На террасе буду попивать какао,
С наслажденьем плюну я в залив Бискайский,
И пусть вечер будет непременно майский,
Пусть волна на ухо шепчет мне, как врунья,
Надоест Бильбао, дерну в Ла-Корунью.
В Ла-Корунье съем я артишоков банку,
Зафалую нагло знойную испанку,
В рент возьму машину, непременно "Lexus",
По ночам же буду предаваться сексу
И кусать испанку с гладкой смуглой кожей,
Утром просыпаться с посиневшей рожей.
Надоест испанка, потаскуха, лгунья,
Надоест, конечно, также Ла-Корунья,
Море посчитаю я холодным слишком,
И однажды скажет мне лифтер-мальчишка,
Что у Гибралтара - роща фруктов спелых,
Брошу Ла-Корунью и махну в Марбелью.
Покажу в Марбелье всем свой норов русский,
Вновь найду испанку, только андалузку,
Буду пить, как лошадь, словно сто этрусков,
И хватать за груди дуру-андалузку,
Вечером со скуки пнем смотреть на танцы
Или удаляться в дворик мавританский.
Ах, тоска какая, ах, какая скука!
Что-то загрустил я, как больная сука,
Надоели девки, море и гранаты,
Срочно возвращаться, видно, нужно в Штаты,
Выброшу на свалку я затею эту
И к испанским маврам вовсе не поеду.
Но и в Штатах тоже суета и будни,
Все течет по плану, даже те же блудни,
Не помаразматишь, не подебоширишь,
Сферу действий все же надобно расширить,
Нужно удаляться иногда из рая,
Так что я, наверно, мотану в Израиль.
