Разлучница (Рассказ)

             Девчонки обожали фильм « Три мушкетера», а воплощением идеала мужчины был, конечно, актер Жан Марэ. «В жизни таких не бывает» -говорила Кланя. А они-то знали: лукавит подружка, она давно вздыхает при виде Сашки- рослого, плечистого, улыбчивого,чем-то напоминавшего их кумира. На тренировки по волейболу они ходили вместе, благо, жили рядом. Тот считал соседку «своим парнем», делился с нею размышлениями о смысле жизни, смеялся над слабаками, доверял небольшие секреты. Нравились ему девушки высокие, с характером непростым, которых завоевать непросто. Кланя покорно выслушивала все рассуждения, иногда робко возражала: «Разве не должна быть девчонка нежной, женственной, ведь говорят, что сила женщин- в  слабости?» Это вызывало у друга усмешку, мол, что ты в этом понимаешь , росла без отца , вот и думаешь как мать,а разве та была счастлива? Приходилось соглашаться, довод был слишком веским. Всю жизнь их семья видела отца несколько раз в году. Они суетились, старались накормить повкуснее, ласковые слова говорили, боясь, что слишком мало ему их заботы. На вокзал шли с тяжелыми сумками, обнимались на перроне и долго стояли, глядя вслед уходящей электричке. А, может, надо было показать отцу  свои боль, тоску, возмущение, наконец? Ведь жил он с молоденькой женушкой вполне обеспеченно, о трех родных дочерях помнил, но без раскаяния, особой тревоги за их судьбы…В такие минуты Кланя становилась печальной, а взгляд – словно у птицы раненой. Расходились к своим калиткам молча: и не ссора и не мир.
Перед выпускным годом лето выдалось жаркое, но счастливое. Они с Сашей
вошли в состав туристической группы, предстояла поездка на слет- соревнование в
удивительно красивую старинную рощу, посаженную еще до революций. Старенький
автобус доставил молодежь к месту сбора и скрылся в вечерних сумерках .Настроение у ребят было просто заоблачное.  Романтика захлестнула, заполонила, растворившись в природе и людях. Санька командовал , с одобрения физрука быстро определил, кто носит дрова для костра, кто готовит ужин. Подружке  дал особое поручение: взять помощника и обозначить границы их лагеря. Команд  прибыло  много, надо было предотвратить какие-либо посягательства на занятое ими место.
Неожиданно  у костра появились двое неизвестных парней .Ехидно улыбаясь, они стали отталкивать  поваров, нетрезвыми голосами приказывали покинуть понравившуюся им поляну. «Да вы что, ребята, мы же раньше  здесь обосновались. Мест хороших в роще на всех хватит»- дрожащим голосом говорила Светлана, Клавина подружка. Но  те становились настойчивее, опрокинули котелок с кипящей водой, и тут же почти  задохнулись от боли. Санька с Григорьичем,  заломив им руки  за спину, «ласково» спросили: « Вам, может, надо чего, ребятки?».  Гости могли только хрипло выдохнуть:« Да нет, мы, кажется, ошиблись».Вся команда, вмиг собравшаяся, чтобы прийти на помощь, дружно подвинулась ,плечо  к  плечу, к костру. Потом,  отпущенные  восвояси, « крутые»  парни как  сквозь  землю  провалились, не  встретили  их  ни разу до конца слета.  С того часа восхищение  другом  переросло  в  Клане  в  какое-то  новое,  странно  радостное   и  одновременно  тревожное  состояние.  Исчезла  свобода  в  общении , почему-то  не  хватало  слов  при  разговоре,  а  временами  сердце  стучало  так  гулко, что  было  страшно.  «Да,  с  тобой  все  ясно,  девонька,  первая  любовь  пришла»  -говорила  Света.  «Ты  что  с  ума  сошла?  Ни  в  кого  я  не  влюблялась»-  оправдывалась  пунцовая  от  смущения  подруга.  А  Сашка  оставался  таким  же  деловитым, спокойно  уверенным  в  себе.  Он, кажется,  не  заметил  серьезных  перемен  в  их  отношениях.
На  третий  день  соревнований  Светлана  подвернула  ногу  во  время  марш-броска.  Мальчишки  быстро  соорудили  приспособление  из  подручных  средств,  стали  нести  ее  по  двое,  чередуясь,  да  еще  старались  не  сбавлять  темп  и  выполнять  все указания  маршрутного  листа.  Они  пришли  вторыми,  но  огорчения  ни  у  кого  не было.  Ребята  были  счастливы,  что  никто  не  предал  дружбу,  что  пришли  командой, хотя  пришлось  нелегко…
Ночной  костер  тихо    потрескивал.  Сквозь  деревья  неровно  мерцали  звезды. Группа,  примостившись  на  бревне,  ведрах,  корточках,  слушала  туристские  песни в  исполнении  гитариста  Витьки  и  отменной  певуньи  Надюхи.   Клава  и  Саша сидели  рядом.  Им  казалось,  что  сейчас  весь  мир  -  у  их  ног:  и  ночное  небо, и  могучие  деревья,  и  журчавшая  невдалеке  река,  и  теплая  земля  с  трепетными языками  пламени.  Неожиданно  для  них  самих  руки  крепко  соединились,  и  будто молния  прошлась  по  телам.  Задыхаясь  от  волнения,  они  тихонько  встали  и  побрели к  большому  раскидистому  дубу.  Здесь  они  впервые  целовались.  Слова  были  лишними.  Глаза,  губы,  стук  сердец  говорили:  это  счастье.
Утром  подул  прохладный  ветер,  приплыли  громадные  тучи,  начался никого  не  радовавший  дождь.  Кланя  и  Санька  были  в  разных  палатках,  но это  ничего  не  значило.  Они  ощущали  себя  частичками  целого,  и  даже  монотонные струи  воды  не  омрачали  светлой  радости.  «Свет,  разве  может  быть  такое  всерьез?»- спрашивала  подруга  Свету,  открыв  ей  страшную  тайну.  «Может, конечно,  может,- твердила  та,- глупышка  ты  моя,  вот  увидишь,  все  у  вас  будет  хорошо».
В  последний  день  слета   у  туристов  было  грустное  настроение.  Они  прощались  с   частичкой  своей  жизни,  где  были  свобода,  борьба,  особое  общение. По  дороге  домой  пели  хором  любимые  песни,  вспоминали  смешные  эпизоды,  но во  всем  сквозила  близость  расставания.  У  школы  почему-то  стали  хохотать,  не  хотели  расходиться,  а  мальчишки  просили  Григорьича  почаще  ходить  в  походы  или  уезжать  подальше  от  дома,  к  морю,  например.  Учитель  хитро  улыбался  и  молчал: приятно  было  видеть  эти  родные  лица,  понимать,  что  удалось  сдружить  ребят,  что  поездка  сделала  их  взрослее,  закалила  характеры.
«По  коням!-  прокричал  кто-то  из  парней,   и  компания  вмиг  рассыпалась  в  разные  стороны.  Им  троим  было  по  пути:  Саше,  Клаве  и  Свете.  Но  почему-то в  их  сторону  Светлана  не  пошла.   Как  выяснилось,  у  нее  оказались  важные  дела  в  другой  стороне  села,  куда  шла  группа  одноклассников.  Александр  нес  оба  рюкзака и  важно  объяснял  подруге,  что  сейчас  важнее  всего  для  мужчин – техника,  и  эра  настала  космическая,  и  много  еще  в  стране  предстоит  переделать, изобрести.  Она восхищенно  поддакивала  и  едва  поспевала  за  ним.  У  развилки  рюкзаки  обрели  своих  хозяев,  прозвучало  привычное  «Пока»,  и   каждый  пошел  к  своему  дому, не  оборачиваясь.  « Позови,  крикни  что-нибудь !»-сверлили  мозг  Клани  раскаленные болью  слова.  Но  услышала  она  только  скрип  соседской  калитки.
Ночью, когда  все  стихло,  тревожные  предчувствия  сдавили  сердце,  оросили  подушку  слезами.  Мама,  почуявшая  неладное,  присела  на  кровать,  гладила,  как  в детстве,  по  голове,  шептала: « Скажи,  кто  обидел, сестры  заступятся,  да  и  я  тебя  в  обиду  не  дам.»  Но  дочь  лишь  всхлипывала  и  прятала  лицо  в  подушку.  Повидавшая  на  своем  веку  немало,  мать  догадалась,  что  пришла  пора  любви  и  к  ее  младшенькой,  и  тут  ничего  не  поделаешь.  « Ну-ну,- ласково  произнесла  она –не  раскисай,  все  образуется».
И  Клава  стала  ждать.  Выбора  не  было.  По-прежнему  -  тренировки, поездки  на  районные  соревнования,  окружение  друзей.  Вот  только  Санька-  совсем  другой.  Ког-да  начался  учебный  год. дни  замелькали,  словно  кадры  киноленты.  Надо  было  успеть  и  с  уроками,  и  помочь  дома,  и  тренировки  не  пропускать,  и  общественную  работу  вести.   Девчонка  была  настоящим  лидером,  до  всего  ей  было  дело.  Успевала увидеть,  почувствовать,  если  у  одноклассников  что-то  случалось,  спешила  помочь, обнадежить.  На  людях  они  с  Сашей  общались  непринужденно,  на  равных,  подшучивали  даже  друг  над  другом.  Наедине   оставаться  боялись,  почему, девчонка  не  
могла  объяснить.
На  одном  из  уроков  литературы  их  любимая  учительница  устроила  диспут. Они  только  что  изучили  роман  Льва  Толстого  « Война  и  мир»,  о  многом  поговорили,  но  на  этот  раз  тема  оказалась  для  ребят  неожиданной,  хотя  волновала  она  каждого.  Речь  шла  о  любви.  На  примере  жизни  Наташи  Ростовой  пытались понять,  какое  оно,  это  чувство,  когда  героиня  любила  по- настоящему.  Высказывали  мнения  сначала  робко,  а  потом   разгорелся  спор  не  на  шутку.  Большинство  парней  считали  Наташу  легкомысленной  барышней,  не  знавшей ,  кого  же  она  любит,  предательницей  по  отношению  к  Андрею.  Санька  хрипло  подытожил:  «Разве  тот, кто  испытывает  настоящее  чувство,  может  за  короткий  период  времени  дарить  его  одному, другому, выйти  замуж  за  третьего?  Да  она -  обыкновенная  самка,  прикрывавшаяся  романтическими  охами».  Светлана  просто  взвилась  после  этих  слов.  Ее  карие  огромные  глазищи  метали  искры.  «Как  ты  можешь  осуждать  человека, столько  пережившего?  Разве  Наташа  мало  страдала?  Курагин - это  еще  одно  ее  испытание. Беспомощная,  растерянная ,  она  просто  была  втянута  в  водоворот  отношений,  в  ловко  расставленные  сети  светского  лавеласа.  Любовь  к  Андрею -  настоящее  светлое  чувство.  Даже  выйдя  замуж,  будучи  по-своему  счастлива,  она  всегда,  слышите,  всегда берегла  в  своем  сердце  память  о  первой  любви.  И  кто  этого  не  понял,  тот  сам  не  способен  полюбить  по-настоящему».  Ребята  продолжали  спорить,  аргументировать  свои  взгляды  и  рассуждения,  а  Клава  молчала.  Ей  было  тяжело,  невыносимо  горько.  Глядя  сбоку  на  необычайно  говорливого  Сашку,  она  физически  ощущала  его  холодность  по  отношению  к  себе.  « Почему?-  спрашивала  она  себя - «почему  он  отдалился?  Неужели  все,  что  произошло  в  роще,  лишь  игра,  и  для  него  ничего  не  значит?».  Ответа  не  было.
А  на  одном  из  школьных  вечеров  все  стало  на  свои  места.  И  вопросы,  и ответы  стали  совершенно   излишними.  Клава  со  Светой  в  красивых,  только  что сшитых  платьях,  в  туфлях  на  маленьких  каблучках.,  с  красиво  уложенными  волосами  вошли  в  зал.  Голубые  занавеси  с  аппликациями  берез,  родной  русский  пейзаж  на  сцене,  неяркое  освещение – это  было  восхитительно.  С  портрета  на  зрителей  смотрел  Есенин,  словно  приглашая  в  чудный  мир,  в  котором  на  всех  одна  душа, одно  сердце.  Девчонки  тихонько  заняли  места.  Зазвучала  чарующая  музыка,  выходили  чтецы,  ведущие.   Да,  это  была  атмосфера  полуреальности,  кажется,  сам  поэт  вел  прием  гостей  и  дарил  им  свою  поэзию. Но  вдруг  Клава,  повернувшись  на  звук  скрипнувшего  кресла,  увидела  страшную  картину:  Сашка  пришел  сюда  с  другой.  Это  была  Любаша,  как   представлялась  она  всем  при  знакомстве.  « Боже,  как  ты  мог ?  И  это   та,  на  кого  меня  променял ?»-  лихорадочно  проносилось  в  голове.  Все  старшеклассники  знали:  Люба  -  своенравная,  вспыльчивая,  крикливая,  больше  всех  на  свете  любившая  саму  себя.  Но  она  была  и  необычной:  светлые  волосы  в  короткой  стрижке   обрамляли  высокий  лоб,  выразительные   синеватые  глаза, яркие    пышные  губы,  высокая  и  стройная  фигура -  все   это  привлекало   к  ней  мужские  взоры. « Разлучница»  -хлестанула  Клаву   мысль.  Сердце  словно  упало  в  глубокий  колодец.  Черно-серым  стало   все  вокруг:  люди,  зал,  сцена.  Света  не  сразу  заметила  перемену   в  подруге,   а  когда  увидела,  обомлела.  Белая,  как  полотно,  та  неловко пыталась  сохранить  спокойствие.  Ей  это  не  удавалось.  Взгляд  магнитом  притягивала  сидящая  сзади  парочка.  Девчонка  понимала,  что  это -  последний  удар  по  ее вспыхнувшей,   но  так  и  не  успевшей  разгореться  любви.  Он -  чужой.  «Пойдем  отсюда»,-  сказала  она  Светлане.  Они  тихонько,  на  цыпочках,  покинули  зал.  Санька  их  просто  не  заметил.
Боль  разрывала  сердце  на  части.  Девушки  шли  молча.  Любое  слово  сейчас добавило  бы  горечи   и  страдания.  Зашли  в  Клавин  двор,  присели  на   скамью. И  только  тогда  хлынули  горячим  потоком  слезы.  Света  утешала,  обняв  подругу за  подрагивающие  плечи…
А   потом  был  выпускной  бал.  Кружились в  вихре  вальса  пары,  пели  хором   школьные   песни,  благодарили  учителей   за  знания , понимание,  школьную  дружбу.  До  рассвета  вспоминали  пережитое в  родных  стенах, выпили  шампанское как  пропуск  во  взрослую  жизнь.  Оба  десятых  класса  с  учителями  пошли  встречать рассвет.  Эта  традиция  была  незыблемой.  Клава  увидела,  как  Санька  с   Любашей, взявшись  за  руки,  рванули  вперед  и  исчезли  в  сероватой  предрассветной  мгле. И  она  отчего-то  вдруг  стала  дурачиться,  хохотать,  образовала  небольшой  хоровод, в  котором  движение  вперед  сопровождалось  песнями,  шутками.  Потом  группа  распалась,  и  Клава  увидела  себя  рядом  с  Витьком,  балагуром  и  жутким  непоседой. Тот  крепко  обнял  ее.  Начал  целовать  неистово  и  как-то  по- взрослому.  Вся  компания  ушла  вперед.  А  они  целовались,  забыв  обо  всем  и  обо  всех…
Пришла  Кланя  в  себя  не  сразу.  Они  лежали  с  Виктором  на  его  пиджаке,  и  все  уже  свершилось.  « Ты -  моя», - шептал  он  и  вновь  осыпал  поцелуями  ее  всю,  ласково  прижимал,  смотрел  так,  словно  хотел  взглядом  вобрать  в  себя  да  там  и  оставить.  «Неужели  это  со  мной? -думала  она, -« А  что  же  впереди?.. Не  предаст ли   ее  первый  мужчина?».  Но  тело  было  податливым,  а  ласки  желанны.
С  того  вечера  они  стали  встречаться  каждый  день.  Клава  не  витала  в  облаках,  не  думала  о  любви.  Она  хотела  быть  кому-то  нужной,  пусть  даже  Витьке А  тот  бесом  вился  вокруг  нее,  не  оставляя  ни  на  секунду  наедине   с  мыслями,  раздумьями.
Через  полгода  дружка  провожали  в  армию.  Пришли  почти  все  одноклассники,  Саньки  не  было.  Поцеловал  Витек  любушку  на  прощание,  приказал  ждать  и  долго  еще  махал  кепкой  из  окна  удалявшегося  автобуса. А  вскоре  уезжал  в  Москву  поступать  в  ВУЗ  и  Саша, не  смотря  ни  на  что, ее единственный.  Он  зашел  к  ним  во  двор  попрощаться,  тихо  сказал: « Прости,  так  уж  вышло».  К  железнодорожному  вокзалу  его  провожали  друзья,  семья.  Клава  издали  смотрела,  как  его  обнимали,   обменивались  рукопожатиями.  И  еще  она  видела,  как  крепко  поцеловал  Санька  Любашу,  как  нехотя  оторвался  от  нее  и,  не  оглядываясь,  вошел  в  вагон. Больше  Саши  она  не  видела.  Его  родственники,  продав  дом,  куда-то переехали;  он  долго  сверкал  пустыми  глазницами  окон,  потом  там  кто-то  поселился,  чужие  люди,  до  которых  ей  не  было  дела…
Письма  от  Витька  приходили  короткие,  он  не  мастер  был  писать.  А  когда Клава  сообщила  ему,  что  ждет  ребенка,  перестал  писать  совсем.  В  деревне  все  на  виду.  Узнали  новость  и  родители  Виктора,  пришли ,  чтобы  забрать   будущую  невестку  к  себе,  но  она  настояла,  чтобы  это  решение  принял  Виктор.  « Доченька,  не сомневайся,  кто  же  откажется  от  своего  дитя?»,-говорил  моложавый  и  очень  похожий  на  сына  свекр.
Ответ  от  служивого  пришел  не  скоро,  вот - вот  должны  были  начаться  роды. « Пойми,  Кланя,  это  была  ошибка,  я  встретил  свою  настоящую  любовь,  желаю  и  тебе  того  же.  С  солдатским  приветом    Витек».  Прежней  боли  не  было,  сердце  уже  настрадалось  вдоволь,  да  и  надо  силы  беречь  для  сыночка.  Почему  она  решила, что  родит  сына,  до  сих  пор  не  знает.  Клава  не  давала  себе  расслабляться,  хлопотала  по  дому,  шила  малышу  распашонки,  вязала  носочки,  полуверчики,  шапочки.  Но  временами  в  усталом  взгляде  читался  вопрос: « Ну  почему?» ,  а  временами - « Кто  она,  новая  разлучница?».
Родился  мальчик,  розовый  крепыш,  но  лицо  нельзя  было  спутать  ни  с  каким  другим:  вылитый  Витек.  Материнство  буквально  вытащило  молодую  маму  из  всех  неурядиц.  Она  стала  самой  нужной  на  свете  для  своего  малыша,  им  жила,  радуясь каждому  новому  дню.   Когда  тот  подрос,  семейный  совет  решил  отправить  их  в  город,  к  деду,  согласившемуся  приютить  дочь  с  внуком.  
Отдав  ребенка  в  детский  сад,  Клава  пошла  работать  на  завод,  сначала  ученицей,  а  затем  крановщицей.  Не  раз  ловила  на  себе  восхищенные  взгляды  мужчин. После  рождения  сына  она  буквально  расцвела:  фигура  стала  пышнее,  румянец -  во  всю щеку,  а  взгляд,  как  у  колдуньи,  притягивал  и  манил.  Работать  умела  и  любила,  и  вскоре  ее  фотография  появилась  на  заводской  доске  почета.  Отец  подыскивал  для  нее  подходящую  пару,  знакомил  и  в  шутку  и  всерьез.  Дочь  оставалась  неприступной  крепостью  для  всех  соискателей  руки  и  сердца.
Прошло  несколько  лет.  Однажды  вечером,  когда  летняя  прохлада  напоила свежестью   землю,  они  с  сыном,  гуляя  в  парке,  присели  отдохнуть  на  скамью. Клава  чуть  задумалась,  гладя  непокорные  мальчишечьи  вихры.  Ее  окликнул  до  боли  знакомый  голос.  Напротив  сидел  Витек,  непутевый  отец  ее  ребенка,  хотя,  если  вглядеться,   это  было  то,  что  осталось  от  прежнего  бравого  парня.  К  ним  подошел  усталый,  постаревший,  не  очень   приятно  дышащий  перегаром  мужчина.  « Кланя, это - мой  сын?»-  почти  прохрипел  он.  « Нет,-  ответила  та,-  не  твой».  « Но  ведь  он так  похож  на  меня!»   « Тебе  просто  показалось.  У  него   есть  отец,  так  что  зря  не расстраивай  себя»,  Витек  понуро  опустился  рядом,  долго  шарил  по  карманам  и.  не  найдя  ничего подходящего,  промямлил : « Ну  да  ладно,  не  мой  так  не  мой.  А  я  вот  с  женой  развелся,  с  горя  немножко  выпил.  Может,  пожалеешь  по  старой  памяти? Жить вот  негде  и  пока  не  на  что,   приехал  в  городок  этот,  может  снова  все  заладится?».  Клаве   разговор  этот  был  очень неприятен,  нежеланной  была  встреча. Она  вдруг  поняла, что  ей  этот  человек  безразличен  как  случайный  прохожий.  Взяв сынишку  за  руку,  она  быстро  пошла  по  аллее,  не  оглядываясь,  ощущала  физически  моляще-жалкий  взгляд  навсегда  чужого  мужчины.
Пожалуй,  это  была  ее  последняя  встреча  с  болезненно  горьким  прошлым. Клава  освободилась  теперь  от  всех  своих  иллюзий  и  решила  твердо,  что  в  ее  жизни  не  будет  места  мужчинам.   Надо  жить  для  сына  и  для  себя.   А  вместе  им  никакие  трудности  не  страшны.  Судьба,  знать,  отмерила   ей  свою  долю  страданий,  а  теперь и  радостей.  
В  городе  после  того  вечера  прожили  они  недолго.  Чего-то  очень  значимого  там  не  хватало: то  ли  простора  деревенского, то  ли  еще  чего.  Вернулись  в  родное село  с   привычным  шумом   электричек,  петушиным   криком,  знакомыми  запахами детства.  Проснувшись  рано  утром,  когда  еще  контуры  предметов  были  едва  различимы,  Клава  вышла  на  крыльцо.  Ее  взгляд  сразу  остановился   на  Санькином  доме.  И  на  душе  стало  спокойно  и  радостно.  Она  будет  видеть  его  каждый день.  Жизнь  продолжается…