В каплях крови терновый венец,
И висит, словно меч, над моей головой,
Стаей коршунов близкий конец.
Мнится в мареве знойном лепёшка и кров,
Губы лижет распухший язык.
Это что там – толпы обезумевшей рёв,
Или львов ненакормленных рык?
Плачут бельма твои, пожилой иудей,
Грустной цепью шагают слепцы...
Я давно всех простил – и врагов, и друзей,
Даже тех, кто душою скопцы!
Новой верой наполнил пустые мехи,
Сосунка оторвав от сосцов.
Он в кровавых слёзах искупает грехи
Отошедших от Бога отцов.
Что рыдаешь, Мария, как будто навек
Нам придётся проститься с тобой?
Видит Бог, я теперь, как и ты, – человек,
И уже возвращаюсь домой!
Что желаешь ты, женщина из Магдалы?
Как и я, ты сегодня ничья!
Но секут отголоски досужей молвы
Имя доброе хуже бича.
Где же наши друзья, Симеон и Андрей,
И мечом опоясанный Пётр?
Ожидают они, что у райских дверей
Им петух на заре пропоёт?
Эту чашу, что нынче мне подал Отец,
Выпить должен по капле до дна.
Но насмешка солдата – терновый венец –
Станет символом Судного Дня!
