Деревенский погост,
погруженный в березовый сумрак,
утешительно прост,
как ребенка больного рисунок.
Не ваганьковский гвалт,
для живых обернувшийся боком,-
в отдаленье от Ялт
хорошо разговаривать с Богом.
Я устал в городах
от бодрящейся немочи сброда.
Отрастет борода,
и я буду похож на урода -
в том семействе семей,
где ломают комедь меломаны.
Буду синь из сеней
напускать поутру на туманы.
Занавешусь семью
навесными лесными замками,
чтобы в эту семью -
ни ногами, ни даже звонками.
Прокляну маету,
чтобы в мятое сено влюбиться,
буду в жарком поту,
колуном размахавшись, клубиться.
Отерев ископыть
от галопа по мокрому полю,
буду волюшку пить
настоявшейся осени вволю.
И на этих же га
схоронюсь - как озимая долька...
Вот и вся недолга
моего изначального долга.
