Я стояла на старом каменном мосту. Его перила искрошились от времени, а в нем самом зияли дыры, взиравшие на меня в своем смертоносном молчании. Я подставила лицо холодному ветру и долго смотрела на небо, глотая слезы: луна кружилась среди звезд в сумасшедшем танце. Влажный ветер бросал мне в лицо клочья тумана, выхваченного у самых корней вековечных деревьев.
Призрачный мир вдруг ожил. В скрипе деревьев мне слышались голоса родных, зовущих меня по-имени. Я перевела взгляд на черную воду. От нее исходил какой-то невиданный мною прежде черный свет. Он окутывал меня, словно любимый плед моей матери, на мгновение полностью лишая меня способности видеть. Или это меркло мое сознание?
На мое лицо упали первые капли дождя и скатились по щекам, словно слезы. Слезы, которых я не могла себе позволить. Ветер снова дохнул мне в лицо, в его шелесте я снова услышала свое имя.
Дождь пошел сильнее. Его струи безжалостно хлестали по моему телу, но мне было уже все равно.
«Поплачь за меня, черное бездонное небо, - прошептала я. – Поплачь за меня, луна, оторвись от своего ритуального танца! Поплачь о моей семье, которой уже нет, которую некому оплакать, кроме тебя, ведь я почти уже не живу…»
Маятник волн бился о берег все сильнее и чаще. Все быстрее истекали минуты моей жизни…
Стая призраков тянула ко мне руки. От черной воды исходил Зов, противиться которому я была не в силах. Я покачнулась вперед, но руки сами схватились за перила.
Дождь шумел, а мне казалось, будто это поет моя младшая сестра. В этом шуме я даже различала мелодию арфы, на которой сестренка аккомпанимировала себе.
Призраки! Призраки вокруг! Они зовут меня к себе, в мир, в котором нет душевной боли, нет страданий, нет смерти, а только вечный покой. Черная вода тянула меня к себе. Я не противилась ее зову. Вода обещала забвение и это было тем единственным, чего я так желала.
Где-то вдалеке шелест дождя прервал стук копыт. Я слышала его, но мне казалось, что это Смерть пришла за мной из Небытия. Пора! Я влезла на перила, не отрывая глаз от луны и ее бешеной полоумной пляски. Я медлила, сама не зная почему. По моим щекам текли слезы или это был дождь?
Из тьмы вынырнула фигура всадника на вороном коне, впрочем, конь с таким же успехом мог бы быть и белым. На всаднике был просторный плащ с капюшоном. Я вздрогнула: вот как, оказывается, выглядит Смерть! А мне она представлялась плывущей в лодке. Хотя, в такую ночь даже Она вряд ли отважилась бы сесть за весла. Смерть повернула ко мне голову, остановилась.
- Эй, что ты делаешь? – тихо вскрикнула она, соскакивая с лошади. Я машинально отметила, что голос у Смерти немного простуженный и хриплый.
Забвение… Я отвернулась. Мелькнула мысль, что это может быть простой человек, который может помешать мне сделать то, ради чего я сюда пришла. Хотя, что может делать тут простой человек в такую погоду? Разве что тоже топиться?
Меня поглотила волна страха и я покачнулась навстречу воде, голова закружилась, мысленно я уже была мертва. И вдруг, в самый последний момент, меня схватили чьи-то сильные руки и рывком стащили вниз, на скользкий настил моста.
Я пискнула, пытаясь, было, сопротивляться, но у меня уже не было сил и объятья, державшие меня, были чересчур крепки. Луна вздрогнула, замерла в своем танце и … раскололась на тысячу кусочков. Дождь, не переставая, хлестал меня по лицу.
- Что же ты творишь, дурочка? – услышала все тот же простуженный голос.
Конь всхрапнул и стукнул по камню копытом. Я снова открыла глаза над собой склоненную голову спасителя или спасительницы, на нее был накинут капюшон, а под ним… ничего не было. Я приглушенно вскрикнула и меня поглотила тьма…
Я услышала треск. Тихий-тихий, как трещит огонь в камине. Потом нахлынула реальность. Я открыла глаза и увидела, что лежу на соломенном тюфяке в каком-то маленьком домике. Рядом и вправду пылало пламя камина. А возле огня, на табуретке, сидел человек. Я всхлипнула, вспомнив все жуткие подробности прошедшего дня.
Человек повернулся ко мне. В неярком свете пламени камина я увидела, что это молодой мужчина, наверняка, не намного старше меня. Его длинные каштановые волосы ложились на плечи, а черты лица, хотя и были довольно приятны, вызывали во мне страх.
Я еще раз всхлипнула и забилась в угол, подтянув колени к подбородку. Из этого ненадежного убежища я со страхом взирала на своего спасителя. Впрочем, в тот миг я считала его кем угодно, но только не спасителем.
- Ну, чего ты? – спросил мужчина. Его голос был тихий и ласковый. – Я не сделаю тебе ничего дурного. Если бы я желал тебе зла, разве я стал бы тебя стаскивать с того моста? Я бы просто дал тебе умереть. Что, ты не так думаешь?
- Зачем вы не позволили мне умереть? – прошептала я. – Почему вы обрекли меня на жизнь? В этой жизни мены ничего не держит, все, кто любил меня, кого я любила – мертвы. Чего вы хотели добиться, не дав мне умереть?
- Зря ты так, - в голосе незнакомца слышался укор, - жизнь дана не для того, что бы так бездумно ее погубить.
- А для чего она тогда дана? Понимаете. Для меня уже нет жизни! – я всхлипывала все громче и громче. – Жизнь дана для страданий, это просто ад! Зачем мне жизнь, в которой я никому не нужна, в которой солнце всходит только затем, чтобы освещать кресты на могилах моей семьи?
Я закрыла лицо руками:
- Лучше бы я умерла! Почему вы не дали мне умереть?!
Мужчина встал, сел на тюфяк рядом со мной. Я не поднимала головы, вытирая льющиеся слезы.
- Прости меня, дорогая моя, - прошептал он. – Прости, если сможешь. Но я просто не мог проехать мимо.
Я разрыдалась еще сильнее. Он привлек меня к себе, я уткнулась носом в его плащ, продолжая всхлипывать. Как-либо сопротивляться у меня уже не было сил, да и мне было все равно.
- Поплачь, - сказал незнакомец, - поплачь, и сердце успокоится.
Он гладил меня по волосам, шепча какие-то слова на неведомом мне языке. Мне вдруг стало спокойно и уютно в его объятиях, я уже не боялась и с сердца словно камень свалился. Я закрыла глаза, представляя, будто это мать баюкает меня после ночного кошмара, и задремала.
Уже сквозь сон я услышала, как неведомый язык в речи незнакомца сменился на мой родной:
- Если бы боги хотели, чтобы ты вернулась к ним, то они бы не послали меня той дорогой. Так что это Судьба, дитя мое.
Второе мое пробуждение было куда более приятным. Я проснулась и увидела солнечные лучи, что падали на пол домика. Из окна виднелось яркое дневное небо, прямо-таки лучившееся свежей синевой.
Я села на своем тюфяке и оглядела домик. В камине была давно остывшая зола, возле камина стояла одинокая табуретка. Ее товарка прикорнула у окна. В углу, противоположном моему, лежал еще один тюфяк, на котором и спал мой спаситель.
Мне захотелось выйти из дома и я встала, но когда шла к дверям, одна из половиц предательски скрипнула. Человек, спавший на тюфяке, заворочался. Я замерла, но он больше не двигался и, казалось, крепко спал. Убедившись в этом, я вышла из домика.
Вокруг шумел лес. Домик стоял на лесной поляне и был единственным признаком цивилизации. Тропинка, начинавшаяся у порога, убегала в заросли кустарника и терялась где-то в лесу. Светило солнце, пели птицы, радуясь обновленному миру.
Но не успела я даже привыкнуть к дневному свету, как дверь сзади меня скрипнула, являя моего ночного собеседника.
- Ты проснулась, - он не спрашивал, а утверждал очевидное.
- Вы тоже, - сказала я.
- И, как я вижу, тебе уже лучше.
Мое лицо омрачилось, я вспомнила все подробности прошедших дней. Я вздохнула и сказала:
- Да, на сколько это возможно.
Он кивнул, а потом сказал:
- Кстати, меня зовут Зеддикус, а тебя?
- Иллиан…. Как?! – я в изумлении взглянула на него. – Тот самый Зеддикус?!!
- Тот самый, - просто сказал он.
Я изумленно смотрела в его ореховые глаза и не могла поверить. Зеддикус! Самый могущественный чародей из всех ныне живущих! Но что он делает здесь, в лесу, в этой убогой избушке?!
- А ты думала, что Зеддикус сидит в высокой башне за тридевять земель в тридесятом царстве? Весь в шелках, расшитых звездами и бриллиантами?
- Ну, не совсем так, - улыбнулась я, - но нечто подобное. Ведь ваша кандидатура фигурировала лишь в сказках, а там все уважающие себя чародеи живут именно так, как вы описали.
- Как видишь, на самом деле все не настолько романтично, - Зеддикус развел руками.- В данный момент я мало чем отличаюсь от обыкновенного путешественника. Разве что только своей целью.
- И какая у вас цель, если не секрет?
- Я ищу подходящего человека себе в ученики.
- И как успехи?
- Пока еще никак. Мне еще не удалось встретить такого человека.
Он замолчал, устремив взор куда-то вдаль. Несмотря на то, что он только что проснулся, выглядел Зеддикус донельзя усталым. Так, будто обошел пешком не менее половины страны.
Хотя, где гарантия, что это было не так?..
Яркий солнечный летний полдень. Где-то в вышине щебечут птицы, и более лесную тишь не нарушает ничто.
Я сидела на пороге домика, спрятавшись от зноя под тенью, которую отбрасывала крыша, и думала. Думала о том, что же мне делать дальше. Вчера ночью все было гораздо проще, ведь тогда, стоя на мосту мне казалось, что вот он – конец. Стоило только шагнуть вниз и оборвется то вечное недоразумение, коим являлась, да и является сейчас, моя жизнь. Если бы все произошло, как следует, то мне бы уже не пришлось сидеть здесь и гадать: куда идти, что делать и как поступить? Ведь не могу же я до конца своей жизни сидеть здесь на крыльце!
Возвратиться назад в город? Нет. В этом нет смысла. Моего дома нет. Можно сказать, что нет уже и города. И вряд ли у меня когда-нибудь появится желание возвращаться домой. Слишком уж свежи воспоминания о моем последнем возвращении.
Значит не в город. Но куда? За всю свою не слишком долгую жизнь я не покидала его окрестностей и имею весьма смутное представление о мире. Да что там говорить! Я даже не могу представить как выйти из этого леса. Без проводника мне этого никак не сделать. А навязываться Зеддикусу тоже не хотелось бы.
Хоть иди и топись снова. Но миг уже потерян. Теперь уже я вряд ли решусь на подобный шаг. Все-таки не зря же мне всю жизнь внушали, что самоубийство – грех, что-то в голове все же осталось. Может быть и зря. Но все же, что бы наплевать на это убеждение мне следует быть вовсе не в себе. Как вчера.
Скрипнула дверь и на пороге возник Зеддикус, прославленный и неоднократно воспетый чародей Высшего ранга. Он молча уселся на крыльцо рядом со мной, тихо вздохнул, а потом обратил на меня взгляд ореховых глаз.
- О чем ты думаешь, Иллиан?
- Думаю о том, что же мне делать дальше, - не задумываясь, ответила я. Хотя, наверное, следовало бы чего-нибудь соврать. Но возможно ли лгать чародею?
- И что?
- Да вот, что-то ничего не надумывается. Только одно я точно решила – в город я не вернусь.
- Почему же? – искренне удивился маг. – Да, у тебя уже нет семьи, но наверняка там остались какие-нибудь родственники или друзья. Можно было бы пожить у них.
- Родственников у меня там нет. А друзья… Да, есть пара человек, которых я бы могла назвать друзьями, но я не хочу быть им обузой. Сейчас им самим негде спать и нечего есть. Зачем им сейчас лишний рот? Пусть лучше кормят детей. Нет. Мне незачем возвращаться туда.
- А есть ли у тебя родственники вне города? - продолжал расспрашивать меня волшебник. – Где-нибудь в другом городе или деревне?
- Не знаю… Хотя… Да, кажется есть. Папа когда-то упоминал о своей сводной сестре, которая живет в одном из селений около столицы. Но вы представляете, сколько там селений? И сколько возможных сводных сестер? К тому же, у нее наверняка есть своя семья.
- Ты должна попытаться разыскать ее, - настойчиво произнес Зеддикус, глядя мне прямо в глаза, от чего, надо признаться, мне стало несколько не по себе. – Все же, какая-никакая, а родственница. Она поможет тебе, я уверен.
- Сначала надо дойти до столицы, - заметила я. – Ехать каретой, у меня нет денег. А такой путь в одиночку мне ни за что не проделать… Все-таки зря вы меня вчера спасли. Если бы все прошло удачно, меньше бы было проблем. У вас, в первую очередь.
- Не говори глупости, - отрезал Зеддикус, - раз уж я оказался в нужном месте в нужное время, значит, это что-то да значит. Я давно уже перестал верить в простые совпадения. А Судьба, Иллиан, это не шутки.
И перестань, пожалуйста, зацикливаться на самоубийстве. Я понимаю, твоими устами говорят боль, горе и отчаяние, но кому как не тебе знать цену жизни. Подумай об этом.
- Да я уже думала! – воскликнула я. - И знаю цену жизни. Других людей. И знаю, что не раздумывая отдала бы свою, лишь бы только они остались живы!
Я вскочила на ноги, сжав руки в кулаки. На глаза снова навернулись слезы. Ах, если бы я только могла!..
- Больше мне нечего сказать на эту тему, - вздохнула я.
- Тогда скажу я, - услышала я голос чародея. – Нужно, во что бы то ни стало, найти твою родственницу. Конечно, тебе не сделать этого в одиночку и поэтому я иду с тобой.
- Но, Зеддикус! – воскликнула я. – Я, конечно, не могу сказать, что мне не льстит ваша забота обо мне, и что я не хочу, чтобы вы пошли со мной. Но я так же, нет, еще больше, не хочу быть вам обузой! Не хочу отрывать вас от дел, ведь вы же говорили, что ищите ученика…
- Не спеши, Иллиан. И не волнуйся, обузой ты мне не станешь. В столице я еще не был и, кто знает, может с твоей помощью Боги указывают мне путь. Как я уже говорил, я не верю случайным совпадениям, поэтому мы пойдем вместе.
А для того, что бы не плутать по окрестностям столицы, я, с твоего разрешения, прозондирую твою память и попробую отыскать воспоминания, которые хранят имя или адрес твоей тети. А, быть может, и то, и другое.
- Ну, ее имя я вам и так скажу. Ее зовут Элизабет. Кажется, когда я была маленькой, она приезжала к нам.
- Вот видишь. Так что не переживай, у тебя все еще будет хорошо, - Зеддикус с улыбкой потрепал меня по плечу. – Ты веришь мне?
- Спасибо вам, Зеддикус. Правда, большое спасибо.
- А сейчас пошли пообедаем. Перед зондированием памяти тебе не помешало бы подкрепить силы. Не скажу, что это приятная процедура.
Прошло около трех месяцев с той памятной мне ночи в лесу. Зеддикус и я все это время мотались по окрестностям столицы в поисках деревни, в которой жила моя тетя Элизабет. При помощи магического зондирования, волшебнику удалось узнать название деревни, но, к сожалению, это мало чем помогло. Потому что деревень с «редким» названием Дубровка в окрестностях столицы было не меньше трех дюжин, а женщин с не менее «редким» именем Элизабет и того больше. Бесконечные и, что еще хуже, бесполезные поиски утомили меня до такой степени, что мне уже было все равно: найдем мы мою родственницу или нет, только бы мне дали несколько дней отдыха. Пускай даже вперемешку с трудом в поле или уходом за скотиной, лишь бы только была крыша над головой и не нужно было каждый день с рассветом куда-то идти. А что утомляло еще больше, так это неутомимость чародея, моего провожатого. У него не только хватало сил на эти изматывающие ежедневные переходы, ночевки в стогах сена, в пещерках либо просто под открытым небом, но еще и на бесконечные попытки меня подбодрить и заставить двигаться вперед снова и снова… в конце концов, я снова начала задумываться, а не зря ли я вообще согласилась на это путешествие? Лучше бы возвратилась домой. Или на мост.
И вот, перед нами очередная Дубровка, уже не помню, какая по счету. За спиной закатное зарево, а впереди наглухо закрытые двери и ставни. Похоже, что снова придется ночевать в стогу с сеном. Времена сейчас неспокойные, люди недоверчивы и вряд ли пустят на ночлег двух странников, будь то хоть чародей Высшего ранга, хоть лекарь и его ученица (как мы часто представлялись), хоть сам Господь Бог. Только осталось выяснить какой. Увлекшись этими мыслями, я даже начала присматривать скирду сена помягче на поле, около деревни, но от раздумий меня отвлек голос Зеддикуса. А огляделась и увидела, что он разговаривает с каким-то мужчиной в крестьянской одежде. Мужчина держал под уздцы ослика, груженного двумя тяжелыми вьюками, глядя на которые, мне стало жаль бедное животное.
- Здравствуйте, - приветливо улыбнулся Зеддикус. – я – странствующий лекарь, а это моя ученица.
- Здравствуйте, - откликнулся крестьянин. – Что вам будет угодно?
- Вы хорошо знаете своих односельчан?
- Ну, еще бы я не знал, - хмыкнул мужчина, - чай, всю жизнь здесь прожил.
- Понимаете ли, - продолжал чародей, мы ищем тетю моей ученицы. Она давно ее не видела, толком не знает, как она выглядит, знает только, что ее зовут Элизабет и что живет она в деревне Дубровка, что под столицей. Нет ли у вас женщин по имени Элизабет?
- У нас их несколько, но из тех, кто бы мог сойти за тетю вашей ученицы, только трое. И одна из них – моя жена. А вы хороший лекарь?
- Да уж не плохой… хотя не мне судить, - пожал плечами чародей. М-да, никогда бы не подумала раньше, что Зеддикус, чародей Высшего Ранга, может сомневаться в своих силах.
- Дело в том, что моя жена очень больна. Я бы даже сказал при смерти. И уже ничто не может ей помочь. Там уже, наверное, не лекарь, а кудесник нужен, но а вдруг вы ей поможете? Если не вылечите, то хотя бы облегчите ей страдания…
- Конечно, - кивнул маг-лекарь, - я сделаю все, что в моих силах.
В доме, в который мы вошли, стоял отвратительный запах. Я даже не знаю, как его описать, запах, который не доступен обонянию, а скорее сродни некоего «шестого чувства», но все равно, я его чувствовала так отчетливо, как и любой другой плохой запах. Запах смерти.
Его я научилась определять за недолгое время наших странствий. И что самое плохое, это мое «шестое чувство» никогда не ошибалось. Я знала, когда Зеддикусу будет под силу спасти больного, а когда нет, даже пусть при нем будет весь его магический арсенал. Каким-то образом я знала, что этот человек не жилец. И от этого страдала еще сильнее. Но сказать магу о своих предчувствиях я почему-то боялась. Поэтому сидела молча и терпела.
Не от того ли, что лекарь должен бороться за жизнь своего пациента до самого конца? Независимо от предчувствий и предсказаний?
Крестьянин завел чародея в махонькую комнатку позади горницы, а я осталась сидеть там на лавке. За окнами на землю опустилась ночь. В горнице на столе горела одинокая свеча, тускло освещавшая комнату, а я сидела на своей лавке и дрожала. Не то от холода и надвигающейся горячки (последняя ночь, проведенная в поле, была очень холодна), не то от душившего меня «запаха смерти», который с каждой минутой становился все гуще и отчетливей.
Я уронила голову на сложенные перед собой руки и попыталась забыться, но озноб и смрад не давали мне сомкнуть глаз. Я слышала, как Зеддикус шепчет слова заклятий, но мысль, что все это напрасно не давала мне покоя. Неужели он не чувствует его? Этого зловония, забившего все щели избы? Этот тяжелый дух, распиравший мои легкие? Неужели он не чувствует?!!
- Иллиан! – позвал меня его негромкий голос. И еще раз. – Иллиан!
Я услышала его не сразу, а когда до меня дошло, что обращаются ко мне – подняла голову.
- Поди-ка сюда, Иллиан, - Зеддикус стоял предо мной и протягивал мне руку.
Все еще не понимая, чего от меня хотят, я с трудом встала, вложила свою руку в его раскрытую ладонь и, пошатываясь, пошла за ним. Чародей провел меня в комнату умирающей, обнял за плечи, словно придерживая, и та же тихо сказал:
- Вот ваша племянница, Элизабет!
Я, все еще не веря в то, что услышала, уставилась на изможденное мертвенно-бледное лицо пожилой женщины, которая лежала на кровати. Смрад, который, похоже, чувствовала лишь я одна, удушал меня.
- Иллиан, дитя мое! – прошептала она, протянув ко мне дрожавшую руку. – Иллиан!
- Не может быть, - едва слышно прошептала я. – Этого не может быть…
- Какая радость, что я хоть перед смертью посмотрю на тебя, - шептала умирающая, - до нас дошли слухи, о случившемся. Мы думали, что погибли все. Но какое счастье, что ты осталась жива! Теперь, увидев тебя, я могу умереть спокойно…
- Тетя… - прохрипела я. – Вы не можете умереть! Вы не можете умереть вот так, когда я с таким трудом нашла вас! Вы не можете умереть теперь, тетя!..
- Увы, от меня это не зависит, - с огромным трудом проговорила она. – Но, похоже, что даже твой учитель не может ничего сделать.
У меня в глазах помутилось. Как сквозь пелену я видела ее лицо, ее мужа, сжимавшего ее ладонь и едва сдерживающего слезы, ее сына, каменной статуей застывшего в дверях. Единственным, что я ощущала явно, были пальцы Зеддикуса, сжимавшие мои плечи (они жгли мою кожу сквозь ткань платья). И невыносимую вонь.
Я тихо вскрикнула, схватилась за горло, и все вдруг покатилось в тартарары…
Когда я открыла глаза снова – за окном серело утреннее небо. Я чувствовала ужасную слабость, но доконавшего меня накануне смрада не было. Я дышала полной грудью и это было прекрасно. Настолько, насколько это было возможно. А еще мне почему-то очень хотелось плакать, не знаю почему.
Я оглядела комнату, в которой лежала. Это была та самая горница, в которой я сидела недавно, только теперь я не сидела на лавке, а лежала на грубо сколоченной деревянной кровати, но сенник подо мной был на удивление мягким. А укрыта я была овчинным тулупом.
Я перевела взгляд чуть в сторону и увидела, к большому своему удивлению, Зеддикуса, который сидел на стуле у моей кровати и похоже спал. Больше в комнате никого не было.
И тут вдруг я вспомнила, как очутилась в этом доме, и по какому поводу. Вспомнила про «запах смерти» и про тетю, которую я обрела так же внезапно, как и потеряла. А в том, что я ее потеряла, я не сомневалась. Об этом очень явно говорили траурные венки из можжевельника, развешенные по углам. Слезы подкатились к горлу и сдавили так сильно, что я не смогла сдержаться и горько разрыдалась.
Зеддикус вздрогнул на своем стуле и открыл глаза. Лицо его осветилось радостью. Если бы мне сейчас было до того, то, наверное, я бы сильно удивилась. Но я плакала и не могла остановиться, слезы текли по щекам и лились на подушку, а мне казалось, будто кто-то там внутри режет мое сердце на мелкие кусочки.
- Иллиан, ты очнулась?! – воскликнул маг, вскакивая со стула и хватая меня за руку. – Как ты себя чувствуешь? Хотя, наверное, глупый вопрос… но я уже начал опасаться, что не смогу тебя спасти. Теперь уже наверняка…
Он сжал мою руку в своих, поднес к губам и поцеловал. Осторожно, словно нежную и хрупкую розу. Опять же, если бы в ту минуту мне было до того, то меня бы это очень сильно удивило…
- Она ведь умерла, верно? – всхлипнула я.
- Да, - Зеддикус склонил голову. – Прости, я здесь был бессилен. Просто пришло ее время. А судьбу нельзя перехитрить.
- Ну почему, почему у меня все так? – прошептала я. – Почему моя единственная родственница умирает у меня на глазах именно в тот день, когда я, после стольких изнурительных поисков, все же нахожу ее? Почему, Зедд?
В своем глубоком горе я даже не заметила, что называю его просто Зеддом. Не совсем так, как положено обращаться к магу Высшего ранга… но его, похоже, это мало волновало…
- Не знаю, Иллиан. Не знаю, дитя мое… - шепнул он, все так же продолжая прижимать мою руку к губам. – Но, ты уж прости за откровенность, я рад, что в такой, пусть и трудный для тебя час, тебя все же оставили здесь… Я очень рад, Иллиан!
- Когда похороны тети Элизабет? - тихо спросила я. – Сейчас утро или вечер?
- Похороны прошли пять дней назад, Иллиан. И все это время ты была без сознания.
Я закрыла глаза. Пять дней. Какой ужас!
- Что случилось тогда? – спросил чародей. – Да, у тебя была горячка от воспаления легких, но ведь было что-то еще, ведь так?
- Откуда вы знаете? – насторожилась я.
- Я ведь все-таки чародей, или как? – улыбнулся он. – Но без твоей помощи мне не разобраться.
- Понимаете… я чувствую приближение смерти… Может, это звучит странно, но я отчетливо различаю запах смерти, исходящий от человека. А тогда я едва не задохнулась от него.
- Запах смерти? – переспросил Зеддикус. – Интересно. Над этим надо подумать. А ты пока отдыхай.
Он положил мою руку на овчину, погладил мои волосы, ласково улыбнулся и вышел. Я тяжело вздохнула.
На кладбище дул пронизывающе холодный ветер. Надвигалась осень. Я сидела на корточках у могилы тети и молча смотрела на надгробный камень, на котором были высечены ее имя, а также дата рождения и смерти. В моих руках был букет синеньких цветочков. Тех, что цветут в октябре, но зовутся почему-то сентябринами. Это были единственные цветы, которые мне удалось найти здесь.
Зедд стоял рядом и молчал. Я, так же молча, положила цветы на свежий холмик земли и встала. Посмотрела ему прямо в глаза. Первый раз за все время нашего знакомства.
- Зеддикус, - сказала я. – Вы – мудрый чародей и должны все знать. Так скажите мне, наконец, какова цена жизни? Неужели она всему одна – холмик земли и синие цветы?
Неужели, цена жизни – это смерть? Ради чего мы живем, что бы вот так умереть и сгнить в земле, на богом забытом кладбище? Или все же нет?
Со вздохом он выдержал мой взгляд.
- Ты не первая, кто задает мне этот вопрос, - сказал он. – Но, увы, я сам еще не знаю на него ответа. Наверное, цена жизни – это поиск. Поиск ответа на твой вопрос. Вот и все, что я могу сказать тебе, Иллиан.
Мы развернулись и медленно пошли прочь. Я шла за ним, сжимая ремень своей походной сумки, и не знала, что будет дальше. Но знала только одно, что в деревне Дубровке мне делать нечего.
Когда мы вышли за пределы деревни, Зеддикус остановился и сказал:
- Иллиан, пришло время мне возвращаться в мой замок…
Я опустила голову. Что, неужели вот так сразу? Ну, конечно, а почему, собственно, он должен тянуть? Лучше сразу избавиться от обузы, и так он таскался со мной по деревням три месяца. И несколько раз вытягивал меня из когтистых лап той, которая, не смотря на мнение мага, является ценой жизни. Пора и честь знать. Вот только… что теперь будет со мной?!!
- … тебе только остается сказать: да или же нет.
- Что? – не поняла я. Оказывается, пока я все это думала, он сказал что-то важное, а я прослушала. – Что, «да или нет»?
- Как что? – удивился он. – Ты пойдешь со мной?
- С вами? – обалдела я. – С вами? Ну, как же это?.. а ученик? Вы же говорили, что ищете себе ученика?
- Я нашел его, - невозмутимо сказал он.
- Но когда же вы успели? Неужели тогда, когда я валялась без сознания? И кто он? Вы хоть познакомите нас на прощанье?
- Иллиан! – засмеялся чародей. – Не торопись. Неужели ты не поняла? Мой ученик – это ты! Если ты согласишься, конечно!
- Если я соглашусь? – радостно вскричала я. – Да я до небес от счастья прыгать буду!!! Зеддикус! Я так рада!!!
- Для начала, зови меня просто Зедд. Ну, или учитель, если будет угодно, для разнообразия. Хорошо?
- Хорошо… Зедд… - сказала я и улыбнулась.
Июнь 2003 – Август 2005гг.
