и патолого-пуаро.
на косынке её – гефсиманский сад,
а в горбу её – ватерлоо.
лейкопластырем кашель прихвачен к го,
и желудок её – как пустынный холл,
на холмах её – олухов-лопухов
отпечаточки каблуков.
и плюётся моссад, пуаро молчит,
чешет крылышки серафим.
кто стрелял в эти глазки-из-алычи
холостыми из хиросим?
кто колол ей в язык буквы «жопа», «жуть»,
кто подрезал, как птенчика, парашют,
кто, сумев разобрать, не сложил в манты,
оригами из наготы?
полежи, родная, медузой, в гной
косметичкой распахнутой, из кино
самым страшным кадром, пробитым дном
на коралле, на трупике бородой,
дисконнектом на пластиковом столе,
грудой глиняных черепков…
неприступен твой кукольный мавзолей,
требуха все – без ярлыков:
ватерлоо, нагасаки, шамз-элизе,
между ними – бесшовный шов
и червяк, царский выкидыш елисей,
что тя вовремя не нашёл.
