Из окна второго этажа 12-го дома доносились звуки, по монотонности напоминающие еврейскую молитву: полувопросительное "Яшша-Яшша... - затем пауза в десять секунд, и опять, - Яшша-Яшша..." - и так далее, в той же тональности, уже второй час.
Сам Яшша-Яшша не отзывался потому, что был занят: его вешали. Армян, подняв Яшку под коленки на высоту около полуметра и прислонив к некрашеным воротам, пытался удержать его на весу, а Пашка, всегда находивший работу поинтеллигентней, пытался надеть вешалку от Яшкиной дублёнки вместе с Яшкой на металлический костыль, вбитый в стороне от калитки, чтобы не мешал людям ходить.
Вешаемый относился к процессу весьма индифферентно. С утра он раздобыл и теперь выполнял кашкарский план и поэтому думал, что повешенье - это такой приход. Яшке было четырнадцать лет, он прославился как законченный торчок и горе для папы-директора техникума. Самое невероятное, что он был кандидатом в мастера спорта всего "совейского союза" по шашкам. Очевидно, обторчавшись, он видел не на несколько ходов вперед, а что-то такое впереди, чего, кроме него, никто не видел.
Пашка с Армяном, стукнувшись сначала кулаками, а затем ладонями, пошли искать аналогичные приключения в других местах, а Яшка тут же занялся делом. Продолжая висеть, он скрутился в веревку, из одного носка достал беломорину, из другого - баш дури, и начал забивать косяк. Интенсивно орудуя локтями, он был похож на кавказца, танцующего лезгинку. Дублёнка только подчёркивала это сходство. Теперь оставалось самое сложное - прикурить.
Мимо «висяка» проходили люди. Более того, далеко не все они были обкурены. Однако звуки, которые издавало тело висельника, были совсем не похожи на человеческую речь, да ещё и не совпадали с событиями, поэтому он никого не заинтересовал.
Из дома вышла Софка в кримпленовой юбке короче трусов. Увидев Яшку, она сказала: "Гы, гы, гы, - а потом начала хлопать себя по бокам и приседать, – ой, вэй, держите меня. Я торчу, как вилка в жопе. Щазз приведу кого нибудь поржать," - и, продолжая приседать, ушла.
В следующий момент солнце поняло свою полную никчемность, потому что с Базарной на Мещанскую повернул я в дакроновом костюме. Светофоры стыдливо светили исключительно пунцовым светом на всём протяжении пути от ателье, где мне изваяли этот костюм. По прошествии многих лет во мне зародилось сомнение, что дакрон являлся пошивочным материалом. По структуре он напоминал тонкий рубероид и при глажке вонял точно так же. Зато определить его истинный цвет было невозможно. Думаю, посадив человека в комнату, обшитую дакроном, через короткое время можно было бы без всяких медикаментозных средств получить от него признательные показания. Больше всего в этом костюме я был похож на «киндер-сюрприз» с ножками, обутыми в ярко-оранжевые вельветовые туфли из самой Чехословакии. Но мне было классно, и я уже предвкушал своё вечернее появление во Дворце студентов, когда вспомнил, что мне надо пройти пост-контроль в лице деда Зямы, который, как всегда, сидел на табуретке возле входа в 10-й дом. В сидении табуретки, сделанной из цельной доски, была выемка явно не ручной работы, повторяющая форму дедзяминого зада. Похоже, за столетия он её выерзал. И табуретка, и дед были антиквариатом.
- А! Вже он никому не здоровается, - заорал он задолго до того, как я приблизился. - Куда ты разбежал? У тебе на хате еще никто нет. Тоя мама с Марой пошли гулять в "Темп". Эти гонавим придумали продавать сирые сосиски по цене вароных. Так евреи варят их дома, и усе имеют нахес. Твой папа еще нет, он нам делает коммунизьм. Говоры прамо, йон вже даёт тебе три рубли на хуняшечек? Шоб я не дожил до умереть, твой брат побежал в десятый номер и в кулаке затырил сигарету. Тоже мене, агройсер шпийон. Он думает, что Залман ничего не видит. У Залмана ещё тот нюх на увидеть. Этому шкету вже сполнилося скоко-нибудь? Еси он будет смоктать взатяжку, так вырастет такой дрек, как ты. Шо в тебе за кустюм? Ты хочешь сказать, что это твой? У кого шил?
- У Альпера, - гордо заявил я.
- Обер-поц, - заключил он и, пожевав губами, сказал, - шить надо было у Бродского. Но в него такое горе, такое горе... - и замолчал. Когда я решил, что дед отрубился, он вдруг произнёс, - он исчо до войны умер.
В это время на улицу въехала мусоровозка, мусорщик взял колокольчик и начал обходить дома. Со всех домов побежал народ в надежде успеть забросить в машину родной мусор до того, как эта хитрая тварь смоется, сочась пахучими помоями. Еще не было случая, чтобы кто-нибудь не гнался с ведром за машиной, швыряя веером вонючие корки от арбуза. Первой вышла бабушка Шурика, к которому давно и прочно прилепилась кличка "бабушкино золото". Её голова была вровень с головой висящего Яшки, хотя её никто не вешал - из-за дородности, вероятно. Она внимательно осмотрела висельника. Яшка, увидев, что на него, наконец, обратили внимание, радостно засучил ножками и стал даже издавать звуки, давай, мол, бабка снимай меня, а то я без спичек скучаю.
Ещё раз осмотрев тушку, она спросила: «А моего Шурика тоже повесили?» Не получив же внятного ответа, грозно сказала: «Не баклань, я буду иметь тебя в виду," - и, потеряв всякий интерес к Яшке, пошла сдавать заслуженное смитьё.
Машина уехала. На её место возле ворот дома мотогонщика Румына, рядом с кривыми воротами "Автомотоклуба", встал автобус ЛАЗ. В окне своего дома Румын застыл в предвкушении. Водитель открыл капот, расположенный сзади и стал ковыряться в моторе. Наступил звёздный час Яшкиной бабки. Всего через полчаса после отъезда мусоровозки она вышла выбрасывать мусор. На носу у неё стояли очки, сделанные, очевидно, из морского бинокля. Поравнявшись с Яшкиными ногами, она подняла голову и застыла, как памятник Дюку, а очухавшись, произнесла: «Яшша-Яшша... Зачем ты катаешься верхом на дверях в новой дублёнке?» Яшку вдруг пробило на агрессию, и он стал пинать бабку ногами, а она подставляла ведро и лихо отбивалась. От такой нагрузки болгарская дублёнка начала трещать, и петля, наконец, отпустила жертву. Яшка еще по инерции дрыгнул ногой в воздухе и приземлился на обе, как и положено кандидату в мастера спорта, а бабка неторопливо, с достоинством, пошаркала к автобусу. К этому времени водила уже запустил мотор, и внутри капота радостно урчал вентилятор. Она подошла на звук и сказала: "Молодой человек! Подвинься!" Он на автомате отошёл на полметра и вдруг понял... Но было уже поздно. Замах у бабки был, как у Боброва, а бросок даже круче. В радиусе десяти метров с неба падали фрагменты интимных отправлений всей семьи, предварительно перемолотые вентилятором, для облегчения абсорбции этого деликатеса. Водитель хотел возмутиться, но старуха его опередила, сразу решив взять на горло.
-Шо такое, шо? Вус трапилось? Ну, бывает, ну не попала с первого раза.
-Ах ты старая давалка, - с ненавистью прошипел он. - Тебе шо, повылазило? Ты не видишь, что это автобус?
-Нет, гиб а кик, - обратилась старуха к загибающимся от смеха соседям. - Я, и не вижу! А зачем ты звонишь? - но, увидев, что аргумент не подействовал, пятясь, проворчала, - фуцан, где ты видел такое шикарное смитьё? Одни лушпайки от семачек.
Водитель заехал в "Автомотоклуб» мыть автобус, а солнце, напоследок скользнув по стенке, вдруг увидело: "Вулиця Заславського 12\\10."
Всем было по барабану - всё равно никто не знал, кто такой этот Заславский, и знать не хотел...
Спецсловарик для тех, кто Одессу называет Одэсса :
-----------------------------------------------------------------
кашкарский план - гашиш из Чуйской долины
приход - то, что ощущает курильщик под воздействием гашиша
торчок - наркоман
баш дури - порция на три косяка (папиросы)
гонавим (идиш) - воры
хуняшечки - вокзальные проститутки
нахес (идиш) - удовольствие
затырить - спрятать
обер-поц - в данном контексте: супер-дурак
бакланить - громко разговаривать
Дюк де Ришелье - основатель Одессы
вус трапилось? - что случилось? (укр.-идиш)
гиб а кик - смотри на него (идиш)
© Эдуард Штейнгольц
Israel Haifa.
