Я сижу у включенного компьютера и жду Музу. Пока она не появилась, можно заняться технической стороной творчества: что-то подчистить, что-то вычитать…
Монитор усиленно замигал, рыжий кот недовольно заворчал и в комнате появился кто-то еще.
- Муза? – Спросил я
- Ага… - Хихикнули мне в ответ.
- Как я ждал! Я верил! Я знал! Но почему ты не видима?
- А ты разве художник?! Неужели я опять спутала адрес? Подожди… Свиабрский проез, 4-а, 98, Сведригайлов А.П., поэт?!
Я молчал.
- Таки я правильно попала? – Не унималась моя гостья. – Слухай сюда. Ты мне прямо говори. Адрес тот?!
Я мечтательно улыбнулся. Адрес был именно тот.
- Таки правильно, то приступим.
Муза села мне на коленки. Обняла за плечи. Аромат ее тела пьяняще ударил в голову, а в висках застучало. Наметился неясный контур поэмы. Гениальной поэмы об Одессе.
Потемкинская лестница
Уходит прямо в море,
Сады цветут и ранняя весна….
- А почему Одесса?! – мелькнуло у меня в голове. – Я же там не разу даже не был.
А Муза все шептала и звала меня в голубые дали с невиданным ветром.
- Подожди, Муза, дай перерыв. Курить хочу – не могу. Сил нет.
- Хорошо, милый, пошли покурим.
Сквозь сизый дым табака очертания ее стали намечаться. Чтобы получше разглядеть свою гостью, я начал дымить исключительно в ее сторону.
- Ну и зачем тебе меня видеть? – Безразлично спросила девица.
Я не знал, что ответить.
- А может, ты меня любишь! – В голосе послышалась радость. – Я поняла. Ты в меня влюбился и жить без меня не можешь… Милый мой, но ведь ты же себе меня придумал. Я же Муза. Хотя, меня нельзя не любить, ты прав! Но я должна…
Ее сначала такой тихий и нежный голос, стал походить на трезвон колокольчика, причем вставить что-то от себя было не возможно. Я молча слушал весь этот бабский бред.
Спустя минут сорок у меня начала болеть голова, а она так и продолжала трещать о том, что понимает мою любовь к ней, о том, что она мне поможет и из Одессы мы переедем в Москву, где она сделает из меня знаменитость, что…
- Родная, я согласен. Пошли скорее реализовывать наши планы, - вставил я и направился к ноутбуку.
Муза покорно поплелась следом.
Какое-то время она еще что-то говорила, а потом, я услышал мирное посапывание в кресле около стола. Моя гостья сладко спала, утомленная своим монологом и воодушевленная планами. А я писал! Писал много, взахлеб. Писал о морских просторах и кораблях, о стенах Кремля и подземных лабиринтах, о любви и о той, которая перепутала города.
Как прекрасно пишется в тишине. А все-таки, хорошо, что она не улетела в Одессу.
