Примерно то же самое испытал и я, когда после трущобного мрака Ромкиного переулка вышел на одну из центральных улиц Серебрянска. Многоголосый гомон прохожих, сигналы автомобилей, слепящие огни витрин и рекламных щитов подействовали на меня возбуждающе, окончательно выдув остатки алкогольных паров из моего все еще слегка затуманенного сознания. Как подхваченная мощной рекой песчинка, я отдался на волю течения и только успевал поворачивать голову то вправо, то влево, любуясь открывающимися видами.
А посмотреть и впрямь было на что. Вот стайка симпатичных девчонок в умопомрачительно коротких юбках прошествовала в каком-то шаге от меня, окатив мощным облаком парфюма. Вот какой-то потешный малый, наряженный не то волком, не то бегемотом (сразу и не разберешь) раздает прохожим цветные буклеты с рекламой нового, только что открывшегося магазина. Вот на углу два парня с гитарой и саксофоном, собрав вокруг себя толпу зевак, наигрывают что-то из репертуара группы «ДДТ». Вот очень серьезная девушка в кепке и форменной курточке с «полароидом» на вытянутой руке высматривает себе очередную жертву в потоке спешащих ей навстречу людей…
Но меня быстро утомляет это почти раблезианское пиршество красок и звуков. В глазах начинает рябить, а к горлу подкатывает противный липкий ком. Я невольно замедляю шаг, пытаясь собраться с мыслями. Боже, куда я лечу? Надо остановиться, прийти в себя, отдышаться.
Не без труда выбравшись из толпы, ныряю в первый же попавшийся переулок. Здесь, слава Богу, не так шумно, не так режет глаза неоновый свет. Оглядевшись, присаживаюсь на парапет, огораживающий витрину очередного бутика модной одежды с выстроившимися на ней в ряд манекенами. Все они почему-то без голов, а некоторые даже без туловища, отчего напоминают экспонаты какого-то жуткого паноптикума с выставленными на всеобщее обозрение жертвами маньяка-убийцы типа Синей Бороды или Джека-Потрошителя. Что ж, это место как нельзя лучше соответствует моему теперешнему настроению…
Невеселые раздумья наваливаются как-то быстро и разом, словно все это время таились в засаде и только и ждали случая для внезапного нападения.
Да, похоже, что мои экстрасенсорные способности вновь сыграли со мной злую шутку: из-за них я потерял друга... Хотя, с другой стороны, что уж такого кардинально нового узнал я сегодня? Может, не стоит вот так вот, с плеча? Мы ведь и прежде, в горячке споров, такое порой друг другу высказывали!.. А впрочем, вру. Как бы яростно мы с Ромкой не переругивались, сколько бы ни изощрялись в красноречии, до личных оскорблений дело никогда не доходило. Во всяком случае, бездарью никто никого не называл. Но одно дело говорить, а другое думать. Вот тут-то и получается нестыковочка… Ну почему, почему было Ромке не сказать обо всем прямо, без этих его экивоков? Ну, вышел бы очередной скандал, ну, ушел бы я, хлопнув дверью, зато не было бы этого мерзкого ощущения, будто тебя окунули головой в дерьмо да еще и поболтали там какое-то время.
Я лихорадочно закурил. Вспомнилось, как каких-нибудь четыре часа назад мы встретились с Ромкой в его импровизированной студии. Сколько неподдельной радости было тогда в его глазах! Неужели все это блеф, притворство? Не может же человек постоянно играть, и притом так искусно! Или мой приятель настолько противоречивая личность, что способен говорить одно, а думать при этом совсем другое?.. А вдруг эти Ромкины мысли были просто следствием минутного раздражения, которое разом накатило и потом так же быстро ушло?.. Что ж, все может быть. Но легче от этого все равно не становится...
Я задумчиво поглядел на кончик своей сигареты. На нем, словно ехидно подмигивающий глаз, то вспыхивал, то угасал красный огонек. А может, Ромка не так уж и заблуждается, называя меня бездарностью? И в самом деле, кто я такой, если за столько времени не только не создал ничего стоящего, но даже и не пытался этого сделать? А не пытался только потому, что заранее знал: все равно ничего по-настоящему путного из моей затеи не выйдет. И не оттого вовсе, что перегорел, не оттого, что лень-матушка одолела, а оттого, что уже просто ни на что не способен. Как говорится, был и весь вышел. Да, прав Ромка, тысячу раз прав, говоря (а вернее, думая), что я упустил свое время. Мой поезд действительно ушел и уже, похоже, навсегда. А все эти мои обещания самому себе, что я еще соберусь, что еще выдам что-нибудь эдакое - просто жалкий треп, мертвому припарка. Не соберусь. И не выдам. Поздно. Слишком поздно…
Неожиданно у меня перед глазами, как бы вынырнув из какого-то потаенного уголка памяти, возникла совершенно другая картинка. Толпа людей на перроне. Быстро удаляющаяся фигура девушки в белом. И я, застывший посреди вокзала, с глазами, устремленными в пустоту, тупо повторяющий одно это слово - поздно. Да, тогда я тоже сказал себе «поздно». Поздно догонять улетевшую мечту. Поздно строить иллюзии. Поздно начинать жизнь с чистого листа. Все, что могло состояться - уже состоялось, а чему суждено было случиться - случилось. Судьбу не прокрутишь назад, как ленту кинопленки, да и зачем? Что я мог предложить этой девочке, влюбленной в стихи Ахматовой и смотрящей на мир сквозь стекла розовых очков? Красивые ухаживания в духе французских романов и, как апофеоз всего, африканские страсти в постели?.. Что ж, перспективка на первый взгляд недурственная. Но что будет потом, когда пройдет первый угар и все предстанет в своем истинном свете? Каким жалким ничтожеством я тогда буду выглядеть в ее глазах!..
Сигарета, догорев почти до самого фильтра, чуть не обожгла мне пальцы. Нехотя отделившись от парапета, я двинулся вниз по переулку, отыскивая глазами урну. Урна нашлась далеко не сразу. За это время я настолько успел отдалиться от главной улицы, что поворачивать обратно показалось вдруг до смешного глупым. К тому же у меня не было никакого желания вновь становиться человеком толпы. Поэтому, не долго думая, я продолжил свой путь в том же направлении.
Мое депрессивное состояние постепенно сменилось полной апатией. Я совершенно забыл о времени и почти начисто утратил ощущение пространства. Я просто шел себе вперед, не утруждая себя мыслями о том, куда и зачем иду…
Неожиданно мне в лицо пахнуло речной прохладой. Я и сам не заметил, как оказался на набережной. Где-то недалеко играла музыка (кажется, что-то джазовое), слышался женский смех. Вдоль аккуратно подстриженных газонов неспешно прогуливались парочки. Внизу, возле бетонных свай, чуть слышно плескала Серебрянка.
Облокотившись на витые чугунные перила, я несколько минут смотрел на воду с отраженными в ней редкими огнями низких приземистых домиков на том берегу. Синий небесный свод, словно огромный, плохо натянутый тент с чернильными пятнами облаков, казалось, давил всей своей тяжестью на крыши, еще ниже клоня их к земле. Река под ним, обычно голубая до прозрачности, теперь словно подернулась гладкой нефтяной пленкой.
Я взглянул на часы. Двадцать минут седьмого. Да, на электричку я, конечно, опоздал. Придется добираться домой на маршрутке… Я вдруг поймал себя на мысли, насколько мне не хочется сейчас вновь оказаться в пустой теткиной квартире в компании ее любимого котика - чтоб ему пусто было. Может, переночевать сегодня у родителей? Но по моей озабоченной физиономии мать сразу поймет, что что-то не так. Начнутся расспросы, наставления. Нет уж, увольте!.. Наверно, самый лучший вариант - остаться сегодня в Серебрянске. А что, неплохая идея! Допоздна побродить по городу, посидеть в парке с бутылочкой пива, а потом до самого утра закатиться в какой-нибудь ночной клуб, оттянуться под хорошую музычку… Нет, на клуб у меня, пожалуй, не хватит финансов. Да и все равно завтра на работу, черт бы ее побрал! Так что этот вариант тоже, к сожалению, отпадает… Получается, единственное, что я сейчас могу себе позволить - это только пиво.
Купив в ближайшем ларьке бутылку «Балтики», я нашел себе укромное место за столиком какого-то летнего кафе, уже давно не работающего, но из которого почему-то еще не вывезли мебель. Только припав губами к горлышку, вдруг почувствовал, какую неимоверную жажду, оказывается, испытывал все это время… Не прошло и пяти минут, как неповторимая комбинация воды, хмеля и солода уже оказала некое благотворное влияние на мои мысли, настроив их на совершенно иной, более оптимистический лад.
И в самом деле, чего я так раскис? Ведь еще утром жизнь не казалась мне такой уж безнадежно потерянной. Я еще на что-то надеялся, еще барахтался, как та лягушка из притчи, угодившая в кувшин с молоком… Нет, по-моему, их было две, причем одна утонула, а другая все-таки выбралась. Та, что интенсивней сучила лапками. Так, может, и мне, вместо того чтобы покорно опускаться на дно, стоит еще немного побороться? Конечно, много времени потеряно даром, но кто сказал, что я не смогу восстановиться? Ромка? Да пошел он к черту, каламбурист хренов! Я еще покажу ему, какой я серый! Завтра же засяду за работу! Хотя почему завтра! Сегодня! Сейчас!
Рывком достав из кармана куртки блокнот, я решительно открыл его на чистой странице. Там же отыскался и обломок карандаша. Ну-с, приступим!.. Пальцы были какими-то ватными и совершенно меня не слушались. Грифель не столько рисовал, сколько рвал бумагу. Но я решил не сдаваться… Сперва на листе возник овал в обрамлении штрихов - лицо и волосы будущего портрета. Потом нос, губы, глаза… Нет, разрез глаз, по-моему, совсем другой. А брови?.. Какие же у нее брови?.. Я вдруг с опозданием сообразил, что пытаюсь воспроизвести на бумаге портрет Тани, моей утренней попутчицы.
Нет, все не то, не так! Рисовать по памяти ужасно трудно. Это и великим-то не всегда удавалось. Эх, если бы она сейчас находилась здесь, за столиком!.. И вдруг - как озарение: а может, это как раз и есть тот дарованный судьбой шанс, что помог бы мне выплыть? Ведь если бы рядом со мной была такая девушка, разве бы я не попытался стать лучше, чем есть на самом деле? Да ради нее я бы, наверно, и горы свернул!..
Я вновь постарался восстановить в памяти лицо Тани, строгий разлет бровей, долгий внимательный взгляд серых глаз… Боже! Какой же я дурак! Счастье само шло мне в руки, а я его просто проигнорировал. И из-за чего? Из-за своих проклятых комплексов, из-за вечной своей неуверенности. Да, прав был Ромка, обозвав меня трусом! Я действительно трус, и от этого все мои беды!.. Эх, если бы я тогда повел себя чуть-чуть по-другому, проявил бы больше решимости… Ну почему, почему нельзя переиграть все по новой?
В возбуждении вскочив с места, я стал лихорадочно расхаживать из стороны в сторону. Нет, не все еще потеряно. Мою ошибку можно исправить! А для этого мне нужно еще раз с ней встретиться! Да, мне просто необходимо еще раз с ней встретиться! Вот только - как? Как, черт возьми, это сделать?!
И тут меня, что называется, осенило. Ведь я не такой как все! Я способен читать мысли на расстоянии, причем это расстояние может быть насколько угодно большим! Значит, если сейчас я соответствующим образом настроюсь, то, возможно, смогу… Да, почему бы нет! Так, но что я должен для этого сделать? Наверно, для начала представить объект своего воздействия… Или нет, сперва мне нужно будет погрузиться в то особое состояние, благодаря которому я смогу…
Я не успел еще додумать свою мысль до конца, как в голове у меня раздался знакомый щелчок, и в ту же секунду моим глазам словно добавили яркости. Место, которое еще минуту назад казалось мне милым романтичным уголком, вдруг предстало во всей своей истинной неприглядности. Толстый слой пыли на столах, облепленный паутиной потолок, нацарапанное чем-то острым неприличное слово в углу, на стенке… Но в данный момент все это уже мало меня волновало, так как моя голова теперь представляла собой что-то вроде передаточной станции, где гудели, роились, скапливаясь в тугой копошащийся ком, чьи-то чужие мысли. На ум снова пришло сравнение с пчелами. Разогнать всю эту назойливо жужжащую массу можно было только одним способом.
Я быстро закрыл глаза и вызвал в памяти образ Тани, постаравшись представить ее такой, какой увидел в самом начале. Вот она садится напротив меня на скамейку вагона, бросив осторожный взгляд в мою сторону, достает из сумочки мобильник, произносит в него какую-то короткую фразу… В ту же секунду рой пчел в моей голове начинает звучать тише и наконец совсем пропадает. Его сменяет чуть слышное попискивание, чем-то напоминающее звук, возникающий в компьютере во время подключения к интернету… И вдруг…
- Фу-ух, кажется, успела… Даже странно как-то, учитывая, что день сегодня выдался неудачный… (Да, это без сомнения Танин голос! Я сразу его узнал, хоть и слышал всего один раз.) Ну, а как иначе! Ведь зачет Варваре я так и не сдала! Теперь этот «хвост» будет за мной аж до самой сессии тянуться!.. А все Вовка виноват - потащил меня в середине дня в кафешку. Я, правда, к тому времени уже изрядно проголодалась. Шутка ли, с самого утра эту мымру ждала! И надо же было случиться, что как раз в это время она и нарисовалась. Да еще в таком хорошем настроении. У всех моих одногруппниц приняла. Даже Нелька - уж на что дура - и та сдала!.. Обидно! Ну что ей стоило и меня заодно выслушать! Так нет же! «Меня сейчас срочно вызывают на кафедру - придешь завтра!» Это она все нарочно, я знаю! Она с самого первого дня меня возненавидела! Как только увидела!.. И в чем, интересно, я перед ней провинилась? Я что, виновата, что у меня такая яркая внешность?.. А тут еще Вовка влез со своим заступничеством! Только еще хуже сделал!.. Ему-то хорошо! Он еще летом все сдал!.. Стоп! А чего он тогда, спрашивается, в институт сегодня приперся? Ведь нам же лекцию на завтра перенесли. Неужели из-за меня?.. Ну, конечно же! Тут и думать нечего! И в кафе он мне все время глазки строил… Понятненько! Измором решил взять. Как говорится, не мытьем, так катаньем… Что ж, придется мне, видно, сменить гнев на милость. Сколько же можно доводить мальчика! Все равно лучшего варианта пока не предвидится… Конечно, если бы тот парень в электричке (Как его, кстати, зовут? Кажется, Сергей. Да, точно, Сергей.) захотел продолжить наше знакомство… Нет-нет, лучше не думать об этом! И так на душе тошно!.. Завтра, если сдам зачет, обязательно схожу с Вовкой в кино. Или куда он там собирался меня пригласить… Он бы, конечно, и сегодня меня куда-нибудь поволок - за тем, наверно, и явился на занятия, - если бы я не устроила ему головомойку из-за зачета. Ладно уж, завтра постараюсь быть с ним поласковей…
Неожиданно моя связь прервалась. Из-за того, что какой-то прохожий случайно задел меня плечом. Оказывается, во время сеанса чтения мыслей на расстоянии я так увлекся, что не заметил, как покинул пределы кафе и забрел прямо на пешеходную дорожку, где какое-то время создавал большие неудобства прогуливающимся туда-сюда прохожим. Пробормотав извинения, я снова вернулся за столик, к своей недопитой бутылке, жадно припал губами к горлышку...
Итак, судя по всему, Таня только что села в электричку, которая (я снова посмотрел на часы) в данный момент выезжает из Серебрянска. Значит, увидеться сегодня нам уже вряд ли удастся. Да-а, незадача, беря во внимание то, что в ближайшее время встретиться с ней мне будет довольно-таки проблематично. Я уже не говорю о том, что завтра все может кардинальным образом измениться. Завтра она собирается в кино с этим своим Вовкой, а послезавтра, может, уже и не вспомнит о моем существовании. Нет, если уж надумал с ней повидаться, то лучше это сделать сегодня. Как говорится, куй железо, пока горячо. Выход, стало быть, один: перехватить ее сразу по прибытии электрички. Но как это осуществить? Да очень просто - нанять такси или частника, а там уж как получится… Нет, что значит «как получится»! Должно получиться!
Последнюю мысль я додумывал уже на бегу. Ноги сами несли меня по знакомому переулку, обратно к центру города. При этом я лихорадочно вертел головой, припоминая, где находится ближайшая стоянка такси. Одна из них, возле центрального универмага, была мне хорошо известна, но до нее, даже если идти быстрым шагом, не меньше двадцати минут ходу. И, как назло, никакого проезжего транспорта поблизости…
Но тут мне, что называется, повезло. В нескольких метрах впереди я увидел желтую легковушку с характерными черными квадратиками на дверях, свернувшую в ближайший проулок. Я тут же бросился следом и, пробежав примерно с полквартала, наткнулся на выстроившихся вдоль тротуара людей, тоскливо переминающихся с ноги на ногу возле длинного фонарного столба с табличкой «такси». Все они без исключения смотрели завистливыми глазами в сторону той самой машины, что встретилась мне несколькими минутами раньше, которая в данный момент как раз отъезжала от остановки, до отказу набитая пассажирами.
- А когда следующая? - подскочил я к самому крайнему из очереди - длинному сухопарому мужику в синей замшевой куртке с большим пухлым портфелем под мышкой.
- А кто ж его знает! - с готовностью повернул он ко мне злое лошадинообразное лицо с играющими на скулах желваками. - Думаю, не меньше, чем через полчаса.
Я почувствовал, как мое сердце, секунду назад колотившееся где-то на уровне кадыка, вдруг разом ухнуло вниз, куда-то в область желудка. Полным отчаяния взглядом проводил я задние огни удаляющегося такси, пока оно не скрылось за поворотом. Неужели прав мужик и следующая машина действительно будет только через полчаса? Неужели все мои старания напрасны? Эх, будь я немного порасторопней, и этого бы не случилось! Ну почему, почему мне так не везет? О, какая жестокая несправедливость!
Я стоял посреди тротуара, вобрав голову в плечи, глядя прямо перед собой невидящим взглядом. Несчастней меня в эту минуту, наверно, не было ни одного человека во всем обозримом и необозримом пространстве.
Вдруг кто-то тронул меня за руку.
- Слышь, парень, тебе что, тачка нужна?.. Могу подвезти.
Не веря своим ушам, я быстро повернулся. Передо мной, словно материализовавшись из пустоты, стоял небольшого роста мужичонка в потертых джинсах, в старой измятой ветровке и какой-то блатной кепчонке, надвинутой на самые глаза. Еще я успел заметить, что у него кирпичного цвета физиономия, по самые уши заросшая густой двухнедельной щетиной, и встревоженный, бегающий из стороны в сторону взгляд. Одним словом, вид этого невесть откуда взявшегося благодетеля не внушал большого доверия, и при других обстоятельствах я бы, наверно, просто отошел от него подальше, сразу дав понять, что не хочу иметь с ним никаких дел. Но в данном случае выбирать не приходилось, поэтому я решительно шагнул навстречу маленькому мужичонке и, наклонившись, произнес лишь одно слово:
- Сколько?
- Двести.
- Годится. Только учти, мне очень быстро надо.
- Не сомневайся! Домчу как на крыльях, - и он приглашающе кивнул в сторону старенькой «Хонды» какого-то неопределенного серо-коричневого цвета, стоявшей чуть в стороне от остановки.
Вид машины, на которой меня собирались «домчать как на крыльях» тоже, честно говоря, большого доверия не внушал. Но я постарался об этом не думать и спустя минуту уже сидел рядом со своим бомжеватого вида водителем, выжимавшим из своей несчастной «Хонды» все, на что она была способна и, судя по глухому, чуть басовитому гудению мотора, даже несколько больше…
Вот уже и Серебрянск за спиной. По бокам трассы нескончаемой линией потянулись бесформенные нагромождения лесопосадок, почти не видные в окончательно сгустившихся сумерках. Я взглянул на часы - без десяти семь. Значит, электричка в пути уже целых двадцать минут.
- Слышь, мужик, за полчаса сможешь доехать? Вот так надо!
- Надо так надо, - он даже не посмотрел в мою сторону. Я заметил, что взгляд водителя уже не бегал с суетливой осторожностью по сторонам, а стал на редкость сосредоточенным, упершись в какую-то одну точку прямо посередине дороги. В выражении его далеко не презентабельного лица появилось, как мне показалось, даже нечто одухотворенное, невольно внушающее доверие. Надо сказать, меня это несколько подбодрило. Я даже позволил себе немного расслабиться, насколько это было возможно в моем положении. Откинулся на спинку сиденья и слегка прикрыл глаза, стараясь дышать не так прерывисто, чтобы хоть чуть-чуть унять сердцебиение.
Неожиданно передо мной снова возник образ той, к которой я сейчас так отчаянно спешил. Таня сидела, склонившись над книгой, ее глаза неторопливо скользили по строчкам, а губы при этом едва заметно шевелились…
И тут произошло нечто, уже совершенно непонятное. Я отчетливо услышал голос моей утренней знакомой. Видимо, все мои чувства в эту минуту были так обострены, что я опять не заметил, в какой момент в моей голове произошло «подключение». Но, что самое удивительное, картинка, возникшая вдруг перед моим мысленным взором, была не просто воспоминанием - все это происходило в реальном времени. Я ясно видел это по губам девушки, произносившим те же самые фразы, которые сейчас звучали в моей голове. Значит, я не только читал Танины мысли, а еще и наблюдал ее в данный конкретный момент, как будто моя знакомая находилась не за сотни километров отсюда, а сидела прямо передо мной, на расстоянии какого-то сантиметра, и я при желании даже мог коснуться ее рукой. Невероятно! Такого со мной еще не было!..
Но главное потрясение я испытал все-таки не от этого. Гораздо больше меня взволновали стихи, которые в эту минуту читала Таня.
Ты письмо мое, милый, не комкай.
До конца его, друг, прочти.
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть чужой на твоем пути…
Она произносила строки слегка нараспев, с какой-то особой глубинной задушевностью, которая появляется, по-моему, лишь тогда, когда человек на сто процентов уверен, что никто его не слышит, и от этого не боится впадать в излишнюю пафосность, причем этот пафос отнюдь не показной - он идет прямо из сердца, отчего, наверно, и воспринимается как-то по-особенному. По-моему, это в полной мере дается только большим мастерам, и еще, пожалуй, таким вот девушкам, искренне влюбленным в поэзию.
Не гляди так, не хмурься гневно.
Я любимая, я твоя.
Не пастушка, не королевна
И уже не монашенка я -
В этом сером, будничном платье,
На стоптанных каблуках…
Но, как прежде, жгуче объятье,
Тот же страх в огромных глазах.
Голос звучал все громче, все уверенней. Я невольно покосился на водителя - не слышит ли? Но тот все так же невозмутимо смотрел вперед, чуть склонившись над баранкой. Я попутно отметил, что стрелка указателя скорости в окошке спидометра уже приближается к ста сорока. Мотор ревел, как безумный, но даже он не в силах был заглушить строки, музыкой разливавшиеся в моей голове:
Ты письмо мое, милый, не комкай,
Не плачь о заветной лжи,
Ты его в твоей бедной котомке
На самое дно положи.
И вдруг меня осенило: ведь это же все про нас. Про нее и про меня. Это мне она пеняет на невнимание, не желая «быть чужой на моем пути», это меня так страстно уверяет в том, что уже давно стала «любимой», «моей», а я, дурак, все еще никак этого не пойму, все еще сомневаюсь, прикидываю так или эдак… Нет, уже не сомневаюсь. Я принял окончательное решение и теперь спешу навстречу своей судьбе. Только бы эта встреча сегодня состоялась, только бы ей ничто не помешало…
- Эй, друг, подъезжаем. Слышь, что говорю? - резкий, чуть хрипловатый голос водителя прервал поток мыслей в моей голове. Я привстал на сиденье, недоуменно оглядываясь по сторонам.
За окном уже привычно мелькали низкие пригородные домики вперемежку с аляповатыми рекламными щитами, нескончаемым рядом выстроившимися вдоль шоссе. Я снова взглянул на часы: семь двадцать пять. Черт! Как же быстро летит время! Сейчас поезд с Таней уже, наверно, приближается к своей конечной остановке.
- Что, опаздываем?
- Да есть немного.
- Тебя где высаживать-то?
- На пригородном.
- О, так бы сразу и сказал!.. Я тут одну короткую дорогу знаю… Ну-ка, держись крепче! - с этими словами мужик вдруг резко вывернул руль вправо.
Машина, съехав с трассы, быстро покатила под гору и скоро оказалась на какой-то проселочной дороге, по-моему, совершенно неприспособленной для передвижения на легковом транспорте. Нас тут же стало немилосердно болтать из стороны в сторону, камни глухо застучали по дну.
Сначала мы долго ехали мимо каких-то длинных серых бараков - кажется, это были гаражи, - после чего «Хонда» резко свернула влево, и я увидел впереди, за черной сеткой ветвей, насыпь железной дороги с растянувшейся на ней во всю длину гусеницей поезда с желтыми точками окон. За одним из этих окон сейчас находилась Таня и, возможно, именно в этот момент, сделав ладошки домиком, пытливо вглядывалась в черноту за стеклом. Может быть, она даже сумела разглядеть старенький серо-коричневый автомобиль, летящий почти вровень с насыпью, то вдруг проваливаясь куда-то вниз, то вновь выныривая на поверхность дороги.
«Хонда» снова свернула, и поезд совершенно пропал из виду. Только сухой однообразный стук вагонных колес продолжал звучать где-то рядом, за стенами низких двухэтажных домиков, мимо которых мы сейчас проезжали.
Еще один поворот, потом другой, третий. Когда же кончится этот нескончаемый лабиринт узких, плохо освещенных улочек? А может, водитель забыл дорогу, и мы просто бессмысленно кружим по одному и тому же месту?.. Грохот бегущего по рельсам поезда доносился уже с другой стороны и при этом как-то тише и глуше. Похоже, мы теперь не приближались к вокзалу, а наоборот, все больше удалялись от него. Что, интересно, задумал этот странный мужик в кепчонке? А вдруг у него недоброе на уме? Вдруг это какой-нибудь маньяк-убийца, решивший разделаться со мной в одном из этих темных переулков?
Я осторожно покосился на водителя. Но тот, словно прочитав мои мысли, лишь криво усмехнулся в ответ, все так же не спуская глаз с дороги.
- Да ты не сомневайся, парень! Я этот маршрут как свои пять пальцев знаю.
Теперь на лице мужика появилось выражение какого-то злого азарта. Видно, состязание в скорости с электричкой захватило его всерьез, и он сейчас не меньше, чем я, стремился во что бы то ни стало выиграть в этой бешеной гонке.
Но похоже, что на этот раз обстоятельства складывались явно не в нашу пользу. Словно свисток судьи, объявляющий об окончании матча, прозвучал в отдалении гудок, тут же сменившийся резким характерным не то скрипом, не то всхлипом, возвещающим о том, что поезд прибыл на станцию. Водитель тихо выматерился и еще больше отжал ручку акселератора. Мотор взвыл в два раза сильнее, с баса вдруг перейдя на фальцет.
Мы еще немного попетляли по узким улочкам и выехали, наконец, на финишную прямую. Я увидел вдали желтое приземистое здание вокзала и запруженную людьми площадь перед ним. Скорей всего, это были пассажиры, только что покинувшие электричку и теперь спешившие каждый по своим делам. Опоздал! На каких-то две минуты опоздал! Как же обидно, черт!
Виновато скрипнув тормозами, «Хонда» остановилась у тротуара как раз по центру, разделив людской поток на два обтекающих машину рукава. Я был как в лихорадке. Я в отчаянии вертелся на сиденье, глазами отыскивая в толпе Таню, и одновременно пытался достать из бокового кармана портмоне, чтобы расплатиться с водителем, но из-за того, что пальцы мои словно свело судорогой, мне никак не удавалось этого сделать. Мой спутник, впрочем, нисколько меня не торопил. По всей видимости, он был расстроен не меньше и старался вообще не глядеть в мою сторону, как человек, чувствующий за собой какую-то вину. Я заметил, что в его взгляде вновь появилось знакомое мне затравленное выражение.
Но вот, наконец, со всеми формальностями было покончено. «Хонда» укатила, и я остался один на один с вокзальной толпой, уже начинавшей понемногу редеть. Мое тело будто налилось свинцом. Не было сил двинуть ни рукой, ни ногой. Неподвижный, как изваяние, стоял я посреди площади, с каким-то маниакальным упорством продолжая вглядываться в лица спешащих мне навстречу людей. В глубине души я все еще надеялся на чудо, хотя мой здравый смысл уже давно мне подсказывал, что все напрасно, что я опять - в который раз подряд - проворонил свою счастье и этим окончательно подтвердил свою полную несостоятельность и никчемность…
И вдруг, в самый разгар моих невеселых размышлений, я увидел… Нет, если бы это случилось не со мной, а с кем-нибудь другим, и мне бы потом рассказывали эту историю с клятвенными заверениями, что все это чистая правда, я бы только рассмеялся в ответ, потому что произойти такое могло лишь в каком-нибудь низкобюджетном сериале или в романе для дамского чтения, автор которого не слишком обременяет себя хитросплетениями сюжета. В ЖИЗНИ ТАК НЕ БЫВАЕТ! И все же это случилось - именно тогда, когда я совершенно перестал на что-либо надеяться.
Толпа к тому времени уже окончательно рассосалась, но я все продолжал стоять, как дурак, один посреди площади, шепотом посылая проклятия в свой адрес. И в этот самый момент я увидел Таню. Да, это действительно было похоже на чудо. Она медленно шла мне навстречу, чуть нагнув голову, думая о чем-то своем, и, видимо, настолько была поглощена своими мыслями, что не замечала никого и ничего вокруг. Возможно, она так бы и прошла мимо, не увидев меня, если бы я ее не окликнул:
- Таня! - но, так как в горле у меня от волнения слегка пересохло, мой окрик получился больше похожим на шепот.
Девушка, скорей всего, меня не услышала и все так же, не поднимая глаз, продолжала свой путь. Но когда я набрал больше воздуха в легкие, чтобы повторить свою попытку, она вдруг резко остановилась и посмотрела мне прямо в лицо. Это было как ушат холодной воды, как резкая вспышка света в полной темноте. Неужели не узнает?.. Нет, конечно же, узнала!
За какую-то долю секунды в Танином взгляде отразилась целая гамма чувств - страх, удивление, изумление и, наконец, что-то похожее на радость. Хотя, возможно, мне это только показалось. Во всяком случае, очень хотелось верить, что мое неожиданное появление вызовет у нее именно такую реакцию, а там кто знает. Тем более что никаких слов пока не было произнесено. Мы просто стояли и молча смотрели друг на друга.
Это длилось, казалось, целую вечность. Возможно, в этот момент оба мы прекрасно понимали всю нереальность (я бы даже сказал, ирреальность) возникшей ситуации, которая требовала от нас каких-то особенных, может быть, не совсем адекватных поступков. Возглас типа «О, какая неожиданность!» или «Надо же, как тесен мир!» оказались бы сейчас просто неуместными, разрушив ту ауру таинственности, что, возникнув ниоткуда, окутывала нас сейчас своим волшебным невидимым облаком…
И вот тогда, чтобы не разрушать эту ауру, я осторожно шагнул навстречу девушке и, бережно взяв ее руки в свои, произнес как можно мягче, глядя прямо в широко распахнутые глаза:
- Ты мне очень нужна, Таня. Пожалуйста, не исчезай больше...
Конец 1 части