Забрезжила лукавая звезда –
Я новую игру себе придумал:
Я жду – пускай идут через меня
Десятки, сотни судеб и историй.
Я легкомыслен, невнимателен, – я сито
Порою никудышное, – но всё же
Прислушиваться буду к дальним песням,
Накапливать минувшее в себе.
Пусть дует тёплый и тревожный ветер,
По-новому летит и стонет кровь.
Теперь я слушать буду не себя,
И не шуршание полночных капель,
И не дыханье ровное любви –
Открою дверь с желанной, мягкой тайной,
Войду в забытые глаза
С туманной, дивной поволокой,
Напьюсь из пёстрой и глухой реки,
Реки времён.
2.
Попробую! Строка приобрела
Жеманный и пустой характер прозы.
Я лезу в тёмный ларь и достаю
Забытые, ненужные предметы –
Какие-то заботы и счета
С ушедшими, неясными людьми.
Всё – суета, всё – темень, всё – игра,
Обрывки неразгаданных мелодий,
Сплошной, застенчивый поток,
Слабеющая, вязнущая майя.
3.
Развесив мокрое бельё,
Я вызываю древних духов песни.
Пусть правит праздником верлибр –
Скупой и нерачительный хозяин,
Обидчивый и глуховатый маг –
В потёртом, тесном пиджачке
С карманами, наполненными сором:
Молитвами, грехами, снами,
Помётом птичьим, итальянским небом,
Кунжутным семенем, любовью и золой.
4.
За каждой дверью – глиняный уродец.
Ступеньками в неприбранную тьму
Спускаюсь среди вороха палёных
Газет, средь звука тающих шагов.
Ищу своё лицо, свой слабый след
В зыбучей мгле хозяйствующей ночи,
Кладущей взгляд тяжёлый мне на плечи,
Смывающей меня своим дыханьем.
Как мне расстаться с прошлым – с жадной ложью,
Что тенью виснет в сдвоенных мерцаньях
Шипящих и плюющих фонарей?
Как изменить закон несправедливый,
Остановить распад, заделать брешь?
5.
Я не добьюсь – и не к чему ломать
Здесь копья, перья, изводить бумагу –
Классической туманной простоты,
В которой растворён искус апреля.
В моих стихах всегда свистит сквозняк,
Какие-то всё щели да кривизны,
Простуженный, щемящий, вялый стих
Гремит ключами от пустынных комнат,
Где привиденья бродят в зеркалах,
Колышется в печах тяжёлый жар,
Свисает паутина, вдаль ведёт
Сырая партитура коридоров, –
Там память наняла себе квартиру,
Но не живёт уже почти пять лет.
6.
Сырая, неуверенная полночь,
Подземное движение глубин,
Ответный жар встревоженного тела.
Свеча до корня дожжена. Заплыл
Светящийся клубочек воска.
Как кровь сильна, покуда мы сжигаем
В плотском огне всю нашу суету.
Жар пойманный, причуда из причуд,
Рассыпанная чёрная весна,
Бездонная, стремительная похоть.
Всё сказано. Ночь движется назад,
Смывая пепел наш, стирая грани
Всевидящей, первичной темнотой.