- Да это новенькие жильцы из пятьдесят второй квартиры – шёпотом сказали старушки. Шёпот, который услышали все и сразу оглянулись на маленькую бледную как смерть девочку. Она стояла в стороне, опираясь своей худенькой ручкой об ограду клумбы, где цвели мерцающими огоньками бархатцы. Девочке было не больше девяти. Её большие синие глаза были глубоко посажены в чёрные пещерки глазниц и смотрели оттуда с холодным ужасом на происходящее. Она была напугана, увидев своего отца внезапно заболевшим и, ещё, напугана совсем, не дружелюбным взглядом толпы, покалывающим, её хрупкое тельце. Девочка словно окаменела. Лёгкий ветерок теребил её жидкие волосики, едва скрывавшие синюю, от прожилок, гусиную шейку. Она была одета в ситцевое застиранное платьице зелёного цвета, которое было усыпано увядшими ромашками. Казалось, она сама была засыхающим цветком, на который наступил в спешке случайный прохожий.
- Ленка это твоего отца увозят! У него белая горячка началась что ли – захохотал самый старший из детей мальчик. Дети со свойственной им откровенностью подхватили слова этого авторитетного мальчика и принялись дразнить бедную девочку.
- Твой папашка пьяница. За бутылкой тянется. Выпьет, на земле растянется – теперь они кричали хором и мальчики и девочки, с которыми вместе несколько минут назад она играла. Они подходили к ней всё ближе и всё больше дразнили её, кривя свои рожицы. Наконец, она не выдержала напряжения и, заплакав, прорываясь через издевающихся над ней ребят, бросилась в подъезд. Дети последовали за ней, но резко остановились, когда увидели Ленку в объятиях своей матери.
- А ну, пошли прочь, хулиганы бесстыжие – рявкнула на них тучная женщина, облачённая в грязный халат. От неё как – то нехорошо несло прокисшим супом. Дети отступили.
- Ты иди домой и сегодня не высовывайся больше – пригрозила она дочери. Ленка всхлипывая, скрылась в сыром подъезде. Между тем скорая помощь, включив сирену, уехала. Детвора нашла себе новое занятие.
- Слышишь Тамара! Что с твоим Ваней стряслось? – полюбопытствовала одна из старушек.
- Не знаю. Говорят серьёзное что – то. Завтра и нам в больницу велели явиться!
- Пил что – ли опять гадость, какую ни будь. Вот и плохо стало – продолжала старуха.
- Сегодня не пил уже не мог, а вчера пьяный пришёл. Кто его знает, что он там пил, я не допыталась.
Старухи покачали головой и недовольно заохали. Тамара, несмотря на то, что её муж сильно пил и доставлял немало беспокойства своим новым соседям, старалась со всеми поддержать хорошие отношения. Это, в свою очередь сулило ей особые благосклонности со стороны остальных жильцов. Зная, что на свою крошечную зарплату она не сможет вытянуть семью из четырёх человек, она рассчитывала на помощь соседей. Отца у неё не было, а мать не показывала вида и сама запрещала являться к ней, когда узнала, что её дочь развелась с приличным человеком. И они давали ей взаймы. Ведь она всегда была с ними приветлива и вежлива и старалась вовремя вернуть ссуженные деньги; перезанимала у других у третьих, подрабатывала, но всё, же отдавала в срок. Так жила она лет пять со времени своего замужества с Ваней, которого очень любила. Жильцы подъезда жалели её, когда узнали, что они переехали из трёхкомнатной квартиры в однокомнатную из – за того, что задолжали крупную сумму по квартплате. Но всему когда – то приходит конец, а терпению в первую очередь.
Тамара поднялась к себе и увидела в дальнем тёмном углу комнаты свою тихо плачущую дочь.
- Перестань дочка плакать, они уже всё забыли, что сказали тебе. Завтра пойдёшь гулять, и всё будет по прежнему, как – будто ничего и не было – успокаивала Лену мать – только мы должны завтра анализы пойти в больницу сдать. Это быстро. Никаких уколов и прививок не будет. И Наташку возьмём, хорошо хоть её не разбудили.
- А что с папой? Чем он заболел? – подняв заплаканное личико, прошептала девочка.
- Ничего серьёзного думаю. У нашего папы сильное здоровье, он скоро поправиться. Просто выпил чуть больше положенного вот и приболел. Может чем отравился, такое с каждым случается. Вот увидишь, в следующие выходные с ним в парк пойдешь на аттракционах кататься.
- Правда, правда, пойдём, и папа поправится – вскликнула Лена.
- Конечно, обещаю тебе. А на мальчишек этих, внимания не обращай. Завтра они кого – ни будь другого, обзывать будут.
- Хорошо мамочка я не буду плакать.
- Конечно, ты же у меня умная и сильная девочка, лучше примерь платье новое, я тебе его вчера купила. Девочка вспорхнула, словно бабочка и радостно подбежала к шкафу, где её мать доставала новую вещь.
- Оно на тебе хорошо сидит! А ну пройдись туда, сюда, повернись. Ты у меня модница, настоящая красавица! - с горечью в сердце приободряла дочку мать, которая в свои тридцать с небольшим лет превратилась в располневшую, неухоженную тётку. Следить за собой у Тамары времени не было. Она не красилась и не припудривалась, лишь изредка, по праздникам подводила губы дешёвой помадой, делала бигуди на своей, теряющей волосы голове. Она лысела на глазах, как засохшее дерево, с которого неотвратимо падают листья. Но она не растратила материнской ласки, хоть и тяжёлая жизнь могла превратить её в неврастеничку, срывавшую обиды на детях. Даже когда её муж в припадке горячки перепутал свою жену с чёртом и огрел по голове газовым ключом, она отнеслась к этому как к закономерной ошибке, совершенно спокойно, только вот стала немного заикаться.
Девочка крутилась у треснутого зеркала как юла, повизгивая от удовольствия, что завтра есть чем будет похвастаться перед подружками.
Утром следующего дня приехала машина службы дезинфекции к дому номер сорок по улице Горького, проводить комплексную профилактику от дизентерии. Тамара с дочерьми вернулась из больницы, где их обследовали и, не выявив ничего, отпустили, поблагодарив женщину за расторопность и своевременно принятые меры. Доктор обещал поставить на ноги её мужа за неделю, но побеспокоился, что ему крайне необходимо назначить лечение от алкоголизма. «Ведь он ещё молод и его организм вполне может справиться с этим недугом» убеждал её врач. Тамара не захотела этого, она не считала своего мужа алкоголиком, тем более в разгар заката социализма таяли как могущество государства надежды на бесплатное и эффективное лечение.
Она любила своего мужа, даже не за то, что он взял в жены такую, как она, разведённую, с ребёнком, пополневшую посудомойку, а просто за то, что хотела любить и иметь семью как все обыкновенные женщины её времени.
Противоинфекционные меры вызвали у жильцов недовольство. Ещё больше беспокойство. Не каждому хотелось пускать в дом дезинфекторов. Ворча и проклиная своих соседей из пятьдесят второй квартиры, жильцы всё же пускали их, боясь повторить судьбу соседа. Все стали опасаться за своё здоровье, инстинктивно заостряясь на очаге, от которого шла эта инфекция. К полудню весть, что алкоголика Ваню положили с дизентерией, разошлась по всему дому. Страшное событие напугало людей, даже больше чем крысы и тараканы, в избытке водившиеся в их вековом доме или бачки помойки, месяцами стоявшие не вычищенными и за многие метры, издающие зловония. Даже сам запах гнили и канализационной вони в подъезде стал вполне терпимым и обычным явлением. Всё отошло на второй план перед лицом пресловутой дизентерии, нагоняющей ужас эпидемии. Ни утверждения сотрудников службы, ни собственный здравый смысл, ничто не смогло разуверить жильцов подъезда номер четыре, где нашли источник инфекции поверить в свою безопасность. Своим беспричинным страхом они заразили своих детей и внуков.
Вечером того же дня Лена одев, новое платье вышла во двор играть. Она широко и простодушно улыбалась и вприпрыжку бежала к ребятам, которые суетились в песочнике. В маленькой груди девочки собралось столько счастья, сколько хватило бы на всех её друзей. Она хотела им поделиться. Лена была свежа, румянец пробился на щеках, затушёвывая привычную бледность, синие глаза излучали небесную чистоту помыслов; теперь Лена была безумно рада оттого, что её папа скоро выздоровеет, что на ней новое платье и что, сама она здорова и полна сил.
- Смотрите, кто идёт! Ленка! - закричал тот самый старший мальчик. Дети обернулись, и, не издав ни звука, подозрительно посмотрели на Лену.
- Мне бабушка сказала, что вас тоже в больницу положили – произнесла её лучшая подружка Марина.
- Не, а. Мы не больные. Папку скоро выпишут – светясь счастьем, ответила Лена.
- Ты, правда, не больная – переспросила Марина и сделала шаг к своей подруге.
- Конечно, нет, я у врача проверялась сегодня. Мы с мамой ходили и Наташку брали.
- А мне мама сказала, что от тебя подальше держаться надо. Заразная у тебя болезнь! – прошипел мальчик Дима, мнение которого все уважали.
- Врёшь ты всё! Не заразная я, не заразная - волнующе выдохнула Лена.
- Это ты врёшь! Мама у меня главным врачом работает. Она лучше всех знает! – закричал толстенький холёный мальчик. Слова Димы моментально подействовали на остальных ребят. Они стали отдаляться от Лены, словно она была бешеной собакой, готовой наброситься на любого из них. Только Марина, замешкавшись, в метре стояла от источника опасности.
- Маринка беги скорей заразишься – кричали ей ребята. Маринино, до того милое личико, становилось озлобленным, а, потом она резким движение высыпала ведёрко песка на новое платье Лены. Отбежав к ребятам, она крикнула.
- Держи зараза, инфекция! Через мгновение все вместе кричали «Зараза» «Инфекция» и закидывали несчастную девочку песком.
Лена пустилась бежать, издавая нечеловеческий вопль униженного своими сверстниками ребёнка. Она бежала домой, к матери, к единственному человеку, который мог защитить её. Песок попал ей в глаза и стал разъедать их. Ей было больно, невыносимо больно от всего на свете. Как хотелось ей всё прекратить в одну секунду, в одно мгновение быть в объятиях матери, уткнуться в её живот, проникнуть внутрь его и заново не рождаться. Стремясь сократить путь до подъезда, Лена перелезла через паперти детской площадки, но споткнулась и, расцарапав в кровь коленку, упала в лужу. Первым подбежал толстенький Дима. Он заливался смехом, глядя на сидящую в луже Лену, которая теперь ещё больше рыдала, что выпачкала платье, что мама, у которой она ищет защиты, отругает её.
- Смотрите! Инфекция в лужу свалилась, и платье новое замарала – кричал он от удовольствия.
- Фу, она вся в грязи. Ха-ха, в новом платье – поддакивала её подруга Марина.
Ребята обступили подавленную и растерявшуюся Лену. Теперь она абсолютно ничего не понимала, действительность плыла перед глазами. В ушах звучало только одно – Инфекция, инфекция, инфекция…Она почувствовала, что теряет силы. Кто – то из ребят бросил в лужу кирпич, специально, чтобы посмеяться над ней ещё больше. Брызги грязной воды, попавшие ей на лицо, немного освежили её. Лена поднялась и не чувствуя боли от разбитой коленки побежала к подъезду. Мальчишки оказались проворней. Инициативный Дима, преградив ей, путь стоял у двери и палкой размахивал перед носом доведённой до отчаяния девочки. Рядом у соседнего подъезда бабушки молча, созерцали происходящую сцену. Лишь один старик, совсем седой с балкона последнего этажа еле слышно кричал маленьким хулиганам.
Ленины окна выходили на улицу, только там она могла докричаться до матери, но не прекратить свои мучения, а лишь как - то смягчить их. Как ей сейчас, больше всего на свете хотелось услышать голос матери. Она кинулась в арку, которую она сравнивала с тёмным туннелем, и которого, всегда боялась, когда ей приходилось проходить по нему. В ту самую арку, из которой выехала скорая помощь за её отцом. Сейчас Лена ничего не боялось, ведь в конце туннеля её ждало спасение. Ребята не последовали за ней, они догадались, что Инфекция побежала кричать мать.
Через несколько секунд из тёмного туннеля арки раздался режущий душу визг тормозов. Так побороли ИНФЕКЦИЮ в доме номер сорок по улице Горького.