаете , я в детстве читал рассказ Грина. Не помню, как называется. Там три богатых подонка купили ребенка  и держали его до 13 лет  доме , не выпускали на улицу, чтобы солнца не видел. Мальчику дали образование , только из всех книг убрали упоминание о солнце, и учителям его запретили упоминать о солнце. И вот, когда ему исполнилось тринадцать , вечером они его вызвали в сад и сказали , что, мол, вот сейчас тебе развяжут глаза и ты увидишь солнце. Первый и последний раз в жизни. Сегодня последний день, когда оно есть, и мы хотим, чтобы ты увидел! И ему развязали глаза. Он посмотрел на солнце , и убежал в сад. А эти трое… стали пари заключать , - один ставил на то , что мальчик с ума сойдет, другой – что умрет, а третий − что сойдет с ума, а потом умрет.      
      А  мальчик пришел к ним утром, на рассвете, и говорит:  я знал, я верил, оно не может погаснуть, оно пришло снова!..
       Вот  и я сейчас,  как тот мальчик… И Солнце встает…

        Пока он говорил, друзья внимательно слущали его и не замечали как за спинами их  вытаяли из сумрака с десяток фигур. Шубин шагнул к Ларину, протягивая руку, – мы с вами. Вовчик серьезно глядя в окно, стоял рядом. За его спиной переминались Мюллер и его пятиразрядники. Молодые ведьмочки Лара и Ната были здесь тоже. Ларин пожал руку Шубину, взглянул на остальных:
      − А вампир ваш?.. Впрочем… Ага!
      Он выглянул в окно. Над пустырем низко летали ласточки.  Среди них одна как-то выделялась, порхала как-то не так, чем-то напоминала летучую мышь.
       − К дождю… − вздохнул Ларин.
        И тут в тесной комнате ярко сверкнуло, и появилось еще четыре фигуры. Хануман, свиноватый толстяк с вилами на плече,  ушастый чудило с чешуйчатой мордой в строгом костюме с галстуком, и аккуратный буддийский монах в оранжевой рясе.  
        − Прошу любить и жаловать, Тансен, Чжубацзе, Шасен*, мои славные боевые товарищи. Надеюсь, мы ничего не пропустили?

          В это время внизу, на пустыре, зачарованный до восковой стадии, давешний  командир мариупольского спецназа поднял к губам громкоговоритель, и прогремел:
           – Эй, вы там, вы окружены, как вас там….сдавайтесь!!!
          −  Фундаменталисты, – ласково подсказал ему молодой человек в джинсовом костюме.
          − Да, вы там, фунда… − он не договорил, так как Хануман, щелкнув пальцами, телекинетически завладел динамиком.
    − Пусть сдается твоя бабушка, мерзавец! – заорал он самым хулиганским образом.
     − Чего это он? − поразился командир спецназа.
     − А, предисловий начитался, −  успокоил его  парень в джинсе.
      Хануман между тем, разинул пасть и разразился переговорным процессом:
     – Эй, вы, придурки, взять нас хотите? Вам некуда нас брать, смекаете?
       − Как это? – командир спецназа очень удивился.
       − Место у вас может есть, а вот времени нету, а знаете почему?
       − Почему?
       − Потому, что у вас нет будущего! Так что сдавайтесь сами , идиоты, у нас его, будущего, много. Вам  тоже дадим…
       −  Где он научился так вести переговоры? − спросила Маша у Леши, он засмеялся , ее дыхание щекотало ему ухо.
          Внизу заорали командиры подразделений, готовя личный состав к священному бою за торгашество и низость, за тупость и ригидность**, за невежество и разврат, за мелочность и подлость, за безумие, за мракобесие, за мародерство и предательство, за шизофрению и эпилепсию − сакральные символы уходящей эпохи постмодерна…
          Подоспели свежие силы штурмовых избирателей и налогоплательщиков, экспертов по тасканию каштанов из огня.  Было известно, что подтягивается егерский батальон майданных бабушек – специалисток по метанию апельсинов, накачанных наркотиками. И правда, они шли мерно и грозно, несмотря на теплую погоду, мягко шаркая американскими валенками…
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
* Тансен, Чжубацзе, Шасен −  спутники Ханумана в путешествии на запад, описанном в легендарном романе  У Чень Эня «Путешествие на запад».  Тансен − танский монах, Чжубацзе и Шасен − чудовища, вставшие на путь исправления  и сотрудничества с буддистской администрацией.
** Ригидность − болезненная негибкость, закостенелость

       Но и с нашей стороны  подходило пополнение, - шли  и летели маги, инженеры, специалисты и  книготорговцы, СПД и домохозяйки, форумчане и чатлане, врачи и таксисты, «олбанцы» и рабочие с заводов, студенты и военные, старые опера и молодые, не успевшие скурвиться, прокурорские… Пространство вокруг жилого дома  № 13 по улице Марата неспешно заполнялось людьми.
        
         Глядя на полчище на пустыре, Ларин внезапно почувствовал  внутренний толчек. Вихрь энергии поднялся из живота и развернулся в видения будущего: большая гражданская война, черные вымершие города, пришибленные крестьяне, избиваемые продотрядами,  взорванные АЭС,  толпы голодных беженцев, трупы умерших от эпидемий на улицах и дорогах. И погибшие в боях друзья, и новые друзья, которые тоже погибнут…И на тонком плане –  ужасающая, кривящаяся в сытой  ухмылке,  хищная тварь, (Ларин почему-то знал, что ее зовут Велга*), упившаяся кровью и страданием человеческим.  И одинокий крик ребенка:
         −  Нет! Нееееееет!!!
         Крик ужаса и горя…
        Ларин неожиданно резко отвернулся от окна, и выражение его лица подействовало на присутствующих, как удар в лицо. Люди инстинктивно отстранились. В глазах Ларина бушевали пожары. Леша смотрел на него  с замиранием сердца, - Ларин, старый друг, который всего за истекшие сутки стал вождем, знаменем и надеждой, сейчас пугал его, Леша боялся того, что он сейчас скажет… Похоже, что остальные разделяли это чувство Леши. В комнате повисло напряженное ожидание. Внезапно глаза Ларина закатились  и он, не по- волшебному тяжело, рухнул на пол.
  
         − Когда мы спим то видим сон. Во сне мы даже гадаем по сну. И лишь проснувшись, понимаем, что это был сон. Так говорил в третьем веке до Рождества Христова китайский мудрец Чжуанцзы, − негромкий приятный голос вытащил Ларина из забытья.
        Он стал мало-помалу осознавать себя. И обнаружил себя в колеснице, запряженной четверкой здоровенных гнедых. Плечо ему оттягивал тяжелый мощный лук. На другом плече висел колчан. Лук и стрелы заинтересовали Ларина, что-то в них такое было,  что воспринималось как супертехнология, хотя на вид лук был самый обычный,  деревянный. Но Ларин чувствовал
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
* Велга − внутриэтнический дух хаотического разрушения, действующий в противоположность созидательному духу − кароссе Дингре, в книге Д.Андреева «Роза Мира».
исходящую от него смертоносную мощь. Казалось, стрела, попав в одного,  может поразить человек двести  в радиусе пятидесяти метров, а лететь будет километра на два.
         Непросты были и кони с колесницей.  Плечи и грудь Ларина закрывали явно золотые доспехи, инкрустированные драгоценными камнями.  На бедрах тоже болталась какая−то защитная снасть, − Ларина слепило жаркое тропическое солнце  и ног своих он не видел.  
        Между тем приятный голос продолжал:
         – А дураки думают, что они доподлинно  знают кто они. «Я – царь! Я пастух!» – восклицают они. Как глупы и невежественны они в своей уверенности.
        Ларин повернул голову и увидел говорившего. Рядом с ним сидел в колеснице мальчик лет,  примерно,   шестнадцати, одетый по последней моде этого, видимо, древнего мира, то есть практически полуголый. В руках у него было что-то вроде флейты или свирели. Мальчик был очень приятен на вид, вся фигура его ласкала глаз, смуглая кожа чуточку отливала  синим, а ладони были светлее остального тела и как бы охряные.  Как будто бы неяркое сияние  исходило от него. И очень приятно пахли цветы, сплетенные в гирлянду, у него на шее.
       − Кто ты? – хрипло спросил Ларин, облизнув враз пересохшие  губы.
       Мальчик улыбнулся:
      − Разве это важно? Я всегда один и тот же, это ты всегда другой. Вот кто ты сейчас?
      − Я…− Ларин замялся, − я теперь уже не знаю, правда…Раньше я был инженером…
      Мальчик покачал головой:
     − Вот и хорошо, я буду звать тебя Арджуна!
      Ларин опешил:
      − А кто это Арджуна и почему ты меня так зовешь?
      − Потому что Арджуна это мой друг. Ты мой друг, значит ты – Арджуна.
      − А! Понял! А где мы? Это Индия? Какой это век?
      Мальчик опять исключительно приятно, по-доброму засмеялся.    
      − Да, это Индия, мой друг, а век – это сложный вопрос, понимаешь, Арджуна, это не то, что есть время в вашем понимании.
     Ларин очень удивился:
     − Как это?
     Мальчик развел руками:
     − Вот представляешь, как-то так, место то, а время не то. Я сам удивляюсь. Так что нельзя сказать  в каком это веке. У них тут свои обозначения , но тебе  они ничего не скажут , о Сильнорукий!
     − Меня, кстати, Ларин зовут.
     − А ты говорил, не знаешь, кто ты. Здесь ведь Индия все-таки, хочешь я буду называть тебя Ларендра?
     − Нет! Не надо, − Ларин даже замахал руками, − тогда уж Ларджуной.
     − Тогда будешь Арджуной, временно, понимаешь, это просто игра такая. Как в театре. Ну, пожалуйста!  Согласен? Что в этом плохого? Арджуна это значит серебряный, ну, помнишь в химии – аргентум?
     − Ладно, согласен, − Ларин решил не расстраивать мальчика.
     − А раз согласен, поверни голову и посмотри прямо перед собой.
     Ларин посмотрел и его едва не затошнило  от открывшегося пространства, как от высоты. На этом пространстве собралась грандиознейшая массовка. Казалось, что людей там было не меньше миллиона. Разглядев оружие и доспехи, но прежде всего почуяв тяжелый дух агрессии, Ларин понял, что перед ним армия, причем вражеская армия. И он с ней один на один?
      Ларин оглянулся. Далеко позади него также была армия, и тоже грандиозная, блистающая золотом и сталью, веющая силой и доблестью.  
     Голос мальчика зашелестел как ветер во ржи:
     − Вот Арджуна, смотри, перед тобою поле дхармы, поле битвы близ Курукшетры.  Там у тебя за спиной Пандавы, а перед тобой войско Дурьодханы. На обеих сторонах родственники, брат на брата, сын на отца, там твои друзья, о Арджуна! И здесь твои друзья!  Как ты пойдешь на своих братьев, о Побеждающий врагов?  Как ты обагришь свои руки родственной кровью?
     Ларин поднял на собеседника помутившиеся глаза:
      − Скажи мне твое имя, как мне обращаться к тебе?
     − Ты знаешь…− Мальчик улыбался, но ответ прозвучал жестко.
     Ларин снова прохрипел:
     – Имя!..
     − Зови меня как хочешь, я всего лишь верховная личность Бога. Впрочем, это как раз должность, а  не имя. Можешь обращаться ко мне Учитель.
     − Учитель? − Изумился Ларин
    Мальчик  изобразил бесконечное терпение:
    − Учитель, почему нет, ты же мой ученик.
     − А когда я успел стать твоим …
     − А тогда, − дружелюбно ответил мальчик, − когда ты попал в безвыходное положение  и воззвал к верховной личности Бога с просьбой научить тебя выйти из него. Ты воззвал, я услышал, и вот ты здесь. Ясно? Сейчас будем учиться.  Мальчик с сомнением посмотрел на Ларина, и принял решение:
       – Ладно, зови меня Кришна, тебе так легче будет…
      Ларин посмотрел по сторонам, снова повернулся к Кришне, его качало, он схватился за горло. Его разрывало от переполнения способности к восприятию.
      − Н-да, сказываются семьдесят лет научного  атеизма. Иди сюда, помогу, − Кришна потянул Ларина за руку и повернул к себе спиной.
      Ларин хихикал, как пьяный:
       − Кришна, вы подумайте! Кришна, Харе Кришна, харе Кришна… Индра-ваджрой…
      Кришна со страшной силой ударил его ладонью между лопаток, и от этого удара Ларин полетел вперед и оказался в темноте, затем на него обрушились звуки стражения и яркие отблески пламени.
      − Справа, − бесстрастно предупредил Кришна, и Ларин не глядя отмахнул в ту сторону мечом, и сразу ощутил, что справа стало безопасно.  Двое воинов с красивыми яростными лицами, бросились на него, охватывая колесницу с двух сторон.
     − Двойной пальмовый лист, − послышался холодный голос Кришны. Меч в руках Ларина, словно бы сам  собой, описал сложную криволинейную форму, и нападавшие исчезли из поля зрения. Ларин  осмотрелся в новых обстоятельствах: вокруг кипела битва, ни конца ни края ей не было видно, от горизонта до горизонта гремел и лязгал, рычал и ревел безжалостный тайфун  смерти. На Ларина снова и снова бросались какие-то люди с мечами, копьями, алебардами и топорами, почему-то в немецких касках* времен великой отечественной. Но он защищался отстраненно, не  отдаваясь душою ни ненависти, ни ярости, ни страху, ни жалости, ни печали…
      Наконец колесница оказалась в спокойном месте. На небольшом холмике в центре поля сражения, словно в оке тайфуна.
     − Послушай, Арджуна, − мягко, деликатно зазвучал голос  Кришны. − Я понимаю тебя. Ты рос в мирное  время,  в интеллигентной советской семье, воспитывался на идеалах гуманизма в понимании фантастики Стругацких. Тебе невыносимо жить в этом вашем Содоме, но ты не хочешь стать причиной гибели людей, Арджуна, гибели детей… разрушения остатков культуры  и государственности. Тебе страшно действовать. Я не стану  убеждать тебя, что так надо, что нет другого пути, что в другом случае все будет еще хуже, что они сами виноваты…
      Тут Кришна усмехнулся, и алые языки огня затрепетали в его глазах.
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
* Действительно каски времен Рамаяны  похожи на немецкие, даже рожки такие же есть.      

        − Я не стану этого говорить, чтобы не  прикармливать твой лукавый и распущенный ум. Я скажу тебе другое, Арджуна: Война уже идет, и ты в гуще сражения, друг мой. Это буддхиальная* война – и ты сам вступил в нее. Когда ты корчишься от тупости и патологичности  мыслей многих твоих знакомых, когда ты, словно умалишенный, вслух споришь с рекламным плакатом или роликом, разоблачая их скрытую мерзость, − это твоя оборона. Тебе бросили вызов – поклонись, поцелуй копыто, или подохни. Тебя обступили враги, тебя душат, пожирают заживо, режут, колют, топчут… О, в буддхиальном смысле, всего лишь в буддхиальном…. Но это не менее смертоносно, чем на физическом, скорее даже более… Ты обращал  внимание, о Арджуна, как рядом с тобой от неизвестных причин умирали некоторые люди, особенно молодые, сильные мужчины? Врачи разводят руками – ведь здоровый же мужик и вдруг – «инфаркт микарда», вот такой рубец! Открою тебе секрет – это буддхиальное поражение  на уровне соматизации».
      − Однако…− Ларин ошалело покачал головой, − учитель,  а что такое «буддхиальный»?
      − Тю, Ларин, - Кришна рассмеялся на всю губу, ты шо, Подводного не читал?
      − А кто это, Госсподи?..
      − Надо знать своих героев. Это автор оригинальной стройной концепции так называемого каббалистического организма. Согласно этой концепции  человек , как и любая сложная система имеет семь основных тел – физическое, которое тоже является тонким, т.е. нематериальным, эфирное, астральное, ментальное, каузальное, буддхиальное и атманическое. Так вот, буддхиальное тело – есть тело ценностей, составленное крупными и долгодействующими жизненными программами. При его повреждении человек серьезно болеет, при разрушении  − умирает быстро. Не успев обзавестись болезнями физического тела. Это соматизация. Такие дела.
       Так что, друг мой Арджуна, ты стоишь посреди  толпы врагов, машешь булавой, разишь налево и направо. Они соответственно разят тебя, а когда я говорю тебе, Арджуна, проснись и сражайся, ты оказывается, боишься кого-нибудь задеть ненароком…
−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−−
* Буддхиальная война. Буддхиальный план − план ценностей, принципов, убеждений. Буддхиальное тело  − система в человеческой психике , содержащая  долгодействующие программы поведения. Соответственно буддхиальная война − война, которая ведется для изменения ценностней , убеждений, принципов и долгодействующих программ поведения человека, группы людей, общества.

       Внезапно гул сражения перекрыл густой бархатный вибрирующий звук.
       − Раковина… − промелькнула в голове Ларина поразившая его мысль… Кришна вгляделся в направлении откуда пришел звук.
       − Так, батальоны просят огня, − озабоченно пробормотал он, − и, подтолкнув Ларина в бок, азартно крикнул:
       − А ну-ка шарахни туда, а то задавят наших хлопцев!..
        Ларин сноровисто (кармическое дежа вью)  вскинул лук и шарахнул…
         Там блеснуло и загрохотало, задрожала земля. Ларин смотрел в направлении взрыва, пока не улеглось белое пламя, затем потрясенно перевел взгляд на лук.
         − Да ничего себе…
         − То-то же,  − с юмором, но наставительно, сказал Кришна. − А ты говорил: Рамаяна-Рамаяна, −  и с большим воодушевлением продекламировал:
Мощью безмерной и грозной
Небо бы вдруг засверкало
Если бы тысяча солнц
Разом на нем засияло.
        В этот момент центр циклона сместился , и колесницу снова подхватил яростный вихрь битвы. Ее рвануло, подхватило и понесло по воздуху, как фургончик Элли. Восприятие Ларина сорвалось с тормозов и помчалось как бешеная лошадь. Его атаковали по спирали сверкающие всадники и пехотинцы. Какие-то люди в желтых халатах размахивали световыми мечами. Ларин успешно защищался мечом в ближнем бою, а удаленные скопления сил противника сметал стрелами. Кришна правил колесницей, совершая сумасшедшие маневры.  Битва постепенно перерастала в титанический воздушный бой. Вместо всадников появились птицеподобные летательные аппараты и просто самолеты. Их сменили  космические корабли, – и воздушный бой перерастал в орбитальное сражение:  неслись огни кораблей, мелькали трассы лазеров, полыхали зарницы далеких ядерных взрывов. Ларин неожиданно обратил внимание, что вместо лука у него в руках  футуристического вида оружие , очевидно, страшной убойной силы. Оружие мигнуло и снова обратилось в лук. Впрочем,  удивляться было некогда. Истребитель слева! − Тревожно закричал Кришна. Его голос и в бешеной пульсации боя не утрачивал мелодичности  и приятности, Ларин  развернулся и привычным движением срезал противника. Тем временем, битва принимала галактические масштабы. Не переставая яростно, но отстраненно отмахиваться от каких-то линкоров, Ларин планировал высадку десантов на каких-то планетах в ядре галактики, наступление в параллельных мирах, разведывательные и подрывные действия…      
           Кришна, подхлестывая коней, не переставал ворчать:
           – Ну вот, видишь, а ты говорил: Рамаяна, Рамаяна, вот тебе и Рамаяна!
          Ларин внезапно нашел себя в башне танка – наводчиком, причем, он знал, что танк- 34-ка. Кришна сидел внизу за фрикционами. Поймав в прицел Т-4 с белым крестом на броне, Ларин нажал педаль спуска. Тигр вздрогнул, задымил и остановился.
          Реальность снова изменилась. Теперь это было похоже на гражданскую войну Севера и Юга. Колесница пронеслась через битву при Геттисберге, под колесами мелькнули Фермопилы, затем над головой Ларина навис деревянный борт фрегата, с открытыми пушечными портами.
           − Давай!!!  − сорванный голос Кришны сотряс его тело, и Ларин дал… и фрегат исчез в дыму и пламени…

             Ларин перевел дух и обвел взглядом  окружающий ландшафт, явно неземной. Колесница, накренившись на бугорке, стояла посреди дымящихся останков  вражеских боевых механизмов, только что расколоченных им  в последнем бою…

           Мы победили? – Ларин, снимая шлем, повернулся к Кришне. Тот покачал головой и усмехнулся,
            − Эта война никогда не заканчивается.  У нее нет места и времени, сегодня это Индия, Парагвай,Украина или Америка. Завтра что-то еще. Это всегда просто поле дхармы, всегда поле долга. Священное поле битвы при Курукшетре…Но пока, временно, относительно… Да, победили…
            Кришна протянул руку к его плечу. Ларин  напрягся. Но Кришна всего лишь одобрительно похлопал его по спине:
            − А ты молодец, хвацький хлопец, а говорил не хочу, не буду…
             Ларин устало провел рукой по лицу, стирая пот и копоть.
           − Да, я наверное не был прав, но… я инженер, я не воин…Разве это мой долг?
              Кришна с любопытством посмотрел на него:
           − Инженер? А что это? Ну, то есть, чем занимаются эти самые инженеры  в вашем мире?
              Ларин пожал плечами:
           − Строят.
           − Ну и много ты настроил, о сын Кунти? − насмешливо поинтересовался Кришна.
           Ларин поперхнулся, закашлялся, набежала слеза…
           Кришна сочувственно покивал:
           − Что, не дают работать?.. − Снова похлопал Ларина по спине, − Сдается мне, прежде чем  ты сможешь стать инженером, придется побыть воином. Так что, устремив свои мысли на высшее Я, свободный от вожделения и себялюбия, исцелившись от душевной горячки, сражайся, Арджуна!
           Тут Кришна так поддал Ларину ладонью в спину, что последний кубарем полетел в какие-то звездные дали, и пришел в себя уже лежа на полу в квартире Мастера. Мастер с ожесточением ритмично надавливал ему на грудь сложенными ладонями. Увидев, что Ларин открыл глаза и повернул голову, он с ругательством убрал руки.
           − Ларин, растак ее нехай, ты так не пугай! Нашел, блин, время… Давай, вставай, командуй, драка уже идет.
           Действительно, за окнами слышались звуки боя. Сторонники Мары штурмовали дом. Сторонники Ларина, в большинстве своем не вооруженные, и не руководимые, не то чтобы защищали, а просто закрывали собой входы в дом.    
           Реальное, но разрозненное, сопротивление оказывали  только маги, остальные же  добровольцы были скорее разгоняемы, чем сражались. Рыхлую толпу сторонников Ларина рассекали стальные потоки  бойцов-профессионалов. Однако люди как-то держались, взявшись за руки, упирались, не поддавались…
               Ларин встал у окна. Простер руки над полем дхармы. Его сознание закружилось в водовороте  светил и человеческих судеб. Небо потеплело и приподнялось над головами. Пространство незримо прогнулось само в себе, бирюзовым коконом окутало дом, и, каждого в отдельности,  его беззащитных защитников,  надежно укрыв от дубинок, газа и резиновых пуль, словно бы туманно-хрустальной броней.  Летающие твари шмякнулись об окна  и сползли  киселем, пешие бойцы разбились о прозрачную бирюзовую стену защиты.
      Ларин, повинуясь инстинкту сложил руки раковиной и, приложив ко рту, издал глубокий мощный вибрирующий звук…
     На пустыре перед домом установилась тишина. Слышно было только как откуда-то издалека на этот звук ответила другая раковина, звук протянулся и, отдавшись дрожью, затих  во влажном последождевом воздухе.      
        − Мы не хотим крови, − звучный голос Ларина заполнил образовавшуюся тишину. − Мы не хотим власти, но страной должен кто-то управлять. Людям должен кто-то нести слово истины, иначе страна погибнет вместе с людьми. Если вы не хотите нести тяжесть власти, а хотите только пожрать сладость этой власти, вам лучше уйти. Потому, что идем мы. Нам нечего терять. Вы больше не можете скрывать это. Вот Вам совет – бегите. Вы, играющие в этнократию, в национализм, причинили много зла этому народу, этой земле. Вы повинны в миллионах смертей и разбитых растоптанных судеб. Бегите те, кто ожесточен. Те же, кто искренне скорбит и хочет помочь – останьтесь. У вас будет возможность приложить свои силы для восстановления страны…
        Ларин, произнося эти слова смотрел поверх голов в прояснившееся небо. Услышав деликатное покашливание Мары, он опустил глаза, и увидел, что его не слушают. Стройные ряды сторонников Мары замерли, словно  замороженные в мгновенной криокамере. Кто застыл с закрытым ртом, кто с поднятой рукой, кто, моргнув, с закрытыми глазами.  Исключение составлял сам Мара, который, покашливая, прохаживался перед рядами, ожидая что Ларин обратит на него внимание.
       − Они не слышат, − сказал он приятным своим чарующим голосом , с едва слышной хрипотцой.
      − А если и услышат, то не поверят, или, знаешь, что еще лучше? – он подхохотнул,  −  не обратят внимания. Зря ты тут мечешь бисер, сожрут ведь… свиньи…
       Он подошел поближе к окну, у которого стоял Ларин и задушевным тоном сказал:
      − Ты, инженеришка, понимаешь ты куда влез?  От тебя мокрого места не останется…
       Но это выступление  не испортило настроения Ларину… Ларин улыбался. Мара пренебрежительно плюнул себе под ноги , щелкнул пальцами и армия его исчезла.  Затем исчез и он сам.
       Тогда Ларин обратился к своим людям:
       − Ребята, спасибо Вам огромное. Кому нужна медпомощь – подымайтесь сюда, помогите подняться раненным.  Завтра всех  прошу собраться в лесопарке у Торгсервиса – организуемся, всем скажем что делать.
       Ребята ответили бодрым шумом и стали расходиться.
      Хануман , взмыленный, оскаленный влетел в окно:
      − Ларин! – зарычал он, какого ракшаса не развиваем успех?  Давить гадов…
     Ларин приглашающе помахал ему:
     − Пойдем, поговорим.  
      
     Ларин с Гориором, Шубин, Хануман и Михалыч присели за широким столом в гостиной у Мастера.  Леша, Кустовский, и Мастер вольготно устроились на диване на правах ассоциированных членов. Ларин почувствовал легкое колебание воздуха – и на столе появился чай.  Три  чашки на блюдцах поплыли к дивану, приплясывая наподобие вальса.  

     Ларин навис над столом:
      − Я знаю, о чем вы думаете. Нет , братцы, войны пока не будет.    
      − Почему это? – свирепо спросил Хануман,  – знаете, Ларин, если бы я знал что Вы трус, я бы не стал тратить время, упрашивая Победоносного разрешить мне участвовать в Вашей авантюре.    
       − Спокойно, спокойно, − Ларин выставил ладони. − Расскажу Вам бытовой случай из жизни моего приятеля. Шел он как-то с товарищем с тренировки. А они тогда первокурсниками были.  Видят:  на улице  лежит подросток на снегу, и другой подросток его бьет, ногами, стало быть. И этот, который бьет,  оборачивается к ним – а лицо у него такое острое – топориком, опасное лицо. А тогда, были такие подростковые банды  –  Череп, Кокичи, Воловичи, 17-й участок, Пестряки и прочая сволочь. Делились по районам и били друг друга, ну вроде как стенка на стенку, только с арматурой. И этот топорик им говорит так гнусавенько, как в єтих бандах принято:
       – А вы с какого района?
       И им понятно, что он из  такой банды-группировки. Им реально страшно вмешаться. Потому что потом и адрес их найдут. И домой к ним придут. И у подъезда будут караулить. И будут бить, а может и убьют с дуру. Были такие случаи.
        Но они же и уйти  не могут. Не могут оставить бедолагу к которому этот упырь  прицепился.
        И они просто стоят и ничего не делают. И молчат. Но вид у них внушительный. И этот Топорик начинает нервничать. Еще пару раз пнул свою жертву, но как-то уже без энтузиазма.
         Поворачивается он к ним и спрашивает:
         − Что вы тут стали, идите отсюда.
         А они ему вежливо так отвечают:
         − Ну мальчик, мы же не мешаем. Что ты нас гонишь?
       Он говорит:
        − А чего вы стоите?
       А они говорят:
         – А смотрим. А ты не обращай внимания – бей его, бей, чего ты отвлекаешься?  
         А он говорит:
        − А вы знаете, что он сделал?
        А они ему:
        −  Не знаем и знать не хотим, а ты бей его, бей…
        И так этот топорик растерялся, не зная что с ними делать, что совсем вкус потерял к своему занятию. Пользуясь этим, второй подросток рванул с места. Пробежал тридцатиметровку.  Прыгнул в подошедший троллейбус и был таков. Топорик, с криками: «куда-убью»! − скрылся из виду, пытаясь догнать троллейбус. Но было ясно, что не догонит.
      Такая вот история о сдерживающем присутствии. Я это к чему? Страна у нас непростая – есть опасные производства, есть атомная энергетика. Но если б и не было?  Если устроить заваруху,  будет кровь, будет смерть, разрушения будут. Вооруженная борьба во время фазового перехода – это потеря сил, которых у нас и так нет. Страна сильно ослаблена за время мародерства псевдоэлиты. Мы не должны терять ни крупинки драгоценных ресурсов – человеческих и материальных. И вот что я хочу вам сказать:        
        − Сатьяграха.
   Хануман удивился:
        – Сатьяграха?
        − Да, сатьяграха, − твердо сказал Ларин.
        − Сатьяграха на санскрите   это стремление к истине и что? − Хануман потер переносицу.
        − А помните был такой Ганди?
        − Начинаю понимать, – заулыбался Хануман, − нарушение несправедливых законов, голодовки протеста, марши, демонстрации, мирные окружения...  Только у вас это не пройдет. Не те люди.
        − А как же в две тысячи четвертом прошло?
        − Так то ж совсем другое – у этих Ваших оранжевых весь Запад за спиной стоял.
        – А почему бы и нам не постоять за спиной?
        Хануман расхохотался:
        − Ларин, Вы мне нравитесь. Видит Бог, став магом, Вы не растеряли своего нахальства.
       Ларин поморщился:
       – Да каким там еще магом, – он махнул рукой, – а впрочем, зовите как хотите, только в печь не сажайте. Я ведь о чем, ребята, нам сейчас надо готовиться к бою, но очень стараться его избежать. А с другой стороны, – просто брать власть при демонстративном присутствии подавляющей  вооруженной силы…
      Главный вопрос: как выбрать момент, при котором они не успеют просчитать наши ходы и  опередить нас. Это тоже очень важно: если застанем врасплох, большой крови удастся избежать. Если же схлестнемся, когда обе стороны будут готовы, крови будет много, и разрушения будут приличные.
     Леша с дивана возмущенно крикнул:
     – Кто? Эти слизняки будут с нами воевать? Да они передрищутся, это не старушек с кастрюльками разгонять!
     Ларин ласково посмотрел на парня:
    – Не кипятись, юный падаван, сами-то они ружье в руки не возьмут. Наймут других, а третьих обманут и нами запугают. Ты же знаешь, что по телеку покажут, то и правда. И такое молотилово пойдет – любо-дорого…
     Ларин повернулся к Хануману:
     – Когда они начнут?
     Хануман пожал плечами, вытащил из уха нечто среднее между  коммуникатором и замшелым камушком, только что  вынутым из горного ручья, такая чистая свежесть от него исходила,  заговорил в него, неожиданно с интонациями этакого земского врача  –
     − Александр Иваныч, а скажите мне, батенька, что у нас сейчас делается у  Мары в штабах?  Ларин интересуется,  когда за него возьмутся по-серьезному.
    Камушек-телефон разразился комком возмущенных фраз, так что Хануман, даже отстранился.
      − Да я понимаю, что у вас есть более срочные дела. А кстати какие?
     Хануман выслушал очередной взрыв шебуршания в трубке.
      − Так и в чем же здесь проблема, что игвы высадились? По-моему это отвлекающий маневр. Используйте Олирну как космодром подскока, думаю это решит все проблемы…
      Трубка в ответ сердито заскрипела.
      − Да, хорошо, понял, согласие Победоносного я вам обеспечу. А сейчас помогите пожалуйста нашим н-ским друзьям. Хануман отправил камушек в ухо.
      − Я по своей линии пробью, − сказал Шубин и исчез. Михалыч кивнул и исчез тоже.
     Ларин придвинул к себе чашку чая, обернулся к друзьям:      
     − Олирна, хэ!
     Гориор наморщил лоб:
     − Олирна, игвы, я что-то такое слышал…
     Хануман скорчил страшную обезьянью рожу, приложил палец к губам:
     − Олирна, игвы, оставьте, вам сейчас не до этого.
     Неожиданно из уха Ханумана раздалось пиликанье на манер нокия-тюны, он выхватил телефон и стал слушать. Лицо его омрачилось, он дал отбой и сунул трубку в ухо.
       − Ну что,  друзья мои , тут не шутят. Сегодня  ночью будут нас  ликвидировать. Или как это сейчас политкорректно говорится – зачищать.
       Он снова глянул на часы.
       − Чистого времени  у вас часа четыре, я думаю.  Никаких мобилизаций! Действовать нужно теми силами какие есть. Какие же силы у нас есть?.. Секундочку!  
        Тут Хануман внезапно исчез.
       Вместо него появился Шубин, а с интервалом в секунду нарисовался и Михалыч.  Оба они имели озабоченный, даже пришибленный вид. Заметив отсутствие Ханумана, Шубин вяло поинтересовался:
       – А этот где? Впрочем, − он махнул рукой, − это уже не имеет значения: мы ничего не успеваем.
       Михалыч почесал затылок:
      – Н-да, Ларин, не ожидал, что Вашим планам  вот так с ходу придадут такое значение.
       Ларин прищурился:
       – Значит уже вашим, вот как?
       Михалыч отмахнулся:
        – Сегодня ночью…
       Шубин закончил за него, провел рукой под подбородком:
       – Брошены все силы, вся система спецназ МВД и СБУ, это то что мы знаем, от наших людей в ведомствах. Разумеется,  магическое прикрытие у них будет.
      Михалыч резонно заметил:
      – Скорее это они будут прикрытием для магических действий.
      – То есть, если я правильно понял, – подал голос с дивана Кустовский. – Мы тут все люди конченые? – он казался спокойным, только очки сидели криво , да клок  волос стоял дыбом над макушкой.
        Ларин покивал:
         – Я думаю ты правильно понял, Кусто.
         – Тогда нужно действовать!!! – Выкрикнул Кустовский.
         – Как действовать? – Ларин поднял брови, разминая в пальцах сигарету…
         – Как!!! Только!!! Можно!!! – завопил Кустовский, и энергично рассек воздух клинком Дао.
         Также внезапно, как и исчез, появился Хануман. Свирепо скалясь, он помахал лапой:
        – Что до ресурсов, то всей мощи Победоносного нам, конечно, не видать, но кое-что  у нас есть…
        Он склонился к уху Ларина…
        Выслушав его Ларин встал. Он был бледен, спокоен, сосредоточен:  
        – У нас, друзья, есть два пути: Либо ждать смерти, либо действовать прямо сейчас, с тем что у нас есть.
         – И что же мы будем делать? – посасывая клык, спросил Михалыч.
         Остальные  напряженно смотрели на Ларина.
         Ларин усмехнулся:
         – Как говорил старик Мао: «Огонь по штабам»!  В соответствии с благородной наукой стратегии мы должны нанести упреждающий удар по нервным  и мозговым центрам  противника на самом высоком уровне.  А это значит, насколько я понимаю, что на Банковой пока  нам делать нечего.  А где нам есть чего делать?
             Вопрос адресовался к Хануману. Тот, с кажущимся равнодушием, ответил
– Харьков, Голодная гора, 24… Есть еще несколько адресов…    
                   Глаза его при этом вспыхнули.
             – Но есть проблема… Мы действуем против превосходящих сил противника.  Нас может спасти только аааафигенная внезапность и практическая сметка… Понимаете,  о чем я?   Мне очень понравилась Ваша выходка в Торгсервисе. Что-то в этом роде…
              Хануман хлопнул Ларина по плечу.
              Ларин лукаво улыбнулся, и подмигнул Хануману.
              – Есть у меня одна идея… Шубин, вы сможете организовать альтернативную пожарную охрану города? –
               Шубин опешил:
               – Да зачем, клянусь штанами Гесера, вам это понадобилось?
               – Нам придется позаимствовать у пожарных комплект оборудования. Заодно колдануть их,  чтобы сильно не возражали.  Ну, а пока они будут колданутые, кто-то же должен за них подежурить? Да, и еще, Паша, – Ларин обернулся к Мастеру, – в порядке экспроприации нам нужно будет  взять… – он перешел на шепот, – в магазине… и на складах… Отдадим потом.  И собирай добровольцев на инструктаж. Думаю, человек двести нам хватит на первый день…
               Хануман тронул Ларина за плечо. Ларин оглянулся. Хануман смотрел на него,  с пониманием и  сочувствием.
               – Ларин,Ларин, порыв   высокий , я понимаю, конечно, мы сделаем все что можем, у нас тем более с этой сволочью  свои счеты… Но неужели Вы верите в успех вашего … эээ… переворота?  Ведь против Вас такая махина… Нет, правда, что Вы смеетесь, если брать в мировом масштабе…  
               Ларин действительно смеялся:
              – Ну что Вы, Хуан Владимирович,  какой переворот? Мы просто возвращаем себе власть. Наши действия – это просто гигиена: Подобрать больного с улицы, где он валяется уже двадцать лет, поставить диагноз, назначить правильное лечение. Наши действия как раз самые простые и  естественные. А система, которая сейчас удушает нас, как раз непростая и неестественная.   Как всякая ложь, она держится только на огромных вливаниях краденой энергии, и вследствии этого критически неустойчива.  Достаточно возникнуть альтернативному равновесному центру  власти, и вся эта чудовищная по нелепости  система  совершит поворот оверкиль.
              Хануман хмыкнул:
              − Как бы оверкилл не получился.
             Ларин хмыкнул:
              − Не получится.
             Хануман весело оскалился:
             − Ну нахал, ну нахал. Ну, допустим. Но неужели Вы верите, что народ вас вот так сразу полюбит – абсолютных самозванцев из провинции, без роду без племени… Где Ваши царские реликвии?  Позаботьтесь хотя бы стать родней каким-нибудь гетманам…Ведь даже эти Ваши пассионарии первое время будут беспомощны, глухи и слепы. Нужно же им хоть на глаза попасться, чтобы Вас оценили и приняли за своего…
        Ларин успокаивающе взял его за предплечье:
        − Не переймайтесь. Нам бы день простоять, да ночь продержаться…
            Идиома? −  спросил Хануман.
            Нет, цитата. − ответил Ларин.
            Узнают нас и полюбят, а не полюбят − своих поставят.  Были б люди хорошие и грамотные. Поверьте, никто не будет против нас ничего предпринимать когда мы объявим о смене власти. Вы недооцениваете эффект свершившегося факта. Одно дело, понимаете ли, батенька, защищать власть, которая существует и упирается, когда ее хотят сменить. Совсем другое – защищать власть, которой больше нет. Это возможно только тогда, когда есть хоть какие-то самостоятельные структуры, единомышленные власти. Но с ней непосредственно не связанные и от нее не зависящие. Такие еще могут служить точкой опоры для сторонников свергнутого режима. Да и то часто бывают не в силах устоять перед "эффектом свершившегося факта". Так что эффект подействует абсолютно. А потому сейчас главное захлопнуть крышку. Бог не выдаст− свинья не съест.  
         Цитата? – Спросил Хануман.
         Идиома. − Вздохнул Ларин.
         − А разве нет структур , единомышленных нынешней власти?
         Ларин улыбнулся:
         − Дорогой мой, чтобы были единомышленники, надобно же, чтобы было хотя бы мышление…
        Он махнул рукой.
         − Ладно, Хуан, ведите меня к Вашим людям,  я так понимаю, что на данный момент, по работе с аппаратом Мары, это наше ядро, надежда и опора трона. Собственно, брать власть я буду сам и со своими людьми. С удовольствием переложил бы на Вас, да нельзя – вопрос этнически чувствительный. Это надо понимать…
          − Да понимаю я, наш спецназ будет работать только против структур Мары – они интернациональны и экстерриториальны, кстати, идти никуда не надо… − Хануман покачал головой и  сложил пальцы  в фигуру напоминающую раковину (ваю мудра), и легонько дунул в нее.                
         − Прошу любить и жаловать – спецназ Победоносного , бригада «Скорпион».
         Ларин присвистнул – ого… Чаньского мастера встретив…
         − Идиома?
         − Цитата!
          
              
      В штаб-квартире  восточно-европейского  отделения  Джойнт Сток Компани «Вижн Интернешнл» жизнь била ключом. Люди и магические существа  бегали и телепортировали  с этажа на этаж. По кабинетам сами собой порхали  циркуляры, шелестели копиры и принтеры. Стража не дремала, не резалась по обыкновению в многомерное драконье очко.
      Начальник караула   обходил посты, бдительно вглядываясь в окружающую темноту.  Какое-то движение почудилось ему в темноте. Он захлопнул крышку шлема, включив одновременно тепловизор: какие-то подозрительные силуэты шевелились  за пределами периметра.  Он поднял руку, жестом «внимание».    
       Караул насторожился, врубив визоры, и уставившись в сторону  подозрительного движения.
      Внезапно темнота полыхнула яростным светом  и струями огня, тишина ночи раскололась громом, свистом, воем.

         Бойкий пятилетний   мальчик, живущий в доме неподалеку,  улышав грохот и завидев сполохи, резво подбежал к окну.
        − Бабушка, это что?
        − Опять фейерверками балуются, все им праздники, чему только радуются?  − ворчливо отозвалась маленькая старушка…
         И вправду над  офисом Вижн, бушевал супермегафейерверк: Гвоздики, астры, ромашки, вулканы и звездные дожди, одолженные Мастером на пиротехническом складе в  Н-ске, слепящим золотым дождем обрушились на окна, крышу и двор офиса.  
         В здании воцарился хаос, помноженный на экстемпоральный фактор (циклический кризис адекватности): актуальная защита здания, задействованная службой безопасности  рассчитывалась на магическое нападение. Реальной огненной атаки никто не ожидал: времена палов и брандеров прошли, а с чего бы в скромную телекомпанию  палили из огнеметов?
        Замешательство усилилось из-за того, что начальник  службы безопасности  и его замы, вследствие повышенной готовности, находились на территории и были уничтожены первой же волной нападающих. Это были восемь пожарных расчетов, необыкновенно вовремя подкативших   к горящему зданию, и разматывающих шланги, разворачивающих технику для ликвидации возгорания. Действовали они вполне профессионально. Ничто не позволяло усомниться что это настоящие пожарные, если не заметить нехарактерные для Харьковской пожарной охраны донецкие номера машин, смуглые, раскосые лица бойцов, оранжевые одежды под защитными костюмами, и совсем уж никчемушные для пожарных страшные серебрянные мечи  с эмблемой − «Скорпион с фонариком вместо жала на хвосте». Но это уж надо было   совсем уж приглядываться.  Стальной лавиной устремившись к горящему зданию, пожарные-монахи, неуязвимые для фейерверков под защитой своих костюмов, смели внешние позиции  охраны из водометов. Они стремительно приблизились ко входу, где, несколько обалдевший,  персонал привратного поста не мог решиться: стрелять ли ему в нежданых спасителей или оказывать посильную помощь? Пока персонал, довольно–таки подготовленный, и имеющий неслабый боевой опыт,  предавался возвышенной медитации на эту тему, пытаясь отбросить ложную дихотомию и перейти от ортодоксии к ортопраксии,  «скорпионы»  в скользящих  прыжках взмахивая сверкающим оружием проскочили мимо пятерки охранников. Кто пропрыгнув над головами в стремительном боковом сальто, кто  змеей прошмыгнув между ног. Монахи промелькнули незаметно как двадцать пятый кадр, и заскользили дальше как привидения,  а охранники застыли на мгновение в нелепых  изломанных позах  и рассыпались буквально на части. На этажах повсюду рвались, свистели и прыгали, отскакивая от стен,  фейерверки. Оглушенные и ослепшие, метались  сотрудники компании. Скорпионы буквально прошли через  огонь, мечом пресекая сопротивление  и погружая в паралич некомбатантов  невыразительными  жестами-мудрами и приглушенным бормотанием боевых мантр.  Когда поражающая мощь фейерверков сошла на нет, и на четвертом этаже офиса  персонал попытался организоваться для отпора, машины ударили по окнам из водометов, и буквально  утопили противника (да, тонут люди не в пиве). Монахи на этаже довершили разгром. В 21.30 офис Вижн Интернешнл (он же украинская штаб-квартира Мары) был полностью выведен из строя.  
          

        Командира 19-й Хмельницкой ракетной бригады, полковника Кочерженко,   вестовой поднял по тревоге.
         – Что за черт? – изумлялся  полковник, – почему не предупредили о тревоге из штаба дивизии? Совсем Петро охренел, забыл про нас!
         Словно зачарованный, кое-как одевшись,  полковник толстым  зайцем выскочил из подъезда, и вконец растерялся:
           – А где машина?
           – Машины не будет, − сказал вестовой. – Мы полетим, так быстрее.
          И вправду полковник  был сегодня  зачарованый. Просто какая-то волшебная ночь. Вестовой был одет по-граждани, но полковник был сегодня настроен мирно. Ну и по-граждани, и что? Ведь тревога, не до того сейчас. Тем более, вестовой вызывал  такое доверие! Он был такой надежный какой-то, коренастый такой крепыш, средних лет,  что о судьбах родины поковник даже не волновался.
     − На чем полетим ? – спросил он.
     А вот же вертолет! – удивился вестовой, указывая на пухлого здоровенного дядьку в растрепанной  пиджачной паре.
     Полковник посмотрел на дядьку, обрадовался:
     − А, точно! Это ж вертолет, ну полетели…
      Дядька ухватил его за бока  и поднялся в воздух. Следом полетел вестовой верхом на огромной летучей мыши. Подобные Мелкие странности полковника, впрочем, не волновали. Экая ерунда! Впервые за все время службы ему было так спокойно и хорошо.

        Полковника благополучно доставили  в расположение штаба бригады. Там неясные, но вполне свойские, штатские  плотно работали со специалистами: переводили в координаты какие-то адреса с помятых бумажек.  Крепыш-вестовой   приобняв полковника, открыл ему секрет: оказывается, он совсем не вестовой, а проверяющий из генштаба, и, бери выше, доверенное лицо самого президента! А бригада себя уже очень хорошо проявила. А сейчас будут проведены учебные стрельбы настоящими боеприпасами, и тогда бригада проявит себя еще лучше. А пану полковнику тогда, конечно, присвоят генерал-полковника и переведут в Киев, со всеми вытекающими… А сейчас  надо проехать на позиции…
       На позициях полковник, которому так замечательно повезло,    с удовольствием наблюдал как растворяются в звездном  ночном небе хищные тяжелые силуэты оперативно-тактических ракет  «Точка-У».
        

    
       Ничем не примечательный особнячок на улице Косцюшко в Варшаве. Окна светятся. Ага, значит, там не спят.  Работают. Странно, кризис, а они работают по ночам, да  что же можно делать в такое время в коммерческой фирме? Ну-ка, посмотрим на вывеску: Ааа! Понятно, «Вижн Интернешнл», повелители дураков! Восточно-европейский отдел. Ну-ну. Этим всегда есть, чем заниматься.
     Во дворе особняка  неслышно вышли из сумрака  с десяток фигур. Среди них можно было различить характерный (для опытного глаза)  силуэт  Михалыча (благословенного вампира). Донецкий Дневной дозор! Но что им надо так далеко от родимой юрисдикции?
     Разбившись на тройки дозорные бойцы блокировали основные и запасные входы в здание, одна из троек  поставила мощный силовой купол над особняком,  блокирующий физический и энергетический доступ в здание на всех слоях сумрака. В здании  отключилось освещение, но тут же снова заработали автономные источники электроэнергии. Отрубился интеренет, связь,  накрылось радио-     и телевещание.
         Две тройки дозорных во главе с Михалычем пошли на приступ – внезапно ворвались в вестибюль, разбрасывая вокруг себя искры и спирали магического огня.  Явно стремясь скорее наделать побольше шуму и переполоху, чем нанести реальные повреждения, Михалыч демонстративно применял исключительно эффектное гламурное заклятие «гель-перфоратор». Гром, дым, копоть, стены трясутся, штукатурка сыплется, а толку мало.
        Разумеется, вскоре бойцы Дневного дозора оказались зажатыми в угол превосходящими силами смешанной  магическо-немагической службой безопасности.
        − Na sfaіszowaniu, suki! – Кричали им, держа под стволами.
        Михалыч ухмыльнулся, взглянул на часы, скомандовал:
         – Всем в сумрак! Сферу развернуть и держать!
Бойцы дозора провалились в сумрак. Безопасники «Вижна» успели еще немного удивиться. К офису подлетали «Точки-У». Границу они прошли спокойно: их оттуда не ждали. Проходя округ ПВО польской столицы – жались к земле, шли на бреющем.  Их, конечно засекли, а сбить не успели.  Силовой купол, мгновенно размягчившись, как вязкая болотная жижа, с чмоканьем пропустил ракеты внутрь себя и сомкнулся.  
       Три ракеты – ТРАХ! ТРАХ! ТРАХ! –  почти одновременно  ударили в здание.
       Трое магов,  державших защиту дрогнули, их лица исказились мукой, когда в силовое поле изнутри полусферы ударили вихри огня и горящие обломки. Но поле выдержало, прикрыв от взрыва жилые дома.

       Группа Дневного Дозора спешно втягивалась в портал. Пока Ночной Дозор контролирует ракетную базу, нужно было накрыть еще семь опорных точек «Вижн Интернешнл».

       К утру с инфраструктурой «Вижн Интернешнл» на Украине и в Польше было покончено.

        Судья Чепорского районного суда  в г…….. проснулся в холодном поту. Нервически дрожа, прошел на балкон, долго курил, беспокойно глядя в ночную даль, затянутую ажурными облаками, сквозь которые выглядывала Луна. Его одолевала страшная мысль. Он давно не думал на эти темы. Наконец, он выразил для себя то, что его волновало:
       – Нет, конечно, не брать взяток, это хорошо, и правильно, но, как, скажите, тогда жить? На три тысячи гривень? И не это же еще самое страшное. А самое страшное вот что: ведь если взяток не брать – это же государство может рухнуть! Потому что все говорят что коррупция – это червоточина государства. А у нас коррупция – это не червоточина. В нашем государстве – это сердцевина.
       Судья потряс головой отгоняя дурацкие мысли, но мысли не уходили…Перед выходом на работу он долго стоял на балконе и  смотрел на солнце.

            Командира  эскадрильи сушек,  сорокалетнего майора Приходько,  мучили мысли, не давали спать ночью. Смешно сказать в наше продвинутое время, но мысли были патриотические.  Впервые он ломал голову не над  тем, где перехватиться до зарплаты, и как оплатить довольно скромные, но неучтенные правительством, потребности семьи, а над своей жизнью, жизнью своей страны:
             –  Что же это произошло с нами со всеми, куда мы, … мать, идем?  Как вообще, … , можно так жить? Это… это… –  майор мучительно искал слово (или, напротив, пытался не найти), –  это  подло…
            Утром майор выглянул в окно. Над утренним аэродромом  подымалось солнце. Майор задержал взгляд на раскаленном диске. Смотрел долго, до слез, до рези в глазах.        

       Интеллигентная старушка, сидя на лавке во дворе-колодце в Питере вязала шерстяной носочек: видно было, что детский.  Пробегавшая мимо собачка, помесь  терьера и пекинеса, пронзительно тявкнула. Старушка, испуганно вздрогнув, уронила вязанье и поверх очков воззрилась на собаку. Затем – на вязанье. Старушка вздохнула. Со вчера еще болела поясница и наклоняться не хотелось. Все же, собравшись с духом, она протянула руку и подалась вперед-вниз. Внезапно шерсть и спицы, подпрыгнув, оказались у нее в руке.   Старушка недоуменно посмотрела на них, и подняла глаза к небу – должно было солнце голову напекло.

        Штаб–квартира Ларина располагалась на площади Независимости в Киеве, пришлось арендовать для этого комнату  в помещении телеканала 1+1.  Ну, не то чтобы арендовать, а … просто позаимствовать. Обязательного в каждом украинском  вещательном  учреждении представителя «Вижн Интернешнл», Ларин «восстановил».  Это было так: Ларин с Хануманом, а с ними Гориор, Мастер, Кустовский, Леша и Маша  шли по коридору  присматривая комнату побольше , желательно конференц-зал. Им навстречу вышел из какого-то кабинета сотрудник «Вижн»,  молодой человек в джинсовом костюме, презентабельной наружности, блистая ламинированной улыбочкой. Прошел было мимо, но вдруг резко развернулся в сторону Ларина. В горле  у него клокотнуло. Он вскинул руку, тыча пальцем в Ларина.
             –  Ты… ты!..  А ну иди сюда! Ты – здесь? Ты что, о…ел?
             Договорить он не смог. Ларин сделал округлый жест  руками словно проводя по бокам большой кастрюли, и плавно подал руки вперед, ладонями наружу, изо рта его вырвался звук , похожий на завывание ветра:
            –  Иах-хаа-хоо…
            Молодого человека как будто поленом по голове огрели. Он стремительно, словно собираясь нырнуть, упал на колени, закрыл лицо руками, уткнулся головой в пол и заплакал.
           Ларин подхватил его за руку, Кустовский – за другую, подняли и повели с собой. При этом открылось лицо молодого человека. Маша заглянула ему в лицо.  И отшатнулась. Это было уже не то  притертое, хищное и равнодушное лицо, что минуту назад. Это было лицо человека, с души которого только что сняли большой груз,  с невесть откуда взявшимися следами пережитых потерь, мук, терзаний и размышлений. Совершенно потрясенное лицо…
       − Это надолго. − Деловито констатировал Гориор.
       − Что Вы с ним сделали?  −  Восхищенно  спросила Маша.
       Ларин сам заинтересовался. Склонив голову набок, как скворец, собирающийся клюнуть червячка, заглянул в лицо молодого человека.
       − Ну я хотел сделать его лучше, а как? Получилось очищение ветром. Я ему соединил то, что было искусственно разделено, и у него теперь несколько энергетических блоков  соединены плотнее,  чем раньше. Возникла иррадиация из блока ценностей в блок поведения.  С чем и связан имеющий место инсайт… Вот такой диагноз…
        Они стремительно вошли в конференц-зал. Разместили стонущего джинсового парня  поудобнее в кресле. Сами присели в  к длинному, старинному,  еще советскому  столу для переговоров. Ларин подключил ноутбук. Кустовский торжественно провозгласил:
       – Штаб развернут! Что мы будем делать теперь?
       – А знаешь, Кусто, такой анекдот, – отозвался Хануман, улыбаясь, –  только это неприличный анекдот, извините… Сдает один мужик экзамены по вождению. Гаишник-экзаменатор его спрашивает:  «Представьте, едете Вы по дороге и вдруг видите: лежат на дороге три женщины. Одна пришита, другая приклеена, а третья просто так лежит. Ваши действия»?
      Мужик бодро отвечает: «Надо остановить машину, выйти и помочь».
      Гаишник говорит: «Неверно! Ту, которая приклеена надо отодрать. Ту которая пришита надо отпороть. Ну а ту, которая просто так лежит, надо просто оттянуть».
       Так вот, Кусто, приклееных мы уже отодрали, пришитых сейчас отпорем, ну а после этого, займемся теми, что просто так лежат.
       В это время у Ханумана в ухе динькнул телефон. Он лениво откинулся в кресле и, не вынимая его из уха, отозвался:
         – Слушаю?
       Некоторое время он молчал. Потом встал, значительно взглянул на Ларина:
       – Ну вот, собственно и все, теперь дело за нами.  

        Портал выбросил их в акватории  Индийского океана, довольно далеко от Антарктики, куда лежал теперь их путь.  Данные разведки были довольно скудны. Но, судя по всему,  запасная резиденция Мары находилась именно там. Подземный дворец-бункер в огнедышащей горе Террор.
       Отбросив обычные свои гламурные облака, Хануман летел просто так, на спине, заложив руки за голову. Ларин, не привычный еще к полетам, держал руки, разведя их  перед собой и  как бы обнимая бесконечное пространство  внизу и словно бы опираясь на него.
        
       Они летели над океаном. Береговая линия  континента еще не показалась, когда Хануман перевернулся на бок  и скучным голосом сказал:
        – Нас только что облучили радаром.
       Ларин стал озираться по сторонам.
       –  Кто? Где?
       Хануман зевнул, продолжая с бешеной скоростью рассекать небо над темной поверхностью океана.  
        – Кто-кто. Истребители, я думаю. С одной стороны это плохо: Сейчас будет много дурной работы. С другой – это хорошо, с местом мы не ошиблись. С третьей стороны, облучить облучили , но не увидели – на нас металла нету. Но то, что они здесь…–         В свинцовом небе мелькнули акульи силуэты  двух самолетов. –        … Говорит о том, что они нас чувствуют не радарами. Значит,  будут не только самолеты. Самое естественное для нас смыться. Если удастся.  Давай-ка попробуем, делай как я! Хануман рванул к облакам, Ларин за ним. Легким на вид, но очень неприятным на деле, пируэтом, они пытались уйти от визуального контакта. Томкэты, а это были они, с адским громом и скрежетом пролетели мимо по дуге очень большого радиуса, заходя на новый разворот.  
         В облаках было  сыро и темно. Одежда Ларина промокла насквозь. Хануман схватил его за руку. Они продолжали, сломя голову, нестись над океаном. Где-то, словно бы за пределами этого уютного мира, как шмели гудели самолеты, а здесь было спокойно, как в детстве под одеялом , только вот сыровато.    
         Совершенно внезапно облачность кончилась. До самого горизонта простиралась огоромное сияющая голубизна неба. Звук самолетов остался позади. Но впереди появились несколько черных точек. Объекты стремительно приближаясь, увеличивались в размерах.      
          Увидев что это, Ларин не удержался от крика (Страха? Восхищения?), когда эти существа, числом шесть, проскользнули над ними.    Это были… Ну, больше всего они походили на   драконов. И… они были восхитительны, пугающи, да!.. Но восхитительны! Ларин пробормотал:
          – Дракон летит в небе. Благоприятна встреча с великим человеком.
          – Что? –  Хануман озабоченно взглянул на него.
          – Дракон говорю в небе летит. Хорошая примета.
          – А! Канон перемен! – Хануман покивал на лету,  не теряя озабоченного вида. – Вот знаешь, –  Ларин оглянулся, драконы нагоняли, слева приближался гул самолетов, –  вот чтоб другое было, но только не это.  Не знаю я что с ними делать.
        Драконы приближались, их чешуя переливалась радугой, как перламутровая кольчуга, глаза сияли, в них была какая-то необыкновенная сила, – чистая и в то же время зловещая.
            – В сторону! –  крикнул Хануман и они отскочили в разные стороны, когда один из драконов бросился на них, плюнув огнем. Он промахнулся, но Ларин почувствовал на щеке одуряющий жар драконова огня. В голове у него помутилось. Он вспомнил какую-то сказку, где говорилось, что драконов огонь ядовит и парализует жертву или сводит с ума.  Дракон летел над ними. Остальные пять  взяли их в клещи и стали прижимать к поверхности воды.
– Это шанс! – крикнул Ларин Хануману. – Нырнувший дракон не действуй!
           Откуда-то он знал, что нужно делать. Хануман кивнул:
                    – Да, шанс, но небольшой! Но я поражен коллега, вашим    
     знанием Канона.
       Ларин бледно улыбнулся:
               –   Да что там знать, это же первая гексаграмма.
               – Так ведь и я просто вежливость проявил. –  Оба рассмеялись. –  Ладно, пора купаться, –  скомандовал Хануман, он теперь выглядел бодрее, −  мантра «ом вам», а если дыхания не хватит – «ом пам».
       Сложив руки лодочкой перед собой,  Ларин и Хануман под острым углом вошли в воду. Драконы, не рассчитавшие маневр,  накрыли огнем место, где исчезли их несостоявшиеся жертвы. Вода зашипела испаряясь.
       После короткой конференции, один дракон остался на месте , а остальные, расширяя спираль, стали прочесывать акваторию. Из-за горизонта  с ревом вылетела давешняя пара самолетов. Пройдя над этим местом,  они бросили несколько глубинных бомб.

        – Он на нас обиделся, –  сказала Маша, указывая на чайник. Чайник действительно имел обиженный вид, он стоял на печке в кухне офиса канала 1+1, и, отвернувшись носиком к стене тоненько свистел. Гориор рассмеялся:
            – Точно.
            Он сыграл лицом, изображая обиженный чайник, и получилось так здорово, будто у него и вправду  длинный металлический носик, из которого идет пар. Он даже спел:
      – Я маленький чайник , круглый пузатый,  
вот ручка вот крышка , вот носик горбатый
на печке стою и тихонько свищу
слей с меня воду и я замолчу.
     Видно было, что настроение у него прекрасное. Маша улыбалась. Леша снял чайник с огня и споро сготовил чай.  Сотрудники телеканала сидели за соседними столиками. Но защищенные магией Гориора,  ребята не привлекали их внимания. Кустовский  лениво потянул с блюда бутерброд с сыром, зажевал, любовно оглядел боевой отряд.        
      –  Наша маленькая стая. –  С нежностью сказал он.  
      Гориор строго глянул на него поверх очков:
      – Ну зачем стая?...
     – А что? – вызывающе спросил Кустовский, –  банда?
     Комитет общественного спасения – наставительно заявил Гориор и тоже потянулся за бутербродом.
   Кустовский прожевал, и у него опять началась работа мысли. Бедный Мастер, поглядев на него, сжался, и, кажется, даже действительно стал меньше.
    Кустовский уже открыл было рот, чтобы что-то спросить, как вдруг в коридоре раздался приближающийся шум, сотрудники канала забегали как потревоженные тараканы. Гориор  сделал замысловатый жест рукой, и тотчас на кухню  вбежал  какой-то встрепанный  сотрудник канала, поддерживая спадающие очки.  
       –  Что там случилось, Антон Семеныч? –  ласково спросил у него Гориор.
        – А что ж Вы сидите, Игорь Владимирович?! Там же президент приехал, сейчас будет обращение к нации насчет этих терактов! Давайте скорее!..
         Гориор взмахом руки отпустил его и сотрудник убежал.
         Тогда Гориор шлепнул кулаком по ладони, лицо его осветилось восхищением.
         –  Вот это везение! –  воскликнул он. Так, ребята, у нас сейчас будет много работы…

              Защититься от глубинных бомб было не так и сложно, но это забрало довольно много энергии у обоих.  Затем они оградились от воды  и холода заклятием «золотой колокол».  Ларин почувствовал себя сухо и комфортно.  Хануман озабоченно хмурился.
              – Ты понимаешь, –  начал он, –  это волшебные драконы Цзяо. А моя тетка была замужем за мужем сестры  моего одного дяди , который приходился деверем моей золовке. И вот когда его свекровь прокляла   деда по отцу  племянника ее родной дочери…
      Ларин  растерянно смотрел на него, на автомате пытаясь подкурить сигарету.
      – Ты это брось, − сказал Хануман, оторвавшись от описания своей сложной семейной ситуации.  − Не время и не место.
       – Ты продолжай, продолжай, - попросил Ларин, спрятав сигарету в акрман.
       Хануман махнул лапой:
       − Да что там продолжать. Вобщем это из-за нее  я ничего не могу сделать с этими паршивыми драконами Цзяо.
       Капсула золотого колокола, рассекая толщу воды, продолжала плыть в направлении Антарктики.
      – Расскажи мне про этих драконов, какие они? –  попросил Ларин. –  Вечно мы тут сидеть не будем. Силы наши убывают под водой довольно быстро.  К тому же, под водой  мы движемся медленнее, чем по воздуху, раз так в восемь. А значит надо что-то делать. Может я что-нибудь и придумаю.
     Хануман недоверчиво, но с надеждой, покосился на него.
     – Да что ты сможешь сделать, простой украинский хлопчик?  Впрочем хуже не будет точно…Ну слушай, драконы цзяо – драконы судьбы. Ты не зря вспомнил книгу перемен, это про них говорится  в каноне.  Они абсолютно неуязвимы. Понимаешь, только я мог поразить их жизненный центр, на два цуня левее правого уха, кзади от скулы и книзу от глаза, техникой «мельница сшибает конного копейщика». Но, как раз, из-за проклятия этой шарахунги, двоюродной сестры деверя золовки троюродной внучки моего внучатного племянника по материснкой линии, или как ее там, я теперь и не могу этого сделать. Этот отец глупости, Мара, знал, какой паровоз послать нам навстречу!.. Все наше дело загублено , нам никогда не выбраться из-под воды, а все из-за этой шарахунги! А все это случилось из-за нелепой интрижки, которую я затеял  с дочерью  царя земли Шу, что жила в Долине святости  у подножия Туманных гор, которая оказалась невесткой деверя троюродного деда зятя моего шурина.
       Ларин задумался:
       – Дракон приземлился на поле. Благоприятна встреча с великим человеком. Здесь есть какой-то практический ход, какая-то подсказка…
      Трижды он выныривал и пытался применить на драконах тот или иной ход,  к которому приводило его заклинание из первой гексаграммы «Небо» канона перемен. Но трижды драконы   жемчужными молниями и огнем загоняли его под воду.
      Никакие ходы не действовали.

      – А может так: при действии твердых черт  смотри чтобы все драконы не главенствовали, тогда будет счастье.  А ну-ка так попробуем! – Ларин свечой взмыл прямо из воды и метнул в драконов полупрозрачное образование, напоминающее математическую  матрицу на сдвоенном трезубце.  Бестии даже не почесались.
       Хануман скептически наблюдал за эволюциями Ларина.  
       И тут Ларина осенило:
       – Драконы бьются на окраине. Их кровь синя и желта. Вот ответ!
        Хануман без энтузиазма поинтересовался:
       – Что ты еще придумал?..
       – Да понимаешь, я пытался применить к ним тектотехнику от гексаграммы Цянь «Небо». Она соответствует природе дракона, и там в текстах к чертам яо везде говорится о драконах. А сейчас я понял: логика ицзин парадоксальна. Поэтому на драконов нужно воздействовать противоположной их природе гексаграммой.
        – Вот я сейчас создам для них пространственно-временной поток, описываемый гексарграммой «Кунь», сиречь земля. Тогда эти гордые красавцы  у нас пойдут на посадку.
        – Это я хочу видеть! – Хануман высунулся на поверхность вместе с Лариным.
        Ларин сосредоточился пошевелил руками в пространстве. Что-то пробормотал нечленораздельное  и пространство  ответило ему, оно его услышало,  в районе дислокации драконов небо как-бы сгустилось. Драконы издали  устрашающе-мелодичный рев в шесть глоток и устремились на Ларина и Ханумана, буквально дыша убийством. Сгущение киселем потянулось за ними, но драконы как-будто ничего не замечали. Ларин отрешенно пробормотал:
        – В изначальном развитии благоприятна стойкость кобылицы. Драконы подлетали уже  на дистанцию поражения, и Хануман сжал плечо Ларина. В это время заклинание Ларина (он еще называл их уравнениями) подействовало.  Драконы резко остановились , словно налетев на невидимую стену.
       – Ага, не любишь! – Обрадовался Хануман. – Работайте, Ларин, работайте!
     Ларин работал:
      – Когда под ногами иней твердый лед недалеко, – продолжал он размеренно читать гексаграмму. Драконы и в самом деле покрылись инеем, а затем и коркой льда.
     – Громадный плоский квадрат посодействует тебе! – Бормотал Ларин, раскинув руки по горизонту.  Драконы словно бы оказались в невидимом сосуде, который встряхнули. Затем их шмякнуло о стенки сосуда.
    – Драконы бьются на окраине, их кровь желта и синя. В действии шестерок благоприятна вечная стойкость…
    Он закончил читать уравнение и драконы  внезапно засветились неярким, почти неразличимым сиянием, трое – синеватым, трое же других – желтоватым. С пронзительным воем  они сцепились в драке трое на трое. Затем агрессия трансформировалась: схватка вылилась в красивейший воздушный  ритуальный танец.  
     Ларин схватил Ханумана за руку:
     – Полетели, времени мало. Хануман молча стиснул ему руку. Они снова легли на курс к южному полюсу.
      – Я вот что подумал, – сказал Ларин  и Хануман обернулся к нему на лету. – Выходит, ицзин интерактивен. Люди с его помощью всегда хотели узнать судьбу. А оказывается, он предназначен, чтобы менять ее…

       Снова послышался гул самолетов, они возвращались. С их последнего разворота прошло всего семь минут.
       – Знаешь анекдот, –сказал Хануман Ларину, – как две блондинки стоят в аэропорту и  смотрят на самолет. Одна говорит другой:
       – Слушай, как самолеты похищают, они такие большие?
      А та отвечает:  
     – Ты что, дура? Их похищают в небе, когда они маленькие.
     – Это ты к чему? – озадаченно спросил Ларин.
     – Я их  колдану…
     Ларин кашлянул.
     – Хануман... друже, с людьми помягче…
     Хаунман искренне удивился:
     – Это ведь враги?..
     Ларин покачал головой:
     – Если человек не желает зла, ради зла, то это наш человек. Ему просто нужно помочь разобраться с мировоззрением.  
    Хануман зло чертыхнулся, махнул лапой:
     – Ладно, сделаем помягче… Но потом нам может не хватит силы…
     Ларин на лету пожал плечами.
      

Двойная бездна.

Гексаграмма № 29
Двойная бездна.
Обладателю правды - только в сердце свершение. Действия будут одобрены. Двойная бездна. Войдешь в пещеру в бездне.  Несчастье!
Придешь иль уйдешь, [будет] бездна за бездной. Пусть и опасно, но все же есть поддержка. Войдешь в пещеру в бездне. Не действуй!

        …Они снизились  к подножью Трансантарктических гор.  Как Хануман ориентировался в  безжизненной снежной пустыне, знал он один. Время от времени он останавливался  и сосредотачивался, прикрыв глаза и сложив пальцы в мудру поиска.
         Через некоторое время Ларин стал ощущать некое зловещее присутствие.  
          Наконец, они опустились на снег.  Ларин огляделся:
        – Приехали? А и холодно же здесь!
        Хануман удивился:
        – Антарктика! А ты что греться не умеешь?
          Ларин пожал плечами:
        – Я ж не волшебник, я еще только учусь…
       Хаунман щелкнул пальцами, и Ларин мгновенно согрелся.  Словно бы невидимой плотной шерстью обволокло.
          − Спасибо…
          − Да ладно… самого в Тибете научили. Недавно. Называется Як Цонгпа.
          − И где же цель нашего похода? − спросил Ларин, − Его чутье  било в бубен, приплясывая,  и кричало,  что здесь находится что-то нехорошее, от чего лучше быть подальше, еще лучше и не знать о нем, а лучше всего прямо сейчас перестать умничать и удирать во весь дух.
          Хануман потопал ботинком в лед:
         − Здесь он, голубчик, где-то под нами.
         – Прямо тут?
         – Ну да, прямо тут. Здесь же впадина Бентли, больше двух километров, вся набита льдом.  Там он и сидит. В  ледяных пещерах.
         – Откуда тут пещеры? – поразился Ларин.
         Хаунман удивился:
         – Инопланетяне  нарыли.
         – К… какие инопланетяне?  
         – Ну те, что с Атлантиды бежали, когда она затонула.
           Ларин прыснул:
        – Ой ты! Откуда такие сведения?            
             – А ты что газет не читаешь?
     Ларин поперхнулся чаем из термоса, закашлялся:
            – Не те газеты читаете, батенька, не те.
            – Те или не те, время покажет. Вот как нам попасть на прием к нашему клиенту?  Физических примет входа я не вижу. На тонком плане тоже  пусто.  Давай-ка побродим вокруг, может что- то нас вдохновит.
              Они  побродили но ничто вокруг не вдохновляло.                Ларин сел на лед.
           – А времени-то маловато остается. Неужели здесь мы уткнулись?  
               Хануман стукнул кулаком по ладони так, что ляск поплыл в неподвижном воздухе.
           – Да, взломать, пробурить, откопать это мы можем. Но где именно вход? Ларин, где Ваша изобретательность?
           Ларин флегматично  усмехнулся:
           – Вся со мной. По теории ТРИЗ – решения изобретательских задач, если задача не решается в системе, нужно переходить в надсистему, или подсистему, или в соседнюю систему.  Скажем, если не решается на земле, решаем в воде. Не решается в пределах города, решаем в пределах области, или отдельной квартиры. Не режется огнем, режем водой. Искать вход с воздуха дурное дело. Он прежде всего от авиации и запрятан. Погоди-ка, но в любом случае, область пространства в которой располагается вход  отличается от остальных. Вход предполагает пустоты, и значит в этом месте пространство будет менее насыщенным материей, и более насыщено энергией, как бы он не оброрудовал вход. Хоть магическим, хоть технологическим образом.  
             Он закрыл глаза и перед его внутренним взглядом предстало окружающее пространство. Квадрант слева-вперед слабо светился тусклым зеленоватым свечением, похожим на свечение экрана тепловизора.  
           – Там!
           Ларин указал направление и двинулся вперед-налево, полуприкрыв глаза, в поисках максимально активной точки данного квадранта. Вскоре он отыскал эту точку и по мере приближения к ней, ощутил не только  свечение  но и слабое жужжание. При этом ощущение давящей на психику тяжести одномоментно усилилось в разы.
       – Есть! Нашел! – Ларин задыхался от возбуждения, сердце колотилось о ребра, дыхание участилось, засосало под ложечкой. Пошел адреналин. –  Давайте, Хануман, теперь Ваша очередь, сверлите, вход здесь.
     Хануман пританцовывая и напевая мантру (что-то про «агни»), прошелся по кругу. Встал на четвереньки, покрутился три раза, как собака перед сном. Лег на лед лицом вниз,  и сказал Ларину:
    – Садитесь мне на спину!
    – Ээээ… – Ларин оторопел. – Как … на спину?
    – Как–как! – передразнил его Хануман, – садитесь, блин, не жуйте сопли, ничего со мной  не будет. Залезь, и за шерсть держись, - интеллигент хренов.  Ларин, испытывая крайнее чувство неловкости, уселся верхом на боевого товарища.
        
   Тотчас из-под брюха Ханумана зашипело, повалил пар, даже кажется какие-то языки пламени вырвались, и он стал быстро погружаться  в толщу льда, протаивая и испаряя его. Як цонгпа защищал не только от холода , но и от жара, поэтому Ларину не было жарко в потоках пара, которые наполнили канал. Дышать только  было трудновато.
         Вскоре, метрах в пятидесяти от поверхности льда они  остановились, наткнувшись на твердую металлическую поверхность.
        Вот оно! – сказал Хаунман, тяжело дыша. – Давай, дальше ты, я не его уже не возьму, тут броня миллиметров пятьсот. Давай, Космократор, Темпларекс, как там тебя.
       Ларин спокойно положил руки на броню  люка.  Вчувствовался в нее. Вдумался в себя.
       – Собственно, самое простое сейчас – это  гексаграмма «Бо», двадцать третья, «Разрушение». Ага, неблагоприятно иметь куда выступить… – забормотал Ларин,
      Хануман немедленно встрял:
      – Это уж точно не про нас. Главное, не вступить куда не надо. Ларин медленно входя в свое рабочее состояние  продолжал как бы даже напевая:
     – У ложа разрушены ножки. Пренебрежение. Стойкость – к несчастью.
     У ложа разрушены перекладины.- Пренебрежение. Стойкость - к несчастью.
      Разрушат его. Хулы не будет.
      У ложа разрушена обивка. Несчастье.
      Рыбная ловля. Через придворных женщин  милость. Ничего неблагоприятного.
      Огромный плод не съеден. Благородный человек получит воз; у ничтожного человека разрушится жилье.
     Хануман с готовностью отозвался:  Ну ничтожному человеку понятно мы жилье сейчас попортим, а что за огромный плод?
    Ларин не слышал его. Как описать то, что он чувствовал, когда работал с пространством?  Это было наслаждение, и в то же время это было так странно. Когда на него находило, он чувствовал будто само небо нисходит на него: Бесконечно тяжелое и бесконечно легкое, жесткое, аж звенящее… И в то же время исчезающе мягкое и податливое. И бешеную сладость, расходящуюся от позвоночника по всему телу. Растворение тела и души в чистом хрустальном омуте мирового сосуда. И вновь, в который уже раз, он познал слияние с пространством. Он наполнился им, он смешался с ним, он подарил себя ему, и оно подарило себя ему, и неслышимо приказало-подтолкнуло: «Действуй»! И он собрал всю мощь этого бесформенного  вселенского потока  и придал ему форму,  и этой формой толкнул материю перед собой.
          Люк продавился и с глухим звоном опрокинулся внутрь. Они спрыгнули в тамбур, готовые ко всему.  
         Перед ними был  пустой освещенный коридор, напоминающий внутренность космических кораблей, к примеру,  в фильме «Москва-Кассиопея».  
         – Давай, веди по чуйке своей. Где Мара там больше всего энергии!
       Они побежали  по коридору.
       – Не понимаю, – удивился Ларин, – почему никого нет?
      Хануман равнодушно пожал плечами:
       – Засада!
       – И что же, мы вот так  сами идем в засаду?
       –Натурально идем.  Это наш единственный шанс. Он в курсе наших планов, и уйдет от нас во всех случаях, кроме одного.
       –Это какого же?
       –Увидишь!
        И Ларин увидел.  Ярчайший свет громогласно обрушился  на них, и ослепительный грохот ударил в лицо, буквально сбивая с ног.       Ослепших и оглохших их поймали в сети силовых линий. Спеленали,  закатали, окунули во тьму. Ларин отключился.

         Спустя некоторое время сознание его включилось и начало исследовать окружающее пространство. Результатом исследования стало понимание того, что только исследовать он и может. Ни вздохнуть, как говорится, ни охнуть.  Он осторожно открыл глаза: вокруг была полная темнота.
        И внезапно стал свет.              
        Когда Ларин проморгался, сгоняя слезу, он различил сначала  силуэт человека, стоящего над ним.  Рядом с собой он обнаружил,  лежащий на полу светящийся кокон в человеческий рост, в котором, видимо, содержался Хануман. Когда отошли слезы, он увидел Мару , который прохаживался рядом, скучно поглядывая  на коконы.
       Увидев, что они пришли в себя, Мара тяжело вздохнул:
       – Как это мне надоело… Но ничего не поделаешь... Буду глумиться... Работа такая… Эх… А когда-то в кайф было… Ну ладно…
       Тут же без перехода он завелся:
      – Слышишь ты, б…, Гарри Поттер недоделаный, попил ты у меня крови, м…., – Мара остервенело оскалился, и пнул контейнер Ларина. – Хотел бы я тебя прямо здесь и сейчас раздавить, но надо, чтобы видели эти все ваши п… пассионарии. Прозревшее быдло… – Он хихикнул. – Тебя это тоже касается, древнее дерьмо.
     Он сплюнул на Ханумана. Тот дернулся изо всех сил. Не помогло…
      Ларин холодно сказал:
      – Продолжайте аналогии с Гарри Поттером, мистер Реддл, сэр, помните, как там все закончилось?
     Мара зашипел.
     Ларин с насмешливым осуждением продолжал:
      – Экий Вы жестокий, сударь, хоть бы подкупить нас попытались.
      Мара неожиданно спокойно улыбнулся.
      – Вот уж и в мыслях не было. Вы мне не нужны, я – вам, вы все понимаете, да и я все понимаю. Какой между нами гешефт? Поэтому, друзья мои благомудрые, единочаятели, только казнь, и непременно мучительная и позорная… Дайте-ка подумать! Что-то вроде  «Тибетской козы»? А? Каково? Или «Шандуньский хоровод»?...
     Демон помолчал, затем молча, резким жестом приказал подручным   сворачивать мобильные пакеты энергостазиса, в которых были обездвижены Ларин с Хануманом. Створки  с приглушенным лязгом сомкнулись,  и в энергостазисе воцарилась могильная тьма.

1+1

         Марь Иванна уютно устроилась  в кресле перед телевизором. Марь Иванна здорова была покушать пельменей и любила всякие политические  передачи. Особенно «Свободу Савика Шустера». Так она понимала название этой передачи: свобода именно для ведущего говорить что хочешь.  Но и выступления президента  Марь Иванна тоже уважала. В жестикуляции президента было что-то гипнотическое, успокаивающее. Тут как раз недавно сообщили  в «Подробностях», что были обстреляны  военные объекты на территории Украины и Польши.  Марь Иванна сначала думала, что это такое же фуфло, как взрывы военных складов, под которые списывают массированное воровство и нелегальную торговлю оружием. Но потом присмотрелась: ведущие, которые об этом рассказывают, выглядят слегка пришибленными. И тогда Марь Иванна прониклась.  Нифига себе расклады начинаются! Это что же? Это кто? Уже тактическими ракетами, и, слава Богу, еще без ядерных зарядов, палят по территории Украины! Это к чему же мы идем! Челюсти Марь Иванны задвигались еще активнее. Когда пельмешки неожиданно кончились, Марь Иванна сходила на кухню за кастрюлькой, положила себе еще горяченьких, а кастрюльку поставила рядом с собой,  и накрыла махровым полотенцем.

             На экране появилась характерная заставка канала «1+1», затем  показали благообразное лицо президента. Восприятие Марь Иванны полоснуло очевидной необычностью:  президент был расхристан, охранники его, которые обычно не бросаются в глаза, сейчас,  непринужденено лежали в кадре…ЛЕЖАЛИ! Марь Иванна подпрыгнула в кресле, и точас замерла, жадно приникнув к экрану. Ложка давно выпала из ее руки, и Марьиванна не замечала, что пельмени, один за другим, сами плывут по воздуху к ее рту, по дороге обмакиваясь в миску со сметаной.
              
           …Гориор вошел в  студию, осмотрелся, махнул рукой, выключая немагическую охрану. Наметанным взглядом он проискал  замаскированных магических агентов, нашел, выключил пару человек, не успевших адекватно воспринять ситуацию.  Пружинистым шагом подошел к застывшему президенту, снял очки, и стал протирать их носовым платком, близоруко щурясь на него. Президент исподлобья уставился на него. Некоторое время они так смотрели друг на друга. Затем Гориор мягко осведомился, обращаясь в пространство: как передача называется?
          – Момент истины. – Задушенно пискнул оператор.
          – Ага! – Гориор удовлетворенно покивал,  –  прекрасно, сейчас у нас тут будет момент истины.
          – Присаживайтесь, господин президент!
          Гориор любезно придвинул ему кресло, помахал оператору, работай, мол!
       Президент вскинулся:
       – Да вы!.. Да я!.. Да вы знаете кто…
       Гориор  повернулся к нему всем корпусом, и президент, словно его толкнули, сел в кресло. Гориор   рассеянно улыбнулся ему:
        – Да, да. Мы, вы… Знаем, все знаем… И знаете, мы подумали, что телезрителям будет посмотреть эту передачу несколько в ином разрезе. О, я думаю, это существенно повысит рейтинг канала.
       – Что Вы собираетесь делать со мной? – мрачно спросил президент.
      Гориор радостно всплеснул руками, снова поправил очки:
       – Вы буквально читаете мысли! Я собирался задать Вам точно такой же вопрос: что Вы собираетесь делать с нами, господин Президент?  Со всеми нами? К чему все это ведет? Пчелы, голодомор, так называемый кризис?
      Президент наклонил голову, казалось, он напряженно размышляет, затем он медленно разлепил каменно сжатые губы.
  – Вы не ответили на мой вопрос. Хорошо, задаю другой: чего Вы от меня хотите?
Гориор развел руками:
– Просто поговорить, задать Вам тоже несколько вопросов.  Может быть поспорить немного. Вы же имеете опыт выступления в дебатах. Помню вы с Уникумычем прекрасно дебатировали на прошлых выборах.
     – Ну будь ласка, – президент тонко, насмешливо улыбнулся, -  спробуйте.
           – Очень интересует наших телезрителей  вопрос сколько осталось в Украине населения?
        Президент  раскрыл было рот, но Гориор щелкнул пальцами и    
     президент замолчал, руки его недоуменно поднялись к горлу.
    Гориор, обворожительно улыбаясь, сказал в камеру :
        – Внимание! Дорогие телезрители! А теперь небольшая подробность! Сейчас, впервые в жизни, а может и в последний раз, вы увидите президента Украины… еще раз внимание!..  …говорящего правду!
    Он снова щелкнул пальцами и благожелательно повернулся к президенту:
    – Прошу Вас!
     Президент напрягся, прочистил горло, но ничего не смог сказать, он еще несколько раз попытался, напрягаясь каждый раз всем телом. Потом неожиданно расслабился, и распустив галстук,  заговорил:
     – Официально численность населения сорок два миллиона, на самом деле уже не больше тридцати двух. Она постоянно убывает, примерно на восемьсот-девятьсот тысяч в год.
     – Но это же беда, – серьезно сказал Гориор, – отчего такое может быть?
      – Меня это не интересует, – бесцветным тоном ответил президент.
      – А как Вы думаете, может быть  от разрушения системы здравоохранения? Может от зарплат и пенсий  четыреста гривень? А, как вы считаете?  Может от унижений и безысходности?
      – Меня это не интересует.
      – Ну, хорошо, господин президент , - какие цели вы ставите  для страны, к чему страна должна стремиться?
         Тут Президент откашлялся и приосанился:
          – Мои приоритеты известны всем. Это – единая украинская нация. Это – зажиточный средний слой и защищенный украинский человек. Это – здоровое общество, которое исповедует живые, моральные, семейные ценности. Это – безопасность человека и гражданина и гарантированная защита всех наших прав и свобод. Это – стабильность бизнеса без исключений и ограничений. Это – безопасность государства, как полноправного члена евро-атлантического сообщества, равноправного партнера и активного участника международной жизни…
          – Очень хорошо, – поощрительно сказал Гориор, – ну, а как же мы достигнем, к примеру,  защищенного украинского человека и… эээ… как вы сказали – зажиточный средний слой?  Собственно, что это вообще такое – зажиточный средний слой в условиях Украины? И сколько десятков человек для Вас входят в понятие украинский человек и гражданин?
         Лицо президента приняло отстраненное выражение:
         – Меня это не интересует… − Как-то даже растерянно пробормотал он.
         – А что Вы скажете о продовольственной безопасности?
         − Що це вы маетэ на увази? – Подозрительно спросил президент.
         – То есть, Вы не знаете что это такое?
         – Меня это не интересует, – ответил президент.
         – Ну а  скажите, господин президент, сейчас многие люди беспокоятся о том, к чему приведет нас кризис. Говорят, возможен голод, распад инфраструктуры и даже государственности. Как Вы к этому относитесь?
        – Меня, слава богу, здесь уже тогда не будет. Так что меня это не интересует.
        – Последний вопрос, господин президент и мы вас отпускаем.  Вот нам телезрители задают вопрос: У них сложилось впечатление, что Вы занимаетесь только политической болтовней, а на страну Вам наплевать. Что Вы думаете по этому поводу?
     – Эти Ваши телезрители, очевидно, получают зарплату в ФСБ, как и Вы сами, − Президент скривился.
      Гориор обернулся к аудитории:
      – Вот такое мнение высказал господин президент! Ну что ж, а у нас сложилось мнение, что эти люди правы. У нас сложилось мнение, господин Президент, что Вы – вор и  изменник. Безусловно Ваши руки ничего не крали. Но кроме кражи есть и друге составы преступления. В следующей передаче, мы постараемся обосновать это мнение на материалах следственного дела. А теперь, мы  прощаемся с вами, дорогие телезрители,  наш президент НИЗ-ЛО-ЖЕН, Рада распущена, Правительство прекращено, а ответственность за нашу страну принимает на себя Комитет  национального спасения. Наш телефон, -----------, а находимся мы прямо здесь,  на майдане Незалежности, в помещении студии 1+1. Предупреждаем, что  органы массового вещания, которые выступят против нас, будут немедленно уничтожены, безо всякой демократии с персоналом и основными средствами. До свидания, граждане!..  Спокойной ночи! Массовых арестов не будет. Будут аресты точечные.  Так что спокойной ночи!
        Трансляция прервалась.
       К Гориору подошли трое  темных из команды Мюллера. Один кивнул на президента, мнущегося рядом:
       – Что с этим делать ?
      Гориор пожал плечами:
      – Да что с ним делать? Выведите на улицу, дайте поджопник, и пусть катится куда хочет… С делишками его и сами разберемся, будет нужен – найдем. – Президента повели на выход. – Только пусть это покажут по телевидению…
       Человек в камуфляже, без знаков различия,  выключил телевизор и какое-то время сидел, наклонившись вперед и стиснув кулаками виски.    
        Затем он резко встал  и несколько раз энергично, пружинисто прошелся по комнате. Затем, решившись, набрал номер на простенькой мобилке, и дождавшись ответа сказал:
        – Видел? Началось! Действуем по плану «Б».  Знаю, что не готовы. Были б готовы, нас бы уже забрали.  Ну, с нами Бог! Я еду в студию.

Скромность, как способ умереть в неизвестности
       Снизу неожиданно послышался шум. Включилась противопожарная сигнализация. Снизу сунулся растрепанный Мюллер, с кровавым мазком на лице.
        – Контрзахват!.. − Сдавленно доложил он. − Пока держимся…      
     Внезапно в студии погас свет. Словно порыв ледяного ветра пронесся по залу,  вызывая мурашки по коже…

     Затем по глазам ударил ослепительный свет, уши вдавил тяжкий грохот, по студии, расшвыривая людей, пронесся мощный магический удар,

       По всему пространству студии, беспомощно, как пьяные,  ворочались на полу  люди из технического персонала, и маги из дозоров. Гориор, обессиленный и контуженный, сидел у стены свесив большую голову на грудь.
        Посреди зала стояла прямая тонкая женщина лет тридцати, бледная, с чисто выбритой головой, и порочным ртом, чуть великоватым для ее усталого лица, в красном обтягивающем платьице (очень похожая на Анджелину Джоли после сыпного тифа). На ее губах змеилась безрадостная и жестокая улыбка.  У ее ног  стояли два длинных, в человеческий рост, слабо светящихся контейнера.
         – Вот, видите, до чего вы меня довели, подлецы… – Жеманно сказала она. – Пришлось явиться в истинном облике. Как наиболее адекватном…
        Мюллер, лежавший у входа (ему досталось чуть поменьше чем остальным), с трудом, поднявшись на колени, и держась за грудь, прохрипел:
       – Ты кто?
       – Прошу любить, – низким соблазнительным голосом (от которого однако, волосы вставали дыбом, такое чувство опасности он пробуждал), – пропела женщина. – Прошу любить, а жаловать придется. Зовите меня – Фокерма*, для своих просто Керри или Майя.  Вам больше известны моя аватарка Мара и его мелкие бесы.  Не удивляйтесь. У меня много лиц, много имен, много полов…  
       Она улыбнулась.
       Мюллер потянулся за наладонником. Фокерма мило наморщила носик, улыбнулась.  – Правильно, Мюллер, погугли.
       – А всех вас, господа, я прошу занимать места,  вы провели свое шоу, теперь я проведу свое. Сейчас здесь состоится  небольшое, но очччень  поучительное представление…
      Фокерма резко подалась вперед, включила инвольтацию: Люди в помещении также резко подались назад и оцепенели, стояли, пошатываясь. Затем, повинуясь волевому импульсу Фокермы, расселись по местам.
      Она повела рукой, контейнеры с шипением раскрылись, выпустив облако холодного тумана, и поднялись стоймя, так что их содержимое  стало видно зрителям.  
      На слабо светящемся фоне  нутра контейнеров можно было видеть  Ларина и Ханумана, беспомощно распятых,  каждый в своем контейнере энергостазиса.
       – Итак, целью нашего практикума, будет причинение данным господам как можно большего страдания, страха и унижения.  
       – А зачем это? –  Осторожно спросил Мюллер, – Что, просто убить нельзя было?
        Фокерма змеиным движением развернулась к нему:
       – А это затем, дорогой мой, что, во-первых, это даст мне великолепный гаввах**… Погугли, погугли… – Она ласково покивала Мюллеру. – Во-вторых, это просто забавно, а меня в последнее время
_____________________________________________________
* Фокерма– в «Розе Мира» Д.Андреева , женская ипостась планетарного демона Гагтунгра, – великая блудница.
** Гаввах – в «Розе Мира» Д.Андреева так называется эманация страдания, которой питаются демоны.

мало что  забавляет. В-третьих, я – в игре, вы вынудили меня  вступить в игру, и как-то же я должна применить свои способности,  
раз я уже здесь… В-четвертых, это будет прекрасное назидание всем вам: не соваться туда, куда не просят, и радоваться тому, что Вам разрешили хотя бы просто спокойно подохнуть, безо всяких ужасов.
       Ну-с, приступим, дамы и господа, вашему вниманию предлагается одно из изысканнейших мучений прошлого, ныне к сожалению, забытое: «Тибетская коза»! Аплодисменты, дамы и господа! И сила инвольтации Фокермы оказалась такова, что все зааплодировали: хлопал Леша, закусив губу, так что кровь текла по подбородку, хлопала Маша, зажмурившись в усилии овладеть своими руками, хлопал Гориор, кривясь от боли в раненной руке, хлопали все…
      – Так, а что это личики такие грустные? А ну-ка улыбайтесь, твари, вы на телевидении: хлопаем и улыбаемся!
Все радостно  заулыбались.
     Фокерма озабоченно оглядела всех и тоже заулыбалась безумной  лунатичной улыбкой, - ну, хорошо, а теперь, собственно, «Тибетская коза»!
       В ее руках возникло бледное мертвенное сияние, по форме напоминающее трехлучевую звезду, двумя лучами вверх. Фокерма небрежным движением раскрутила ее по вертикальной оси и с размаху вогнала в живот Ларину. Сияние звезды исчезло в его теле, затем проступило изнутри через глаза и щеки. Ларин не мог двигаться, не мог стонать даже сквозь зубы, чтобы облегчить свое страдание, хотя бы выплеснув его из тела, но по его лицу было видно  какую сатанинскую боль причиняет ему  это древнее адское пламя, как корчится в муках его душа.      
      Жадным взглядом Фокерма впилась в его лицо,  буквально впивая его страдание: все, абсолютно все, не пролив ни капли! В ее глазах, озаренных отстветами колдовского пламени, читалось исступленное сладострастие.
      
      То ли полчаса прошло, то ли полвека, но кончилось и это вечное страдание, сознание Ларина померкло. С ним померкло и сияние «Тибетской козы». Фокерма, походкой сытой  кошки, прошлась вокруг энергостазисов, заглянула  в лицо Ханумана. Поставила ногу на основание контейнера.
      Обернувшись к публике, театрально разведя руками в жесте  удивления, и округлив рот, Фокерма вопросила: А это кто у нас тут? Что это за жук на булавке? О, а это же знаменитый  герой индийского эпоса, легендарный ветеран Рамаяны, товарищ Хануман!  Что, Хануман, плохо дело? Полтава, Сталинград, Курукшетра, Курская дуга, да вот обосрались маленько?..Ну пожалуйте бриться – «Шандуньский хоровод»!..
      По мановению Фокермы, вокруг Ханумана возникла группа свирепых на вид призраков в широких китайских старинных одеждах, и закружились около него, постепенно сжимая круг и уменьшаясь в размерах, пока не сомкнулись плотным и ярким кольцом у него на голове. Кольцо это явственно сжимало голову Хануману, и причиняло ему неистовую боль. И снова зал замер от ужаса, а  Фокерма приникла глазами к его глазам, и лакала боль, как собака воду из лужи.
      – А что, – мурлыкала она, – обезьяна обезьяной, а гаввах ничего такой, вполне человеческий… Она причмокнула, облизнулась. Оторвалась от Ханумана, сознание которого погасло, и поток гавваха от которого прекратился. Оглядела  аудиторию, как змея клетку с мышами.
      – Ну, что, чижики, а давно я  так славно не проводила время!.. Надо как-нибудь еще всем вместе собраться…Однако, засиделась я у вас, а ведь пора домой! Дела… Все впечатлены?
     Она вгляделась в зал. Все были впечатлены до упора. Даже матерые и махровые ветераны дозоров, которым, как и милиционерам,  выпало в жизни  порыться не в самых  светлых  сторонах жизни, были напуганы не на шутку. Инвольтация Фокермы ослабла, и людей в зале отпустило. Они вернулись к естественному поведению, многих мутило, бледный и злой Леша, с размазанной по лицу кровью, не отрывая горящего взгляда от Фокермы, рвался из рук перепуганной до синевы и дрожащей Маши, вцепившейся в него мертвой хваткой. Фокерма заметила его, но лишь улыбнулась краем рта, оставляя его на потом, такого занятного, возможно достойного самой ЕЕ, а не какого-нибудь там суккубчика. Кустовский  отвалился на сиденье, запрокинув сведенное судорогой  лицо. Мастер смотрел на Фокерму, сузив глаза, словно его слепило ее незримое злое сияние. Смотрел, словно прикидывая шансы, и, понимая, что их нет, но все же прикидывая… Гориор по-прежнему сидел у стены, уронив голову.
         – Прекрасно, о таком эффекте я и мечтала. Пора кончать.  Короткий жест ее кисти уложил контейнеры  горизонтально.
         – Сестра, скальпель! – заклинательным тоном скомандовала Фокерма,  и в ее руке рыбкой сверкнул маленький серебристый нож.
         – Знаете, – доверительно сказала она, надавливая коленом на грудь Ларина, я всегда так очаровательна, так тонка, гламурна, можно сказать, а иногда так хочется  быть брутальной, господа!  Проливать кровь, вот так вот запросто резать глотки, и, знаете, господа, хочется, чтобы меня любили такой…
       Она поднесла скальпель к самой коже Ларина,  и игриво поводила им туда-сюда.
       – Такой, какая я есть… – Закончила она печально.
       – Но что  с вас возьмешь? Смешно было бы ждать, что вы меня поймете. Эх, ладно… Вопросы есть? Нет?..
     Она отвела руку, намереваясь чиркнуть по горлу Ларина, как вдруг  к ней, одним длинным невесомым прыжком,  из самых задних рядов, подскочил вампир Михалыч, и перехватил тонкое запястье. С пару секунд Фокерма, словно не веря, смотрела ему в глаза, а затем медленно, и без особого усилия,  освободила руку.
– Я очень неприятно удивлена, – отчеканила она без всякого выражения, отчаянно  напомнив при этом Мару и его повадку.
    – И что? – С вызовом спросил Михалыч, глаза его сверкнули. Он снова протянул к ней руки, пытаясь схватить…
    – И все! – Фокерма,  собрав пальцы перед грудью, прострелила  тело Михалыча куском зловещего на вид,  загущенного темного пламени. Михалыч, изумленно раскрыв глаза, повис на ней, обхватив за плечи и медленно сползая на пол на подгибающихся ногах.  Фокерма брезгливо оттолкнула его ногой, и он тяжело, как человек,  с глухим безжизненным стуком повалился навзничь.
     – Еще вопросы есть? – Спросила Фокерма, усмехаясь.
     – Есть вопрос!
     –Что?!! – Она словно не слыша, не веря своим ушам, обвела взглядом весь зал, и остановилась на Мюллере, который стоял уже совсем рядом с ней. Он подошел, пока она разбиралась с Михалычем.    
     – Есть вопрос?!
     – Есть вопрос! – подтвердил Мюллер спокойно. – То есть это действительно вопрос, сударыня, а не нападение. Я не собирался применять эвфемизм, чтобы произвести на Вас впечатление, и, хотя я не принимаю Ваших методов, но не стал бы, несмотря на некоторые разногласия, забывать, что Вы прежде всего дама, и притом очаровательная…
      Фокерма, запрокинув голову, от души рассмеялась. Ее смех, живой, звонкий, теплый, составил пронзительный контраст всему ее предшествующему образу действий. Так что присуствующие  даже поежились от  этого диссонанса, словно колючий ветерок забежал за пазуху.  Вообще, самое ужасное в ней все-таки было то, что, не смотря на всю свою кошмарность, она, тем не менее, вызывала желание  и у мужчин, и у женщин, вплоть до моментальных сценарных галлюцинаций.
      

       – Ну ладно, смелый, давай, задавай свой вопрос.
      Она снова расхохоталась, и снова все поежились.  Фокерма по-хозяйски оглядела зал. Покачала головой:
       – Нет, все-таки хорошо я тут у вас оттянулась…    
        Демоница снова повернулась к Мюллеру:
      – Ну давай, что там у тебя, времени мало. Задавай свой вопрос, но помни, что моя кармическая задача, – тут она озорно щелкнула Мюллера по носу ноготком, – не просвещать, а затемнять. Так что берегись, старичок!
     – Да я вот что хотел узнать про этого, как его, обезьяна этого, Ханумана, вот, – замямлил Мюллер, – Но как же это так получилось?
     – Что получилось? Что про Ханумана? Выражайся яснее, что ты хочешь узнать? – С раздражением прикрикнула Фокерма.
    Мюллер, перепугавшись, упал перед нею на колени, и поймав ее руку, присосался поцелуем. Фокерма снисходительно смотрела сверху вниз на его лысину.
    – Ваша милость, не извольте серчать, – забубнил Мюллер униженно, продолжая лобызать ручку княгине мрака. – Мы же не в том смысле, чтобы оскорбить, а в том смысле, чтобы  возвеличить Ваше сиятельство.
    Мюллер все-таки рассмешил Фокерму. Она пришла в относительно доброе расположение духа.
     – Ну ладно, так что ты хотел, благородный старик?
     Мюллер, оставаясь на коленях, спросил более ясно:
     – Ведь вот что получается, Хануман  этот ужасть как силен, Ваше прекрасное сиятельство. Вот я и недоумею, как же это Вы, такая тонкая, хрупкая девушка, настоящее произведение искусства…
     Фокерма прикрыла ему рот рукой, и обратилась к аудитории:
      – Вот, господа, учитесь. Один только этот благородный старик и умеет среди вас вести себя с дамой и поклоняться красоте!.. Продолжай, мудрый старик!
      Мюллер, ошеломленный милостями Фокермы, не в силах говорить и задыхаясь от  волнения, припал к ее ногам…
      О!... – Фокерма была приятно взволнована таким оборотом, – Даже так! Придется, пожалуй, удостоить тебя посещением! Не каждый день встречается столь искренний поклонник… В такой ситуации…
       Фокерма расслабилась. Присела на край контейнера. Сотворив из воздуха пачку дамских «Ротманс», она закурила.
       – Послушай, милый, – выпустив дым, сказала она. Сейчас я тебе все объясню. Хануман этот, конечно, силен, что говорить, из-за кого попало, я бы не снизошла до этого мира. Но ты не понимаешь моей силы…
       – О, повелительница, – Мюллер мурлыкал, как престарелый заслуженный кот, и только что не терся о ее ноги, – я не смею  позволить закрасться в мое сердце даже тени сомнения в вашей силе, но есть некоторые сведения из древних манускриптов, которые говорят о том, что мы с вами…
    – Ах, втируша, – Фокерма погрозила ему пальчиком.
    – …можем опасно недооценивать силу этой негодной обезъяны.  
    – Ну-ка, ну-ка, – Фокерма заинтересовалась. – Расскажи-ка мне об этом. Ведь после нашего небольшого кровопускания все равно придется иметь дело с этим буйным праведничком в новом воплощении. Ну вот как с Кашьяпой…
    Мюллер попытался встать, но Фокерма удержала его на коленях:
    – Постой так, мне нравится.
   Мюллер покорно кивнул и  стать читать ей  с наладонника:
      – Став на вершине горы Махендра, Хануман крепко уперся в нее обеими ногами, так, что она затряслась, а с деревьев, росших по ее склонам, осыпались листья и цветы; набрал воздуху в грудь, простер ввысь руки, и, взмахнув ими, взревев, прыгнул в небо. От могучего толчка гора зашаталась и извергла водопады; звери, обитающие в ее пещерах, устрашенные, подняли дикий вой и рев, а деревья с ее склонов сорвало вихрем, и они взлетели в небо вслед за Хануманом, как друзья, провожающие друга в дальний путь, и упали в море. А Хануман, по воле своей выросший до исполинских размеров, понесся по поднебесью, как летучая гора, и ветер, рожденный его стремительным полетом, рассевал облака на небе и гнал по морю бурные валы… Вдруг путь ему преградило чудовище. То Сураса. Мать змей, жуткая и уродливая, встала из морских волн перед Хануманом. "О Хануман, – сказала она, – боги определили тебе стать моей добычей. Я хочу съесть тебя, войди в мою пасть". И она широко разинула свою пасть, надвигаясь на сына Ветра. Но Хануман сказал: "Я спешу, чтобы выполнить поручение Рамы - я послан к его возлюбленной Ситу, похищенной царем ракшасов. Когда я проведаю Ситу и принесу весть о ней Раме, я войду в твою пасть, обещаю тебе". Но Сураса ответила: "Никто не может миновать меня, я проглатываю всех – эту власть даровали мне боги". Тогда Хануман сказал: " Раскрой же пасть свою так, чтобы я мог войти в нее". И Сураса разинула пасть шириною в десять йоджан. Тогда в тот же миг сын Ветра вырос на столько же йоджан. Тогда на двадцать йоджан разинула пасть Сураса; и тотчас на столько же вырос Хануман. И, глядя на страшный зев ее, подобный бездне, сын Ветра волею своей достиг тридцать йоджан в высоту. На сорок йоджан раскрыла пасть Сураса; на пятьдесят йоджан вырос Хануман. Вот уже на сто йоджан разинула свою пасть Сураса, Мать змей. Тут в мгновение ока сын Ветра уменьшился до размеров мизинца и, войдя в ее пасть, тотчас выскользнул оттуда, прежде, нежели Сураса успела захлопнуть ее. "О, Сураса, – сказал он, – я не миновал твоей пасти; не нарушена твоя власть, данная тебе богами. Прощай, теперь я полечу туда, где томится в плену царевна Видехи". Он полетел дальше и скоро оставил далеко позади страшную Сурасу… Его, летящего по поднебесью, увидела Симхика, свирепая ракшаси, которой, всемогущий Брахма даровал силу ловить живые существа за отбрасываемую ими тень. Она сказала про себя: "Наконец дождалась я добычи!" - и схватила тень Ханумана. Хануман же подумал: "Словно движение корабля, остановленного встречным ветром в океане, полет мой внезапно прервался, и скованы мои силы". Он огляделся по сторонам, глянул вниз и тут увидел чудовище, поднявшееся из соленых вод океана. "Это ракшаси, которая может поймать любое живое существо за его тень; о ней рассказывал мне царь обезьян", - подумал сын Ветра. С ревом, подобным расскатам грома, бросилась Симхика на Ханумана. Он увидел перед собой ее лапы, подобные извивающимся змеям, ее отвратительную пасть и, вмиг сократившись в размерах, стремглав бросился в нее. Исчезнув в пасти Симхики, как Месяц, проглоченный Раху, демоном затмения, Хануман, проник в нутро свирепой ракшаси и острыми когтями тотчас разодрал ее сердце. И Симхика, испустив дух, свалилась в воду и исчезла в пучине, меж тем как Хануман, выскочив из ее пасти, спокойно продолжал свой путь в небесах"
         Мюллер перевел дух.
         – Ну и? – Недоуменно спросила Фокерма, – к чему эта байка, превозносящая мятежника? Если он настолько могуч и умен, то почему мне удалось так легко захватить его вместе с этим малахольным?
       Она указала на Ларина.
       – А это потому, о, Повелительница, что у негодной обезьяны  есть одно удивительное свойство, которым наделили его мудрецы древности, чтобы меньше докучал, сравнимое, как ни странно, со свойствами русского народа.
        Фокерма едва не поперхнулась от неожиданности.
         – Кого-кого? – она  широко раскрыла  и без того большие глаза.
         Мюллер, не смущаясь, продолжал:
         – Да не прогневается величайшая, я хотел бы рассказать ей анекдот…
         – Вот анекдотов мне еще никто в Шаданакаре не рассказывал, – расхохоталась Фокерма. Ну ты даешь, старик…
         – Тем не менее, да позволит милостивая повелительница стать первым в Шада…Шаба…шапакашмаре!
          Фокерма покатилась со смеху, чуть не грохнувшись с контейнера:
         – Погугли, Мюллер!.. Ну, Гагтунгр с тобой, стань первым в Шаданакаре, и если анекдот твой понравится мне, ты будешь щедро вознагражден!
          Мюллер возвел глаза к потолку, припоминая:  
          – Однажды, а дело было во вторую мировую войну,  в немецкий плен попали три парашютиста-диверсанта – русский, англичанин и американец. Немцы их допросили, и так как эти три диверсанта были стойкие воины, они ничего не сказали на допросе, хотя их избивали всю ночь. Под утро их решили расстрелять.  Перед расстрелом немцы спросили героев каковы их последние желания. Англичанин захотел выпить стакан виски, американец выкурить сигару. Когда их желания были исполнены, настала очередь русского. И русский попросил,  чтобы один из немцев, самый здоровенный, дал ему пинок под зад, только крепкий пинок!
        Ну, натурально поставили его, нагнули как следует, и самый здоровый немец как даст ему под зад!  От удара он летит вперед – сбивает с ног двоих конвоиров, отбирает у них автоматы, один кидает англичанину, другой американцу, третий отбивает у конвоира, и втроем они убегают в лес. Американец на бегу спрашивает у русского: «Слушай, если ты такой крутой,  что же ты позволил им всю ночь нас избивать»?
     И русский говорит ему: «А, знаешь, мы русские, пока как следует не получим по жопе, ни на что не способны».
     – При чем же здесь наш Хануман? – заинтересованно спросила Фокерма.
      – А притом, о милостивая моя повелительница, я тут нагуглил, что Хануман отличается похожей чертой, он иногда забывает, на что он способен, и крепко  получает от своих врагов, но только пока кто-нибудь не напомнит ему, что он умеет, а вот тогда…
     На лице Фокермы появилось усиливающееся беспокойство, она начала поворачивать голову в сторону  контейнера Ханумана, но это движение замедляло ее явное нежелание  делить внимание между этим чудным дедом и опасным-опасным-опасным, снова опасным Хануманом…
     Энергостазис Ханумана с грохотом разлетелся, Хануман с ревом воздвигся из обломков своего хитромагического узилища, по пути расшибая ногой саркофаг Ларина,  и выхватывая посох из уха. Ларин, как вертолет К-2, винтом вылетел из контейнера, и так же стремительно  бросился на Фокерму.
         Момент осознания выхватил из небытия застывшие в броске фигуры Шубина и Мастера. Маша со своей удаленной позиции   атаковала линейной молнией… Леша почувствовал, как жар наполняет его изнутри, подступая к глазам, как у мангуста. Он почувствовал в руке что-то жгучее, не веря, поднял руку к глазам: в руке, потрескивая и шипя, крутилась маленькая шаровая молния – файрболл!!! Помедлив всего секунду, он ринулся в общую свалку.
        Хануман с лету врезался в Фокерму. В принципе, он, наверное справился бы с ней и сам. Он казался сейчас огромным, как гора , хотя вполне умещался в помещении. Это было похоже на  какой-то фокус с пространством. Ларин? Точно!  Ларин стоял за спиной Ханумана  и, как кочегар уголь, вбрасывал в него энергию-пространство-время, киловаттчасыкубометры, изо всех сил, полностью выкладываясь.
        Мюллер, Шубин, и окровавленный страшный Гориор, атаковали Фокерму с трех направлений. Она отбивалась с яростью обреченной.        
        – Блудница, – прохрипел Мюллер, нанося удары молниеносно вырывающимися у него из рук  древесными ветвями, стеблями и корнями, оплетающими, стесняющими ее движения – Великая... Блуди себе, что ж ты за нож хватаешься…
        – Не называть меня так!!! – Бешено завизжала Фокерма.  – Я не блудница, ты, ханжа, импотент, я просто продвинутая, общительная, и привлекательная, я современная!..
       – Это имеет свои недостатки, – глухо выдохнул Хануман, припечатывая ее железным посохом.
      Под посохом чавкнуло  и великая волшебница , властительница лжи, похоти  и извращений, как Бастинда, растеклась лужицей густой красно-белой, дурно пахнущей жидкости, надолго лишившись возможности вновь посещать наш мир.

     Хануман стоял, шатаясь и сотрясаясь крупной дрожью от потери сил, пот ручьями тек с его лица. Ему помогли сесть. Ларин, тоже изможденный, молча пожал ему руку. Затем подошел к Мюллеру. Тот, сидя на полу , помятый, в ссадинах, с сожалением вертел в руках разбитый наладонник. Ларин встал рядом на колени, с силой обнял его:
         – Спасибо, Богдан.
        Полузадушенный Мюллер приятно удивился:
         – Богдан? О! Так-то лучше, а то все Мюллер да Мюллер.        

Банкет у принца

       И все-таки банкет у принца состоялся. Райское местечко, словно сошедшее с картин Рериха, находилось где-то, кажется, в Бутане. Мягкие краски гор и их чеканные формы словно поднимали душу на полтора метра над землей. Вокруг шумели под несильным ветерком цветущие апельсиновые деревья. Пригревало солнышко, но было по-утреннему прохладно. Ларин все в том же скромном, но добротном свитерке крупной вязки и джинсах сидел, поигрывая карандашом, и слушал Ханумана, рассказывающего очередной неприличный анекдот из жизни Индралоки. Впрочем мыслями он был далеко отсюда.
       Стол был накрыт довольно аскетически.  Стояла добрая бутыль горилки, кувшин с молоком, блюдо со сметаной из молока яков, широкие сосуды с медом и с тертой ягодой, дымились глиняные чашки с зеленым чаем. Посреди всего этого великолепия  было водружено огромное блюдо с ароматными поджаристыми бенаресскими оладьями. В центре стола сидел возвышенного вида индиец с правильными и четкими чертами лица, и почти по-европейски светлой кожей. Все пространство вокруг него было буквально пропитано благожелательностью и покоем.  Судя по тому, с каким искренним почтением поглядывал  на него Хануман, это и был тот самый принц, хозяин застолья.
         – Угощайтесь, друзья мои! – Принц повел ладонью над столом. Друзей не пришлось упрашивать. Гориор потянулся за оладьем, обмакнул его в мед, и в это время к столу с жужжанием спикировала горная оса-разведчица, привлеченная ароматом яств. Гориор  расслабленным жестом помахал в сторону осы  и довольно благодушно сказал: «Волею Всевышнего Творца оса, я запрещаю тебе здесь летать».  Оса улетела.
      Взглянув на Победоносного, который пытался скрыть улыбку, Гориор извиняющимся тоном заметил:
       – Так если им волю дать, от них сейчас не продыхнуть будет.
       Победоносный  откусил небольшой кусочек оладья, и стал тщательно жевать его.  Затем он чуть повернул  голову к Хануману и приглашающе кивнул ему: «Начинай, мол». Хануман, поняв, что его назначили тамадой, откашлявшись, начал:  
       – Благомудрые друзья! Мы собрались в этом прекрасном месте по воле нашего много…
        В этом месте принц сделал незначительное движение бровью: «Мол, проще, без чинов…»  Хануман осекся.
       – Короче, принц пригласил нас подвести итоги….
       Принц поднял мизинец. Хануман поправился:
       – Побеседовать об итогах...
       Ларин, вернувшись со своих заоблачных высот, перевел глаза с горных пиков на Ханумана, и широко, ясно, улыбнулся:
       – Просто побеседовать , чего там, ну новости вы наши знаете…  
       – Вот-вот, новости, – заулыбался Хануман, – Ваши новости поистине радуют! Как говорил Линьцзи: «Есть такого рода лысые дураки, которые посвящают себя занятиям внутренней практикой». Ага, а вы, значит, внешней практикой занимаетесь… Ну-ну. То, что год прошел, а суперновы до сих пор не было, это хорошо. Но, вы, как я погляжу достукаетесь до конца света  и без астрономических вылазок…К примеру, история Украины, как мне кажется, с трагической стадии развития , перешла в стадию трагикомическую.
       –  С чего Вы это взяли, Хуан Владимирович? – Ларин обиделся за Украину.
       – Взять хотя бы Вашего нового президента! Этот человек явно оправдывает свою фамилию!  
      –   Да, Дерзкий… − Члены украинской делегации заулыбались.
      – С.И.Дерзкий наша гордость, – сказал Гориор – он удивляет людей, даже круче Жириновского. Тот просто удивляет, а Дерзкий делает!  
      –  А что Жириновский,  – Ларин полез за сигаретами, с сомнением посмотрел на Победоносного, и с прятал пачку обратно в карман, – Жириновский умнейший человек, правда достаточно циничный, просто умный клоун…
            – Вот и я про то… – грустно улыбнулся Хануман, – а Дерзкий… Взять уже то , что президентом ваши военные сделали  завзятого йога. Я уже не говорю о его деяниях… ЕС в шоке, Штаты в ступоре, китайцы в восторге.  Впрячь Иран и Израиль в одну повозку, это  надо же измыслить! Харьковский пакт войдет в анналы дипломатии! Союз с Белоруссией и Венесуэлой это просто адекватно. Альянс с Китаем – очень хорошо. Торговый баланс у вас заметно изменился. Народ вздохнул с облегчением: хотя бы просто стало можно жить. Цены снизили. После расстрела нескольких крупных чиновников за доказанные взятки, возникло что-то похожее на отвественность. Порядок навели немного в здравоохранении и МВД.  А ввести йогу в курс изучения в школе, да еще при этом запретив практику…Отрабатываете карму!..
       –  Стараемся. – Скромно заметил Гориор.
       Принц внимательно слушая разговор, чуть склонил голову. Покосившись на него, Хануман спросил:
       − Кстати, а как Ваши дела с, так называемой, новой религией?
       – Пока все силы уходят на убеждение руководства РПЦ в том, чтобы они разрешили нам доходчиво объяснить людям, что Бог есть, и что верить в него хорошо, и, совершенно не противоречит научным данным. Ну и пару передач  на ТВ мы устроили  в занимательной форме для детей и взрослых в прайм-тайм. ТВ – та еще гидра. Трясем ее сейчас. Переделываем на что-то позитивное. Там чистить и чистить, столько ненависти… дурости… И еще, очень важно – налаживаем сейчас вещание  на весь мир, чтобы знали правду о нас.  
       – Я в вас верил. А этот скандал с Боингом нас просто умилил! Перебить сделку с индусами… – Хануман  поперхнулся и с ужасом оглянулся на Принца, но тот и ухом не повел, на губах его таяла и никак не могла растаять легкая, как прикосновение крыльев мотылька,  улыбка, и Хануман продолжил:
       – То, что спецслужбы должны поддерживать национальные предприятия на внешнем рынке это букварь, и Запад это делает, но обратите внимание: никто же в Гаагу не бежит, иски не приносит.
          Ларин развел руками:
       – Дорогие мои, но как же я запрещу им иски подавать? Это личное дело каждого. Доказательств-то у них нет и быть не может. А если сфабрикуют, наша защита  развалит. И огласку обеспечим свою, по своему вещанию. Даром что ли мы двенадцать спутников запустили за это время?  Просто они не научились нас еще уважать, после  того как  превратили  в помойку Союз. Научим.
        – Так и следует понимать инцидент на Змеином острове? Учите запад уважать вас?   − иронически поинтересовался Хануман.
        – Нет, пока только Восточную Европу.
          – А что вы собираетсь делать с тем, что у вас теперь половина населения колдует? Ничего себе побочный эффект?
          Гориор спокойно пожал плечами:
          – А в чем проблема? Дозоры управят, расширят штат и управят. Это их компетенция.
          − Ну, хорошо-с! – Хануман поднялся и навис над столом, –  Давайте уж кстати поговорим о ваших стратегических проблемах.
         – Это какие проблемы у нас стратегические? – изумился Ларин.
         – У вас, в Украине, говорят, что у России две проблемы – дураки и дороги, верно?
        Ларин покивал.
         – А еще говорят, что у Украины три проблемы: Дураки, дороги и Россия. Так вот, что Вы собираетесь делать с Россией?  
         – Да мы-то ничего не собираемся делать. А что Россия с нами делает, вот вопрос. Парадокс! Первый раз за все время с катастройки, в Украине правительство, которое лояльно относится к России, русскому языку и русофонному населению, а поглядите, что про нас пишут московские газеты! А газ! А таможенная политика! Убиться об стену! Мы хотим интегрироваться с Россией как можно теснее, но создается впечатление что РФ этого боится.
        – Это неудивительно, – сухо заметил Хануман. – Я вас как раз и спрашиваю, что вы собираетесь с этим делать? Если вы не решите эту проблему, она решит вас. Все эти ваши межгосударственные конструкции вас не спасут, если вы в ближайшее время не предпримете что-то разумное.
       Ларин замялся, глянул на принца, отчаянным жестом протянул к нему руки:
        – Господин Муни, Ваше высочество, можно мне курить? Пожалуйста, если Вам это не помешает…– Последние слова он договорил упавшим голосом.
        Но Принц на удивление милостиво отреагировал  на просьбу Ларина:
        – Курите,  друг мой! Это нам всем не повредит, - он осенил Ларина какой-то хитрой мудрой.
        Ларин немедленно задымил своей мальборушкой. И едва удержался от крика изумления: из сигареты пошел  бирюзовый дым, изумительно приятного запаха.  Ларин почмокал губами:
        – Ммм, а вкус!...
        Хануман самодовольно усмехнулся:
        – Они еще и полезные… Разработано в лабораториии Шамбала-5, под моим руководством. Действие на манер лимона – янтарная кислота, лимонная кислота, улучшает кровообращение мозга.  
        –А почему не даете в мир? – Ларин недоуменно показал сигаретой вниз.
        – Заканчиваем испытания. Хочешь вам дадим? Будете монополистами!
        – Давай, конечно! Отличная штука!
        – Итак, брат, теперь ты можешь курить. Поведай же мне твои дивные мысли по поводу дивной страны РФ.
        – Чего там ведать? – Ларин почесал затылок. – Ясно же все…
        – И что же ясно? – Хануман уставился на него, как человек который ждет окончания анекдота: когда можно будет смеяться?
        – Да мы обсудили уже все с Дозорами…
        – И что решили?..
        – Присоединим мы Россию, коли она нас присоединять не хочет…
        Хануман с готовностью расхохотался, не забыв бросить быстрый взгляд на принца. – Присоединить, значит? Ай да вы!
        – Но ведь правительство РФ стабильно не желает или не может собирать земли, почему бы нам это не сделать?  
       Хануман зашелся хохотом, уже не глядя на принца:
       − Ох и Ларин, Велизарий ты наш…
      Ларин смущенно поклонился в сторону принца:
      − Но ведь ситуация действительно в чем-то сходна: часть империи действительно стонет под пятой варваров.
       − Но как это возможно, ведь «варвары» на это не пойдут!?.
         Ларин тряхнул головой,  недоуменно посмотрел на Ханумана:
      – Да кто ж их спрашивать будет? Это было проблемой когда мы не имели в своем распоряжении мощи соединенных Дозоров. А так… Гесер спит и видит СССР. С Завулоном они всегда умели договориться по светским делам. И кулаки у него давно чешутся. Так пусть и будет по его: Обжалуем Беловежское соглашение  и отменим. Даже мне, простому инженеру, ясно, что оно заведомо незаконно. Ну, будет столица в Киеве какое-то время, ничего. Гесер потерпит, все равно потом во Владивосток переносить...
      − А как же национализм? Поймут ли пересични громадяне?
      –  Где Вы видели национализм в Украине? – вопрос Хану мана задел Ларина за живое.
      – Но как же, позвольте, ведь все проникнуто, все основано…
       Ларин оборвал:
      – Вот именно, что проникнуто… С чего начинается патриотичесое воспитание детей?
      – Ммм… Дайте-ка угадаю! С игрушек?
Ларин улыбнулся.
      − С игрушек. А найдите в детских магазинах Украины набор солдатиков «Казаки−запорожцы». Я искал. Нету. Горы игрушек с символикой США и ни одного запорожца. Это не националисты, а конъюнктурщики. Наплевать им на нацию. Кстати, мы уже выпустили партию патриотических украинских игрушек. Все ясно насчет национализма?
     Хануман несколько ошеломленно протянул:
  − Пожалуй, ясно.
– Ну так вот Вам еще одна очевидность. В четвертом году оранжевые смаковали цитату из Бжезинского, что, мол, без Украины, России никогда не стать великой державой. Что за идиотизм! Настоящий националист, человек, желающий добра своему народу, должен был задуматься о том, что верно и обратное. Украине без России тоже не стать великой.

      Хануман уже не смеялся. Он взглянул на принца. Тот задумчиво жевал травинку. Хануман перевел взгляд на Ларина и Гориора, подмигнул им.
      – Ну что ж друзья, ни запрещать, ни разрешать вам мы не можем. Можем только послушать и сделать вот так: Хануман встал  и обойдя их сзади положил руки им на плечи, похлопал обоих по спинам:  
     – Вперед, Киевская Русь! Если вы идете, то мы с вами идем в одну сторону.

        В скором времени стол опустел, беседа сама собой закончилась,  и стало ясно, что  пора расходиться по домам. Прощаясь с Принцем и Хануманом, Ларин чувствовал какую-то недоговоренность, какую-то странность во всем происходящем. Но никак не мог ее отследить и выловить. Поистине, если кто открыл воду, то это были не рыбы. Но все же он ухватил хвостик мысли и потянул  ее к себе. Уже после обмена рукопожатиями и поклонами, он вдруг спросил:
       – Послушайте, я все понимаю, но почему нашими делами занимаетесь вы – буддийские иерархи?  Нет, буддизм, конечно, принадлежит всему человечеству независимо от этничности, но почему нет второго пришествия, где ангелы, где наши православные святые?
          Гориор встрепенулся, мол, как я сам-то..
         Хануман грустно улыбнулся, посмотрел на Принца.
     – Сказать ему?  Принц благожелательно махнул рукой, проворчал знакомым голосом:
     − Да, сказываются семьдесят лет атеизма. Нет, что тут говорить, лучше покажи.
     – Закройте глаза, оба. – Скомандовал Хануман. Ларин и Гориор  закрыли глаза. – Теперь прочитайте Отче наш, и перекреститесь. Все? Теперь открывайте!
          Ларин открыл глаза и тут же снова зажмурился от яркого света исходящего от двух фигур, стоящих перед ним.
          Молодой мужчина семитской внешности, с рыжеватой бородкой, с кротким взглядом, в длинных белых одеждах, неуловимо напоминавший изображение Христа на иконах. И рослый парень, воинственного вида, закованный в кольчугу, в русском воинском шлеме со здоровенным мечом на поясе, серебряной трубой за спиной и огромными в рост человека белоснежными сияющими крыльями. Свет исходящий от них конфигурировался в ауры, нимбом окружавшие головы и плавно спускающимися к земле по линиям тела.
       – Гавриил, – тихонько шепнул Гориор.
       – Это вопрос концепции восприятия, – с ангельской улыбкой подмигивая, сказал парень с крыльями. – Или, если хотите, позиции точки сборки. Разложение религиозной индоктринации населения, под давлением государств и корпораций, в последнее время зашло так далеко, что вам были ближе  буддийские религиозные образы, внедренные с целью разрушить в ваших душах христианские стереотипы. Что поделать? Бог не может войти в душу, которая, на свою беду, отвергает его. Но если душа готова впустить Будду, что ж, Господь придет в образе Будды, в чем проблема? Мы какие были, такие и есть, а вот вы нас видите, так как позволяет вам буддхиальное тело.  То так, а теперь вот еще и эдак… Беды в этом нет… И еще одно, с Принцем и Хануманом вы спокойно работали, общались и даже дерзили, я помню. – Он улыбнулся. – А вот сейчас заметно оробели. Как будем дальше работать, Ларин?
       Ангел начертал прямо в воздухе сияющую дверь, мягко сказал:
        – Пора домой!..
      Человек в белых одеждах (Принц? Царь?) благословляющим жестом поднял руку.  Ларин и Гориор повернулись было к двери, но тут ангел жестом остановил их:
     – Постойте! Мне вот, с давешнего нашего разговора,  покоя не дают Ваши трубы. Что вы с ними делаете?
        Ларин растерялся.
     − А? Трубы?  Трубопроводы?
     Он понял вопрос, и утвердительно кивнул:
    – Латаем пока, трубы-то, для перекладки фонд создали. Копим денежки, вот разбогатеем немного, начнем переукладывать, а кое-где уже переукладываем. Харцизский трубный подкормили… А еще ребята толковые к нам пришли, с альтернативными проектами: миниреакторы, тепловые насосы по доступным ценам…Работаем вобщем…
         – Ну, Слава Господу в вышних! – рассмеялся ангел. – А то я очень беспокоился о наших с Вами ТРУБАХ…
       Последнее, что слышал Ларин, когда сияющая дверь закрывалась за ними было: «Сражайся, Арджуна!  Конец света пока отменяется»…