В это утро он был единственным, кто провожал меня, а я его. У него поезд приходил на два часа позже моего. Это был единственный человек за эти долгие годы, которое мне уже не вспомнить. По сути, мы были совершенно разными людьми: разные стили в одежде, разные вкусы в музыке, в еде, разные интересы в спорте, разная философия жизни, и уж никогда мы не решали одну и ту же задачу одинаково.
Несмотря на усталость от подготовки лаборатории на её закрытие, мы всю долгую ночь решили не спать, а провести время как бы «в прощальном запое». Мы разговаривали, о чём попало. У нас с ним было хобби, решать военные задачки, которые всегда переходил в спор и сравнение кто из нас сильнее, но никогда не доходило до драки. Для более домашней обстановки мы включали музыку или фильмы, который мы не раз смотрели из-за их небольшого количества в моей фильмотеке. Фильм был молодёжный, комедийный про растоманов в прибрежном городе, то ли Одесса, то ли Джанкой.
Я, как истинный эстет пил вино, а он любил напиться пивом. Я курил трубку с табаком, привезённым нашим командиром с кубы, а он её у меня только пробовал. Так, в умных рассуждениях, прошла целая ночь, а на утро собрав вещи, умещавшиеся небольшие рюкзаки, и такие же небольших размеров сумки, мы прошли десять километров по бездорожью между гордо возвышавшимися деревьев до самого города. Остановившись у своей ели, я посмотрел в последний раз свою метку на ней, и вырезал ножиком ниже вторую и последнюю запись: «Надеюсь ещё раз увидеть тебя, друг»
На небольшом пригородном вокзале, мы сидели на скамейках и уже не разговаривали друг с другом. Он дремал, а я, осматриваясь по сторонам и иногда погладывая на телик, по привычке давал объективную оценку ситуации. Бомжиха, что спит напротив, является местной жительницей вокзала. Она спокойно разложила свои вещи, не беспокоясь, что их украдёт другой бомж. И не беспокоилась, что её уведёт милиция. Значит, её здесь все знали: от уборщицы, которая убирает раз в два дня, до управляющего вокзала, которому на пассажиров было пофиг. Он только и думал, как бы перевестись на более интересный участок, где останавливаются поезда из других стран.
Хоть давно я и не видел телевизора, сериал, который показывали, мне не понравился. Герои сериала так сильно переигрывали, что меня выворачивало от их «детской самодеятельности». Другие ожидающие так же искоса поглядывали в телевизор и сново поворачивали головы на информационное табло или просто глядели в голубую бездну неба в окне.
Чувствовалось, что время замедляется, но не останавливается, до конца. Мысли в моей голове начинали потихоньку рассеиваться. Невозможно было сосредоточиться на чём-нибудь конкретном. Я как квадратик рафинированного сахара в горячей воде потихоньку растворялся в пространстве. Хотелось ещё что-нибудь сказать, но была пустота. Спросил его только куда он едет, но вскоре забыл, что он ответил.
У вагона нас встретила проводница. По выражению лица казалось, все пассажиры ей порядком надоели, да и духота вагона её сильно утомило. А тут ещё я, с перегаром, небритый, и вообще на меня было страшно смотреть. Мне показалось, что моё лицо говорило о ненависти к людям из-за того, что я был уставшим и голодным, хотя об усталости я уже забыл. Взглянув на мой зелёный билет, она поняла, что я не обычный пассажир, а один из военных халявщиков, которые пользуются своими привилегиями и ездят по стране бесплатно. Знала бы она, с какими целями мы ездим, она бы наверно поняла, почему мы иногда так выглядим, и простила бы нам наше поведение. Она забрала билет и положила себе в карман. Я с приятелем зашёл в вагон. Он хотел убедиться, что у меня будет приличное место, потому что по его расчёту у меня должно было быть место где-нибудь на середине. Но нумерация мест была не с единицы, и оказалось, что моё место на верхней боковушке неподалёку от туалета.
-- Да ладно, -- Сказал я ему. – всё равно я сейчас засну и мне на всё будет наплевать.
Он в виду своего высокого роста помог положить мой багаж на третью полку, и мы вышли на перрон, выкурить по «последней трубке». Я как обычно над ним подшучивал, он делал вид, что его это совсем не трогает. Приглашали друг друга в гости, придумывали, как пройдёт наш праздник, обещали показать достопримечательности своих городов. Мы питали себя надеждой, что всё-таки наши пути пересекутся на мирном поле. Так мы убили пару минут, но время ведь непонятная штука. За эти пару минут мы успели наговорить идей, аж на несколько тем, которые мы так и не закончим.
После объявления об отправлении поезда, мы попрощались. Крепкое рукопожатие перешло в обнимание. Он, скрывая слёз, повернулся и стал уходить.
-- Прощай, Курт! – крикнул я.
Он не повернулся, а, только уходя, поднял руку и помахал в небо.
Последний раз я посмотрел ему вслед, на его горбатую походку и развивающие на ветру длинные волосы, и зашёл в вагон.
Купил постельное бельё в пакете, распаковал его, застелил и лёг спать. Впервые за долгие годы мне приснился цветной сон, причём не кошмар. Снилось моя беззаботная молодость. Знакомство с Леной, когда сестра однажды пригласила её в гости, и мы все втроём сидели перед телевизором, разговаривали о любви, над чем-то смеялись, играли в карты. Потом снилось, как я со своими школьными друзьями катался на отцовской машине. У меня первого из моих друзей в настоящей жизни появилось водительское удостоверение. Мы ездили на озеро по вечерам, а так же в лес на шашлыки или в горы дышать прохладным воздухом.
Снилась Оля. Отношения наши были на столько дружественными, парой казалось, что мы отличная пара. Романтический сон. Мы сидели у какого-то фонтана, вокруг которого возвышался римский амфитеатр, и ступеньки не замкнутыми кольцами спускались к нему. С верху у парадного входа стояло полуразрушенное здание с тремя колоннами. Внизу из фонтана выходил небольшой ручеёк, который впадал в пруд. Ширина пруда открывала нам, похожий на мой, вечерний город. Как бы дотлевая, нас согревало фиолетово-красное солнце, окрасившее небо с облаками, молодых людей, что собираются тут каждый день, высотные тёмные дома и сам воздух в розовый цвет.
Мы сидели на предпоследней ступеньке и наблюдали за чёрной тучкой птиц, пикирующих вниз, потом вверх, от одного здания к другому. Всё они делали синхронно, как косяки рыб, только в воздухе. Парой они пролетали так близко, что мне удавалось одну из них поймать рукой.
-- Не мучай её. – Сказала мне Оля.
-- И не собираюсь. Я только поздороваюсь с ней и отпущу.
Голубь вспархивал с моих рук и летел в свою стаю.
Мы сидели плечом к плечу, немного согревая бока друг дружке.
-- Я замёрзла.
Я снял с себя куртку, и укрыл её плечи. Сев на ступеньку сзади и прижавшись к ней грудью, обнял руками и положил подбородок ей на плечо, немного соприкасаясь своей щекой к её щеке. Она хихикнула и щёлкнула меня по носу пальцем, после чего я проснулся.
Передо мной стояла проводница, всё также без улыбки.
-- Подъезжаем. Прошу сдать постельное бельё. – Сказала она и ушла к себе.
В окне уже мелькали знакомые места: районы, дома, граффити.