Моя жизнь. Часть 5. Дополнение. (Лирика / религиозная)

Так  стала уходить из моей жизни Одесса, день за днем удаляясь, этим как-будто не причиняя мне много боли, пока однажды я вполне осознанно не почувствовала в себе не детскую и продолжительную тоску. Ребенком я каждую ночь во сне  неизменно видела свой институт, входила в свой двор, слонялась по всем его закоулочкам и шла непременно к Вите и все стучалась и стучалась в его дверь, и рада была разговаривать с ним, и подходила к двери, где мы жили, и заглядывала, и заходила. И вновь я шла со школы, переходила у института улицу, приближалась к своей двери, и находила там родителей, и не находила… Черное море не покидало мой разум. Я тосковала о нем, как о своем дворе, как о Витьке, как о нашей маленькой комнате. Стоило мне закрыть глаза, как оно мне уже видилось во сне. Я открывала дверь и оно плескалось о порог квартиры, где бы я не жила, и огромный корабль, увозивший нас в Батуми, стоял неподвижно у самого берега, светясь огромным единственным иллюминатором… Одесса долгое время снилась мне одним и тем же сном, пока судьба не проявила ко мне милость и не привела сюда вновь, и таким образом как рукой сняла эту долгую мою печаль. Это уже произошло в 1984 году, когда я уже жила в Ростове на Дону. Но об этом позже, и до этого дня слишком много было пережито.
Выполняя Волю Бога во многих своих трудах (Бхагавад-Гита всем, Наставления Бога преданным и всем и др.), поясняя высшую ступень духовного развития человека, я пишу о состоянии непривязанности, отрешенности, которое достигается в результате долгой  практики йоги. Это есть показатель освобождения души от условностей материального мира,  и который проявляется в непривязанности,  как к плодам своей деятельности, так и любого рода наслаждениям, когда душа независима от еды, одежды, славы и бесславия, бедности и богатства, равно относится к друзьям и врагам, к чести и бесчестию, к победе и поражению. Сюда же относится и непривязанность к месту жительства, к своей нации, к своему народу, к своей семье и детям, как и к родителям и пр., но никак не исключает выполнение долга перед всеми в той мере, в которой требует материальный мир и то конкретное обстоятельство в жизни, в котором находится человек. На тот период состояние отрешенности мне никак не было знакомо, меня не окружали йоги или философы такого порядка. Отец наоборот казался человеком очень привязанным к жизни, привлекающимся всем ее разнообразием и многими видами ею даруемых наслаждений. Но сам того не зная и не ставя своей целью,  почти с детства по этому пути непритязания и отрешенности уже вел меня, уча более, чем скромным желаниям,  непретендованию, скромной одежде, еде, быту,  что были необходимые азы, которые должны были распространиться Волею Бога на более сложные вещи, как-то: народ, нация, личные блага и жизнь во блага другого, не обставляя себя и свой быт. Без этой степени свободы невозможно было бы оторваться от извечных человеческих мнений и предаться Мнению и Воле только Бога, невозможно было бы и заговорить со мной серьезно, ибо алчущий ум  духовно слаб и невосприимчив. Однако, будучи ребенком, я все же испила этот нектар, пусть материальный, тоски по своей малой родине, и понимаю, что в нем есть и много духовности, хотя и более низкого уровня и недостаточной, чтобы навсегда оставить этот материальный мир. Но эта моя детская привязанность не была устремлением к наслаждению, что есть свойство материальной привязанности в основном, не устремляла меня уехать в Одессу вновь и навсегда, что тоже было возможно, если бы это входило в План Бога, но было чувством нежным, неконтролируемым умом, подобным устремлению дитя к матери. Такая привязанность не могла быть для меня опасной, не могла ни во что греховное  развиться (ибо привязанность по своей природе имеет такое свойство и тяготеет к материальным наслаждениям, корысти и диктату), а потому была дана Богом на время, как дань моему детскому уму и пониманию, ибо и печаль такого рода обогащает и наслаждает. Хотя и теперь отрешенность или непривязанность должны присутствовать во мне, ибо,  как можно говорить и проповедовать то, что не знаешь, но не в большой мере, как у садху (святого), ибо тогда я бы неимоверно отдалилась от людей материального мира и не смогла бы решить Божественную Задачу – приблизить Бога к материальному миру. Слишком одухотворенное сознание, абсолютно ни к чему в материальном мире непривязанное, независимое от трех гунн материальной природы (проще говоря от иллюзорной энергии Бога в материальном мире) уже устроено так, что становится неработоспособным абсолютно за пределами чистой духовности, а потому не сможет служить своей психикой и пониманием перекидным мостиком от человека к Создателю, не сможет донести Слово Бога всем материально-духовным путем, но чисто духовный путь к пониманию материальных людей  осознать и принять трудно как в речи, так в мышлении, так и в поступках. Поэтому элементы привязанности, очеловеченности, Бог не отобрал у меня в полной мере, и я ими пользуюсь,  хорошо видя в чем и как они проявляются, но не контролирую особо сильно, ибо как только моя привязанность становится выше допустимой нормы, Бог Лично останавливает меня и дает свое Наставление, поясняя мне ситуации и судьбы других, где я еще заинтересована и желаю проявить свое участие, и чаще всего отводит мои руки и показывает мне результат Божественного вмешательства, который я конечно вижу, а люди полагают, что творят и решают сами. Поэтому, отвечая также на вопрос, соответствую ли я по качествам тем нормам, о которых пишу в Святых писаниях, можно сказать, что на уровне ума понимание именно такое, какое необходимо, чтобы не противоречить в этом плане намерениям и наставлениям Бога. Но в жизни поставлена в те условия, что, будучи занятая изложением Святых писаний, имею вокруг себя достаточно щадящую обстановку, однако не соответствующую в виду уникальности моего положения той обстановке, в которой проявляют себя преданные. Т.е. в некоторых случаях у меня есть Волею Бога послабление, что возможно в следующем рождении или в одном из следующих Бог будет во мне корректировать в строгом соответствии с Божественными указаниями и принципами духовного развития. Я же, выполняю Волю Бога, направленную на  то, чтобы показать человеку, дать ему  понять, что слова христианской молитвы «Да приидет Царствие Твое…» уже свершаются. И не может быть дано Богом обещание во всеуслышание (которыми являются слова  приведенной молитвы), будучи вложенными во все уста, произносимые и старыми и малыми, и богатыми и бедными, и здоровыми и больными, которые бы не имели силу и день свой. Именно Бог дал мне день-Начало, сам День, когда было дано понимание и написана первая строчка Святых писаний, также Будет и день, когда все будет написано и готово. Ибо Бог придет не с пустыми руками, но с тем, что творится его мыслью и что укажет путь всем воедино, независимо от религиозности и религиозной принадлежности. И Это Слово Бога уже читают и умы принимают так, как подготовлены Богом, чтобы повести за собой других. Все, что пишется теперь мной будет готово к 2012 году полностью. И будет миру явление Великое,  и начнутся преобразования,  не связанные ни с войнами, ни с космическими катастрофами, ни с уничтожением цивилизаций через земные катаклизмы. Будет великое возрождение духовности и очищение человеческого сознания, которое уже можно назвать будет недетским, и будет, кому проповедовать, и будет, что проповедовать.
Теперь же я продолжу свое повествование, ибо для тех, кто не может постичь Бхагавад-Гиту Всем или Наставления Бога преданным и всем, Бог дает Это Писание, Эту судьбу через призму совершенных знаний (религиозные совершенные знания), как и стихи, как и Завет человечеству третьего тысячелетия, как и Ответы Бога на человеческие вопросы, чтобы Человек видел воочию, как вершатся Судьбы и Кто стоит за этим, и был грамотным в любом вопросе, касательно своей жизни. Все уровни понимания и ступени развития людей  так или иначе должны быть охвачены, ибо эти знания для всех религий, наций, возрастов, все пишется достаточно доступно с ориентацией на средний уровень понимания и требует лишь внимательности и разъяснений тех, кого Бог поведет в мир проповедовать. Многие услышат в себе Голос Бога столь ясно, что без сомнений возьмут на себя этот труд, и будут передавать это Слово Бога и сами будут хранимы в этом пути, как хранима та, которая пишет.