С земли бы не было видно этой красоты, но с утеса, на котором мы стояли, вся прелесть догорающего дня была видна, как на ладони.
Мой спутник молчал, устремив взор туда, где невидимый художник черным облаком по темно-бордовому небу вывел лишь одному ему известные руны неведомого языка. Я тоже молчала, зябко кутаясь в накидку, которая оказалась слишком тонкой для холодного октябрь¬ского вечера.
- Вот и еще один день канул во мрак, растворившись в небытие, чтобы уже никогда не вер¬нуться на нашу грешную землю, - тихо проговорил мой друг. – И этот закат подобен послед¬ней капле крови раненого, вот-вот готового отдать Богу душу. Его впитает в себя земля и не будет другого такого дня, как не бывает двух одинаковых людей…
- Я не могу сказать, что жалею об уходе сегодняшнего дня, - шепнула я в ответ, словно боясь повысить голос и этим взбудоражить что-то, я и сама не знала что. – Он не принес мне радости.
- Все так говорят, милая моя, но ты подумай вот о чем: серые, ничем не отличившиеся дни уходят в никуда, а вслед за ними, капля за каплей, уходят наши жизни. Человек не знает, сколько дней ему отведено и каждый из этих серых, ничем не отличившихся дней, может стать (и становится!) для кого-то последним. Об этом надо помнить всегда.
Я промолчала. Умирал день, предавая земле последние капли фиолетовой крови. Дул про¬низывающий холодный ветер. Он заунывно выл в ущелье и его вой казался мне плачем душ, покинувших свою физическую оболочку этим вечером.
Мы стояли, не проронив ни слова, до тех пор, пока запад не погрузился в полную непро¬глядную тьму. Осенние ночи редко бывают звездными – такой была и эта ночь.
Я медленно перевела взгляд от черного неба к обелиску, что возвышался над нами. Я не узнавала камень, из которого он был высечен. Он напоминал мрамор, но на ощупь был словно железо, к тому же он излучал нечто, что заставляло всякого, кто находился слишком близко к нему, трепетать, от беспричинного страха, словно осиновый лист.
Вокруг было так темно, что я едва различала кончики своих озябших пальцев, однако, вгля¬дываясь внутрь обелиска, я вдруг заметила багровое свечение в его глубине, которое пульси¬ровало, будто бьющееся сердце.
- Зедд! – воскликнула я в испуге и отпрянула назад. Мне показалось на миг, будто бы какая-то неведомая сила затягивает мое сознание внутрь обелиска. – Зедд, что это со мной?!
Он положил мне руку на плечо, мягко приобнял, как бы успокаивая:
- Не бойся, моя дорогая! Не бойся! Все так и должно быть.
- Это магия, верно? – я подняла к нему голову и, не смотря на тьму, увидела его ореховые глаза, напоенные не то легкой печалью, не то затаенной тоской.
- Верно, - эхом отозвался Зедд. – С минуты на минуту начнется то, ради чего я привел тебя сюда.
- Да, помню. Ты говорил, что хочешь что-то мне показать, - сказала я, правда, больше самой себе, чем ему. – И что же? Что это за место? И этот странный обелиск? Мне становится страшно от одного взгляда на него, но ведь это же обыкновенный камень!
- Терпение, немного терпения, моя милая. То, что ты увидишь сегодня, вряд ли повторится в ближайшую сотню, а то и две сотни лет. Магия стародавних времен ожила сегодняшней ночью, потому что эта ночь особенная. Гляди!
Зедд выбросил руку вперед, указывая мне на то, что происходило внизу. Я проследила взглядом за его рукой и увидела множество огней, текущих навстречу друг другу. Сначала все происходило в полной тишине, но потом я услышала звук, похожий на шум ветра. Звук усиливался, превращаясь в рев; было похоже на то, будто несколько десятков тысяч человек кричат что-то на бегу и их крики сливаются в этот бушующий поток звуков, изумительно сочетавшийся с волнами тысяч огней. Эти огни, разделённые на две половины, приближались друг к другу и, казалось, что их ничто не сможет остановить.
- Это похоже… похоже на войну, - шепнула я, заворожено следя за движением огней.
- Это и есть война, свершившаяся около тысячелетия назад, на заре нашей Второй Эпохи, но ее отголоски слышны до сих пор, в единственную ночь, раз в столетие. Но чтобы это случи¬лось, ночь должна быть такой темной, чтобы на небе не было ни звезды, чтобы ночь напоми¬нала черную бездну, каким-то образом переместившуюся вверх, и чтобы казалось: еще немного и тьма засосет тебя туда, откуда нет возврата.
Ночь должна быть такой, как эта. Только тогда воскреснет древняя магия, только тогда снова встретятся на бранном поле два заклятых врага и тысячи их обреченных слуг. Эта Проклятая Война будет повторяться снова и снова, пока не умрет солнце…
- Ничего не видно, кроме огней, Зедд. Так и должно быть?
Он не ответил, а вместо ответа присел на корточки, достал мешочек с какой-то фосфорес¬цирующей пылью и начертил ею на земле идеально ровный круг, который тут же засиял в кромешной тьме, словно новорожденное солнце. Зедд поманил меня к себе и я вошла в круг, сгорая от желания узнать, что же он будет делать, но не решаясь заговорить с ним и помешать ему.
Между тем, мой друг сложил руки так, будто держал в них невидимый шар средних разме¬ров. Я поняла, что он творит заклятье, но все-таки вздрогнула, когда из-под его длинных и тонких пальцев заструился свет, похожий на звездный. Глаза Зедда были неподвижны и устремлены куда-то вдаль, пока он шептал слова заклинания. Единственное, что я поняла из того, что он произносил, так это то, что Зедд говорил на мертвом языке. Языке, не звучавшем в простой речи обычного человека вот уже не одну сотню лет.
Неожиданно Зедд повысил голос и выкрикнул слова, завершающие заклятье, одновременно воздев руки к небу. Я смогла лишь уловить мгновение, когда из его рук вылетела сияющая сфера и устремилась прямо к черному небу. В тот же миг долина, простирающаяся у подно¬жия нашего утеса, осветилась странным белесым светом, который мог бы сойти за лунный, если бы не был столь неестественен.
Я увидела многочисленное войско. Людей в потемневших от времени и пыли доспехах. Их изможденные или перекошенные злобой лица, спутанные волосы. Ржавые от крови мечи и иссеченные щиты, на которых практически не было видно былых гербов и эмблем. Все происходящее напоминало сон – ужасный и захватывающий одновременно. Не смотря на огромное расстояние, разделявшее нас, я могла видеть все, что бы ни пожелала. Наверно, это был еще один из многочисленных фокусов Зедда.
Где-то посередине долины войско, надвигавшееся с юга, замерло, выставив щиты и напра¬вив копья вперед. Лица воинов походили на вытесанные из камня – так суровы были их взгляды.
Люди, идущие с севера, выглядели еще более решительными и угрюмыми, их лица были белее мела, а глаза так пусты, словно их и не было вовсе. И вдруг я поняла – в их глазах стояла Смерть.
Зедд молча смотрел вниз, сжав губы, и его лицо застыло в безмолвной маске боли и скорби. Я, так же не проронив ни слова, прижалась к нему, не в силах сдержать свой страх, но все же не могла отвести взор от картины, происходившей на моих глазах и в то же время сотни лет тому назад.
Северное войско бежало навстречу южному, вращая мечами, боевыми молотами и топо¬рами, но их противники не дрогнули. Они стояли тесной стеной, стояли насмерть. Мне вдруг подумалось, что никому не суждено выжить в этом аду. Никому.
Волна северян врезалась в ряды людей с юга и те пошатнулись, однако, много их самих пало в этой атаке под остриями копий и стрел. Люди с воплями накинулись друг на друга. С их лиц, будто бы, кто-то стер все человеческие чувства и эмоции, оставив только лишь жажду убийства и отчаянное желание жить. Предсмертные крики так часто прорезали ночь, что та превратилась в один сплошной, разрывающий душу крик.
Зедд ткнул меня в бок рукой и указал на обелиск. Я увидела, что багровый свет разгорелся в нем еще сильнее и едва ли не выплескивался из вершины. А когда я перевела взгляд на поле брани, то увидела, что убитые люди превра-щались в скопления алого света, после чего этот свет летел вверх, к утесу на котором мы стояли.
Эти сферические создания кружились вокруг нас, вытягиваясь и приобретая на мгновение свой былой облик, тянули к нам руки, открывали рты, тщетно пытаясь докричаться до нас.
У меня волосы стали дыбом, когда одна из этих сфер налету врезалась в невидимую стену, образованную защитным кругом Зеддикуса, но тут же была откинута какой-то неведомой силой и отлетела к обелиску. Тут же раздался звук, похожий на тот, который образовался бы, если бы где-то поблизости раскололся гигантский орех, и на ранее безукоризненно чистой глади камня на несколько мгновений отпечатался облик того, кем была эта сфера пару минут или тысячелетие назад. То был мужчина с черной курчавой бородой, на голове у которого красо¬вался шлем с двумя рогами.
Вслед за этой первой сферой, в обелиск полетели другие, и я увидела сотни лиц, обладате¬лям которых не было суждено вернуться домой.
Меня поразил облик светловолосого юноши. Он смотрел из багрового плена обелиска так, словно видел меня. Его руки были сложены в умоляющем жесте, а в глазах была такая печаль, что у меня екнуло сердце. Я, завороженная этим зрелищем, сделала один шаг вперед, но Зедд схватил меня за плечо.
- Стой! – крикнул он. – Стоит тебе выйти за пределы круга, как ты тут же станешь дополнением к коллекции камня и будешь раз в сотню лет появляться на этом утесе, дабы бесконечно созерцать эту битву!
- Зедд, а ты знаешь, кто установил здесь этот обелиск? И зачем? – спросила я, отворачиваясь от камня.
- Знаю, - его голос снова упал до шепота. – В то смутное время, когда был установлен этот камень, люди были ожесточены настолько, что даже воздух был пропитан жаждой крови. Они гибли в бесконечных кровопролитиях, вконец потеряв последние капли здравого смысла. Такой перевес в сторону зла пошатнул Мироздание и оно было готово рухнуть в любой момент. Боги были против этой войны, моя дорогая, но люди не послушались даже их и все сделали по-своему. В результате погибло две трети континента. И тогда Верховный Бог Света, да будет благословенно его имя, не пустил души умерших в загробный мир. Вместо этого он заключил их в этот обелиск, дабы люди помнили о его могуществе, а духи умерших вечно повторяли свою ошибку, давая наставление другим и раскаиваясь в содеянном.
Но напоминание о прошлом, это только первая из функций обелиска. А вторая, и самая важная, это его способность поглощать негативную энергию, которая накапливается в атмосфере, тем самым как бы предупреждая раскол мироздания. Но беда в том, моя милая, что силы обелиска уже на исходе. За последнюю сотню лет люди сотворили столько зла, сколько не удалось их предкам за тысячелетие. Еще немного и произойдет катастрофа. Обелиск просто не выдержит и вся накопившаяся в нем негативная энергия вырвется наружу. Я даже представить не могу, что произойдет с нашим миром. Скорее всего, он просто разлетится на куски. А стать последней каплей может все что угодно. Даже небольшая заварушка.
Сейчас на свете уже нет магов, которые могли бы каким-то образом сдержать надвигающуюся беду. А у оставшихся попросту не хватит сил…
Люди боятся этого места, стараются обойти его десятой дорогой, потому что и в самый обыкновенный день обелиск излучает такой мощный поток негативной энергии, что каждого, кто бы не находился рядом с ним хотя бы несколько минут, охватывает безумный страх. Но они не знают, что бояться нужно не обелиск, а самих себя. Собственных поступков и желаний. Собственной ненависти, злобы, лживости…
Зедд замолчал и мы провели последние несколько минут в тишине. Я следила за полетом последних огней – душ обреченных. На поле брани остались лишь трупы и оружие, всякое движение исчезло. Вскоре иссяк и свет, сотворенный Зеддом и долина погрузилась во мрак. Остался лишь сияющий круг, в котором мы стояли, да обелиск, похожий на сытого кота, дремлющего у печи, довольно прищурив глаза.
Меня пробрала дрожь, но не столько от холода, сколько от страха. И я прошептала:
- Это все так ужасно, Зедд! И ты привел меня сюда, чтобы я увидела весь этот кошмар? Зачем?
- Затем, чтобы ты рассказала людям об увиденном. Чтобы остерегла их, - Зедд снял свой плащ и накинул мне на плечи, видимо от его проницательного взгляда не ускользнула моя невольная дрожь.
- Да кто послушает меня, Зедд? Меня, простую девчонку? Ведь от меня не зависят решения Больших Умов мира сего. Как я смогу повлиять на них?
- Сможешь, - шепнул он мне на ухо, обняв и накрыв мои руки своими. Я почувствовала необычайный прилив сил, струившийся, казалось, из его тела. – Сможешь. Меня ведь никто не будет слушать, а ты – совсем другое дело.
- А чем это я отличаюсь от тебя, не считая того различия, что ты – маг Первого Ранга, а я – никто? Почему это все меня будут слушать?
- Глупышка, - усмехнулся Зедд. – Я дам тебе силу, которой не имею сам, которой не будет иметь никто на земле!
- Сомневаюсь, что у меня что-то получится.
- Получится, ведь я всегда буду с тобой, где бы ты ни была.
- Что ж, - мне не хотелось возражать ему, - я попробую.
Декабрь 2002 года