Он молча вышел во двор и вскоре вернулся. Ему явно нездоровилось, но он молчал. Он вообще никогда и ни на что не жаловался. За девятнадцать лет, что мы прожили под одной крышей, я не слышал от него, бывшего фронтовика, ни одной жалобы. Весь день он проводил в трудах и заботах: то забор поправит, то яблони опилит, то столярит, то слесарит.… В частном доме всегда есть чем заняться, а он не мог сидеть без дела.
В хороший солнечный денек, будь то зима или лето, приходили к дяде Ване два душевных товарища, брат родной и брат двоюродный. Сделав очередное полезное дело, например, устроив окно в крыше гаража или проложив канализационную трубу, старики-разбойники, как они себя называли, усаживались возле верстака, раскладывали немудреную закуску и открывали поллитровку. Тут обсуждались и дела семейные, и место России на геополитической карте мира. Особенно доставалось американскому империализму.
Утром ему стало невмоготу. Но он терпел. В полдень вызвали скорую помощь. Врач осматривал долго, внимательно. Наконец произнес: «Собирайтесь в больницу! Вы идти можете?» «Попробую» ответил он.
Опираясь на врача и меня, он медленно дошел до кухни. Вдруг остановился, сказал «Надо присесть…» и тут же рухнул на пол. Кровь фонтаном хлынула из горла, залив всё вокруг.
- Носилки! Быстрей! - крикнул врач. Я выскочил на улицу. Теряя на бегу шлепанцы, в носках побежал к карете скорой помощи.
- Что там? - лениво спросил куривший за рулем шофер.
- Носилки нужны!
Не спеша, шофер вылез из кабины и, попыхивая сигареткой, пошел открывать заднюю дверцу.
- Забирай…
Я бегом принес носилки в кухню. Уложили на них дядю Ваню. В этот момент в дверях появился мой сын, вернувшийся с занятий в институте. В глазах – испуг и непонимание. «Берите носилки, молодой человек!» скомандовал врач.
Я и сын осторожно выносим дядю Ваню. Ставим носилки в салон кареты, садимся рядом. Как во сне, едем в больницу…
В больнице кладем носилки на цементный пол приемного покоя.
- Подождите за дверью, - говорит женщина в белом халате за столом.
Мы выходим и ждем. Ждем, ждем.… Наконец, дверь открывается.
- Несите на второй этаж, - говорит женщина. Мы следуем за ней с носилками. На втором этаже она останавливается, говорит «Постойте здесь» и уходит. Мы стоим. Я смотрю на носилки. Это какой-то узкий обшарпанный противень. Дядя Ваня на нем бледный и без движения. Мимо нас шаркают больные. Устроившись на широком подоконнике разбитого окна, курят. На полу окурки. По облупленной стенке бежит таракан.
Больше ждать невыносимо…Я спускаюсь вниз. Заглядываю в приемный покой. За столом всё та же женщина.
- Что нам делать? Сколько можно ждать?
- Вы что? Не видите, что я занята? Подождите!
Я возвращаюсь наверх.
Ожидание кажется бесконечным. Вот так же 11 лет назад я привез сюда бабушку жены, мать дяди Вани. Сгрузил ее на пол, после чего меня попросили уйти. Я уверен, что до врачебного обхода следующего дня никто к ней не подходил. Помирай, старая!
Я снова спускаюсь вниз. В приемном покое никого нет… Что делать? Куда бежать? Кого хватать? Где вы, врачи? Делайте же что-нибудь! Ведь из человека жизнь уходит!!! На память приходят кадры американского сериала. Пострадавшего везут на носилках, а вокруг него рой врачей, врачей и груда аппаратуры. Но это кино…
Кажется, прошла вечность, прежде чем какая-то девочка в халате подкатила к нам тележку.
- Везите его в умывальник.
Умывальник в конце коридора. Закатываем туда тележку.
- Кладите его сюда,- говорит девочка и указывает на длинный стол вдоль ржавой чугунной ванны, над которой торчит водопроводный кран. Мы с сыном с трудом укладываем обмякшее, почти безжизненное тело… Я оглядываюсь вокруг в надежде увидеть хоть какое-то медицинское оборудование. Но в этой комнате со стенами, покрытыми выщербленной плиткой, больше ничего нет.
- Оставьте нас одних, - говорит девочка. Мы выходим. В состоянии оцепенения я стою у окна. Из-за двери доносятся страшные утробные звуки. Девочка его промывает?
Через некоторое время дверь открывается.
- Везите его на обследование, - говорит девочка. Это комната в середине коридора. В углу комнаты, заполненной приборами, стоит телевизор. По экрану под оглушительную музыку скачут девки в мини-бикини. С кресла встает потревоженный и недовольный молодой хозяин комнаты с черной осанистой бородкой. Слегка приглушив звук, и не выключая телевизор, обращается к нам:
- Вам чего?
- Вот… на обследование привезли…»
- А…- Бородатый доктор протягивает дяде Ване лист бумаги и ручку.
- Распишитесь.
С трудом дядя Ваня ставит свою подпись. Бородатый обтягивает его проводами, щелкает тумблерами приборов, разглядывает циферблаты, что-то записывает. Закончив обследование, он поворачивается к нам.
- Всё. Можете отвозить.
- Куда?
- Куда покажут
Мы выкатываем тележку в коридор. Я ногой цепляю за провод.
- Осторожнее!- вскрикивает доктор. - Ты знаешь, сколько этот прибор стОит?
- Извините, я нечаянно.
Мы с сыном в коридоре. Между нами тележка. Куда катить? Ждем. Ведь бородатый сказал, что нам покажут куда.
Наконец, появляется молодая женщина с каким-то странным лицом и весьма заторможенной речью. Это санитарка.
- Располагайте его, - говорит она.
- Где?
- А где хотите. В палатах мест нет.
- На чем?
Санитарка оборачивается, указывает на какую-то низкую узкую металлическую конструкцию в форме огурца.
- А вот сюда можно.
- Но ведь отсюда даже здоровый человек свалится.
- А я что сделаю? Нет коек.
Я бегу по коридору. Куда-то заскакиваю. Хватаю какую-то кушетку. Несу обратно.
- Матрас и подушка у нас есть, - говорит санитарка. - А простыню, если эта не нравится, можете потом из дома принести.
Она стелет поверх матраса тряпочку сероватого цвета.
- И это все?
- А вы что хотите?
- Чтобы врач осмотрел. Меры принял.
- Врач завтра будет.
- Он может не дотянуть до завтра.
- Ничего, сейчас капельницу поставим. Всё будет хорошо…
Пришел мальчик в белом халате и с капельницей. Долго искал вену на руке дяди Вани. Ткнул острой трубочкой и промахнулся. Тонкой струйкой потекла кровь.
- У вас вата есть? - спрашивает мальчик.
- Нет.
- Как вы же в больницу без бинтов и ваты? Завтра привезите.
- Сегодня привезем.
- Вы больше тут не нужны, - говорит замедленная санитарка. - Поезжайте домой.
Я смотрю на дядю Ваню. Герой войны, штурмовавший в 45-м Берлин, лежит в коридоре на обрывке простыни. Мальчик-практикант не попал ему в вену. Кого звать на помощь? Откуда? Оторвать от голых девок того бородатого? Устроить скандал? Заорать «ДОктора или я вас зарежу!»?
Мы с сыном уходим. Долго, очень долго добираемся до дома. Общественный транспорт и в будний день горожан не балует, а сегодня в выходной – тем более. К тому же, послезавтра – пасха. Всё затихло в предпраздничной расслабухе...
Что же случилось? Ведь еще позавчера он был совершенно здоров. Утром делал зарядку, махал руками. Он любил жизнь и вел правильный образ жизни. Труд и движение считал основой всех основ. После войны сорок лет проработал на своем заводе. Мастер золотые руки и абсолютно надежный товарищ, которого посылали работать в самые разные уголки планеты от Кореи до Кубы. Правительство отметило его наградами, обычно присуждавшимся деятелям международного коммунистического движения. Делу коммунизма и товарищу Сталину дядя Ваня был предан беззаветно.
Собственными руками он построил дом, в котором мы сейчас живем. Вырастил сад. В саду, вопреки всем законам ботаники, выращивал виноград, из которого делал душистое вино. Мечтал о внуках. Девятнадцать лет назад морозным январским днём я внес своего первенца в дом и, уложив на диван, развязал одеяло. Дядя Ваня долго смотрел на крошечное сопевшее существо. Наконец, произнёс: «Говнюк!» и ушёл в свою комнатку абсолютно счастливый. Первая игрушка, которую дядя Ваня дал внуку, когда тот начал ходить, был молоток. Потом, когда внук подрос, дядя Ваня посадил его за руль своего «Запорожца». На полянах и пустых просеках внук осваивал водительское дело. А к совершеннолетию дед оформил его в автошколу на получение водительских прав. Дед и внук были всё время вместе. Любили друг друга молча, сильно и по-мужски.
Что же случилось? Он был такой сильный. Когда я пришел жить в его дом, он, улыбаясь, показал мне на двухпудовую гирю у входной двери.
- Не пущу, если не одолеешь!
Я вскинул гирю на плечо. Толкнул вверх.
- Не так надо! - сказал дядя Ваня и, взяв гирю, начал жонглировать ей, перекидывая с руки на руку.
Господь наградил его большой силой и добрым сердцем. Он посылал страшные проклятья разгулявшейся преступности, но приглашал соседа, чтобы тот зарезал ему кролика. Даже в самые тяжелые времена, когда правительство перестало платить пенсии своим престарелым гражданам, дядя Ваня покупал на базаре семечки, чтобы подкармливать птиц.
Что же случилось? Не на дереве ли он надорвался? Два дня назад свалилась в глубине сада старая подгнившая лозина. Упала и забор подкосила. Непорядок! Дядя Ваня первым направился к дереву с топором в руке. Мы с сыном, взяв пилу, поспешили за ним. Дядя Ваня работал топором, как русский ратник на поле Куликовом. Я чуть ли не силой отнял у него топор. А может, я во всем виноват? Может, бежать надо было и не подпускать его к лозине? Ведь ему под восемьдесят. Долго ли что-нибудь внутри оборвать?
Ещё зимой на семейном совете решили, что дяде Ване необходимо съездить отдохнуть. Тем более, что военкомат бесплатную путевку в Крым выделил. «Никуда я не поеду!» - запротестовал он. «Терпеть не могу домА отдыха. Кино, вино, домино! Умрешь со скуки!» Но мы настояли. Для поездки нужна была справка врача. От врача он вернулся бледный, с трясущимися руками. «Не дала гадина справку. Сказала, что я старый, и крымский климат могу не выдержать. Да я в работе любого молодого загоню!». И на следующий день дядя Ваня с яростью набросился на лозину…
Утром сын в институт не пошел. «Заводи машину, - сказал я ему. – Поехали к дедушке!» Я надел поясную сумку-кошелек, сунул туда все деньги, какие в доме были. В первый раз в жизни сын выезжает на машине. Едет к дедушке.
В больнице нас встретила тетя Клава, жена дяди Вани. Дома она не ночевала. Вместе с ней были два «старика-разбойника», озабоченные и торжественно серьезные.
- Его перевели в реанимацию. Иди посмотри, - сказала тетя Клава.
- Как можно зайти в реанимацию, святая святых больницы? - подумал я.
Реанимационная оказалась палатой, в которой лежало около десятка мужчин и женщин, некоторые без движения, некоторые переговариваясь между собой. Молодой парень, опершись на локоть, пил из пластмассовой бутылки. Опорожнив ее, он размахнулся и крикнул товарищу, стоявшему в дверях: «Миш! Принеси еще!»
- Я тебе покидаю! - цыкнула на него женщина в белом халате. И это реанимация?
Дядя Ваня лежит у окна, накрытый простыней, из под которой торчат его голые ступни. Из него тянется трубка, входящая в небольшой ящик с циферблатами на прикроватной тумбочке. Он бледен и недвижим. «Живой ли?» - думаю я. Словно в ответ на мои мысли, дядя Ваня дернул ступней. «Слава Богу! Живой!» - сказал я.
- Врач был? - спросил я у тети Клавы.
- Нет еще. Но сказали, что будет.
- Надо поговорить с теми, кто есть. Где тут у них врачи?
Тетя Клава подводит меня к двери в коридоре.
- Тут они.
Я стучу.
Дверь открывает женщина в белом халате.
- У нас обед.
Она закрывает дверь.
Я стучу снова.
Дверь открывает мужчина в белом халате.
- Вам чего?
- У нас больной лежит в реанимации. Иван Новиков. Каково его состояние? Может, надо что-нибудь?
- Состояние его стабильное, - говорит мужчина. – Но ему желательно достать некоторые лекарства. Дорогие, правда.
- Какие? Напишите!
Я подаю ему листок бумаги и ручку.
Врач пишет.
- Мне кажется, за ним нет должного ухода, - говорю я не очень дипломатично.
- Вы не правы. Мы делаем что можем. Привезите эти лекарства. Они могут помочь.
Я выбегаю на улицу, где в машине ждет меня сын.
- Гони, сынок, в аптеку. Дедушка умирает.
В аптеке аптекарша рассматривает поданную мной бумажку. Подает пакетики.
- Вы можете минутку подождать? У меня нет сдачи.
-Сдачи не надо.
Мы снова в больнице. Передаю лекарства врачу, который давеча рекомендовал их купить. Он смотрит удовлетворенно.
- Хорошо. Будем надеяться на лучшее. Знаете, поставьте свечку в церкви. Так, на всякий случай.
…………………………………………………..
Прошли сутки. Наступил святой день пасхи. Я дома. С замиранием сердца жду вестей из больницы.
Слышу тарахтение «Запорожца». Выскакиваю во двор. В калитку входит жена и тетя Клава.
- Ну что?
- Всё, Сергей… Он умер…
Не может быть! В глазах темнеет... Я убегаю в сад. Сажусь на свежий пень лозины. Подвываю как щенок. Откуда-то издалека, мне отвечает собака…
……………………………………………………………….
Похороны состоялись за день до праздника Победы. В день похорон пришел венок из Америки. Мой товарищ из маленького городка Плано, штат Техас, узнав о несчастье, прислал огромный букет темно-малиновых роз, корзинку фруктов, головку сыра и венок.
В тот же день с нарочным пришла телеграмма из Кремля. Президент Российской Федерации благодарил дядю Ваню за доблесть в годы войны, за многолетний труд на благо Отечества и желал долгих лет жизни...