Любимая, как грустно жить на свете,
Когда твоё призванье – «лишний третий».
И в этом невеселом амплуа
Я фору дам «Де Нирам» и «Пачинам».
Ты тоже в это вляпалась. С почином.
Никчёмные «лямуры де труа».
А впрочем, только я… как будто школьник
Придумал этот чёртов треугольник,
Начерченный небрежно на песке.
Решенья нет. Не сходятся расчёты.
Но бог – велик [трудна его работа] –
Опять зовёт Беляева к доске. :)
Пусть избранный, рождённый божьим лоном,
Сакрально кувыркается с Зеоном –
Нажмём на стоп, побудем в стороне…
Любимая, как грустно жить на свете.
Ты для меня осталась вечно третьей,
Но инвазивно, намертво во мне.
Привет. Мы стали видеться нечасто.
Так ускользает, солнцами лучась, та,
Чей профиль заполняет весь портрет.
Что в сердце похозяйничала вдоволь.
Да так, что позавидовали вдовы –
Неясно, то ли жив, а то ли нет.
Привет. Но всё написано «Секретом».
И сложено, и выжато, и спето.
И скоро бородатый юбилей.
О чём писать? О снах или о книгах?
Чужих «Катринах», падающих «Мигах»?
Тупом распределении ролей?
От жадных фрикций раскалилась лампа,
Но патокой условностей и штампов
Затянута картина. «Бой в Крыму…»
«Алисам по плечо любые дверцы…»
«Играют все, а побеждают немцы…»
«Не доставайся ж больше никому…»