Их час пробьет (Рассказ)

Николай Костыркин Анатолий Седукин

Их час пробьёт.

роман

Перед осмыслением.

Тихо вокруг. И темно. Темнота - беззвучно-беспроглядная темнота - покрыла всё, объяв упившуюся собой Вселенную, не подозревающую, что существует такое понятие, как "темнота". Трудно дышать. Практически невозможно. Не понимаю, пришёл ли тот день, когда ещё не было ничего или уже нет ничего. Это не ад, это хуже ада. Ни холода, ни тепла - ничего!..
Почему так? Почему любопытные створки сознания заставляют тебя сражаться с самим собой, отторгаясь от искушения, убегая из той среды, куда тебя пытаются ввергнуть.
-Неужели нет других людей?
И тебе отвечают:
-Они все здесь.
Никогда! Пусть весь мир будет здесь, хоть пускай он был здесь с самого своего рождения, но тебя здесь не будет никогда! Вырываешься из пут скрипучих вервий, разрываешь их, содрав пальцы и ладони в кровь, переломав все зубы. И бежишь.
Бежишь, не оборачиваясь. Долго, долго, сбивая дыхание и натыкаясь босыми ногами на камни и сучки. А потом лежишь лицом вниз и прерывисто дышишь. Сердце гонит кровь к вискам и обратно с бешеной скоростью. Значит, оно - есть.
И тогда ты понимаешь, что свободен, что теперь ни одна рука не набросит на тебя сковывающих движения пут, никто не заставит тебя делать то, чего ты не хочешь делать.
Но чего-то не хватает...
И ты вспоминаешь про Солнце. Которого нет с тобой.
Остаётся только встать во весть рост, задрать голову и кричать, умоляя и одновременно требовательно топать ногами:
-Солнце! Выходи ко мне оттуда на кромешную, на тьму. Озари её пречистым мастерством предвосхищать! Лишь один твой лучик света миру придаёт величье, выбор всем, предоставляя, как блюсти закон Творенья.
Я, пространство, колесивши и измерив плотью ступней, сголодавшись по серьёзной дружбе с высшим существом, грудь открою, чтоб на волю сердце из глубин поспело на судьбы день поворотный в первозданный водоём.
Покажись, молю, о Солнце, и тогда сквозь крик и всхлипы многие услышат скоро радостный весёлый смех!
И, словно пламень, лицо обжигает огромный красный шар, не будоражащий, может быть, только сознание полоумного. Он поднимается в полной, вакуумной тишине, и ты произносишь первый звук.
Первый в этом мире звук.

Часть первая.

Финист.

А день этот не отличался ничем от вчерашнего. Завтрашнего и, наверное, послезавтрашнего. На меня, во всяком случае, он не произвёл никакого впечатления. Но в моих привычках не водилось брать от своей повседневной жизни только отрицательные, скучные, неинтересные черты. Хотя пользу из них извлечь тоже достаточно трудно.
Моё лицо поросло достаточно заменой щетиной, но я всё-таки подумывал не бриться этим утром, тем более что бреюсь я обычно ножом, который вчера не успел-таки почистить. Бр-р-р-р, мурашки по коже пошли, когда вспомнил о том, как накануне вечером по дороге домой меня атаковали четверо здоровых детин с акинаками нового образца, ну, теми, что используют чаще всего используют пёсьеглавы на своих разборках. А у меня в тот момент не оказалось даже дедова смычка, а только вот этот нож за голенищем. Ну,...пришлось немного побегать. Да, но двоих я всё-таки задел. Хотя, после этого происшествия мне пришлось сделать вывод о том, что я заметно прибавил в весе и растерял сноровку. Иначе всё происшествие обернулось бы иначе, и я бы заставил их бегать, а не они меня.
Так вот, на наличие моего ножа в весьма нечистом состоянии, я отреагировал весьма бурно, запустив его в деревянную оправу двери. Нож звякнул и застыл, словно находился там, в неподвижном состоянии с начала времён. И только после этого я окончательно решил в этот день не бриться.
Отражение моё в зеркале не придало мне хоть какого-нибудь положительного настроя, ибо оттуда на меня глядел небритый детина с заспанным бледным лицом, карими глазами, посылавшими друг друга в далёкое путешествие на юг, взъерошенной копной давно нестриженных волос и еле начинавшим проглядываться вторым подбородком заспанный детина в зеркале скривил рот в саркастической ухмылке, а затем улыбнулся во всю ширину своих челюстей, насчитывавших около двадцати пяти недовыбитых зубов. Которые не мешало бы и почистить. Чем я и занимался ближайшие три-четыре минуты.
Никто в нашем роду не гонялся за сверхопрятностью и непредвзятостью во внешности, но женщины нашей семьи не позволяли мне чересчур запускать себя в данном проявлении. Даже сейчас, оторвавшись от семейного очага, я не выбросил из числа своих повседневных процедур утренний туалет. Пока я умывался , чистил зубы и причёсывался, странное и ,вроде бы, ничем необъяснимое чувство душевной невесомости подкралось сзади и заполнило всё тело с кончиков пальцев ног до кончиков волос на голове. И только по окончанию утренней процедуры меня осенило. Накануне я решил сделать себе выходной, отработав добросовестно пять дней и получив за это приличные деньги. По-моему, я имел на это право, хотя никто с меня за работу не спрашивал, ибо работаю я сам на себя.
Итак, стремительная мыслительная вспышка дала мне понять, что в этот день мне совсем не обязательно выходить из дома. Блаженное немое ликование сменила вторая мысль, характерная для любого моего утра: мои съестные припасы вот уже как вчера вечером приказали долго жить, и я не смогу нормально позавтракать, если не выйду из дома и не куплю себе чего-нибудь набить желудок. И я пошёл в город. На мне была простая льняная рубаха, затянутая на поясе, и светлые узкие штаны. Поверх всего я носил плащ, скрывавший по привычке взятый с собой смычок, доставшийся мне от дедушки Фолькера. Вообще-то, оба моих дедушки носили имя Фолькер, и от кого именно из них мне достался смычок, я до сих пор не знаю, а спросить у родных никак к слову не приходилось. Меня, кстати, при рождении тоже хотели назвать Фолькером в честь дедов, но потом назвали Финистом в честь известного писателя-фавна Финиста Чпока. Фавны всегда считались умным народом, и одно время их имена были среди ванторов и леших в моде.
Что же кается смычка, то вещь эта весьма необычна. Скажем так, я применял его в последнее время далеко не в музыкальных целях, тем более что на своей виоле давно уже научился играть пальцами и перестроил её под некое подобие лютни. Так вот, смычок мой нашёл себе применение в средстве, удобно заменяющей холодное оружие по прямому назначению. Это был не совсем обычный смычок, мой дед сам его сконструировал, ибо терпеть не мог мечи, но во всякой вещи любим хотя бы двухфункциональную практичность.
Город наш располагался на трёх холмах достаточно обширной площади, чтобы поставить на них город. Поэтому для того, чтобы куда-то пойти, надо было либо спускаться, либо подниматься по склону того или иного холма. Город назывался Изевор. Он являлся столицей Понтовидской республики, одной из тех многочисленных государств-недоростков, образовавшихся после распада Империи Ойюм. Прошло около полутора десятка лет с тех пор, как последний император Карл-Эрик Проклятый передал власть сепаратистским режимам земель Империи. Главная проблема этой так называемой постимперской эпохи заключалась в чуть ли не повальном расовом нетерпении коренного представителей населения той или иной из образовавшихся республик. У нас в Понтовидии, например, где коренным населением были домовые и балауры, не терпели ванторов, леших, фавнов.
Город за это время - а прошло не менее пятнадцати лет - изменился, похорошел, разросся, увеличился в численности населения. За это я его люблю
Хоть он и стал, переселён богатыми выходцами из провинции, тогда как обедневшие жители столицы, коренные изеворцы в третьем поколении, с котомками за плечами вынуждены были уходить в сёла. Где, как правило, чужаков не жалуют. За это я свой город не люблю.
По дорогам туда-сюда снуёт общественный транспорт, большие крытые повозки, запряжённые двойками псевдобалауров, исторгающих из недр своего организма через все дыры настолько зловонный дух, что многие из воробьёв и прочей городской птицы, пролетающих мимо, падают замертво на мостовую. Но транспорт наш очень весёлый, и за это я его люблю, ибо ещё неизвестно, что бы у нас в городе творилось без него. Тогда бы я наш город просто возненавидел.
На окраинах в полуразрушенных домах ютятся бродяги, лишившиеся крова из-за политики пробалаурской партии. Они считаются отбросами общества, что в принципе процентов на девяносто девять, правда. Он готовы маму родную продать за бутылку ракиу и горстку белого порошка под названием "букурия". А по вечерним улицам бродили банды самых отпетых балауров, поддерживаемые пёсьеглавами, пришедшими на эти земли лет сто назад с запада, нападают на загулявшихся мирных граждан и обирают до нитки. За это я свой город терпеть не могу. Но её величество привычка мешает мне переселиться в другой город. Хотя, что мне искать в провинциальных городах, если я ничего не могу найти в столице... Столица. Одно только название. Ещё лет двадцать назад в обиход вошла пословица: "Изевор - это одна большая постель, где все друг друга знают".
Все всех знают и все всех терпят. На главной площади Изевора почти еженедельно собирается толпа, подкупаемая и подстрекаемая антиванторской коалицией, спекулирующей государственной идеологией. Толпа кричит продиктованные ей леев за двадцать-тридцать лозунги и требования правительству начать высылку ванторов из страны. Итак, за последние годы очень многие эмигрировали в Ванторхейм ,а что толку? Коалиция, финансируемая пёсьеглавами никак не угомонится вот уже пятнадцать лет.
Но я стараюсь на это не обращать внимания. Несмотря на то, что сам являюсь вантором.
Невесёлая картина, неправда ли? Но, как говаривал мой дедушка Фолькер, если жить можно - значит нужно жить. И он был абсолютно прав.
День выдался не настолько ярким, чтобы мне приходилось щуриться от солнца. Но он был и не настолько пасмурным, чтобы меня клонило ко сну, ибо на погоду я реагировал безотказно. Бодрым шагом я направился вниз по склону, на котором располагался мой дом, решив дойти пешком до ближайшего мало-мальски сносного магазина и, если там не окажется чего-нибудь приемлемого на вкус - зайти к моему другу Мельготу. Мельгот был полулешим. Но если вы думаете, что лешие волосаты и клыкасты, вы крупно ошибаетесь. Лешие действительно могут напугать вас таким видом, но только если их очень сильно разозлить. Или если они хотят, чтобы их видели именно такими. На самом деле лешие обладают почти поголовно высоким ростом, заострёнными ушами и правильными, с ванторской точки зрения, чертами лица. Обычно они отпускают волосы - этой привычке я сам последнее время подражал - и носят длинные зелёно-коричневые одежды. Мельгот же и волосы стриг и одевался скорее как вантор. Да в принципе, он и лешим был только наполовину. А наполовину - вантором. Да, вот ещё хорошо, что вспомнил: хочу пригласить его на свой творческий вечер, который намечался на следующий день.
В магазине действительно не оказалось ничего порядочно съестного. Ну что ж, Мельгот, жди гостей. Время нынче раннее, и я надеюсь, что ты ещё никуда не решил уходить.
-Девушка! А девушка! С вами познакомиться можно?
-Нельзя, - обернувшись, ответил я обладателю похотливого голоса, подплывавшему сзади. Да, это обращались ко мне, ибо принять меня за девушку при просмотре так называемого вида сзади было нетрудно - я любил ходить с распущенными волосами. Да к тому же, поблизости в тот момент и девушек никаких не оказалось, а то бы я сам был не прочь познакомиться.
Лицо окликнувшего меня преклонного возраста домового исказилось в ошеломительно-нелепой гримасе при виде моего небритого щербатого лица, которое мигом обрело вервольфовский оскал. Незнакомец заторопился прочь.
Да, скажу я вам, мне уже стали льстить на улице чужие люди. Во всяком случае, льстили пока что только сзади,... По-видимому, я задумался и не заметил, как вышел на проезжую часть улицы.
-Смотри, куда прёшь! - позади себя я услышал щелчок кнута. У самого уха. И в этот же момент отлетел в сторону благодаря толчку чего-то тяжёлого и быстрого.
Спустя мгновение я понял, что на меня налетела повозка из числа общественнотранспортных. Она остановилась в двух шагах от меня, смешно растянувшегося на мостовой, ибо здесь как раз была остановка. На которой не оказалось ни одного человека. Это было мне на руку. В гневе я вскочил и зарядил в ничего не сообразившего кучера небольшим камнем. Тот с ругательствами на устах схватился за голову, а я, воспользовавшись моментом, подскочил к упряжке и, выхватив нож, перерезал ремни, стягивавшие псевдобалаурам пасти и держащие их в узде. Животные оказались на свободе, и я решил сразу же ретироваться от греха подальше. И вовремя. Просвистел свисток городового.
-Держи его!
Ну вот, ещё не хватало, чтобы фараоны на хвост сели. Я припустил вглубь квартала, надеясь запутать стража порядка, если тот вдруг за мной погонится, ибо на его призыв никто не отреагировал, ибо держать меня было просто некому. Но толстый домовой в красно-жёлто-синей форме городового довольно скоро отстал, и я снова направил свои стопы к дому Мельгота. Впереди стройными рядами ютились одно- и двухэтажные жилые строения, ограждённые от мостовой нестройными заборами.
Не в первой мне таким вот образом удирать от городовых, хотя спешу вас заверить, что в повседневную практику у меня подобные инценденты не входят.
Я остановился и огляделся вокруг. Я находился на Рыбной улице, от которой было недалеко до Обглоданного переулка, в котором стоял дом Мельгота. Вот, наконец, и он. Я вовремя сообразил не перескакивать с разбегу через ограду, ибо вспомнил, что мой весьма обильно наросший за последний месяц жирок не даст мне это проделать благополучно. Я просто открыл калитку, прошёл по вытоптанной мельготовыми ножищами тропе, в три прыжка одолел семь ступенек крыльца и постучал в дверь. Затем я повернулся к двери спиной и стал оглядывать улицу, дабы удостовериться, что за мной нет хвоста. Мало ли что...
-Тебе повезло, - услышал я позади себя голос, - у Мельгота не заведено правила выставлять ранних гостей вон.
Всё бы было совершенно нормально, но только голос сей не принадлежал Мельготу в частности и мужчине вообще.

Мельгот.

О боги, как же трудно идти!
Ноги, словно свинцом покрыты. Слава высшим силам есть арбалет, на который можно опереться. Хотя у меня в тот момент создавалось ощущение, что и он стал весить раза в два больше, чем должен был.
Демоны, как больно, а! хорошо же эта тварь меня достала. Сам виноват, но с другой стороны, кто знал, что в этом проклятом городе под мостами сидят вадры.
Ко всем неудобствам на пути домой вдобавок темно, аки у тролля в заднице, хоть глаз выколи. А я к тому же весь мокрый из-за этого никому не нужного ливня, да ещё вдобавок весь в крови. Своей и чужой. Да ещё и с рваной раной на плече.
Ну, ничего, ничего, вот уже родной дом виднеется недалеко. Сейчас...
-Доброй охоты, брат-Искатель.
Мать-перемать! Вот только её здесь для полного счастья и не хватало!
-Какого чёрта тебе здесь надо, Мирандеза?! - минутная вспышка гнева отзывается болью в разодранном плече.
-Я тоже рада тебя видеть. Ну, не то чтобы очень, но, тем не менее, - она выступила из темноты, в своём обычном плаще, скрывающем её стройную фигуру. Капюшон был откинут, и будь здесь хоть какой-нибудь свет, можно было увидеть её круглое милое личико, обрамлённое чёрными кучеряшками, аккуратный носик да зелёные глаза под тонкими бровями.
Я готов был поклясться, что сейчас её тонкие губы расплываются в её обычной усмешке. Но мне в тот момент было всё равно.
Я прислонился к дверному косяку, достал ключ и принялся открывать дверь. Зайдя в прихожую, я бросил арбалет на пол и снял плащ. Боги, как славно, что моя мама была эльфийкой, по крайней мере, я вижу в темноте не хуже её собратьев. Во всяком случае, как люди в сумерках. И не спотыкаюсь обо всё, что валяется на полу.
Я добрался до камина и, пошуровав кочергой, с удовольствием заметил, что в наличии ещё имелись тлеющие угли. Я подбросил туда пару поленьев и бухнулся в кресло. Слишком резко! От боли в левом плече потемнело в глазах.
-Меня прислал Совет Ордена, - Мирандеза сидела в соседнем кресле, - Ты должен отправиться в Долину Чар.
-Я никому ничего не должен! - ответил я. - Я вышел из Ордена.
-Но Совет так не считает, тем более после последнего похода о тебе ходят в Ордене легенды. А Андор...
-Не смей при мне упоминать имя этой мрази! - прошипел я, чувствуя, как внутри начинает просыпаться зверь.
-Как ты можешь!? - возмутилась она. - Он же твой отец-Наставник и...
По сознанию полоснула прошлым память. Мы - группа поиска - раздавленные, распятые на древних камнях проклятого замка. Ингильсдорф, убивающий и пожирающий нас, а затем выплёвывающий в нас монстров...в нашей коже, на наших костях...
-...ты должен понимать, какая это была жертва с его стороны...
-Да, - усмехнулся я в ответ, и Мирандеза вздрогнула. - Ждать, когда это тварь нас всех сожрёт, а потом забрать Ключ! Ты права, это была огромная жертва - молчать и со спокойной улыбкой запускать нас в живой жертвенник.
-Но ведь ты - дитя Ордена.
-Я не желаю более разговаривать на эту тему. Я буду спать, а ты можешь делать, что хочешь.
я захлопнул веки и провалился в забытье.
* * *
Пробуждение было тяжким. Голова гудела, словно набат в набег, шаром пульсирует левое плечо, напоминая о вчерашней весёлой ночи.
Кто-то ломится в дверь. Не хочу открывать, пусть уходит, кто бы ни был.
Внезапно скрипнули петли. Я понял, что Мирандеза решила поиграть в моего дворецкого.
-Тебе повезло, - услышал я её голос, - у Мельгота не заведено правила выставлять ранних гостей вон.
Ну, кого ещё там принесло на мою голову? Я открыл глаза и поднялся с кресла. Ой-ё! слишком резко поднялся: в раненном плече шарик пульсанул ещё сильнее.
-Мельгот! - воскликнул Финист - оказывается, это был он собственной персоной - и бросился ко мне. Проклятье, я, наверное, всё-таки не сдержался и скривился от боли. - Что с тобой? Кто тебя так отметелил?
Я бросил взгляд на стоявшее поблизости зеркало. Н-да... Из зеркала на меня смотрел полуэльф...или, всё-таки, получеловек..? Хотя, чего-чего, а людской крови у меня было гораздо меньше, чем можно было бы предположить.
Скорей всего, надо рассказать историю моего происхождения, чтобы потом не возникало вопросов. Мой отец - лорд клана Багровых Мечей - в двадцать три года по воле моего деда женился на дочери вождя соседнего поселения Эльфов Северного Ветра. На одной из охот мой отец был укушен волком, но не предал этому случаю особого значения. А волк оказался оборотнем, точнее, волколаком. Когда отец понял, в чём дело, было уже поздно, и он убил себя.
Я родился с примесью крови волколака, но человеческой и эльфийской крови оказалось во мне больше. И я не стал зверем, но стал нелюдем.
После смерти отца мой дед забрал нас с матерью к себе. Однажды мама поехала навестить родных и не вернулась. Соседний клан эльфов вырезал клан моей матери - увы, но безопасностью своей дороги Империи Ойюм никогда не славились, да и в межклановые стычки редко кто из Императоров хотел вмешиваться. После этого события дед покинул клан и, забрав меня с собой, заперся с кучкой верных вассалов в своём родовом замке. Но перед этим они вырезали Эльфов Утренней Звезды, совершив своеобразную кровную месть.
С тех пор началось моё обучение. Мне было шесть лет. Десять лет спустя дед умер, оставив кучу денег, замок, родовой меч и знамя. К тому времени мои дяди, тёти, двоюродные братья и прочая дальняя и не очень дальняя родня про меня и думать забыли, поскольку из всех родственников меня никто не любил, ибо я был последним из основной линии рода и являлся наследником клана в три сотни клинков. Я передал бразды правления одному из дядьёв и решал, чем бы занять своё последующее существование, поскольку мысль править кланом меня никогда не привлекала. Тогда-то меня и нашли люди Ордена, разыскивавшие нелюдей по всей территории Ойюма. Людям Ордена не было дела до моего происхождения, наследства и душещипательной истории несчастливого детства - хотя, кто знает, всё могло быть гораздо хуже - их интересовал мой потенциал и теоретический уровень способностей. В первую очередь - обострённые волколакской кровью чувства.
Мирандеза говорит, что я - дитя Ордена. Нет! Прежде всего, я - последний Багровый Меч и Северный Ветер.
И вот я - последний Багровый Меч и Северный Ветер - с тоской в глазах смотрел в своё отражение: высокий лоб с чёрными коротко стрижеными волосами, острыми ушами, бледный, аки мертвяк какой-то, с глубоко запавшими глазами чёрно-коричневого цвета на узком лице с тонким носом и высокими скулами. Всю композицию завершал высокий и широкий лоб. Которым я, кстати, очень горжусь...,будучи в хорошем настроении. Сейчас же вид моего лица дополняло несколько глубоких царапин и синяков. Короткий чёрный камзол был разорван в районе левого плеча. Мало того - он был весь в песке, грязи и пятнах засохшей крови.
Наверное, именно это в первую очередь и бросилось моему другу Финисту в глаза: он подскочил ко мне и, схватив за плечи, спросил:
-Мельгот, тебе больно!
В глазах у меня потемнело, и я прошипел:
-Да-а-а! убери руку с левого плеча, идиот!
Финист, смутившись, убрал руку и сделал шаг назад. Потом второй. Лучше бы второго шага не было, ибо у моего друга глаз на затылке не водится. Он просто не мог заметить, что позади него стояла Мирандеза.
В общем, они оба свалились на пол, причём, Финист приземлился сверху, умудрившись каким-то образом порвать на Мирандезе юбку.
Они тот час вскочили оба, и Финист не замедлил получить пощёчину.
Я понял, что начинается цирк, и снова завалился в кресло. Таким образом, чтобы видеть обоих.
-Ты чего это!? - возмутился Финист. Он развернул её левой рукой за предплечье, а правой придал ускорение в сторону двери.
Вот это он сделал зря.
Поворот. Подсечка. Толчок. И...!
Бум! Финист влетает в центр стола.
Ш-ш-ш! скользит по нему, и...
Бум! Падает на пол, с разлёту кувырком влетая на кухню, где...
Блямц! На него падает сковорода.
Блямц! Нет, две сковороды.
Мирандеза презрительно посмотрела в сторону кухни и, повернувшись ко мне, медленным тоном проговорила:
- Если захочешь меня найти, я буду в городе ещё два дня.
Она хлопнула дверью.
Я закрыл дверь на засов и поплёлся на кухню.
Финист сидел на полу. Лицо его было в крови, из-за глубокой ссадины на лбу. И - в супе из-за перевёрнутой кастрюли, водрузившейся ему на голову. Он выглядел озадаченно. Я должен был рассмеяться, но не мог, ибо сам был косвенно виноват в произошедшем. Мирандеза...м...м...уронила Финиста, потому как считала, что все представители противоположного ей пола - "винтогрогие козлы", и "место мужчины в доме - коврик у входа".
Причём здесь я? Всё очень просто: таковое её мнение сложилось опять же по моей вине: я бросил её накануне помолвки.
-Кто эта женщина? - спросил Финист.
-Знакомая, - что я могу ещё сказать? "Финист, она - Комтур огня Ордена Молота. Ты знаешь, про такой Орден? Правильно, не знаешь. Потому как все, кто про него знают, либо в нём состоят, либо лежат в земле."
-Её зовут Мирандеза, - добавил я.
-Ясно, - кивнул Финист. - А...?
-нет, мы с ней не спим.
-Тогда давай жрать!
Его логика меня всегда поражала,...как бы так выразиться, своим отсутствием.
Мы обшарили мой погреб и сообразили нехитрый завтрак: пара яичниц с грибами, ветчина, хлеб, кадка с солёными огурцами и по бутылке доброго эля.
Финист пододвинул стул поближе к столу и...
Стук в дверь.
Я поднялся и подошёл к двери.
-Кто там? - спросил я.
-Карамелька "Чупа-чупс", - был ответ.
-Чего? - не понял я.
В ответ на это дверь тотчас слетела с петель. Слава богам, я успел вовремя отскочить. В дом влетело человек пятнадцать. Двое тут же успели познакомиться с Финистом, вернее, в его кулаком. Мимо моего лица мелькнули чьи-то сжатые пальцы. Зря! Ой, зря! И, как учил мой наставник Вайрихстронбурвенгвельсонтур Г'ха-биейерволенгробенн (не часто мне удаётся произнести это имя без запинки), я схватил за руку наглеца и применил один из любимых приёмов моего учителя - "швахнул" об стену. Во время проведения приёма я оказался спиной к ворвавшимся. Кто-то навалился на меня сзади, но я "гребанул" - ещё один термин моего наставника - наглеца "до полного охренения". Но тут меня ударили по голове. Стулом. Всё бы ничего, но в моём доме вся мебель из дерева крипс-крапс, а оно по прочности иногда не уступает железу, но, несмотря на это, его легко обрабатывают, и оно мало весит.
Я до сих пор диву даюсь, как меня этим стулом не убили. Я буквально упал на пол, откуда имел возможность получше рассмотреть злоумышленников. Все они были в чёрных плащах и орудовали укороченными алебардами. Финист отбивался от наступающих серебряным подносом...Хороший был поднос, ну да ладно, я всё равно собирался его выбрасывать.
Но тут на пороге вырос ещё один тип в чёрном плаще. В руках у него был...о-па!...трёхстрельный арбалет. Всё разом стало ясно: ребята в чёрных плащах - бойцы Фронта Борьбы с Разбоем - или просто ФБР - организации, работающей на государственные структуры.
-Стоять! - заорал арбалетчик, направляя оружие на Финиста. Тот, поняв, от кого отбрыкивается, опустил поднос, и тут же на него накинулись алебардисты и связали. Абралетчик закинул арбалет за спину и подошёл ко мне. Он достал какую-то бляху и сунул мне её под нос.
"Значок", - понял я.
-Старший агент Фронта Борьбы с Разбоем Мокс Фулдер (какая странная фамилия для балаура, подумал я; а это был именно балаур). Вы имеете право хранить молчание на допросах и пытках, вы имеете право...
-Стойте, - прервал я его. - В чём нас обвиняют?
-В угоне почтового василиска.
У меня в голове возникла только одна мысль.
-Адрес.
-Какой адрес? - лица его я не видел, но интонация носила изумлённый характер.
-Адрес преступников, пукис вас побери!
-Улица Обглоданная, десять.
-А это, - я не выдержал и сорвался, - идиот недовылепленный, Обглоданный переулок, десять! Переулок!!
Старший агент нерешительно огляделся и бросил лишь одно слово:
-Уходим.
И они ушли. Так быстро, что даже забыли развязать Финиста. Я развязал его сам...
...В полдень мы окончательно приделали дверь с косяком обратно. Я наскрёб кое-что на завтрак, хотя это уже был почти обед... Мы уселись наконец-то за стол и...
Стук в дверь.
Финист взял что-то из инструментов, по-моему, пыряло с зубом. Я подхватил охряпник, и в таком составе мы двинулись к двери.
Я распахнул её. На пороге стоял Ориент, ещё один мой...приятель. Ориент невысокого роста, во всяком случае, ниже меня, светловолосый, с жёлто-коричневыми глазами, с чертами лица типичного варвара. Не по происхождению, а по образу мыслей.
Он стоял на пороге и улыбался во всю ширь своих тридцати двух зубов. Только за такую улыбку я готов был его укокошить.
-Привет, параноики! - приветствовал он нас, проходя мимо, садясь за стол и придвигая к себе поднос с едой. - Я тут проходил мимо и решил зайти. Вы знаете...Ребят, дверь кто-нибудь из вас когда-то закроет? Вот так...э-э-э...так вот, я сегодня проснулся и подумал, что нам нужно на природу. Пойдём куда-нибудь подальше от этого затхлого городишки на пару недель, а?
-И куда же? - не задумываясь, спросил я, поглощённый созерцанием поедания Ориентом нашего завтрака. То есть, обеда, хотя какая разница, всё равно Ориент уже всё умял.
-В Долину Чар, - был ответ поедателя чужих завтраков.
"Очень интересно", - подумал я.
-Почему именно туда?
-Там в последнее время происходит что-то непонятное, - его глаза сосредоточенно смотрели в одну точку.
-Прервал он им же самим воцарённое молчание,- я побежал, а то засиделся тут у вас. Спасибо за обед!
И он умчался куда-то. У него всегда так: прибежал, ляпнул какую-нибудь гадость, схватил чегой-нибудь и ускакал на своём Артёме.
Финист смотрел на поднос, как на девушку, которая на признание в любви ответила, что любит другого.
-Да, Мельгот, - сказал он. - у меня же завтра творческий вечер в трактире "Над горячей яичницей". Приходи, а? И извиняй, что так поздно сообщил. А я пойду: не ты один остался непредупрежденный.
Говорил он всё это весьма упавшим голосом, и я его прекрасно понимал: идти ещё куда-нибудь на голодный желудок - занятие не из приятных. Мне стало его жаль.
-Куда ты пойдёшь?! Садись! У меня в погребе стоит ещё кадка с капустой, и пару кусков ветчины я тоже найду. Тем более, лоб твой смазать нужно. Да и плечо моё - тоже, я вчера не в силах был это сделать. Я тут мазь новую сочинил, как раз для таких случаев.
Я говорил и говорил, а в мозгу шла такая работа:
"Какого чёрта им всем сдалась эта Долина Чар? И Ориент не по теме ляпнул о том, что там что-то непонятное происходит, потому что, сколько себя помню, там всегда необычные вещи творились. Надо разобраться..."
Финист поел. Я смазал его лоб, затем свою рану, которая благодаря моей усиленной регенерации рубцевалась с завидной скоростью. Финист ушёл. Закрыв за ним дверь, я сел у камина, развёл огонь и начал думать...

Финист.

Пробираться через дебри было нудно и невероятно неинтересно. К тому же ужасно раздражали назойливо-вездесущие ветки, то и дело цеплявшиеся за мою роскошную шевелюру и плащ. Менее, правда, роскошный. Я ругался, проклинал всех и вся, но продолжал двигаться, ибо не в моих правилах было делать крюк. И уж тем более обходить это место стороной. А возьми я смычок и начни кромсать назойливые заросли, тот, к которому я сейчас иду, не замедлил бы искромсать меня в мелкую капусту. Или в табачные листья; а затем выкурить их после долгой охоты.
Дорога - я весьма условно называю путь своего следования дорогой - пошла вверх, и мои сапоги, по самую щиколотку измазанные в грязи, начали ещё больше скользить, что весьма замедляло движение. Поминутно приходилось цепляться за кустарник и ветки, дабы не шлёпнуться в грязь физиономией. Успокаивало одно - недавно я поел, и мой желудок, будучи в полном порядке, и не думал канючить. Иногда шальная ветка влетала мне в левую щёку, заставляя вспомнить о кровавом следе, оставленном рвущей рукой Мирандезы и тщательно затем замазанном специальной мазью Мельгота. Помогло существенно, но недостаточно для того, чтобы полностью об этом забыть.
Мирандеза...Я даже забыл спросить Мельгота, кто она и откуда, хотя он сказал бы мне лишь то, что я должен услышать - та жизнь Мельгота, имевшая место до нашей с ним встречи, никогда не освещалась им в наших беседах, да я и не настаивал. Каждый имеет право на ту часть жизни, до которой ни одна клешня не смогла бы дотянуться. И если Мирандеза - часть той прошлой, а может быть и нынешней, жизни Мельгота, то подкопаться к ней будет не так то просто. Практически, невозможно.
Стоять!
От неожиданной мысли я чуть было не поскользнулся на очередном куске полужидкой грязи и еле удержался на ногах.
Иногда у меня бывают случаи, когда мысли, лезущие в голову, опережают их опознание моими мозгами. Разъясню: я выразился "подкопаться к ней". Насколько мне помнится. Эта-то фраза может определить только одно: Финистом овладело чувство, несколько превышающее простую заинтересованность. Я не хотел загадывать наперёд, но чувствовал, что простыми мыслями - без действий - это не закончится. Встаёт другой вопрос: была ли её реакция на моё наличие идентична внешней? Короче, она действительно обо мне х..., в общем, плохого мнения? Если да, то дело зашло в тупик. А если нет?
Я знаю этот тип женщин: красотки-феминистки, которые считают, что они не хуже мужчин, и что им море по колено да рыбы до...
Ладно, проехали.
Ну ладно, насчёт первого согласен, ибо прямое тому доказательство - мой стремительный полёт по мельготовому дому с подачи её стремительного кулака. Хотя, это произошло лишь потому, что мне не дали сообразить, в чём дело. Но благодаря моему тонкому лаутарскому уму, я пришёл к выводу, что данный тип женщин не имеет того оружие, которого в изобилии у остальных представительниц прекрасного пола. Их слабость - отсутствие слабости, той женской слабости, благодаря которой женщины и по сей день управляют мужчинами.
Правда, я умный?
Третий раз уже пытаюсь взобраться на этот подъём, но грязь снова тянет мой сапог вниз. Хорошо, под рукой оказалась палка, при помощи которой я сумел-таки преодолеть эти последние аршины моего подъёма и оказался на вершине заросшего травой холма. Трава была жёлтой. Но в отличие от склонов, вершина этого холма не носила на себе признаков такой обильной растительности - это если присмотреться получше. Словно лысина одного из тех образчиков изеворского просвещения, заседавших в ареопаге нашёй народоправы. Яркое солнце слепило глаза своим свежим лучом после суток дождя, следы которого более отрицательно, чем обычно, воспринимаются вот на таких холмах, похожих на болотных духов.
Теперь нужно быть крайне осторожным, дабы не угодить в ловушки, расставленные вантором, к которому я направляюсь. Он был мастак на такие штуки. Да, так оно и есть: я чуть было не угодил в капкан, спасибо дождю, смывшему с него всю земляную маскировку. Уже хорошо. Дальше будет веселее. Нюхом чую: скоро в меня полетят стрелы. Надо только не задеть нити, натянутой между деревьями. Ага, вот она, прикрыта опавшими листьями. Теперь пошли крупные деревья с раскидистыми кронами. Надо не терять бдительности... Стоп!!
Если бы я был таким же параноиком с манией преследования, как здешний обитатель, где бы я, интересно, поставил ловушку? Кажется, понимаю: вон то место, где попросторнее будет. Взять бы, кинуть камень, что ли? Так оно и есть: вверх взмыла сеть из толстого каната, среагировавшая на удар камня о землю. Затем нужно обойти пару волчьих ям. Насчитал три, как бы не оступиться на четвёртой... Твою мать! вот же она: ещё чуть-чуть, и болтаться мне в агонии задницей на колу.
Ну, скажите мне, кто-нибудь, на милость: почему я каждый раз иду сюда - просто поболтать, новостями поделиться, пожрать, в конце концов (!) -, заранее зная, что могу после такой прогулки не вернуться домой. Живым, во всяком случае. Заранее зная, что этот несносный параноик после моего очередного ухода сразу начнёт придумывать новые ловушки и капканы и на следующий же день примется воплощать свои задумки в действие, этим самым всё больше и больше затрудняя мой следующий визит. Заранее зная, что при ежедневном обходе своих,..хм,..владений и обнаружив мой труп, он полуравнодушно вздохнёт - ну попался, ну нечего было шляться, всё равно никто не приглашал - просто кремирует его и пепел закопает где-то неподалёку. А потом сядет и снова будет курить свою трубку.
Вот такие у меня друзья.
Хотя, как говорится, шиза не порок, а лишь альтернатива норме.
Дорога пошла несколько вниз, и, судя по всему, ловушек дальше не предвиделось. Ну, вот я и пришёл. Передо мной возвышался небольшой шатёр из воловьих и бычьих шкур, расписанный причудливыми рисунками со значением одному владельцу шатра известным. Из вершины шатра через отверстие шёл дым, и вкусно пахло.
Сам хозяин сидел перед входом и курил длинную трубку, украшенную перьями. Он был небольшого роста, с резкими чертами лица и взглядом, выражавшим некое напряжённое спокойствие. Если так можно выразиться. Длинные волосы его были заплетены в две косы, а на лице, судя по моим наблюдениям, растительность не появлялась никогда. Ну не может мужик так гладко бриться! Хотя...,такой, как этот ,многое что может.
Длинный плащ, укрывавший его фигуру, дополнял то невозмутимое настроение, которое бросилось мне в глаза, когда я ещё не приблизился к хозяину шатра более чем на десять шагов.
- Будь здрав, Кельтито Свирепый Леопард, - поздоровался я.
- И тебе того же, Финист Вечерняя Звезда, - ответил тот, медленно подняв на меня взгляд.
- Скажи честно, - в голосе моём звучала та требовательность, которая, казалось под давлением любого противовеса расколется на мелкие кусочки: мне просто было лень ссориться, - твои ловушки предназначены для друзей так же, как и для врагов?
- Ты же их прошёл. На этот раз. - это ответ на мой вопрос, если кто не понял. Это означает, что в следующий раз Кельтито Свирепый Леопард (кстати, я до сих пор не знаю, что такое "Леопард") так изощрится, что я навряд ли пройду все его новые ловушки. - На что же ты жалуешься.
Я обречённо махнул рукой - горбатого только могила... ну, в общем, вы поняли - и плюхнулся на циновку. Рядом с Кельтито.
- У вольного охотника найдётся много врагов, которые захотят от него избавиться, - размеренно проговорил Кельтито.
Хорошо сидеть после долгого перехода. Кельтито сделал затяжку и выпустил изо рта небольшую струю дыма. Запах трикстерского табака пришёлся мне по душе, но сам я никогда не притрагивался к куреву. На мгновение запах табака заслонил даже дух жареного мяса, исходивший из шатра. Как же шатёр на ихнем языке называется?... фигвам! вот!
Ладно, не важно.
- Тебя давно не видно в городе, Кельтито.
- Когда я там не нужен, меня там нет, - трикстер снова затянулся.
Мне опять пришлось продолжить разговор однообразно-колкими вопросами - не очень люблю это дело, но по другому этого молчуна не разговоришь:
- Ты всегда знаешь, когда ты там нужен, а когда - нет?
- Совершенно верно, - ответил он, удостоив меня проницательным, одним трикстерам свойственным, взглядом, - вот например, сейчас я знаю, что скоро понадоблюсь, ибо вижу тебя, передо мной во плоти сидящего. Хотя, ты тоже редко удостаиваешь одинокого отшельника своим визитом.
- С твоими ловушками я вообще скоро перестану к тебе заявляться - жизнь один раз даётся.
- Один? - трикстер усмехнулся. Ехидно так.
- Если ты мне сейчас будешь втирать про свою реинкарнацию, карму-шварму и прочую сансару... уволь, Кельтито: я всё равно этого не помню.
И тут моим сознанием снова завладел всё тот же необыкновенно вкусный запах из трикстерова фигвама. На этот раз завладел полностью. Сведения в моём мозгу о недавнем перекусе у Мельгота мигом улетучились. Кельтито сразу понял, о чём я думаю.
- Голоден?
- Не то чтобы очень, но от того, что сейчас у тебя там готовится, не отказался бы.
До чего же иногда проницательным бывает этот трикстер! Кельтито поднялся с циновки, залез в шатёр и выбрался оттуда с двумя приятно дымящимися кусками копчёной козлятины, протянув один мне.
- От нашего вигвама вашему, - улыбнулся он. Ну вот, наконец, то он улыбнулся.
Я поблагодарил его настолько вежливо, насколько моя вежливость за эти мгновения сумела одолеть чувство очарованности этим ароматным куском мяса, находившимся у меня в руках. И принялся за еду, стараясь не чавкать и не урчать от удовольствия: в гостях всё-таки, вот и веду себя, как мама в своё время учила. Ну, почти так.
Так я позавтракал второй раз. Смешно звучит: позавтракал во второй половине дня.
Всё ещё яркое солнце, перевалив за зенит, продолжало согревать мои вспотевшие уши.
- Да, кстати, вот почему я пришёл, Кельтито, - проговорил я, проглотив очередной кусок козлятины, - завтра вечером я зажигаю в таверне "Под горячей яичницей". Что-то типа творческого вечера.
- И что, вход будет бесплатным?
- Вход - да, насчёт всего остального не уверен. Смотря, в каком настроении будет хозяин. Я вот только для этого и зашёл: тебя пригласить.
- Следовательно, ты уже должен уходить, - констатировал трикстер.
- Совершенно верно, - ответил я, уже привыкший к его вопросам, похожим на утверждения и утверждениям, напоминающим вопросы. - Спасибо за еду, это придаст мне силы для возвращения в город, - я поднялся с циновки.
- Я провожу тебя до тракта, - поднялся следом Кельтито. - В порядке исключения: тебе не придётся потеть над ловушками.
Кельтито Свирепый Леопард принадлежал к народу трикстеров. Трикстеры по расе были ванторами, но в Ойюме они селились крайне редко. Говорят, что они пришли с северо-западного ледника, но этому мало кто верил. Раньше Кельтито жил в Изеворе, но после второй антиванторской волны переселился за городскую черту и вёл отшельнический образ жизни. Последние несколько месяцев Кельтито вообще не появлялся в Изеворе. Причины конкретной, на мой взгляд, не было, а даже если и была, то Кельтито предпочитал об этом не распространяться. Проблем с властями он не имел, но когда правление снова взяли в свои руки Мойры, и антиванторское движение было остановлено, трикстер так и не пожелал вернуться в Изевор.

Мы расстались с Кельтито на тракте, выйдя на него с южной стороны. Солнце приближалось к горизонту, зажигая оранжевым светом два маленьких облачка, плывших в той стороне неба, откуда уже стали надвигаться сумерки. Вокруг шумели высокие деревья вперемежку с низкорослыми кустарниками, создавая иллюзию непроходимости леса. Тракт близ города был мощёный булыжником, и поэтому мне не пришлось утопать по колено в грязи, как на сельских и лесных размытых после дождя дорожках.
- Так ты придёшь, Кельтито? - спросил я его на прощание.
- Непременно, - ответил тот, - такого события я пропустить не могу.
Мне показалось, или в его голосе действительно проскользнула ирония?
А, не важно; переживём.
- Ну, тогда до скорого.
- Будь здрав!

* * *
Теперь нужно было спешить в Изевор, ибо сегодня у меня была назначена - и как я мог забыть! - ещё одна встреча: в Изеворе у часовни городской ратуши меня ждал Грендель.
Гренделя я знал с детских лет: мы вместе протирали штаны на одной школьной скамье, а после школы - в учебном заведении с мудрёным названием "Академия науки и искусства". Затем я стал свободным художником, а он - архитектором, что оправдывало природное призвание его народа, который ванторы называют рудокопами.
Грендель, как и большинство его сородичей был небольшого роста и доходил мне чуть выше плеча. Как все молодые рудокопы, он два года подряд регулярно брил лицо для того, чтобы после отрастить густую, пышную бороду, ибо, чем объёмнее борода у рудокопа, тем радушнее он "встречаем по одёжке".
Свои кудрявые волосы Грендель начал было стричь, но потом махнул рукой и сейчас заплетал отращенные кудри в толстую косу на затылке. В летнее время он носил лёгкую тунику, подпоясанную ярким кушаком, домотканые полосатые в длину штаны и кожаные лапти; в холодное же время он закупоривался в шерстяной плащ с капюшоном и плотные ботфорты. Грендель не расставался с небольшой фамильной киркой, служившей ему как рабочим инструментом, так и боевым. В наше неспокойное время, видите ли...
Но обо всём по порядку.
Сегодня Грендель должен был по моей просьбе договориться с хозяином таверны "Под горячей яичницей" о деталях предоставления на один вечер помещения для моего мини-концерта, и мы условились встретиться у ратуши, дабы я узнал результат разговора. И мне очень не понравилось убитое выражение лица рудокопа, встретившего меня на ступеньках ратуши в сумерках вечернего Изевора.
- Я слушаю, - решил начать я, поняв, что Грендель и не думает заговаривать первым, - что там с помещением?
Бородатый рудокоп поднял на меня расстроенные глаза и произнёс.
- Убил бы.
- Спокойно, Грендель, не надо меня убивать. Ну, опоздал чуть-чуть: я у Кельтито был, а к нему сам знаешь, как добираться - пригласить человека хотел.
- Да не тебя убить, - отмахнулся Грендель, - а этого извращенца: он не хочет давать добро на завтрашнее мероприятие.
Я сразу понял, что речь идёт о хозяине таверны.
- На что он не хочет соглашаться?
- На твоё завтрашнее выступление.
- Но я же с ним на днях обо всём договорился! - теперь пришла моя очередь приходить в недоумение, стремительно перераставшее в неподдельную ярость.
- Я тоже ему это сказал, - ответил Грендель, - но он выдал, что это было на днях, а теперь всё поменялось.
Мне стало понятно, что я имею дело с той особью мира нашего, которая не понимает, что такое данное кому-то слово.
- Н-да, - произнёс я вслух, - положение весьма катастрофическое, друг мой Грендель, зрители приглашены, а у меня, как тебе известно, не заведено выпроваживать мною же зазванных гостей.
- Что будем делать? - сверкнул глазами Грендель.
- Будем рвать! - ответным блеском оскалился я.
По-моему, Грендель, достаточно хорошо понял слово "рвать", потому что он поправил на затягивавшем бараний кожух поясе свою кирку и первым пошёл по направлению к злополучному трактиру. Я последовал за ним.
Трактир "Под горячей яичницей" был расположен в двух кварталах от ратуши, на улице Протухших Навозников. Трактир представлял собой полуподвальное помещение с дверью в рост Гренделя и ступеньками, круто ведущими вниз. В соответствующей названию трактира деревянной вывеске торчал забытый кем-то чекан (опять драку устроили! хотя дело то обычное).
- Пёсьеглавская работа, - проговорил Грендель и с разбегу подпрыгнул, повис одной рукой на вывеске, а второй выдернул топорик, осмотрел его, а затем протянул мне. На лезвии имелись следы засохшей крови. Я тщательно отёр лезвие краем подола своего плаща и протянул чекан обратно рудокопу.
- Оставь её себе пока. Авось пригодится.
Грендель, пожав плечами, заткнул его за пояс с противоположной кирке стороны, и мы вошли в трактир. Внутри царил полумрак, воздух отдавал плесенью. Сегодня у хозяина был короткий день, и они уже хотели, по-видимому, закрываться. Приземистый коротконогий водяной неспеша тушил светильники. Двое здоровенных ванторов, работавшие вышибалами, о чём-то переговаривались вполголоса, расставляя по местам столы и стулья. Сам хозяин трактира, бородатый фавн вытирал полотенцем кружки за стойкой в противоположном конце помещения. Мы с Гренделем, минув водяного и отреагировав на реплику одного из вышибал ("Закрываемся") короткими кивками - знаем, мол - направились прямиком к стойке, за которой трудился трактирщик. Тот, заметив нас, по-видимому, не сразу сообразил, по какому вопросу мы к нему пожаловали, но, поняв, в чём всё-таки дело, попытался напустить на себя суровый вид поверх усталой физиономии.
Эк я его зараз раскусил!
- Добрый вечер, - решил улыбнуться я, - меня зовут Финист, надеюсь, вы меня помните. Мы недавно говорили с вами о моём творческом вечере у вас в трактире...
- Я всё прекрасно помню, молодой человек, - перебил меня фавн, но, к сожалению, я не могу сейчас с вами договориться.
- По какой причине?
- Видите ли, молодой человек, я уже говорил сегодня вашему другу, - кивок в сторону Гренделя, - что мне не нужны проблемы.
- Поясните, - нажал я слегка.
- Разъясняю: эти кварталы с недавнего времени стали держать балауры из антиванторской коалиции, которые вскоре хотят организовать демонстрацию. А путь основных сил ведёт к ратуше через нашу улицу. Вечером поле нашего с вами разговора, уважаемый Финист, ко мне заявились ихние шестёрки и потребовали, чтобы я обеспечил их едой во время демонстрации. Я уже велел вот этим двум запрятаться куда подальше, - кивок на обоих вышибал,- а самому пришлось глазки строить, соглашаться, иначе бы камня на камне бы не оставили, пройдохи. Потом, когда они вышли, я услышал, как их остановили дружинники, и завязалась перепалка, - в глаза трактирщика прокрался страх. Внезапно так.
- Да, - улыбнулся Грендель, поглаживая чекан за поясом, - мы следы этой самой перепалки уже успели разглядеть. А вы, как я понимаю, и не пытались.
- Так я и не высовывался. Боялся, - ответил хозяин. - А было это примерно в это же время; так мои завсегдатаи сидели здесь и целых полчаса, когда всё стихло, выходить боялись. Во как! А вы, уважаемый Финист ,уж извините, ванторской расы будете ,да ещё и с лютней ,да с друзьями ,как я понимаю. Вот и столкнётесь здесь с кем-нибудь из этих недоносков. А мне потом проблем выше крыши. Ведь вы же знаете, что их хлебом не корми - дай только сцепиться с кем-нибудь.
- Я всё прекрасно понимаю, - я попытался говорить как можно спокойней, - но о другом: если вы разрешите завтра в вечер нам здесь повеселиться, то сюда придёт достаточное количество народу, чтобы от заказов не было отбоя.
- К тому же, - вставил Грендель, - согласно теории вероятности, возможность вторжения антиванторцев настолько ничтожна, что дальше некуда.
Грендель обычно выговаривался подобным образом, когда дело несколько заходило в тупик. Но мы всё-таки не спешили терять надежду.
- Действительно, - подхватил я, - и не известно, проиграете вы от этого или выиграете.
- Я не люблю неизвестностей, - голос фавна зазвучал жёстче, - но мне известно одно: мой трактир у коалиции на особом счету - раз, и из-за вас здесь завтра может случиться драка - два. Поэтому, - он окончательно перешёл на тон, не терпевший возражений, - проваливайте отсюда к пукису, не то мои ребята вас отметелят.
При последних словах хозяина оба вышибалы оказались у нас с Гренделем за спиной. Резко так, неожиданно. Мне стоило одним прыжком - извините, забросом ноги - оказаться на стойке и вцепиться этому несносному фавну в бороду, а Грендель мог двумя ударами своей кирки навсегда обезвредить обоих вышибал. Но мы этого делать не стали, хотя мой друг всячески подмигивал мне, давая понять, что руки у него ой как чешутся. На протяжении всего разговора чесались.
Заместо всего этого я мило улыбнулся во все свои двадцать семь недовыбитых зуба, поблагодарил фавна за то, что он уделил нам внимание, извинился, пожелал удачи в работе ему и его помощникам, круто развернулся на каблуках и направился к выходу, таща за рукав недоумевавшего, обалдело смотрящего на меня рудокопа. От греха подальше. Только когда мы вышли на воздух, я отпустил рукав Гренделя, вытащил у него из-за пояса чекан и что есть силы засадил в деревянную вывеску, из которой он недавно был вытащен. Вывеска дала ещё одну серьёзную трещину. И пусть теперь они только высунутся наружу и что-то нам предъявят: разорву к пукисовой матери! Но никто не вышел; ни через минуту, ни через две, ни через пять: хозяин тоже был малый не дурак - или дурак немалый - и, наверное, порпидержал своих держиморд. Тоже от греха подальше.
- Ну, - насмешливо вопросил Грендель, - порвали?
У меня возникло непреодолимое желание его пнуть. Вот так взять и пнуть! Естественно, Грендель был прав: нечего было мне хорохориться. Вот так всегда: хочешь разобраться по-своему, по-обычному, кулаком в челюсть; а потом что-то замыкается внутри, и ничего не получается. Наверное, это всё-таки, обыкновенная нерешительность, ибо трусом я себя никогда не считал. Да и моё ближайшее окружение - тоже.
- Ну, как, скажи мне на милость, - воскликнул я, - мы били бы морду этому бедняге?! В конце концов, своя рубашка каждому ближе к телу. Ему начхать на наше веселье: у него дом, семья, которую нужно кормить, а это, - я укал на дверь трактира, - его единственный заработок и источник дохода, если не считать грядок брюквы и моркови. И то, если они есть.
- Но мы не должны были уходить вот так просто, - не унимался Грендель.
Настал тот момент, которого я всегда ужасно боюсь, и когда он всё-таки наступает, делаю одну интересную вещь. Которую проделал и сейчас.
- Я пошло оно всё на...! - заорал я и вскинул правую руку вверх и слегка назад. Рука стукнулась обо что-то твёрдое.
- Вам что, делать нечего больше?! - услышал я раздражённый мужской голос позади.
Я обернулся и увидел молодого вантора, примерно моих лет, одетого в строгий бежевый кружевной костюм с зелёным воротником. Незнакомец, не имевший при себе - насколько я мог видеть - никакого оружия, тщательно потирал лоб.
- Смотреть надо по сторонам хотя бы, - недовольно осклабился он.
Мы с Гренделем переглянулись, и я тут же попытался исправить положение:
- Прошу прощения, но вы так тихо шли, что мы вас даже не заметили.
Бред несу. От конфуза, наверное.
Незнакомец пожал плечами и пошёл прочь, продолжая тереть себе лоб. И чего он без оружия в такое время - а часы недавно пробили десять - по таким местам шляется? Что ни час, то тебе и неудача теперь вот этому в зелёном воротнике лоб разбил. Стоп! Внезапная мысль прожгла мозг с быстротой кометы.
- Грендель! - выдохнул я. - Выход есть. Пошли!
И с этими словами я припустил вдогонку за удалявшимся незнакомцем. Грендель, последовал за мной.
- Извините, - выпалил я, догнав вантора в зелёном воротнике. Тот повернулся и удивлённо уставился на нас. - Я ещё раз решил принести вам свои извинения и заодно поинтересоваться, не учитесь ли вы в "Академии Науки и Искусства"?
- Вы абсолютно правы, сударь, - вежливо ответил незнакомец, естественно не понимая, зачем я его об этом спрашиваю об этом на улице среди ночи. - И что из этого?
- Да, в общем-то, ничего, - поспешил ответить я, - просто, во-первых, приятно встретить на улице человека, учащегося в столь замечательном заведении, а во вторых, ваш зелёный воротник выдаёт в вас второкурсника факультета прикладной магии.
- Ах, это, - улыбнулся вантор, отрывая руку ото лба и выставляя нам с Гренделем на обозрение средних размеров шишку, - да, вы, верно, рассуждаете, но чем, всё-таки, могу быть обязан?
Отлично, собеседник подсел на разговор! Теперь главное не упустить сути.
- Видите ли, милейший, - снова заговорил я, - повторюсь, что желаю перед вами ещё раз извиниться и попытаться искупить свою вину.
- Да что вы, не стоит так беспокоиться, - ответил вантор, - это, - он указал на шишку, - пустяки, вскоре заживёт...
- Нет, нет, - заторопился я, - не спорьте: мне бы хотелось сделать вам приятное. Завтра вечером в девять вот в этом трактире, - я указал на дверь под злополучной вывеской с чеканом, - состоится мой творческий вечер, и я хочу вас на него пригласить.
- Вы поэт? музыкант?
- Скажем так: свободный художник, - ответил я, - что-то вроде лаутара.
- А могу я узнать ваше имя? - снова спросил незнакомец.
- Меня зовут Финист Лучафэр, а это мой друг Грендель, непрестанно следящий за моими новыми перлами.
- И нещадно их критикующий, если это требуется, - Грендель протянул студенту-магу руку, которую тот не замедлил крепко пожать.
- Очень приятно. Меня зовут Даммар. Я непременно приду завтра.
- Да, но есть одна небольшая сложность, - сказал я. - Видите ли, он давеча обещал предоставить нам своё помещение, но нынче вечером отказался сдержать своё слово. Не могли бы вы, милейший, при помощи ваших знаний в области магии немножко...хм... изменить его решение?
- Это всё, что я должен сделать?
- Вы меня...э...нас с Гренделем очень этим обяжете. Иными словами, вы - наша последняя надежда.
- Хорошо, - улыбнулся Даммар. - Не фиг делать.
И передо мной внезапно вырос огромный букет гладиолусов.
- А это зачем? - удивился Грендель.
- О, извините: перепутал домашние заготовки заклинаний, - Даммар отбросил букет в сторону, - это я перед свиданием с девушкой репетировал. Ну что, мы идём?
- А в трактире не перепутаешь? - с опаской, помноженной на здоровый рудокопский скепсис спросил Грендель.
- Я всеми силами постараюсь оправдать ваши надежды, - вежливо ответил Даммар.
Грендель пожал плечами, и мы пошли.
* * *
Когда мы втроём вошли в трактир, хозяин стоял посреди зала и что-то выговаривал водяному. Увидев нас, он изменил выражение лица с "очень яростное" на "не влезай - убьёт".
- По-моему, мы с вами уже обо всём поговорили, господа, что вам надо на этот раз?
- О чём базар? - ответил ему наш новый знакомый. - Мы уже уходим.
Я бросил на Дамара изумлённо-негодующий взгляд, но в следующее мгновение хозяина трактира будто подменили.
- Нет, нет, подождите! - замахал он руками, в три прыжка оказавшись между дверью и нами. - Ой, да что же это я: ко мне с добром приходят, а я, дурень старый, взашей гоню. Вы уж меня простите великодушно. Позвольте угостить вас пивом. У меня лучшее пиво во всём Центре.
Фавн посадил нас за стол и принялся суетиться за стойкой.
- И это всё заклинание? - вполголоса спросил я Дамара.
- Ну да, - ответил он, явно довольный своей выходкой. - У нас на факультете учат, что способы работы должны быть просты и эффективны, а главное привычны самому магу.
- И много у тебя таких заклинаний? - спросил Грендель.
- Да наберётся ещё десятка два. Но я с ними очень часто путаюсь: надо было осваивать это дело постепенно, а я, дурак, напридумывал всё сразу, и не успел толком всё запомнить. Да ещё с интонациями намудрил: ведь если произнести заклинание не стой интонацией - эффект будет совершенно другим: это каждому первокурснику известно.
Тем временем рядом снова оказался фавн, и мы разом притихли. В случайно подвернувшуюся этим вечером я ещё толком не успел поверить, но почему-то вспомнилась старая поговорка про мышеловку и бесплатный сыр.
Ладно, проехали: тут пиво на столе, а я со своими грузными мыслями. Мы тут же принялись за дело.
- За твой завтрашний успех, Финист, - поднял кружку Грендель.
Неподалёку стояли оба вышибалы и водяной. Челюсти хоть бы подобрали.
- Ну, чего вы встали? - обратился к ним фавн. - Вы свободны, можете идти спать.
- Нам бы это... - не люблю оставлять разговоры незаконченными, вот и начинаю снова одну и ту же волынку.
Но фавн резко перебил меня:
- Ах да, я совсем забыл. Завтра с восьми часов трактир в полном вашем распоряжении. До утра. Выпивка за счёт заведения.
Ну и рожа у тебя. Довольная...
- Так значит, по рукам?
- По рукам, - и фавн крепко сжал мою протянутую ладонь.
- Вот и славно, милейший...как бишь вас?
- Шпук. Адонис Шпук.
Странные имена у этих фавнов.

Мельгот.

Я проснулся от того, что не мог нормально дышать носом. Насморк. Видимо, полночная прогулка не прошла для меня даром. Слава богам, что плечо не ноет - я его вчера смазал мазью и наложил повязку.
Интересно, сейчас день или ночь?
Часы ратуши отбили восемь раз.
Умница, Мельгот, ты проснулся в восемь часов утра. Умница!
Я открыл окно.
Идиот долбанный! Ты встал в восемь часов вечера, придурок! Когда ты пить бросишь, недопырок неурканный?! Надо бежать на вечер к Финисту. Где это всё происходить будет? Как таверна называется?
"Над солёным огурцом"? Нет!
"Под холодной закуской"? Нет!!
"В горячей водке"? Нет!!!
"Под горячей яичницей"? Да.
Бежим!
Стоять: сначала долой камзол, весь грязный и рваный, у меня есть такой же, дня два как после стирки. И целый. Так, в сапог за голенище - нож, на пояс кинжал и меч. Кольчугу не берём, значит, одеваем плащ, под него идёт полуторный меч. Вот теперь можно идти.
Я выскочил из дома, закрыл за собой дверь и помчался к таверне самым коротким путём - через соседские огороды. Я выскочил на улицу и внезапно нос к носу столкнулся с...Мирандезой.
- Привет, - сказала она. - Куда ты так летишь? Не "Под горячую ли яичницу"? если так, то нам по пути.
- А тебе чего там надо?
- Ой, как ты смешно говоришь!
Четыреста дьяволов! проклятый насморк!
- Ну?
- У меня в городе есть ещё одно...хм, дело: я должна забрать с собой Дитя Дракона Фей.
Я резко остановился:
- Если ты тронешь его хоть пальцем, я разрежу тебя от паха до горла и скормлю твои внутренности бродячим псам, пока ты, заметь, ещё живая, будешь корчиться в луже крови.
Мирандеза слегка побледнела:
- Если его не заберу я, то его заберут другие.
- А другим я расскажу, где ты бреешь волосы по вечерам, - улыбнулся я и пошёл вперёд; до таверны оставалось шагов двадцать.
Мирандеза догнала меня и прошипела:
- Только попробуй, нетопырь, и я тебя...
- А если будешь хамить, - прервал её я, - то я расскажу Финисту, какие слова ты кричишь, когда ...ну, в общем, ты меня поняла.
Эту фразу я договорил, когда мы уже вошли вовнутрь. Я резко распахнул дверь, ещё умудрившись разглядеть следы смущения на лице Мирандезы. К нам навстречу устремился Финист. Вернее будет сказать, не к нам, а к Мирандезе. Но я стоял на его пути, и поэтому...

Финист.

До чего же обалденная картина представала моим глазам, аж душа радуется! Я сидел на импровизированной сцене, состоявшей из четырёх столов и настраивал свою лютню. Таверна была полна света - Адонис Шпук постарался на славу, во всяком случае, не по скупился на свечи и светильники, и, казалось, опустошил все свои запасы -, даже запах плесени не так сильно бил в нос, как накануне. Рядом со мной стоял ещё один стол, на котором лежали смычок и комплект запасных струн. Так, на всякий случай.
Перед сценой и по всему остальному пространству таверны всё осталось со вчерашнего дня: тщательно, до блеска, протёртые столы и стулья, на которых расселись приглашённые мной гости и завсегдатаи таверны. Адонис Шпук сновал туда-сюда с кружками с пивом, твердя через каждые две минуты во всеуслышание, что выпивка за счёт заведения.
Раньше всех заявился молодой леший Девандер по прозвищу Базилик. Он по обыкновению своему мало говорил и много бегал глазами. Выбрав себе место поближе к "сцене", он сел, попросил браги. Затем явился Кельтито Свирепый Леопард в куртке из натуральной воловьей кожи и широкополой шляпе, с но-дачи за спиной. Первым делом он пристально оглядел таверну, затем под недоумённым взглядом хозяина и обоих вышибал (водяной нынче вообще на глаза не попадался) тщательно проверил прочность всех окон и дверей, их размеры, убедился, куда каждое из них выходит, и только потом поздоровался со мной и с Базиликом. Ну что тут сказать: параноик! Причём самый настоящий из всего моего круга общения. Немногим позже прибыли Ориент и его брат Теирнон. Ну, хоть на этот раз Ориент - я надеюсь! - не будет никого воодушевлять на совместный поход в провинцию. Что нам, здесь, что ли плохо!? Адонис, начиная понимать, что к нему на огонёк сходится весьма разнообразный народ, с неподдельной заинтересованностью, помноженной на некое подобие старческого (кто тут старик? Этот моложавый фавн, что ли?!) умиления наблюдал за нами из-за стойки, подперев щеку рукой. Пока Теирнон не позвал его за заказом. Интересно, почему милый господин Шпук не нанимает официанток? Хорошеньких таких. Либо скупердяй страшный, на жалованье не хочет раскошеливаться, либо публики более сомнительной боится.
Когда дверь в таверну снова отворилась, внутрь ввалился Грендель и, схватив с одного из столов салфетку (тут салфетки ради такого случая, а он, зараза, невоспитанность свою показывает!) и подошёл ко мне.
- Привет, поэт, невольник женской чести, - салютовал рудокоп. - Я тут по дороге Океанид встретил, они тоже по твою душу сюда идут.
- Почему не вместе? - спросил я.
- Потому что они идут медленно, а я быстро, - не без гордости в голосе ответил Грендель.
- Нет, - сказал я, - потому что они просто никуда не спешат.
Рудокоп махнул рукой и уселся у входа.
- Тут звук гуще, - крикнул он мне оттуда.
Затем пришли Океаниды. Четыре девчонки из одного нимфовского клана относились к моему творчеству так же, как я относился к их стройным ножкам и стройным фигуркам. Айфе, Фанд, Мелиас и Герда. Смелые, независимые - уже за эти два качества они были достойны восхищения. Свои прелести за исключением очаровательных мордашек Океаниды любили скрывать под длинными плащами, давно вышедшими в Изеворе из моды, но так идущие этим замечательным девчонкам.
Так! Хватит. Хотя бы вытрем...слюни.
Потом пришёл Дамар в своём аккуратно-кружевном костюме с прикреплённым к поясу полумечом. Я стал знакомить Дамара с остальной честной компанией. Кое-кто даже знал, чем именно Дамар так сильно меня выручил. На половине рассказа пришла Большая Хельга, лучшая в Изеворе лучница из леших, и мне пришлось начинать для неё рассказ заново.
Когда часы на ратуши пробили девять, дверь сильно распахнулась, и вошёл Мельгот, сопровождаемый... Мирандезой!
Насчёт слюней мы уже сегодня говорили, поэтому повторяться не будем.
Я мигом поспешил к ним.
- Привет, Мельгот...
Мельгот.

- Привет, Мельгот, - мы пожали руки. - Рад видеть тебя в добром здравии.
Ну, ты хоть бы смотрел на меня, а не на Мирандезу, ну хотя бы из вежливости. Но с другой стороны...а, пукис с тобой, Финист Вечерняя Зведа.
- Я тоже рад тому, что ты рад видеть меня в добром здравии, - я натяжно улыбнулся.
Чёртов насморк! Я схватил салфетку со стола (салфетки! что-то новенькое) и звучно в неё высморкался. Нет, всё-таки между ними что-то промелькнуло. Я про Мирандезу и Финиста. Ха! Да, промелькнуло: кулак Мирандезы! Сыграли свадьбу, родилась дочь, назвали Мельготом в честь крёстной.
Финист уже куда-то ускакал (он, когда перед выступлением немного волнуется - всегда "скачет"). Я посмотрел на Мирандезу. Она вся-таки искрилась от радости. Кажется, она влюбилась. Или...
А какая, впрочем, мне разница!
- Что такое? - всё-таки спросил я её.
- Ничего, - улыбнулась Мирандеза. - Просто этот Финист приятный мальчик; хотя бы иногда среди таких сволочей, как ты, попадаются нормальные люди.
Я промолчал.
Так, кто у нас в зале?
Пьянчуги местные, штуки две-три, да ещё пара нормальных, из ремесленников, наверное. Эти все сели здесь рядом, у стены. Смотрим дальше...ба! знакомые все лица:
Ориент и его младший братец Теирнон. Милые ребята! В прошлую среду они выпили на двоих бочонка три медовухи в кабачке "Над тремя елями" и устроили там драку. Двоих балауров они убили, троих отправили к лекарю на стол, а ещё пятерых вышвырнули из окон, что равняется и первому и второму исходу вместе взятым, так как кабачок на самом деле находится над тремя елями. На третьем этаже. На шум явился патруль. Эти братья-акробатья перегородили столами вход, вылезли в окно, добрались по стене до пятого этажа и ушли по крышам.
Ага! Вот сидит Базилик по прозвищу Вездеход. Я бы ещё добавил: Вездеплав, Вездеполз, ну и так далее. Нет, он не путешественник, он просто может пройти, где угодно и когда угодно, а ещё он...ну да ладно, об этом как-нибудь в другой раз.
Рядом с ним сидит трикстер Кельтито. Тут вообще говорить нечего: про него и так легенды ходят. Помните, в окрестностях Изевора появился рогоящер? Так Кельтито поймал эту зверюгу в одиночку, хотя до него рогоящера пытались словить двенадцать охотников. Да, всех чудище съело и косточками не подавилось. Правда, после этого случая Кельтито стал страшным параноиком.
Тут ещё один с ними сидит. В бежевом. По-моему, только что Кельтито назвал его Дамаром. Бежевое, кружева...ах да: Академия науки и искусства, факультет прикладной магии. Это у них там униформа такая. Наведывался я к ним пару раз, у меня там несколько знакомых водятся. Неплохой факультет ; правда, пахать нужно!... за троих.
А это у нас...кобольд Грендель, вещающий какую-то историю, в которой он, скорее всего, сыграл главную роль...хм, как впрочем, и всегда бывает в его рассказах. Он по обыкновению явился со своей знаменитой киркой, известной в некоторых кругах, как "Смерть балаурам", "Мочи пёсьеглавов" и "Дец в таблетках". Что такое "Дец в таблетках", я так до сих пор не знаю, но Финист мне говорил, что именно так Грендель впервые окрестил своё страшное оружие. А немногим позже он мне ещё сказал, что "дец" - это окончание одного очень страшного астрального заклинания, которое кобольды произносят, будучи весьма рассерженными, так как именно тогда оно и действует на все сто процентов. Сам Финист произнести это слово постеснялся. Грендель - архитектор, хотя я его и на постройку собственной конюшни не приглашу, а то полсотни лет будешь ждать конца работы, а потом полсотни лет переделывать. Шучу, шучу... Я всегда так над ним шучу, правда стараюсь не делать этого при Финисте - он подобных вещей терпеть не может.
Про Фанд, Мелиас, Айфе и Герду я вообще молчу, поскольку девчонки действительно "оторви и выбрось"! Один придурок имел глупость когда-то домогаться кого-то из них. Так потом он месяц от них скрывался, а спустя ещё некоторое время вообще уехал из города. Я бы тоже уехал, если бы мне, как ему, пообещали в задницу вставить камень величиной с голову. А недавно - на моих глазах дело было - какой-то выпивоха пошутил, что они на свидание ходят вчетвером. Шутник умолк после того, как получил в свою пивную кружку четыре метательных ножа одновременно.
А вот и Хельга Тель, что в переводе с эльфийского означает "Высокая", а не "Большая", как это интерпретировал Финист. "Высокая" означает не рост, а происхождение. Отец Тель - войт какого-то из эльфийских городов. Но ни в коем случае не надо думать, что Хельга неженка. Она охотница за головами с десятилетним стажем, и своим мечом может разрубить летящую стрелу. Вдоль. Кстати, стреляет она тоже отменно.
Мы с Мирандезой поздоровались со всеми и подсели к Ориенту с Теирноном.
Финист поднялся на сцену, сел на стул и под одобрительные возгласы присутствующих начал бить по струнам своей многострадальной лютни.

Финист.

Начать я решил со случайно пришедшей на ум импровизации. Получился некий сплав кантри и рок-н-ролла:

Я живу под просторной крышей,

Мне некуда деть руки и ноги,

Мой мозг стремится всё выше и выше,

А если - нет, то мне незачем жить.

Я доволен тем, что имею,

Мне не светит быть бессмертным, как боги,

Я не хочу служить вдохновенью,

Но вдохновенье мне может служить.

Народ стал притопывать в такт и прищёлкивать пальцами. Связь с публикой была налажена. Был повод придумать второй куплет. Вот...вот сейчас...о! хорошо идёт:

Голый зад лучше медного таза,

Никогда не мечтая в постели,

Нельзя тебе пожелать всё сразу,

А впрочем, ты волен решать всё сам.

Я подчас бываю изгоем,

Но плакать слезами вообще не умею.

Если посмеешь сдаться без боя,

Сердце тогда раздели пополам.

Интересно, что это со мной? Называется, начал на пьянке, кончил на параде. Каждая следующая строчка второго куплета получалась более жёсткой, чем предыдущая. Это вообще не в моём стиле так писать. А уж импровизировать - тем более.
Ладно, забыли. Теперь надо спеть что-то лирическое, для разрядки. Из старого:

Я пишу поэму о дожде,

О срывающихся в пропасть листьях,

У которых, может, были крылья,

Но потом сорвались в вышине.

Я пишу поэму о земле,

Впитывавшей бешеную влагу,

Лившуюся и во зло, и в благо

Из ворчливых туч, что в вышине.

Я стою и наблюдаю ветер,

Что волосья дланью задевает,

Листья рьяно со дерев срывает,

От своих порывов страшно весел.

А деревья, превратясь в скелеты,

Машут ветру голыми руками:

Петь, мол, громко мы умеем сами,

Ты б на наши зовы дал ответы.

Осень поздняя вконец разбушевалась,

Ноги утопают в колыбельной,

Ждёт природа смерти своей верной.

Уж не нам ли ждать её осталось?

Тишина наступит очень скоро,

И сердца замрут во ожиданье.

Осень служит ложем лесу ложем спальным,

Наших снов хозяйкой на просторах...

Все притихли, слушая "Поэму о дожде". Внутри стало вдруг очень-очень грустно, словно что-то важное в душе прищемили. Так, что закричать захотелось. Бывает...
Смолк последний аккорд, за которым не последовало аплодисментов: все почему-то сразу поняли, что они здесь не нужны.
Но настроение сменить всё-таки придётся, а то сам вопреки словам из первой композиции слезами изойду. Сам грусть-тоску осеннюю нагнал, сам, значит, изойду. Вот.
Что же есть у нас такое величественное, можно сказать, пафосное?... А, вот:

Из ножен мечи, натянуть луки?
Будет сегодня другой разговор.
Сталь закалится, светят нам звёзды,
Нынче закончится в мире сей спор.

Металл отражает Луну, предвкушая
Кровию жажду свою утолить.
Духи войны нас благословляют,
Мы сможем награду свою получить.

В тело клинок вошёл, словно в масло,
Встаёт строй за строем, словно скала.
Серп бога смерти требует жатвы,
Битва живёт, пока доблесть жива!

Мельгот.

С первыми аккордами следующей Финистовой песни меня начала бить мелкая дрожь.
Я решил, что окончательно рехнулся: на сцене Финиста уже не было. Вместо него стоял высокий, уже не совсем молодой человек, светлые волосы которого опускались ниже плеч; за спиной висел двуручный меч, в руках человек держал лютню. Ярко голубые глаза горели загадочным блеском, губы открылись в хищной полуулыбке, обнажив крепкие белые зубы, ноздри раздувались в предчувствии боя. Последнего. Он пел:

Для меня кровь и ненависть -
Хлеб и вино.
Меч, звеня,
Жизни нить
Оборвёт всё равно.
И пускай смерть моя
Трясёт топором.
Что разрушено ныне,
Соберётся потом.
Кто погиб миг назад,
Возродится опять,
Чтобы мир свой создать
На другой уже лад.
Слепой рок снова нас
Вместе всех соберёт.
Будут снова враги,
Будем рваться вперёд.
Облик прошлый,
Как призрак пред нами встаёт.
Только помните, други:
Никто никогда из нас не умрёт!

Меня обуял практически животный страх.
Ничего не понимаю! Текст этой песни мой прадед едва спас из огня фансиргийской Башни Знаний. Других списков в природе не осталось - это так же верно, как то, что меня зовут Мельгот.
Кто же не помнит о миннезингере сэре Калигрансе и о его двенадцати друзьях-Бессмертных, которые по преданию придут, чтобы изменить, а вернее, перевернуть мир, вытряхнув людей из объятий снов повседневности и заставить их посмотреть в лицо жизни - опасной, жуткой, но в то же время доброй и прекрасной.
Я с трудом собрал мысли и тут...

Финист.

Во время аплодисментов я попросил у хозяина немного воды промочить горло. Пока я пил, до моих ушей долетели фрагменты разговора со стороны ближайшего ко мне стола, за которым сидели Кельтито, Базилик и Дамар.
- Всё классно, просто обалдеть, а, парни? - говорил Базилик.
- Да, - соглашался Кельтито, - что верно, то верно.
- Вот только девочек не хватает, - продолжал Кельтито.
- Да не фиг делать! - смеясь, ответил Дамар.
ДАМАР?! Он произнёс своё уже знакомое нам с Гренделем заклинание. То заклинание, с которым он накануне дважды ошибся! Интересно, нам сразу готовиться к самому худшему, или подождать немного?
И не успел я ещё толком оформить эту мысль, как дверь в таверну с громогласным стуком распахнулась и слетела с нижней петли. Мне почему-то стало ужасно неспокойно на душе. Я начал понимать, в какую именно сторону переборщило заклинание Дамара. А пока я догонял и эту мысль, в помещение вломилось дюжины полторы балауров и ещё рыл пять пёсьеглавов. Вошедшие насмешливо-пристально озирали пространство, и, наконец, тот, кого я посчитал главным, уродливый такой балаур, гаркнул во всю свою лужёную глотку:
- А, у вас тут веселье! Так почему без нас?
Надо отдать должное Адонису Шпуку: он тут же выпрыгнул из-за стойки и засеменил к вторженцам.
- Господа, надеюсь, вы не будете здесь ничего крушить? Я угощу вас своим фирменным блюдом: заливные устрицы в томате. Будете есть? Бесплатно!
- Будем, - рыкнул главный, - если этот сброд уберётся.
Завсегдатаи таверны заторопились к выходу, согнувшись в три погибели, получая от незваных гостей на выходе безвозмездные тычки и подзатыльники.
- А вы? - рявкнул главный на нашу компанию. Но ,естественно ,никто из нас и с места не сдвинулся.
Адонис Шпук, поняв, что мы не собираемся уходить, юркнул обратно за стойку и стал ждать, что будет. Да он и так прекрасно понимал, что здесь сейчас будет.
Я словил взгляд Гренделя: тот мигом указал глазами на лезвие своей кирки. Затем я обменялся взглядами с Мельготом. Он своей улыбкой дал мне понять, что при них с Мирандезой оружие имеется, только его мало кому видно. При мечах были океаниды, Хельга и Базилик. Ориент и Теирнон незаметно прираспохнули свои дорожные плащи: под ними имелось по два гладиуса. А у меня был смычок, которым мой дедушка Фолькер кромсал закованных по самые глаза латников.
Балауры и пёсьеглавы были вооружены акинаками, цепями, частично глефами, буздуганами и чеканами.
- Так,- снова рыкнул главный балаур, - вас как: отметеливать сразу или по очереди. Ба! да у нас тут дамы. Полно дам: дам, сударь, но не вам! Ха-ха! Ребята, сегодня у нас на десерт клубничка!
Остальная банда дружно заржала. Я понял, что пора брать дело в оборот. Набрал в лёгкие по больше воздуха и громко, дабы перекричать сие мерзкое ржание, возгласил:
- А я думал, что у вас, ребята, в последнее время без женщин обходятся. Друг с другом то бишь.
Гогот моментально прекратился. Балауры и пёсьеглавы уставились на меня. Пара пёсьеглавов даже гневно зарычала, мигом ощетинивши свои мерзкие наполовину собачьи головы.
- С каких это пор какой-то вантор имеет право над нами насмехаться?! - заскрипел зубами главный.
- А с таких пор, - тут же ответил я, - с каких вы мешаете добрым гражданам нормально проводить время.
- Это ты добрый гражданин?! - рыкнул главный. - Ты - вантор, оккупант! И сегодня тебе не жить!
С этими словами он вытащил свой акинак и двинулся на меня. Я встал со стула и преспокойно стоял, скрестив руки на груди. Ибо тот не успел дойти до сцены: он рухну рожей в доски пола, зацепившись за ногу, подставленную Базиликом, тоже, наверное, решившем поучаствовать в моём веселье. Балаур спешно поднялся. Наступила тишина. Полная.
- Кто это сделал?! - зарычал балаур, гневно взглянув на сидевших рядом.
- Ну, я, - медленно встал со своего места Базилик, не отводя от балаура глаз.
- Не, я, - позади балаура оказался Кельтито, уже сняв шляпу, преспокойно лежавшую на столе. Балаур стал ещё больше колебаться, и его дружки мигом принялись перешёптываться, следя за вожаком.
Стадо.
Было бы проще взять вожака в заложники, сейчас это можно было сделать беспрепятственно, а остальным просто приказать убираться к пукису. Но мне было обидно. Обидно за то, что на мой концерт ввалилась куча ублюдков, желающих совершенно другого представления. Ну что ж, будет им представление. Вопросительные взгляды на Мельгота, Ориента, Гренделя...Отовсюду кровожадные кивки. Да, мы действительно давно никого не учили хорошим манерам. Глянул на Дамара: мало ли что, если он не боец, так мы его прикроем, и пусть уходит. Бережённого боги берегут. Что вы думаете?: наш маг-студент только плечами пожал да аккуратно положил перед собой на стол свой клинок. Значит, пора.
- Господа! - обратился я к банде со всей своей задорно-мальчишеской дерзостью, ещё не полностью удалённой из меня вместе с угрями и прочими признаками половой зрелости. - Сегодня вы доставили себе удовольствие испортить вечер мне и моим друзьям, - морды балауров и пёсьеглавов, включая вожака, так и не двинувшегося с места, уставились на меня. - Интеллигенция города в моём лице и вольнотрудящиеся в лице моих друзей вам этого не прощает. А как вы знаете, за каждое удовольствие надо платить. Предъявите счёт!
Эти мои слова как раз и стали сигналом для Базилика и Кельтито. Первый резко выбил из рук вожака, отвлечённого моей болтовнёй, акинак, а второй зарядил чудищу кулаком в солнечное сплетение (интересно, а как трикстеры угадывают, где у балауров солнечное сплетение?). Затем оба они схватили за пояс ловившего ртом воздух балаура и перебросили через пару опустевших столов по направлению к стене. Стена глухо приняла подачу четырёх сильных рук.
- Следующий! - произнёс я победным голосом, будто бы сам только что отметелил этого балаура.
Ошалевшие от такого поворота событий вторженцы, очнувшись от полуминутного оцепенения, были готовы нападать. И только сейчас все народ практически одновременно поднялись со своих мест. Обнажили оружие, приготовились к обороне. Точнее, к нападению, ибо всем и так было понятно, что ни один из банды не должен был выйти отсюда живым: в любом случае остальным дружкам сказать могут, а то и к своим людям из управления правопорядка сходят.
Столы - рывками в стороны, чтоб попросторнее было. Да сами как-то рассредоточились, удобнее махаться будет. По левую руку от меня - Мельгот и Мирандеза. Рядом с ними - Айфе и Мелиас, фланг им решил прикрывать Дамар. Не ушёл всё-таки, да и держится уверенно: вон обнажил свой полумеч, в стойку встал, непринуждённую такую стойку; чувствуется школа, но особого выпендрёжа, как это сейчас у нас в школах принято, не наблюдается. Фанд и Герда запрыгнули на столы с сюрикенами наготове, и первыми их жертвами стали те, кто попытался улизнуть через дверь. Базилик запрыгнул на один из столов и, ухватив руками едва засаженную свечами люстру, оттолкнулся и перемахнул через всю банду, очутившись у выхода. Его примеру последовала Хельга. Теперь точно никто не выйдет отсюда без их ведома. Что? уже кто-то попал Кельтито под его но-дачи? Поделом. Ага! теперь всем скопом полезли! Ну что ж...
Поехали!
Я схватил со стула смычок и спрыгнул вниз. Не успел я приземлиться, как на меня, лязгая зубами, налетел пёсьеглав в кожаной безрукавке и чуть не снёс мне полбашки своим буздуганом. Я нырнул ему под правую руку и вспорол смычком брюхо. А на десерт, вспомнив садистский приём прыщавого отрочества, зашёл сзади и полоснул по голеням, разрезав все сухожилия на его мохнатых ногах. Краем глаза заметил, что Ориент и Теирнон столами забаррикадировались от троих с глефами. И эти трое, кажись, кроме колющих ударов, по-другому с глефой обращаться не умели. Тем хуже для них. Ибо Хельга была уже на подходе, меч которой весьма быстро завращался по затылкам этих уродов.
В это время на меня полетел деревянный стол. Полетел сверху, грозясь меня расплющить в лепёшку. Соображать, куда нырнуть, было некогда, и я решил просто его словить... Я сказал "словить", а не "подставить два локтя над головой"! боль прошлась галопом по всему телу, придав мне ещё больше злости и остервенения. Руками ещё можно было вполне прилично работать (хотя, лютню, не смогу держать, наверное, месяца два), и я, быстро сунув за голенище смычок, двумя ударами ноги выломал пару ножек стола, схватил их и принялся орудовать, словно буздуганами. Ноги понесли меня туда, где виртуозно махал своей киркой Грендель, уже весь измазанный вражьей кровью. У левого уха я услышал внезапный рёв и резкий звук металла, прорывавшегося в тело. Я обернулся и увидел Кельтито, вытаскивавшего но-дачи из спины оседавшего на пол балаура, пытавшегося, по-видимому, напасть на меня сзади.
- Благодарю, трикстер! - выдохнул я.
- Благодарности потом, - ответил Кельтито, и нам вновь стало не до разговоров.
Я едва успел подоспеть к Гренделю, которого уже ранили в локоть. Мимолётный взгляд: так, царапина, вон даже не чувствует; не даром говорят, у кобольдов три кожи. Ножки стола заходили по головам противников. Интересно, а какого цвета у балауров мозги? А у пёсьеглавов? Ладно, проехали. Хотя, я это к тому заметил, что Грендель всё время метил киркой противникам в темечко. Может, ему тоже интересно посмотреть на их мозги? Так, дорогой друг, давай-ка, спиной к спине, и продолжим...
...Груды тел балауров и пёсьеглавов валялись по всей таверне вперемежку с раздолбанной мебелью. Ох, и попадёт же нам от господина Шпука!
Стоп!
А где же собственно господин Шпук? Похоже, сия мысль пришла в голову не только мне одному, ибо справа от себя я услышал голос Кельтито:
- Надо сматываться отсюда, пока хозяин не вызвал патруль, а чего страшнее - городскую дружину, человек, этак, пятьдесят.
- Говорил я вам с Финистом, что валить из этого города надо. Хоть на неделю, - с долей удовлетворения в голосе сказал Ориент Мельготу.
- Похоже на то, - ответил ему Мельгот, когда мы всей гурьбой принялись вываливаться из таверны,- что нам всем здесь присутствующим придётся это сделать.
Какой-то голос у него стал... не такой, в общем, как обычно.
Ладно, проехали.
Никто из нас не пострадал, если не считать слегка кровоточившей царапины из гренделевой руки, да заново открывшейся у Мельгота раны на плече. Вдали, со стороны ратуши, послышался шум и довольно громкое многоголосье.
- Кажется, это по наши души, - констатировала Мирандеза. И все с ней молча согласились.
Выход оставался один - припустить вдоль по улице в противоположную сторону.

Мельгот.

- Трахнуться бы!!! - грянуло на всю таверну. Я думал, что убью идиота в бежевом, но спустя миг понял, что тот сам не уразумел, что натворил. Маг прикладной, чтоб тебя!... Белыми нитками писано, что тебя турнули из Академии: у меня слух хороший, и из истории, которую перед началом выступления рассказывал, я краем уха вычленил то, что Дамар дважды путался с таким простым заклинанием, как "Не фиг делать!". Скрывает он, что его турнули, значит. Стесняется. К пукису мне его стеснения!
Я знал, что так на всю таверну могли звучать лишь слова магии, не произнесённые вслух. Ранее до меня доходила информация, что исключённым с факультета прикладникам, дабы они не могли воспользоваться ни одним из видов заклинаний, вживлялась долговременная иллюзия, так как даже я услышал лишь вторую оболочку, а что он там говорил на самом деле, и в каких выражениях, одним богам известно. Похоже, Дамар прекрасно об этой иллюзии знал, (они, что там дураки, чтобы не предупреждать) но тогда зачем?... В общем, за дело, значит, выгнали, раз он до сих пор не может научиться контролировать собственные мысли. Или просто надеется всё время на ванторский авось? Который в принципе и помог Финисту с организацией вечера, но тогда как же иллюзия? Провидение? Сбой в работе заклинания? Сторонние мысли, прошедшие искажение и принявшие желательную форму? Пукис его зна...
Со стуком дверь распахнулась, и в таверну ввалились псоглавы вперемешку с балаурами. Один из этих уродов заорал:
- А у вас тут веселье! Так почему нас не пригласили?!
Из-за стойки выскользнул хозяин и засеменил к этим уродам:
- Господа, надеюсь, вы не будете здесь ничего крушить? Я угощу вас своим фирменным блюдом: заливные устрицы в томате. Будете есть? Бесплатно!
- Будем! - рыкнул урод. - Если этот сброд уберётся!
Ещё несколько мгновений назад я думал просто вышвырнуть или покалечить, но теперь этот урод, назвавший меня, последнего Багрового Меча, сбродом, должен был умереть вместе со своими недопырками!
Тем временем наша развесёлая компания осталась один на один с этими скотами: все остальные быстро убрались восвояси, получив свои порции затрещин или пинков от псоглавов и балауров.
- А вы? - посмотрел на нас вожак.
"А мы после вас", - подумал я.
И улыбнулся.
- Так, - ухмыльнулся балаур. - вас как отметелить: сразу или поодиночке? Ба! да у нас тут дамы. Полно дам: дам, сударь, но не вам. Ха-ха! Ребята, сегодня у нас на десерт клубничка!
Это он сказал зря. У меня начали расти клыки, оттопыриваться губя. Мирандеза побледнела, увидев меня таким. Она ни разу не видела меня перерождённым, даже частично.
Слух и зрение отключились. Как обычно.
Обострился нюх. Так... Ага!
Я снова вижу и слышу. Слышу гораздо лучше и вижу также.
Я услышал слова Финиста:
-...Предъявите счёт!
И началась драка.
Я рыкнул и врубился в гущу балауров и псоглавов.
Удар! Ещё удар! Отбил. Ушёл. Не выставляй руку - не отрубят, идиот! Хрень! мне только балаурской крови на лице не хватало! На мгновение фиксирую картинку: балаур стоит с топором в руках, но уже без головы - ориентовская работа. Гха-а! Удар! Не! Удар. На! Удар. Ви! Удар. Жу!
Меня кто-то трясёт за руку:
- Мельгот! - орёт Ориент. - Всё! Всё уже кончилось! Успокойся!
Я стою с мечом над трупом балаура, порубленным в клочья. Кажется, бедняга перед смертью просил о пощаде.
- Говорил я вас с Финистом: нужно было валить из этого города надо. Хоть на неделю.
- Похоже на то, - хриплю я, - что нам всем здесь присутствующим придётся это сделать.
Мы выбрались из таверны. У ратуши послышались крики.
- Кажется, это по наши души, - констатировала Мирандеза.
Надо было уходить...

* * *
Уходить из города, даже принимая в расчет все его гадости, не хотелось. Почему-то.
Но опять Северный Ветер гнал меня, словно, сорванный с древнего дуба лист. Надо было срываться с насиженного места и уходить.
Сборы были очень короткими. Я одел кольчугу, собрал в мешок кое-какую снедь, забрал деньги и фамильные ценности. Взял Стража Заката - ещё один полуторник - а также два коротких меча, четыре кинжала и арбалет. На всякий случай захватил пару запасных сапог, мало ли, что в пути стрясётся.
Ну, вот кажется и всё.
Я оглядел свой домик. Многие удивлялись, почему я не обустраиваю очередное своё жилище: на самом деле я просто знаю, что рано или поздно всё нажитое мне приходится бросать.
Заперев ставни и дверь, я вышел через погреб и уже скоро был на месте сбора - около гостиницы, где остановились Ориент и Теирнон.
Все уже почти были в сборе, даже Мирандеза, которая могла бы уже давно свалить восвояси (хотя я прекрасно понимал, что её среди нас так держит, и дал себе слово держать ухо востро). Не хватало только кобольда. Но и он вскоре появился, таща за собой накрытую рогожей тачку, которая неимоверно грохотала по мостовой. Внезапно грохот оборвался, и Грендель удивлённо обернулся - тачку на руках несли Базилик и Кельтито. Они опустили, а трикстер сладким голосом промолвил:
- В следующий раз, подобный этому, рудокоп, я убью тебя сам, тебе даже не понадобится защищаться от врагов. А труп потом высушу. По древнему рецепту. Ты меня понял?
- А что я такого сделал!? - взвился Грендель.
- Ты перебудил полквартала, - сказал Ориент, подходя к тележке и сдёргивая рогожу. - Так я и думал: складная кровать, примус, матрац и другое никому не нужное барахло.
- То есть как это никому не нужное!? - ещё пуще разозлился Грендель.
- Придётся это всё бросить здесь, - сказал подошедший к ним Теирнон.
- Я ни оставлю здесь ничего! Ни за какие коврижки! - завопил Грендель. - Это всё мне пригодится! Я не оставлю!
- Оставишь! - прошипел внезапно Финист. - и хватит пререкаться: из-за тебя нас в любой момент может схватить стража и навесит по первое число, они табунами человек пятьдесят ходят, а одного-двух фосфором вымажут, чтобы ночью издалека видно было. А на горизонте уже что-то фосфорит. Поэтому - вперёд!
Я оглядел собравшихся: все кроме меня, Финиста и Гренделя были верхом.
Я услышал это первым: шелест крыльев. Патруль!
Луна выглянула из-за облаков и осветила в небе силуэты драконопса и его всадника.
- Всё, - спокойно сказал Ориент, - теперь живыми мы отсюда не уйдём.
Ну, уж нет! Я закрыл глаза и нашёл в небе летящего...родича. Да-да, несмотря ни на что мы с ними родичи, хоть и дальние. Но гораздо большие, чем мы с людьми.
Я почувствовал, как он встрепенулся: почувствовал меня.
"Помоги мне, большой пёс!"
"Чем я могу помочь тебе, маленький брат? Ты же видишь, я в узде и не могу сбросить сидящего на мне. Ты знаешь, что мы давно связаны с людским родом клятвой, по которой мы не расстаёмся с человеком пока смерть не разлучит нас, и..."
Мне словно пилой по мозгам проехались. Ментальный удар. Мирандеза!
В тот же миг я услышал тихий вскрик какой-то из Океанид и глухой мокрый шлепок тела стражника о камни мостовой. Драконопёс планировал к нам. Я скорее почувствовал, нежели увидел, как все схватились за оружие.
- Тихо! - прикрикнул я, словно в старые времена, когда командовал своей группой Искателей.
Странно, но меня послушались.
Драконопёс приземлился, подняв облако пыли и шкрябнул брюхом о камни. Я полез к нему на спину:
- Финист, Грендель! За мной!
- Я не полезу на эту ящерицу, можете убить меня прямо здесь! - выдавил из себя побледневишй кобольд.
-Взлетаем, - сказал я большому псу. Интересно, сколько весит Грендель?
- Мельгот, не смотри на меня так, - тот с опаской сделал шаг назад. - Я знаю, что ты задумал.
Он повернулся, чтобы убежать, но я успел схватить его за шиворот и забросить в седло перед собой и Финистом. Седло было большое: места хватило всем троим. Ноги драконопса сомкнулись на бортах гренделевой тележки - старший брат, наверное, почему-то решил, что она может нам пригодиться.
- А-а-а! - заорал Грендель. - Дец, вашу мать! По-мо-ги-те!!!
Вот только кусков астральных заклинаний нам сейчас для полного счастья не хватает.
- Догоняйте! - крикнул я нашим и направил непривычный для нас вид транспорта в сторону Долины Чар.
Финист перевесился с седла и к безграничному возмущению Гренделя начал наугад рыться в содержимом тележки.
- Стой! - вопил Грендель, с ужасом наблюдавший за происходящим. - Не надо выбрасывать эту книгу "О вкусной и здоровой пище", я её достал с очень большим трудом и за очень большие деньги...нет, Финист! А чтоб тебя! Чтоб тебя съели скальные черви! Чтоб орки зажали твои причендалы, а из задницы выдирали по одному волоску. Финист, только не это! Это набор гребешков, мне его подарила моя первая девушка.
- Она тебя никогда не любила, - отмахнулся не на шутку разошедшийся Финист.
- Не-е-е-ет!..
Мы подлетали к ратуше.
- Слушай, Мельгот, - Финист озорно ткнул меня в бок, - я и так почти всё из тележки выкинул, давай её на ратушу скинем.
- Финист, это уже...это уже слишком! - завопил Грендель.
- Отстань, дай повеселиться напоследок, - хихикнул Финист.
- Только не за мой счёт!
- Ты видишь здесь ещё одну тележку? - ехидно заметил лаутар. - Ну, так что? - это он снова мне.
- Да без проблем, - и я мысленно попросил драконопса разжать когти, предварительно поблагодарив за предусмотрительность и объяснив, что тележка нам больше не понадобится.
- Хулиганьё, - дружелюбно подумал большой пёс, и через мгновение громоздкая рудокопская телега с треском проломила крышу одного из главных зданий Изевора.

Финист.

- Попал! Попал! - заорал я от неимоверной радости и поспешил к сражённой мною жертве.
- Идиот! - Хельга бесцеремонно отдёрнула меня за рукав новой...хм,...ну, скажем не такой уж новой...туники, да так, что весь рукав чуть не улетел в траву. - Теперь из-за тебя у нас теперь на одно приключение больше.
- А в чём дело-то?!
- Ты просил научить тебя стрелять по движущейся цели.
- Просил, - кивнул я, тут же вспомнив наш уход из лагеря под пристально давлеющим взглядом Мельгота.
- Я тебе говорила не целиться муфлону в зад?
- Ну, говорила.
- Тогда скажи мне теперь, лаутар ты недоделанный, почему твоя стрела торчит у зверя в заднице?! - она гневно махнула в сторону высокой, по колено, травы, где несколько мгновений назад пасся муфлон.
Наверное, сейчас хельгиному словоизвержению мог позавидовать Ориент, временами страдавший устной диареей.
Я попытался вставить слово в своё оправдание:
- Но я не целился этому муфлону в зад, просто стрела изменила своё направление из-за ветра, ибо, как говорит Грендель...
- Берегись!!!
- Нет, так он не говорил...
- Идиот! Бежим!
Грузное топанье копыт и тяжёлый храп стали бы для нас с Хельгой похоронным маршем, если бы она не толкнула меня в сторону и не нырнула бы сама вслед за мной. Муфлон ввиду своей грузно-неотёсанной породе, протопал мимо, не успев затормозить. Но его затяжное торможение вряд ли бы нас спасло, если бы мы не вскочили, аки ошпаренные, и не принялись бы во всю улепётывать от этого чудища, усердно старавшегося задышать нам всю спину. Я уже подумывал повернуться и со всей силы засунуть в пасть муфлону свой лук, но, обернувшись на бегу, узрел его рога у самых моих "вторых девяноста" и мигом отложил идею до лучших времён.
К счастью высокотравянистое поле под нашими ногами подходило к концу, и вдали виднелись громадные гладкие валуны, предшествовавшие высоким полуголым скалам. Добежав до одного из них, я помог Хельге взобраться вверх, а затем стремительно вскарабкался сам. И как раз вовремя: мгновение спустя муфлон врезался лбом именно под моими ногами. Хельга по видимому знала, что столкновение валуна и муфлоньего лба не приведёт к отключке ни того, ни другого - она стала всаживать стрелы муфлону в хребет одну за другой. Я решил последовать её примеру. После одиннадцатой стрелы чудище с воем завалилось на левый бок.
- Порядок, - улыбнулась Хельга, - обед, ужин и завтрак, даже с аппетитами наших ребят, полностью обеспечен.
- Если бы...не моя...стрела в его заднице, - я пытался восстановить дыхание, - мы бы ещё долго...блуждали с голодным пайком...в желудке.
- Несомненно, - а Хельга, казалось, вообще не устала; вот она уже снизу, выдёргивает стрелы из муфлоньей туши. Посмотрела на меня:
- Ну, чего стоишь? Идём в лагерь за помощью, или ты сам хочешь его перетащить?
Жареный муфлон хрустел у всех на челюстях и трещал за ушами. У ребят даже не хватало времени похвалить нас с Хельгой за столь удачную охоту. По-видимому, каждый из них считал, что и сам проделал бы подобную операцию не хуже. А мне было приятно, что "моим" - ...пардон, "нашим" - муфлоном хрустит вся компания.
Атмосфера в лагере царила довольно дружелюбная ,если сравнивать оную с той ,которая мела место существовать по нашем скоропостижном отбытии из Изевора. Каждый испытывал сугубо свои эмоции, чем мог вызвать неподдельное раздражение. Ориент с Теирноном чуть ли не писались кипятком от радости, что им удалось-таки "надолго выползти из этого проклятого городишки" да и остальных с собой прихватить. Под остальными подразумевались мы с Мельготом, Хельга и... и, вроде бы, всё. Что касается лично Ориента, то он не испытывал подобного самодовольного умиления с тех пор, как украл невинность у дочери нашего примария. Говорил, что у неё... но это уже совсем другая история. Так, где я остановился?... А! вот:
Базилик и Кельтито решили, что их мнение должны услышать все, и не единожды как бы, между прочим, подходили к каждому, с фразой, что "тоже не прочь немного поразмяться и для разнообразия побыть вне закона". После четвёртого захода, Айфе деликатно заметила, что они уже это говорили и немного ЗАДОЛБАЛИ ОБЩЕСТВЕННОСТЬ СВОИМИ ДУШЕИЗЛИЯНИЯМИ, и обоим пришлось ликовать про себя. Мельгот и Мирандеза не афишировали своего отношения к данной авантюре. Недовольство, по видимому, выражал один лишь Грендель. При первой же возможности он не преминул высказать всё накопившееся Даммару:
- Ну что, бадаран прикладной, - рудокоп затряс бородищей, - устроил нам праздничек?! Теперь вот простудим задницы на голой земле-то, так и причендалы несложно отморозить.
Стеснительный Даммар попытался что-либо заявить в свою защиту, но между ним и Гренделем уже стоял Кельтито.
- Ты не прав, кобольд,- спокойно, но с некоторым напряжением процедил он, - если Даммар признался в том, что вся каша из-за него, это не значит, что ты имеешь право пилить его на кирасные пластины.
- Кельтито дело говорит, Грендель, - вмешался я, опасаясь серьёзного конфликтного поворота, - проблемы нажили мы все, оставшись в таверне и перебив тех выблядков.
- А Даммар, кстати, дрался довольно храбро, - подошёл Ориент, - хотя и имел шанс смыться.
- Ладно,- махнул рукой Грендель. И мне:
- Когда вернусь домой - никаких поэтических вечеров! Никакой авторской песни! Всё - хватит с меня звёздных посиделок.
На этом сия история и завершилась, и больше никто из нас не задавался - во всяком случае, вслух - дежурным вопросом "почему?".
Наш путь лежал к месту под названием Долина Чар. Название своё, говорят, она получила ещё до прихода Великого Волка и основания империи Ойюм. Говорят, что в Долине Чар в своё время побывал Карл-Эрик Проклятый, последний император Ойюма, которому там и было откровение о скором развале страны. Репутация сего загадочного места была не из лучших, и Долину Чар ни один житель ад-Лома не перепутает с каким-нибудь курортом. Местные секты Болванчиков и Дегенератов приносят этому месту жертвы на условный его границах. Стоики-материалисты, чьи ставленники находятся в правительстве народоправы, уже битый год уговаривают Мойр подписать приказ о полном уничтожении Долины Чар (уж как её будут уничтожать - одним материалистам и известно), но Мойры и слышать об этом не хотят. Последние пять лет этот сгусток аномалий немножко приутих, но вот, по словам Ориента, некоторое время назад там стало происходить что-то неладное. Под выражением "что-то неладное" Ориент мог иметь ввиду всё, что угодно, но если вас удивляет, что мы направляемся туда, услышав лишь два слова весьма расплывчатого значения, то спешу заметить, что Долина Чар является единственным на территории ад-Лома местом, куда власть мойр не распространяется. А наше нынешнее положение не предусматривало иного выхода, чем идти в Долину Чар.
По всей вероятности примарий уже выслал из Изевора одно-два подразделения ФБР. Мельгот возглавил наш небольшой отряд на период ухода от преследования и за сутки безостановочного променада вывел нас в тыл ФБР-овцам, растянувшимся к тому времени на несколько десятков вёрст. Мы оказались в районе городка Флорештунум. На юго-восток от нас был Изевор, строго на север - Долина Чар. Но на этом наши "догоняйки" не закончились: ФБР-овцы, видимо, нас раскусили: от Флорештунума до Долины Чар были расставлены многочисленные посты.
К слову сказать, накануне нашей полупраздничной трапезы мы вырезали человек тридцать поста регулярной армии и обошли другой пост, находившийся версты две севернее. Ввиду того, что от перерезанного нами поста никто не остался в живых, известие об этом происшествии могла распространиться лишь полдня спустя, это если иметь ввиду хорошо налаженную систему коммуникации. Добраться до Долины Чар можно было дня через четыре. День уходил на переход, ночь - на восстановление сил. Завтракали и обедали на ходу, напихав в дорожные сумки то, что оставалось от ужина, если что-то вообще оставалось.
Преследователи наши - как говорили Океаниды, отваживавшиеся вплотную подходить к их лагерю - руководствовались примерно таким же графиком. Но в отличие от регулярной армии, Фронт Борьбы с Разбойниками - ребята в чёрных плащах с укороченными алебардами, трёхстрельными арбалетами и тому подобными убойными штуками -, которые отметелили нас с Мельготом в его доме, являлись наёмной организацией и, добросовестно отрабатывая денежки примария, посылал своих адептов по нашим следам и в ночное время. Их приходилось опасаться пуще лавины в горах, несколько раз даже приходилось бесшумно сниматься лагерем среди ночи. Но это было до района городка Флорештунума, ибо после этого "рубежа" отряды регулярных один за другим возвращались в Изевор, памятуя о сомнительной славе Долины Чар. Лишь Фронт продолжал неусыпное преследование чёрными точками и сгустками, коими казались нам с высоты лесных холмов. Видимо, они понимали, что достигни мы Долины, нас уже вряд ли можно будет догнать. У них в запасе было два дня, чтобы вычислить нас и, рискуя здоровьем, попытаться перебить.
Ориенту, по видимому, не нравилось, что ведущую роль взял на себя Мельгот, и он решил просто считать Мельгота "временным следопытом", помогающим уйти от преследования. Сам же Ориент решил возложить на себя непосильную простым смертным ношу командира. Он считал, что его надо безоговорочно слушаться, делал вид, что главный - он, а мы делали вид, что так оно и есть на самом деле. В общем. Новоиспечённый командир не давал никому и к дереву прислониться.
- Вы чего, сдурели?! - заорал он, сделав знак Базилику и Теирнону разгрузить Артёма и Марика (второй скакун принадлежал Теирнону) - Я сам гнусь от усталости, но ноги гонят меня вперёд, потому что я не хочу быть колесованным на площади Изевора. А вы? Сейчас не время отдыхать. Кельтито, Грендель и Хельга пойдут назад и удостоверятся, что Фронт достаточно далеко от нас, чтобы мы успели хотя бы набрать воды. Мельгот, Финист и Даммар, вы отправитесь дальше, на север, и до захода солнца отыщите укромное местечко, где бы черноплащники не смогли нас найти.
- Ништяк, - ответил Даммар, и в руках у него появилась приличного вида подзорная труба. С заклинаниями Даммар до сего момента экспериментировать не решался.
- Хорошо, что не телескоп, - хохотнула Фанд, уже направляясь к журчавшему неподалёку ручью с кучей мехов под мышками.
- Так, Даммар, - ещё громче заорал Ориент, - делай, что тебе сказано и безо всяких своих штучек, а то ещё наденешь кому-то на голову бабские трусики...
- Послушай, Ориент, - перед ним выросла Мирандеза, упершись кулаками в талию. - Чего-то ты больно нынче раскричался. Ещё чего доброго, Фронт быстрее прибежит на твои варварские визги.
Нельзя сказать, чтобы Ориент смутился, но дара речи на несколько мгновений был лишён. Мирандеза же, не дожидаясь ответной реакции, развернулась и, поправив на поясе фламберг, демонстративно разлеглась на своём плаще, постланном на траву.
- Всё, девочки-мальчики, - сонно зевнула она, - Я устала. Пока не отдохну, ничего делать не буду. Вот если припрётся фронт - тогда посмотрим. А вы идите, куда хотите.
Видимо, я засмотрелся на Мирандезу, потому что Мельгот нетерпеливо развернул меня в противоположную сторону и дал лёгкого пинка под зад, возможно пытаясь напомнить мне обстоятельства нашего с Мирандезой знакомства.
Удаляясь от места привала, я мысленно переключился на последнюю выходку Даммара.
- Слушай, Даммар, - начал я, - а тебе не приходило в голову перейти, скажем, от прикладной магии к масштабной (да, многими терминами я оперировал хорошо, чего не скажешь об их сути)?
- А зачем? - ответил тот.
Мы перепрыгнули небольшой овражек.
- Ну, не знаю...
- Да хотя бы для того, что бы создать мысленное прикрытие от того удара, который ты залепил мне тогда в лоб, нужно не один десяток лет учиться. Оно мне надо? жизнь не так длина, как нам кажется, особенно в нашем нынешнем положении. И жизнь эту надо использовать так, чтобы не жалко было потом умирать. Скажешь, нет? Вот у тебя, Финист, самая настоящая магия, древняя: музыка. Нас учили, что давным-давно люди знали секрет музыки и могли использовать её во благо мира. Но потом они его почему-то утратили и до сих пор найти не могут. Такая вот грустная история. Говорят, что нынешние лаутары - ты, Финист, не обижайся, ладно? - всего лишь ничтожный отголосок того, что было раньше...короче, ты меня понят.
Даммар почему-то засмущался и пошёл чуть-чуть впереди.
Мельгот всю дорогу молчал.
Сосновый бор редел и заканчивался резким обрывом, открывавшее нам вид на болото, сплошь заросшее камышом. Вдали на фоне заходящего солнца с ивами шепталась река. У ближнего к нам берега в землю врезалась какая-то неестественная воронка. Даммар вынул из-за пояса свою наколдованную подзорную трубу и, осмотрев местность, передал её Мельготу. Скромняга Мельгот, видевший зорче нас с Даммаром вместе взятых, взял трубу и посмотрел в неё. Может, на это у него была какая-то своя причина?
Решив, что воронка та и будет местом нашего ночлега, мы вернулись к месту привала.

* * *
Мельгот сидел на берегу той самой речушки, тихое течение которой позволили ему различить мои шаги среди обычного шума ночной природы. Я сел рядом, поплотнее закутавшись в плащ, ибо ночь выдалась не по сезону холодной. Мельгот бросил на меня взгляд, полный понимания.
- Ты чего здесь делаешь? - разговор нужно было с чего-то начинать.
- Дышу, - ответил он, - перед сном полезно.
Ранеосенний ветер срывал пожелтевшие, бросая одни на землю, другие - на спокойную гладь речки. По небу неспешно бежали тёмно-серые тучи, попеременно открывавшие половинку луны и малочисленные звёзды.
- Праведников должно быть меньше, - произнёс вдруг Мельгот.
- Что-что? - не понял я.
- Праведников, говорю, на земле должно быть меньше. Все метят "вправо", Финист, каждый считает, что он прав, а другие, следящие за этим со стороны, не понимают, кто лучше, кого слушать. Поэтому для ясности ситуации, праведников должно быть меньше, дабы яснее различить то зло, которое прёт наружу.
- К чему ты это? - зевнул я.
В ответ Мельгот круто развернулся корпусом в мою сторону, взял меня за плечи и взглянул в глаза так, что у меня аж слёзы потекли от напряжения.
- Ты метишь в праведники, Финист? - прошипел он, глядя на мою оторопевшую рожу.
- А должен? - прозаикнулся я.
- Ты хоть понимаешь, кто ты на самом деле? - взгляд лешего и не думал сползать с меня.
- Я - Финист Вечерняя Звезда. Мельгот, опомнись, что с тобой? - я похлопал его по щеке, - Или твой шлем опять плохо сдержал удар моего двуручника?
- Какой двуручник?! У тебя же нет двуручника.
- И верно, - удивился я, - ведь правда, нет. Да отпусти ты меня, наконец, и не вылупливай свои зенки, я и так знаю, что ты видишь в темноте не хуже кошки - вон как светятся! Чего тебе от меня надо, башка твоя лешая?
- А того, чурбан ты ванторский, - оскалился Мельгот, - что нас сегодня ждёт ночная прогулка. Вернее, проскачка. Пошли!
И с этими словами он вскочил с земли и, не дав опомниться, потянул меня следом.
- Но...как же Ориент и все остальные? - пикнул я.
- Забудь, - был короткий ответ из темноты.
В воронке, где, завернувшись в пледы, спал весь наш отряд, костёр в целях безопасности был давно уже потушен, а на часах стояли Кельтито и Базилик. Их постом служили кусты у спуска в воронку. Мельгот подполз к Базилику, предварительно окликнув того, дабы тот не зарядил ему мечом в череп.
- Мы с Финистом улетим, но будет назад с рассветом, - шепнул он.
- Есть причина? - спросил Базилик.
- Есть. Ещё мы возьмём лошадей. Никто не должен об этом знать. А трикстер путь проглотит язык.
- Уже проглотил, - отозвался вполголоса Кельтито из зарослей напротив.

* * *
Полверсты мы вели лошадей сквозь болота. Возможность возмущённо поржать сей вид транспорта так и не получил, а поржать Артём и Марик жуть как хотели, ибо оба недоумевали, зачем их оторвали от насилу добытого хозяевами сена и ведут невесть куда.
Лишь минув топи, мы запрыгнули в сёдла и понеслись на восток. Я долго потом вспоминал эту бешенную скачку. Если учесть, что я уже полтора года до описываемого события не сидел в седле и уж тем более, не пытался сравняться в скорости с небесными кометами. Поэтому счастьем было и то, что меня не вырвало на скаку. Ветер, к тому же, оказался почти встречным и врывался мне в ноздри, гуляя по всей носоглотке, с переменным у спехом прорываясь в желудок и дальше - лишь тогда я понял истинное значение идиомы "пускать ветры".
Впереди, пригнув голову к лошадиной шее, мчался Мельгот - и на первый взгляд невозможно было разобрать, где тут всадник, а где человек. Луна была справа. Мы скакали по лесной тропе, то и дело - и весьма вовремя - заставляя лошадей перепрыгивать через коряги и поваленные деревья. При каждом таком прыжке я зажмуривался, поминая всех щуров-пращуров, одновременно склоняя по матушке пукиса и всю его родню. Полуголый лес кончился, лесная тропа переела в овраг, врезавшийся в поросшую кустарником степь.
Конечным пунктом нашей ночной прогулки была старая покосившаяся от времени землянка, которую в темноте выдавал лишь слабый огонёк, дребезжавший из некоего отверстия, заменявшее, по всей вероятности, окно. Мы с Мельготом спрыгнули на землю, и леший постучался в перекошенную дверь. Землянка выпустила наружу низенького старичка с лучиной в руках. Кожа старичка была белой, словно у мертвеца, зато борода выглядела аккуратно подстриженной. Хозяин землянки был одет в бараний жупан, рубаху и полосатые штаны. Он поднял глаза на Мельгота
- Ты? - скрипнул он.
- Я, - как ни с чём не бывало, ответил Мельгот.
- Значит, скоро, - вновь проскрипел старик и впустил нас в своё жилище. Внутри было душно и сыро. Старичок поставил лучину на внушительных размеров древесный спил, видимо, служивший ему столом. Рядом стояли ещё два спила, соответственно, стулья.
- Мельгот, - не удержался я, - а зачем...?
- Спокойно, Финист, всему своё время. Иначе ничего не поймёшь.
Затем он обратился к старику:
- Давно ты здесь?
- Да уж три месяца. Местные не достают пока, а там, глядишь, и уходить придётся.
- Его узнаёшь? - Мельгот указал на меня.
Старик пристально меня оглядел, да так, что мурашки по спине поползли.
- Да, - сплюнул он, - незавидные пошли времена, если Калигранс приходит в таком вот виде.
- Это он, или не он?
- Ты что, не уловил ответа в том, что я УЖЕ сказал? Или Каукомъёли первый Багровый Меч не заслужил более сообразительных потомков?
- Ладно,- огрызнулся Мельгот и сел на один из спилов. Я последовал его примеру. - Одной неразгаданной загадкой в этом мире стало меньше.

- При нём есть знак, - старик вновь перевёл взгляд на меня.
- Что ещё за знак? - не выдержал я.
- Если мои мозги ещё не до конца высохли, - старик отвечал уже мне, - то ты - третий правнук Фолькера Стальной Смычок.
- Ну и, - я уже решил ничему не удивляться.
- Покажи мне то, что он завещал тебе через твоего отца.
Пожав плечами, я вынул из-за пояса смычок и протянул старику. Тот взял его, тщательно осмотрел, щёлкнул ногтем по лезвию и, едва кивнув, вернул мне. На некоторое время воцарилась тишина.
- Нам пора, - проговорил Мельгот,- чего ожидать прежде всего?
- Возрождения Бессмертных, - ответил старик, - Идите.

* * *
- Ну и? - спросил я Мельгота, когда мы отъехали от землянки, и лошади перешли с шага на рысь.
- Ты имел возможность говорить с Единственным Перворождённым.
- Не пудри мне мозги.
- А откуда он, по твоему, всё это знал? Этот старик - Морок Лесной Хозяин, а изначальное его имя - Вяйнямёинен, внук демиурга.
- А сын тогда он чей?
- Дочери демиурга и...хм, э-э...водной стихии.
- А-а..., - я сделал вид, что всё понял.
- Что "а-а"? Вяйнямёйнен при рождении обладал потенциалом бога, но землю полюбил больше своих родственничков на небесах, вот и остался здесь. А демиург за одно возложил на него ответственность за все разумные расы. В предначальной эпохе он правил почти две с половиной тысячи лет, но шло время, и о Перворождённом стали забывать. Он отбыл в открытый океан на лодке, уплыл в неизвестном направлении, и больше его никто не видел. Теперь вот вернулся...
- А что он говорил про Калигранса?
- Знаешь, Финист, - голос лешего слегка дрогнул, - я пока сам не решаюсь затрагивать эту тему.
- А...
Но Мельгот уже ударил пятками Марика, и понёсся галопом. Мне пришлось поспевать за ним.

Что интересно: после этого, как ни пытался я завести с Мельготом разговор о нашем ночном хозяине землянки, ничего не получалось - леший то отнекивался, то переводил разговор в другое русло, то...ну не хочет говорить, и не надо!

Мельгот.

Я сидел у речки, чувствуя, как вода снимает с меня усталость, унося её вниз по течению. Для этого совсем необязательно находиться в самой воде, достаточно просто сидеть рядом с рекой и дышать её воздухом.
Драконопса мы отпустили на подходе к Огненным Полям, границы Долины Чар и всего остального мира. А потом пошла погоня, и во мне снова проснулся командор Ордена Молота: я взял командование на себя. Уходить, уходить всё глубже и глубже...в Долину. Варварские демоны! ведь кроме меня никто и не знает, ЧЕМ мы на самом деле рискуем.
Боги! из них хоть кто-то заметил чёрный иней на траве?! а то, что соки деревьев имеют привкус корня травы усамань?! а!? А они хот знают, что ещё пара ночей, и даже у самых невосприимчивых пропадёт сон, настолько будет нереальна явь?! Мы находимся очень близко к точке прокола реальности. Значит, скоро где-то рядом появится точка Истины, и вместе с ней - Морок Лесной Хозяин.
Ко мне подошёл Ланс:
- Здравствуй, старший! - он приветствует меня и садится рядом. Луна, выглянувшая из-за быстробегущих облаков, осветила ночного гостя полностью: его высокую фигуру, длинные светлые волосы, правильные черты лица. Правой половины лица. Левой не было, её снесла дубина орка в одном из приграничных боёв, шесть лет назад. Ланс умер, не приходя в сознание.
- Как дела, пограничник? - спрашиваю его.
- Нормально, - кивает он. - Вчера Райхара видел, велел тебе кланяться.
Райхар - наш с Лансом друг детства - погиб в Ингильсдорфе от стрелы, вылетевшей из стены. Мы потом долго искали устройство, которое её выпустило, но всё было впустую: не было никакого устройства, просто стена выплюнула стрелу и всё.
- Морок скоро появится?
- Кто его знает! - махнул рукой Ланс. - Тебе же известно, что он непредсказуем.
Киваю. Опять молчим.
- Знаешь, - говорит Ланс, - нам нужен Судья.
- Зачем?
- Да всё просто. Ты помнишь сказку о Судье, который всегда был беспристрастен? Получается, каждый человек поступает правильно, но лишь со своей точки зрения, не пытаясь сделать что-нибудь ещё, помимо своей дороги. Он проходит мимо умирающего, не пытаясь тому помочь, и говорит самому себе, что, видимо, так надо. Он не пытается видеть дальше своего носа: плюёт на окружающих, считая себя по этой причине сильнее и лучше. Но одно дело творить что-то вразрез с мнением общества, а совсем другое - идти по трупам и ранам, умирающих, втаптывая в грязь мнение и чувства соратников. И такой человек считает себя праведником.
- Нам нужен не Судья, а неправедные Судьи, даже не судьи, а Уборщики, которые пройдутся по живущим граблями и сами сгинут, оставшись в легендах.
- Да, Мельгот, ты как всегда прав, - кивает Ланс. - Жаль, что тебя уже нет.
- Меня?! - я не верил своим ушам.
- Конечно, тебя же орки убили в том бою, а не меня.
- Постой! - закричал я, но прилетевший из леса лёгкий ветерок размыл контуры Ланса, а потом и вовсе унёс облик друга куда-то вдаль. Оставшаяся тень вздохнула и растворилась в ночи.
Я сидел и долго обдумывал слова Ланса. Само собой пришло воспоминание об Андоре. Ещё один...праведник!

...Я не знал, зачем нам нужен был Ингильсдорф. Ребята считали, для спасения какого-нибудь города или чего-то ещё. Каждый думал о своём. Я, например, полагал, что Ингильсдорф - одержимый замок. Но ещё здесь в моём мире к нам присоединился паренёк, вернее, мы с Райхаром отбили его у ФБР-овцев. Парень оказался начинающим чародеем. Он погиб предпоследним, успев-таки рассказать о том, что замок сотворён из жертвенного камня изуверга и сам он, замок, является большим алтарём по иронии судьбы паренька убил монстр из плоти Райхара. Монстра убил я.
Когда я выходил из долины к ближайшему Коридору, я нос к носу столкнулся с Андором, который заявил, что поспешил на помощь, почувствовав что-то неладное. Он привёз меня в Дорин-Вангер, резиденцию Ордена. Там через два дня начался консилиум, на котором Андор презентовал нашу кровавую добычу - Ключ Хаоса - как собственную заслугу. Он получил звание магистранта и лишь упомянул, что "к сожалению, при исполнении по роковому стечению обстоятельств погибло шестнадцать человек". Я напал на Андора прямо во время выступления, но был ещё слишком слаб, по этому лишь сломал ему позвоночник и пять рёбер. Но отправить Андора на тот свет мне тогда не удалось: медики Ордена поставили его на ноги. Совет отправил Андора на покой, а меня - в казармы с понижением. Я сбежал из казарм и нашёл его. При побеге убил семь человек из параллельной группы поиска. Андор был восьмым. Я нашёл его в постели с одной из непосвящённых: девушкам в группу Андора путь лежал только через постель.
Его воскресили, а меня заточили в Умат, один из самых глухих замков Ордена. Мне улыбнулась удача: на Умат напали эльфы Последнего Храма вместе с северным кланом Жёлто-Зеленых орков. Заряд катапульты опал в мою темницу, благодаря чему я смог выбраться и принять участие в обороне замка. Когда к Умату подоспели силы Ордена, я ушёл в один из Коридоров.
Самое жуткое во всей этой истории то, что ни один отец-Наставник не решился отдать своей группе приказ взять Ингильсдорф, потому что "это было бы слишком жестоко для рядовых братьев-Искателей. Андор же заявил, что для его группы нет ничего невозможного. Даже перед тем, как раз и навсегда покончить с ним, я спросил:
- Ты раскаиваешься?
- В чём? Я всё в жизни делал правильно, - был ответ.
Праведник! Он нёс свою правду. Эльфы Утренней Звезды тоже несли свою правду, и мой дед - тоже. А кто из них прав, а?
Я услышал шаги Финиста. Это был он - больше просто некому.
- Ты чего здесь делаешь? - спросил он.
- Дышу. Перед сном полезно.
Я ведь тоже несу людям свою правду, а Финист - свою. И все праведники.
- Праведников должно быть меньше.
- Чего-чего?
- Праведников, говорю, на земле должно быть меньше. Все метят "вправо", Финист, каждый считает, что он прав, а другие, следящие за этим со стороны, не понимают, кто лучше, кого слушать. Поэтому для ясности ситуации, праведников должно быть меньше, дабы яснее различить то зло, которое прёт наружу.
- К чему ты это?
Неожиданно для самого себя я схватил Финиста за плечи и зло прошипел?
- Ты метишь в праведники, Финист?
Я слишком хорошо вспомнил, чем это закончилось в прошлый раз. Семьсот лет назад.
О чём это я?
- А должен? - Финист оторопело смотрел на меня.
Во мне что-то, вернее кто-то, проснулось; и этот кто-то не был Мельготом. Его звали...о Боги!.. его звали Раансвальд.
- Ты хоть понимаешь, кто ты на самом деле? - в полутьме Финист навряд ли разглядел ироничную улыбку: начиналась старая игра - давние друзья будили друг друга.
- Я - Финист Вечерняя Звезда. Мельгот, опомнись, что с тобой? - он похлопал меня по щеке, - Или твой шлем опять плохо сдержал удар моего двуручника?
"Получается!" - завопил внутри меня Раансвальд.
- Какой двуручник?! У тебя же нет двуручника.
- И верно, - удивился он, - ведь, правда, нет. Да отпусти ты меня, наконец, и не вылупливай свои зенки, я и так знаю, что ты видишь в темноте не хуже кошки - вон как светятся! Чего тебе от меня надо, башка твоя лешая?
Внезапно по ноздрям ударил сладковато-кислый запах чупакапры. Я снова был Мельготом. Надолго ли? Надо было ехать к Мороку, если пахнет чупакапрой.
- А того, чурбан ты ванторский, - улыбнулся я, - что нас сегодня ждёт ночная прогулка. Вернее, проскачка. Пошли!
Я предупредил Базилика и Кельтито, взял лошадей и мы пустились в путь по болотам.
...Доверившись чутью и обонянию, я закрыл глаза: зрение могло только помешать. Почему? Я не знаю, что там видит Финист, но мы проскакивали сквозь деревья, ехали по дну болот и всё в том же духе. Видать, Мороку очень хотелось нас видеть, если он вёл нас к себе напрямик, а не заставлял плутать два часа кряду. Надеюсь, Финист умом не тронется...
"Не тронется, не боись: он мой гость".
Значит, близко уже, если Морок уже мысли читать может. Не успел я подумать об этом, как мы выскочили на поляну, где стоял шатёр. Мы спешились. Вот тут начинается самое весёлое: потому что Морока каждый видит и слышит по-своему. Финист сейчас даже со мной разговаривать не сможет, вместо меня ему будет отвечать Морок. Развлекается он так, древняя развалина.
"На себя посмотри!"
Из шатра вышел...я.
- Мать твою! - прорычал я. - Сколько раз говорить: не прикидывайся мною - мне это не нравится.
- А мне какое дело, что тебе нравится, а что - нет, - улыбнулся Морок. - Значит, ты Раансвальд?
- Я.
- Значит, скоро, - вздохнул он. - А я уж думал вас поразвлекать, раз случай выпал. Залетайте! - Морок отошёл в сторону, и мы прошли в шатёр.
- Мельгот, - повернулся ко мне Финист. - А зачем..?
- Спокойно, Финист, - сказал Морок, - всему своё время. Иначе ничего не поймёшь.
- Зачем звал? - спросил я.
- Да я на этого придурка хотел посмотреть. Да, незавидные пошли времена, если Калигранс приходит в таком вот виде.
- Слушай, он действительно Калигранс?
- А ты действительно думаешь, - иронично усмехнулся Морок, - что Калигранс исходная точка, и что он не чьё-то ещё перевоплощение, а?
Морок рассмеялся.
- А знаки? - недоверчиво спросил я.
- Тебе нужен знак?
Я сел на один из табуретов, Финист последовал моему примеру.
- Ушам своим не верю, - усмехнулся Морок. - Я бы ещё понял, если бы ты был человеком, но ты же нелюдь, и ты ещё говоришь о знаках?!
Тебе нужен знак? Изволь. Финист, дай смычок.
Финист достал свой известный смычок и протянул Мороку.
- Вот тебе знак. Помнишь, как у Калигранса:

И будет дан мне

Меч - не меч

Назло врагам,

На радость маме.

- Славе, - хмуро поправил его я.
- Какая разница!
- Ладно, нам пора, - я встал и неожиданно для себя спросил: - Чего нам ожидать прежде всего?
Всё мгновенно изменилось: исчез шатёр, стулья, свет, лившийся непонятно откуда. И сам Морок поменялся: вместо второго Мельгота перед нами возвышался огромный силуэт, локтя на три длиннее меня, в чёрном плаще с капюшоном, скрывающим лицо.
- Смертей жди, ведун, смертей!
И Морок исчез, будто и не было его вовсе. Мы взобрались на коней и поехали обратно в лагерь. Всю дорогу Финист что-то бормотал себе под нос, видно он всё ещё находился под влиянием чар Морока.
"Смертей жди, ведун, смертей!" - звучало у меня в голове.
Ведуном сделал меня дед. Когда-то была целая община ведунов, но конфликты и междоусобицы развалили её, и ныне в живых осталось лишь около полусотни на весь бывший Ойюм. Дед хорошо помнил эти времена, я же в общине состоял лишь формально по праву преемственности ученик-учитель; из всех регалий члена общины у меня лишь серебряная цепь и заклятый родовой меч. О том, что я ведун, не знает никто и, надеюсь, никто и не узнает.

Прибыли. Тихо расседлали коней, тихо прошли к речке, тихо посидели. Потом Финист куда-то ушёл, а я продолжал сидеть. Скоро рассвет, но кто его знает, может, мы и не увидим здесь солнца: в Провалах - а местность эта по всем признакам оным и являлась - погода меняется резко и неожиданно.
Жутко устали глаза. Я прикрыл веки...

...Они мчались на лошадях. Все закованы в броню и кольчато-стальную ткань. Копья из крепкого дерева, щиты из доброй стали. Наточены мечи и топоры. Развиваются знамёна и плюмажи. И всех их толкает вперёд ненависть и жажда крови. Они были брошены своим сюзереном в одной из битв, но выжили и мечтали теперь только об одном. О мести. Они не грабят, не насилуют. Они убивают.
Проклятые легионы...

...Я услышал шаги и очнулся. По тропинке, вьющейся рядом, шла Хельга Телль, неся походный бурдюк для воды. Солнце било в глаза, и я посчитал это добрым знаком. Выбравшись из-под тени сосны, охранявшей мой беспокойный сон, я столкнулся с Телль лицом к лицу.
- Утро доброе, - поздоровался.
В ответ мне лишь фыркнули.
- Тебе помочь можно?
На меня иронично посмотрели:
- Не нужно.
Меня обошли с фланга и проследовали в незащищённые тылы. К реке.
От мысли о своём маленьком поражении нужно было отвлечься. И я решил искупаться. Вспомнил, что неподалёку есть небольшой пруд и направился туда. Путь лежал через рощу ярины, единственного дерева в этих местах, опадающего в середине лета.
Я поднялся на пригорок, втянул ноздрями утренний воздух и внезапно ощутил два человеческих запаха. Один слабый, другой сильный. Несколько мгновений спустя я понял, кому эти запахи принадлежали. А обладателя второго запаха даже увидел: Финист дрых на земле, весь покрытый опавшими листьями, а на груди у него преспокойно покоились...ладно, это в любом случае не моё дело - Мирандеза уже давно не девочка, знает, что творит, хотя...
А вот и пруд. Вперёд, Багровый Меч!

Финист.

Была ночь...
- Что случилось, Финист? Ты долго не лазил по деревьям?
Проклятье! Мирандеза заметила меня раньше, чем мне этого хотелось. Она сидела на одной из нижних веток дуба, прислонившись к стволу - это был её сегодняшний - вернее будет сказать, сегонощный - пост: даже Ориент ничего не сказал. Да он с того самого дня вообще делает вид, что Мирандезы не существует.
У меня в распоряжении было полночи. Чтобы завести разговор, хорошенько его развернуть, а потом.... Какое может быть потом?! Во-первых, я жутко стеснительный по натуре вантор, во-вторых, в данный момент я вижу на ветке дерева попой вниз, а в-третьих, это просто глупо. Почему? Потому что ума не приложу, с какой радости безмозглый восемнадцатилетний девственник набрался наглости оказывать знаки внимания ТАКОЙ..., да ещё надеяться на взаимность!
- Да я тут...мимо проходил, решил вот составить тебе компанию, - непринуждённый тон давался очень сложно.
Она мило улыбнулась - боги! как она улыбалась! - протянула руку и помогла мне сменить позу "завтрак балаура" на более приемлемое положение тела.
- Весьма благородно с твоей стороны, - произнесла Мирандеза. На душе стало поспокойнее: значит, в первые несколько минут я отшит не буду.
Решил спросить:
- Слушай, а что, по-твоему, нас ждёт в этой пресловутой Долине Чар?, - надо же с чего-то разговор начинать!
- Ты взобрался сюда лишь для того, чтобы задать этот вопрос, - она кокетливо на меня скосилась, смутив моё эго до состояния "дальше некуда".
- Ну...не знаю... Ты, кажется, хорошо знаешь Мельгота, а он многое в своей жизни повидал, и вот я подумал..., что ты, может быть...
- Может я такая, как он? - зевнула Мирандеза.
- Забудь...
- Нет-нет, всё нормально, Финист. Да, я тоже многое повидала в жизни, где-то знаю даже больше, чем Мельгот. Но Долина Чар... это как в слепую стрелять из лука. Никогда не пробовал?
Я отрицательно покачал головой.
- Ты ничего не видишь, а стрелять нужно, - продолжала моя собеседница, - и кроме твоего внутреннего зрения тебе ничего не поможет, а ещё следует помнить, что неверно пущенная тобой стрела может и срекошетить невзначай, а куда она срекошетит, никто не знает.
Тут Мирандеза придвинулась ко мне вплотную и поцеловала в самые губы.
- Срикошетило? - спросила она, переводя дух после продолжительного поцелуя.
- А-га, - только и сумел ответить я и сам в свою очередь привлёк её к себе.
Была ночь...

Я медленно открыл глаза. Пукис меня побери, как же замечательно жить на свете! Восстанавливаю цепочку памяти: влез к Мирандезе на дерево, целуемся, смеёмся, опять целуемся, и дальше по сценарию, не слезая с дерева... вот так, а ещё вот так, а ещё...
Я больше не девственник!!! Прощайте, плохоскрываемые комплексы, напускной образ сердцееда и прочие юношеские неполноценности.
А дальше - когда мы уже всё закончили - пришёл Теирнон и к удивлению нас обоих предложил сменить Мирандезу на посту. Мы углубились в лес, даже не собираясь идти в лагерь спать.... Но чувствую я себя несмотря ни на что бодрым и выспавшимся?
Раскидываю обе руки в стороны, сладко потягиваюсь. С досадным удивлением понимаю, что Мирандезы рядом нет. Хочу вскочить. Наполовину покрыт опавшими листьями, и... прямо на груди у меня лежат трусики. Нетрудно догадаться, чьи. Обычай у неё такой, что ли? У нас в ад-Ломе вообще-то платок в таких случаях оставляют. Прячу свой трофей, и как раз вовремя.
- Финист!
Голос, похоже, Даммара, и слышу я его далеко сзади, но едва различимый шорох листьев под чьими-то ногами я уловил впереди себя. Рука сама нащупала за голенищем смычок и стрелой извлекла его наружу. Из-за дерева понуро вышел Базилик, явно недовольный тем, что я просёк его движение.
- Я нашёл его, Даммар.
- Привет, - произнёс я, как можно беззаботней.
- Привет, - ответил он. - Пора собираться.
- Да? Ну, идём.
Мы подошли к активно сворачивающемуся лагерю, по которому в своё обыкновение метался Ориент, отдавая временами нужные - но подчас на удивление несуразные - приказания. В командиры продолжал набиваться.
- Мне нужно два человека, которые пойдут позади и будут предупреждать о "хвостах".
Я почувствовал на себе чей-то взгляд, посмотрел налево. Мирандеза улыбнулась и не замедлила мне подмигнуть. Я всё быстро понял.
- Я пойду.
- И я, - сказала Мирандеза.
- Хорошо, - кивнул Ориент. - Держитесь этой тропы. К полудню начнёте нас нагонять.

Отряд ушёл на север по тропе, а мы с Мирандезой углубились обратно в лес в слегка южном направлении.
- Тебе хорошо спалось? - спросила она. - Извини, что ушла, не разбудив: нужно было привести себя в порядок.
- Это было на одну ночь? - спросил я прямо.
- Не знаю, - пожала плечами Мирандеза. - Может да, может, нет.
Помолчала. Вздохнула.
- Ты мне действительно нравишься, Финист, но я хочу, чтобы ты не строил иллюзий: в моей жизни есть несколько вещей, которые, на мой взгляд, гораздо важнее интереса к мужчинам.
- А... ну тогда ладно.
Был ли я разочарован? Отчасти да. Хотел ли я чистой и светлой любви с Мирандезой? Я просто хотел чистой и светлой любви, а с кем?...
- Я слишком маленький для тебя?
- Это не имеет значения. Ты мне нравишься...пока. Только не говори, что ты успел влюбиться.
Я промолчал. Я сам не знал, влюбился я или просто увлёкся красивой и независимой женщиной. Наверное, это действительно не так уж и важно.
- Ты не обижаешься? - Мирандеза повернулась ко мне. Но я не успел ответить, потому, что она приблизилась ко мне вплотную, обняла за талию и нежно поцеловала.
- Да вроде бы нет, - я немного растерялся. - Но...
- Тихо! - Мирандеза резко зажала мне рот ладонью. Мы замерли, и я отчётливо расслышал откровенный хруст веток. Через мгновение да нас долетели звуки, явно напоминающие человеческие голоса.
- Черноплащники, - шепнула Мирандеза. - Идут сюда.
Я кивнул. В двух шагах от нас стояла высокая липа. План дальнейших действий можно было не оглашать. И так всё понятно: залезть на дерево и ждать; если пройдут не здесь - слезть и последовать за ними; если придут сюда - другая дилемма: будет много - пропустить и тоже пойти следом, будет мало...ну, вы сами понимаете.
Черноплащники направлялись именно сюда. И их было мало. Во всяком случае, так подумала Мирандеза, спрыгнувшая на девять детин с алебардами. Что мне оставалось делать?! Я мысленно пожал плечами и тоже спрыгнул вниз, огласив лес явно неванторским рёвом. Ещё не коснувшись ногами земли, я успел парировать одну алебарду и засалить смычок в горло нападавшему. Сзади свистнула другая алебарда, и я чуть было не оказался на её пути. Оружие прошлось мимо, а я, ухватив алебарду свободной рукой, проехался лбом по челюсти её обладателя, а дальше...
Позади жужжали мирандезины клинки, и с поразительной аккуратностью вываливались наружу внутренности черноплащников: этого я не видел - слышал. Подскакиваю с ещё одному, пытающемуся зайти Мирандезе с тыла. Заношу смычок.... Уклонился, снова уклонился. Пытаюсь продвинуться вперёд. Проклятый плащ зацепился за корягу. Не думал, что когда-нибудь пущу смычок против собственного плаща. Ну да ладно.... Зато до Мирандезы черноплащник не дошёл. Чувствую позади стон арбалетной тетивы. Пукис меня побери! сейчас всё закончится. От одной стрелы я ещё смогу увернуться, но от трёх сразу! Разворачиваюсь и запускаю смычок прямо в горло стрелку. Бедняга хрипит и кренится вбок. Туда тебе и дорога!
- Ты как, цел? - Мирандеза выдернула клинок из последнего черноплащника.
- Вроде бы, да.
На мгновение сознание вернулось в норму: замечаю лёгкий кровавый след, тянущийся от нас в сторону полдня. Мирандеза тоже это увидела, и мигом кинулась к арбалету.
- Дура, идиотка сопливая! - ругала она себя на ходу сквозь назревавшие слёзы, одновременно пытаясь поудобнее пристроить арбалет на предплечье. - Пожалела мальчишку: распорола обе руки, а добить не добила. А теперь если он до своих...
Стрела свистнула между деревьев, за ней другая.
- Успокойся! - я схватил Мирандезу за руку. - Теперь уже поздно: он, скорее всего, недалеко от их лагеря. Надо догонять наших.
Она в бессильной ярости швырнула арбалет в землю и расплакалась. Я обнял её, и несколько секунд мы так и стояли: посреди трупов, оба в чужой крови.

Мельгот.

Вымытый и отстиранный я подоспел в лагерь как раз вовремя: Ориент вызывал двоих для отсечки "хвоста". Грамотно, но по-делитантски, поскольку, будь я командиром ФБР-овцев, я бы пустил ещё несколько команд по касательной к основной линии движения "дичи", то есть нас.
Пока я рассуждал, вызвались Финист и Мирандеза. Остальные сели на лошадей, и мне почему-то достался Лайлокорноут, конь Мирандезы. Мы отъехали достаточно далеко, когда меня одолело беспокойство. Сначала я отстал, а затем, развернув коня, припустил в обратном направлении. Сам того, не понимая, я выскочил на какой-то тракт, который, как выяснилось, вёл в нужном направлении: я каждым волосом ощущал приближение к Финисту.
Дорога сделала поворот, и я вылетел на...патруль ФБР-овцев: арбалетчик, три щитовика-меченосца и двое копейщиков. Копейщиков я проскакал, но меня уже ждали слева от тракта, за живой цепью щитовиков. "Ну, вот и всё, - подумал я. - Конец на букву "У"!"
Старший подошёл вплотную:
- Агент Файрсмагдт?
- Да, - ответил я, хватаясь за хвост Дракона- Судьбы. И полез за пазуху, якобы, за документами, на самом деле нащупывая рукоять кинжала.
- Не стоит, - сказал старший. - Нам вас хорошо описали.
- Да? - искренне изумился я. - И кто?
- Ваши друзья.
"Либо я сошёл с ума, либо одно из двух!"
- Ладно, вам от меня что-то нужно?
- Никак нет, сэр! - вытянулся в струнку старший.
Я отъехал от патруля, спешился и дальше повёл коня под уздцы в обход в обратном направлении. Мне надо было вернуться...
Я подоспел к самой развязке: Финист и Мирандеза добивали оставшихся ФБР-овцев, которые, видимо, пошли по нашему следу. Явно, невовремя. Я неподвижно стоял в зарослях, не давая никому повод себя обнаружить. Внезапно Мирандеза сделала одну вещь, которую нельзя было трактовать двояко: она дралась с сопливым молокососом и, ранив его несколько раз в руки, оттеснила к деревьям и...отпустила, вернее, дала уйти, что, собственно, для Мирандезы одно и то же. Можете считать, что угодно, но я не верю в милосердие, тем более, в милосердие Мирандезы. Почему? Потому что в одном из деревень одержимых она убила двухгодовалую девочку, несмотря на то, что был шанс откачать ребёнка. В глазах только что спасшегося парня - я видел - качнулось и помутнело небо. Он даже не понял, что умер. Я аккуратно положил убитого на траву и вынул из его тела нож, лишь тонкая струйка крови стекала из уголка рта на траву. Но всего этого я уже не видел: я уже садился на коня и уводил коней патрульных, которые в них уже не нуждались. Мимо свистнул арбалетный болт, срикошетил об дерево. За ним - ещё один, этот по наклонной вонзился в землю. Финист? Мирандеза? Сейчас они могли видеть лишь мою, удаляющуюся среди деревьев, спину. А может.... Но в этом случае Финист никогда бы не выстрелил.
Внезапно в мозгу полыхнуло ослепительное пламя, и я увидел...

...Я бежал всё быстрее и быстрее, унося ноги от страшной, но ослепительно красивой женщины. Вспомнил, хоть и не совсем вовремя, мелькнувшую в разрезе ворота соблазнительную смуглость грудей. Ничего. Ещё вернусь сюда со своим сотником, и мы покажем вам, а потом, когда эта стерва окажется в солдатском кругу, вот тогда...! От этого "тогда" сладко заныл низ живота. Сердце билось птицей в клетке рёбер. Внезапно я наткнулся на что-то грудью, и сердце испуганно замерло. Надо было бежать дальше, да что-то ноги не хотят слушаться. Они перестали меня держать и дрогнули в коленях. Я начал заваливаться вперёд и внезапно увидел у себя в груди нож. Вернее, лишь рукоять и руку, сжимавшую её. Сжимавшую мою смерть. Я начал падать назад, голова запрокинулась, и я увидел небо. Оно качнулось и помутнело. Начинался дождь...

Первые капли дождя обрушились мне на лицо. Медленно приходя в себя, я свернул в сторону тракта и пустил лошадей галопом: надо было догонять Финиста и Мирандезу, которые, видимо, решили предупредить остальных. По иронии судьбы я нагнал их на том самом месте, где стоял партуль. Ну что ж, светлая память патрулю, и... да здравствует атака из засады!
Мирандезу я увидел сразу, она сидела на корточках и внимательно рассматривала следы. Лайлокорноут приветливо заржал, радуясь встрече с хозяйкой.
- Какого дьявола ты здесь делаешь, Мельгот?
- И откуда у тебя лошади, - услышал я позади более приветливый голос Финиста. Он стоял в высоких кустах с трёхстрельником на перевес.
- Я же говорила тебе, что это Мельгот, - бросила Финисту через плечо Мирандеза. - а ты мне не верил: я топот копыт моего Лялика за ни с чем не перепутаю.
На меня она больше не обращала никакого внимания.
Дождь усиливался. Он был солёным, как слёзы, но никто из нас этого тогда не заметил.
К закату мы нагнали остальных.

Ночью меня разбудил дикий крик океаниды Айфе, в то же мгновение из-за спины вылетела тень Даммара (он уже давно неровно к ней дышал, вот и вздыхал по ночам вместо того, чтоб спать).
- Дракон! - крик Айфе обрёл словесный облик.
То, что она увидела, было обыкновенным окном в соседний мир. Окном, но не дверью, так что я бы на месте океаниды не орал, как резанный, а посидел бы, да и подумал, зачем Провал показывает именно дракона. Хотя, Провал мог просто дурачиться, а окно могло образоваться при произвольном соприкосновении двух миров - случаев таких, как мертвецов неупокоенных.
Я посмотрел в окно: по выжженной равнине из ворот какого-то мрачного, но величественного замка выползал дракон, рядом с ним бежали то ли орки, то ли гоблины. Их уже встречали воины, ростом и телосложением смахивавшие на кобольдов, в очень странных шлемах с масками, закрывавшими лица.
Я зевнул и пошёл спать, оставив тех, кто уже проснулся, огалтело пялиться на иномирное сражение. Значит, мы вошли в первую полосу Провала, где прорехи между мирами видны, но ещё непроницаемы.
Айфе перестала кричать, наверное, Даммар уже кинулся её успокаивать.
И тут проснулся Страж Заката. Я почувствовал его дрожь и рванул его наружу. Не знаю, почему я вдруг прыгнул в окно и рубанул воздух. Раскалённый, он обжёг мне рот и нос. Звон и лязг оружия, предсмертные крики оглушили. Яркое солнце на миг ослепило...
И вот я снова в лесу. Айфе больше и не думает кричать - уже хорошо. Я поплёлся спать, провожаемый изумлёнными взглядами спутников. Ничего, наутро они всё равно забудут ночное происшествие, они, а вернее, мы УЖЕ стали многое забывать...
Страж Заката, снова вложенный в ножны, довольно позвякивал на боку. Я рухнул на нарубленный лапник, укутался в плащ и заснул.

...Они скачут всё быстрее и быстрее, они приближаются.
Проклятые Легионы.
Непонятно, но факт: они угодили в какой-то из провалов и теперь, пройдя Коридор, и оказавшись внутри Провала, они могут оказаться в любом из миров, в любой из эпох. Если минут Крепость Перевала-Перекрёстка. Я увидел её полностью: со всеми стенами, рвами и бастионами, несколько башен по углам образовывали правильный квадрат из стен.
Я понял, куда нам надо. И им...

...На небе сияло солнце. Солнце загородила тень. Тень принадлежала Хельге Телль.
- А теперь, Мельгот, потрудись объяснить, что произошло этой ночью.
Я действительно ужасно захотел объяснить ей, что к чему, предварительно завалив к себе на плащ. Но вместо этого я произнёс:
- Тебе тоже доброго утра.
- Ясно, - кивнула Хельга. Развернулась и ушла. Значит, не все забыли: это уже становится интересным.
Со дня нашего знакомства Хельга вообще предпочитает разговаривать со мной как можно более кратко. Наверное, не зря.

А дело обстояло примерно так.
Я был жутко пьян, когда увидел их входящими в изеворскую таверну "В жерле огненной горы": Ориента, Теирнона и Хельгу Телль. Они сели за столик и принялись что-то обсуждать, не заметив меня. Зато я их - гы-гы-гы! - заметил.
- Ориент! чтоб тебя дикие дриады обесчестили, иди сюда! И ты, Теирнон, тоже! Да, и подружку вашу с собой прихватите!
Если бы Хельга могла убивать взглядом, я бы уже раз двадцать стал покойником. Моё присутствие эту троицу явно не устраивало, потому что после моего...хм, приглашения никто из них и не качнулся в мою сторону. Но делать нечего, не уходить же самому! Я встал и двинулся к ним. Между нами сидел какой-то мужик, ан которого я поначалу не обратил никакого внимания. А зря... Удар был ещё тот - снизу, широким коротким гладиусом, и если бы я не качнулся вправо, то насел бы на клинок своей печенью далеко и надолго, а так отделался всего лишь глубокой царапиной на левом боку. Сработала мышечная память, и мужик уже заваливался со своим же гладиусом в черепе.
И вся таверна встала на дыбы...
Откуда я мог знать, что там собрался весь разбойничий цвет города, отборные наёмные убийцы, которые для чего-то объединились в отряд. Скорее всего, кого-то из важных кокнуть решили. Ориент с братом и Хельгой решили, скорее всего, узнать по подробнее, что там да как, а тут - моя пьяная физиономия. Вобщем, отдохнули неплохо: семнадцать трупов на четверых.

- Подъём! Уходим! - орал стоявший посреди стоянки Кельтито. - Они вышли на наш след!
Я мигом вскочил на ноги. Примчался Базилик:
- Они от нас шагов на 900. латники-копейщики, всего около двадцати человек. Перешли на рысь. Идут цепью.
Я влетел в седло. Быстрее меня оказался Ориент. Базилик нарисовал каким-то сучком дорогу, нас и латников. Получалось, если мы сейчас же не тронемся, потом можно будет только умирать.
- Придётся выходить на тракт, - сказал Теирнон. - Сквозь частый лес лошади быстро не пройдут.
- А если - через луга? - предложил Кельтито.
- Тогда мы окажемся к ним лицом, а так оставим их за спиной, а то, ещё чего, они развернутся в две шеренги, и нам конец.
- Если мы встретим их на тропинке, то они ничего не смогут нам сделать, - внезапно сказал Финист, от которого подобных предложений никто - даже я - не ожидал.
- Даммар! - позвал мага-недоучку Ориент. - Ты с девчонками отходишь к лугам, а мы вас прикроем. - Мне нужно...
- Нет, Ориент, - в голосе Финиста возникла непривычная для него жёсткость. - Вы все поедете к лугам, а мы с Мельготом вас прикроем.
- А я думаю...
- Я разве спросил, что ты думаешь?! Я сказал тебе, что ты должен делать.
Ориент от изумления потерял дар речи, что позволило нам с Финистом немедленно ускакать на встречу с латниками.

...Этих ребят нам не остановить - это я понял сразу, увидев на них чёрные плащи, подбитые волчьим мехом. Мало, кто знает, что ФБР - только оболочка, а костяк называет себя Братством Чёрных Волков, и латники как раз к нему и принадлежали. У каждого - щит, копьё, два меча. Лошади тоже в броне - одни глаза видны.
- Финист, уходим!
- Зачем? - не понял лаутар. - Сейчас мы их!...
- Нет, Финист, не выйдет. Двое таких латников положат половину наших, как пить дать, а их два десятка.
- Да мы с Мирандезой...
- Вы с Мирандезой вырезали наёмников, а настоящих нам не одолеть. Поверь мне, я знаю.
- Я тоже это знаю, Мельгот, - спокойно ответил Финист. - Я отлично предстваляю себе, ЧТО может сделать один такой латник, но мы обещали, и ребята на нас надеются.
В подтверждение его слов на тракте появился наш караван, который через некоторое время съехал в луга и начал стремительно удаляться. До латников оставалось около пятисот шагов.
Я облегчённо вздохнул:
- Ну, теперь можно спокойно умирать.
- Я лично не собираюсь, - буркнул Финист. Он достал из седельных сумок два трёхстрельных арбалета и два тула с болтами. Один арбалет с тулом он отдал мне. Мы соскочили с коней, отвели их подальше в заросли, залегли в траву и стали ждать.
...Когда латники оказались в досягаемости арбалетов, а прицелился в ближайшего, положил ладонь на скобу и...
- Именем закона остановитесь и сложите оружие! - заорал Финист и выстрелил в дерево перед передним латником, моей мишенью. Тот поднял руку, кавалькада замерла, как вкопанная. Он выдернул стрелу и осмотрел оперение. Оперение было ФБР-овским.
- Сложите оружие - вы арестованы! Все! - опять заорал Финист. - Я агент Фитнесс, ФБР, служба Секретных Материалов.
Откуда он знает?!
- Я - войттригер Урфакс, - первый латник снял шлем. - Мы посланы...
Я нажал на скобу, и стрела вошла ровнёхонько под дёргающийся кадык. Войтриггер упал. Следующая стрела - в ноздрю лошади следующего латника. Получилось: животное встало на дыбы и сбросило своего седока на землю. Раздался гортанный вскрик, и вся кавалькада на огромной скорости ринулась вперёд, но лошади погибшего командира и второго латника уже образовали затор.
- Всё, - сказал Финист. - Вот теперь уходим!
Повторять дважды не пришлось. Мы мчались во весь опор по лугам, каким-то чудо притомившихся меж двух опушек леса. Со всех сторон начал раздаваться непонятный треск сучьев.
- Кнехты! - заорал Финист.
Я увидел, как с двух сторон выходит пехота. Их было сотни: мечники, копейщики, арбалетчики. И все из Волчьего Братства. У меня в голове возник дурацкий вопрос: что мы им всем сделаем?
Я обернулся назад... Лучше бы я этого не делал: конница вырвалась с тропинки и теперь горела жаждой мщения. Мы остервенело подгоняли коней ,и бедные животные выдавали огромные скорости ,но всё равно пехота сходилась в коридор, становившийся с каждым мигом всё уже и уже.
Раздался гром. Как всегда неожиданно начался дождь, быстро переходивший в ливень. Небо почернело. Неожиданно мы вылетели к подножию высоченного холма.
- Мельгот! - заорал Финист, указывая куда-то рукой. - Там!
Я посмотрел, в направлении финистовой руки: мелкие фигурки двигались к вершине холма, волоча под уздцы лошадей. Наши!
Мы рванулись вперёд. Ш-ш-штум! Ш-ш-штум! Штум! Арбалетные болты! Проклятье! мой конь, испуская тихое предсмертное ржание, начал оседать. Я соскочил вниз, захватив седельные сумки. Арбалетчики были уже на подходе. Пехотинцы грамотно строились на ходу, готовясь к штурму холма. Совсем близко ударила молния, запахло горелой древесиной.
Я услышал топот: это был Финист.
- Давай! - крикнул он.
Я взгромоздился на круп его коня. Тот сперва присел, но затем начал стремительно набирать темп. Ненадолго: изо рта пошла пена, и конь упал. Слава богам, бежать до наших осталось немного... Ш-тум! Гады! Твари! В правое плечо! Финист рванул меня вперёд, и мы побежали, поскальзываясь в грязи, падая в уже набравшиеся лужи. Кровь тонкими струйками стекала по спине. Я понял: ещё чуть-чуть, и прощай сознание.
Последний рывок...
- Долго вы, - прорычал Кельтито.
- Дороги размыло, - в тон ему ответил Финист. Болты уже вонзались в наши следы. Базилик с трофейным щитом в руке по мере сил прикрывал остальных, тащивших лошадей.
Дождь лил, как из ведра, усложняя задачу нашим преследователям. Но нам было гораздо хуже: нас практически смывало со склона.
Откуда-то слева вылетел отряд лёгкой конницы. Ага, хотят навязать бой. Если мы начнём сражаться, то увязнем и потеряем темп. Их было двадцать. Копья...копья...орочьи копья! Я не верил своим глазам: Зелёно-Белые орки в Волчьем Братстве!
"Волки" нам льстили: на нас были брошены тяжёлые подразделения Братства, своего рода элита организации, силы, раз в сто превышающие наши. Единственным нашим преимуществом было время, которое сейчас заберут орки. Я попытался пошевелить правой рукой. Бесполезно: висит плетью. Выхватил меч левой, посмотрел на своих: Ориент увидел орков и понял, что останавливаться нельзя. Я мысленно поблагодарил его за это, помахал рукой, и он кивнул. Орки заорали, но их крик подхватил ветер и унёс вниз. Они рванулись вперёд - к нам. Рядом оказался Базилик - и первый орк упал с лошади с отрубленной ногой. Я подсёк ещё одному животному ноги, и в миг падения седока отрубил ему голову. Оркам было трудно преследовать нас верхом, и теперь они спешились. Плохо, очень плохо: сейчас они построятся и изрубят нас в капусту - орки, может быть, и плохие конники, но пешими они настигнут кого угодно даже в тяжёлом вооружении. К счастью строй проваливался и расползался в грязи, до нас орки доходили по двое-трое. Нас с Базиликом, оказавшимся в аръергарде, осыпали болтами и дротиками; мы отходили, оставляя за собой труп за трупом, обретая всё новые и новые царапины. Пока ещё - царапины. Казалось, кровь сочится прямо через кожу, сквозь каждый её лоскуток.
Внезапно за спиной что-то изменилось. Я это почувствовал и обернулся. Над нами возвышался храм высотой в десять-пятнадцать ростов. Это был именно храм, а не что-либо другое. И, по-моему, это понял не только я: Ориент, несмотря на своё варварское происхождение, топтался на пороге и никак не решался переступить терминатор.
- Вперёд, варвар, твою мать! - заорал я.
И они вошли, а на нас с Базиликом вновь насели орки. Одного я ударил мечом промеж пластин, сквозь кожаную рубаху, прямо в сердце, и провернул клинок. Второй орк ударом щита сбил меня с ног, навалился и начал душить. Я чуть было не задохнулся, но противник сполз с меня - с ножом в спине: над ним стоял трикстер Кельтито. Он вытащил нож, вытер его, засунул за отворот сапога. Потом протянул мне руку:
- Идём! Враг близко.
Я с трудом поднялся, подобрал меч, выбитый моим душителем и, опираясь на него, пошёл вслед за Кельтито. Подбежал Финист.
- Ты как?
- Спасибо, не очень...
Я подошёл к небольшой двери в монолитной стене, глянул вниз. Кнехты "Волков", как и конники. Безнадёжно застряли в грязи. Подошёл Базилик, весь мокрый, в крови и грязи. Наверное, я выглядел не лучше.
- Всё-таки мы их побили, - улыбнулся он.
Я улыбнулся в ответ.
С-шт!
Он ещё улыбался, но лицо начало стремительно бледнеть. Базилик выронил меч и начал сползать по стене храма на землю: в животе торчала стрела. Я подхватил его и потащил внутрь.
- Кто-нибудь! Помогите! Базилик ранен!
Ко мне подбежал Ориент и помог затащить Базилика. Теирнон закрыл дверь и задвинул тяжёлый засов. По цвету крови не трудно было догадаться, что Базилик больше не жилец. Он хрипел и тихо-тихо ругался. Вокруг столпились остальные, оттеснили меня. Сквозь замешательство я вдруг осознал, что в храм откуда-то проникает свет, хотя вокруг не было ни одного окна. Да, свет идёт вон оттуда, из тех щелей в стенах. Мой взгляд скользнул ниже, и я внезапно понял, в чьём храме мы находимся - в Храме Забытых Богов. На арке красовалась Паутина Забытых. Если в каком-то уголке миров забывают бога, он приходит сюда и ждёт, когда о нём вспомнят, или когда настанет час его мести.
Под Паутиной Забытых была дверь, которую никто не заметил. Дверь в жертвенный чертог. Я шагнул туда и, толкнув дверь, вступил на пыльные каменные плиты. Дверь закрылась само собой, и я почувствовал на себе сотни взглядов.
- Чего ты хочешь? - раздался гром в моей голове, от чего виски отчаянно запульсировали, а кровоточившая рука отозвалась нестерпимой болью.
- Прошу сохранить жизнь юноше, лежащему у порога, лежащего у порога вашего Храма, Забытые.
- ты знаешь, что за жизнь нужно отдать жизнь?
- Знаю, - я вытащил кинжал
- Стой, - мне почему-то показалось, что говорящий поморщился. Показалось ли? - Не так. Ты будешь сражаться!
- Хорошо... - а что я мог ещё сказать?
Посреди зала пробежала серебряная змейка. Воздух...нет, всё пространство, напротив меня покрылось рябью и выплюнула из своего чрева моего противника - ободранного, грязного, всего в крови...меня. А, как оригинально!
Мы закружились по каменным плитам...
Жертву свою Забытые сегодня получат.
За стенами Храма не на шутку разыгралась буря.

Финист.

Страх в моём мозгу постоянно отгонялся другими мыслями, поэтому вскоре мне, наконец, удалось сосредоточиться. Двери храма - не знаю почему, но мне с первого взгляда показалось, что это храм - были уже заперты, однако без всяких факелов я отчётливо видел распростёртого на полу Базилика и хлопотавших над ним Хельгу Телль и Теирнона. Они старались хоть как-то остановить кровь, не обращая внимания на ругань и просьбы Базилика оставить дать ему спокойно умереть.
Мозг напрочь отказывается верить в происходящее. Неужели всё зря?! Мы с Мельготом отводили глазки черноплащникам - зря, от орков и пехоты уходили - тоже зря?! Если Базилик умрёт - всё, получается, зря?! По крайней мере, он достоин честно боя, но никак не болта в живот!
Честно говоря, вообще не понимаю, что с нами происходит, ибо за эту неделю я пережил гораздо больше, чем ожидал пережить. Я-то ожидал, а кое-кто, может, и знал.
- Мельгот!
На меня никто не обратил внимания, замечательно: можно позвать громче.
- Мельгот!
Мельгота поблизости не было, это я понял, зовя его во второй раз. Шаг назад, холодная безмолвность. Не совсем - стена. Есть на что опереться. Нет, кажись, не стена. Вот сейчас повернусь, и если ты не окажешься стеной, клянусь, я тебя изничтожу, живого места не оставлю. Поворачиваюсь. Не спеша. Моё отражение, и зеркало - не зеркало, а что-то непонятное.
"Входи!"
- Куда?
"Иди вперёд, там разберёшься".
Ляпнул невпопад. От безысходности, наверное, или чтоб храбрость на себя нагнать:
- А не пожалеешь?
"Иди, давай, все разговоры потом".
- Ну ладно, - говорю я, оглянувшись на своих. Никто из них не смотрел в мою сторону, - Иду.
Я вхожу. Несколько мгновений стеклянно-зеркальная стена - не стена бесшумно колыхалась у меня перед глазами, а затем я увидел Мельгота. Леший сидел на полу, скрестив под собой ноги, тупо глядя перед собой. На коленях у него лежал меч. Один куда подевалось остальное его оружие, равно как и мой смычок, оставалось для меня загадкой.
Я подскочил к нему:
- Вот ты где, леший! - он не отреагировал на мой окрик. - А я тебя обыскался.
Молчание.
- Что ты здесь делаешь?
Молчание.
-Да очнись же ты, наконец!
Толчок в плечо. Молчание.
Мгновенная догадка вспыхнула в мозгу:
- Ты чего, заколдованный, что ли? - даже если так, неужели я надеялся одной этой фразой как-то на это повлиять?!
- Я-то ладно, - был ответ, исходящий будто бы извне. - А ты сам нормальный, что ли?...
Последние слова я уже услышал откуда-то сверху, осознавая, что лечу, вернее, падаю вниз. Причём, падаю весьма медленно, переворачиваясь то вверх головой, то одним боком, то другим, то снова принимая относительно вертикальное положение тела. Воздух будто бы держал меня в какой-то невесомости, подобно Облюбованному Озеру, культовому месту изеворских сектантов Ранней Обедни, где я в детстве обожал купаться голышом и подсматривать за переодевавшимися девушками.
Пытаюсь оглядеться: красные кирпичи стройными рядами. Узкий, бесконечный каменный мешок. Хорошее начало для новой баллады. Интересно звучит: "Баллада о лаутаре Финисте Вечерняя Звезда, медленно летящем вниз.
Должно быть, я лечу прямо в пасть злобной великанше, которая обитает в преисподней и пожирает всех, кто отказался помогать ей отводить русло Великой Реки Дауг. Мои предки уж точно не входили в число её былых сообщников, однако воздух вопреки моим опасениям даже не думал нагреваться. Значит, мешок не ведёт в преисподнюю - уже лучше...
- О чём задумался, детина? - услышал я полудетский голос слева от себя. - И нечего так активно вздрагивать, а то и напугать можешь.
Говоривший летел со мною рядом, скептически скрестив передние конечности на груди, и пялился на меня, словно на Новогоднюю Ёлку. Моим попутчиком оказался кролик с белой шерстью, в синем камзоле и пенсне. - Куда летим? - это был уже второй вопрос, который я собирался оставить без ответа. Только собирался.
- А тебе какое дело? Не видишь, я работаю?
- Работаешь?! - кролик аж крякнул.
- Ну да, стихи сочиняю.
- Интересно, интересно, - кролик достал из ниоткуда толстенную книжицу, открыл её где-то посередине, вынул заложенный там карандаш, послюнявил его, почесал им же за ухом.
- Да,- проговорил он будто бы сам себе, - это тебе не Алиса со своими несносными прибамбасами, тут человек серьёзный, пот одним словом... Ну, уважаемый, что там у тебя за стихи? Давай, декламируй.
И я начал импровизировать. Не ударять же перед каким-то белым кроликом в грязь лицом!

-Там вдали, где кончается бренный рассвет,

Где ночные цикады шлют солнцу привет,

Начинается сразу зловещая Мгла,

Что создала себя за столетья сама.

И срасталася Мгла с мира бренной стезёй,

Повенчавшись с его беззаботной судьбой,

И теперь никогда не откроется суть,

Если Свет ото сна не воспрямет ничуть.

Но топор Пробуждения твёрдой рукой

Древо Счастия срубит на плот боевой,

И помчит новый плот по Желанья реке,

И луч Правды взыграет на славном клинке!

- Максималист, - констатировал Белый Кролик, закончив записывать. - Оставим анонимно, или назовёмся? Так, на всякий случай, для истории.
- А почему бы нет? - ответил я. Вспомнил разговор с Вяйнямёиненом. - Пиши: сэр Калигранс.
- Ну, ты загнул! - фыркнул Кролик. - Чтобы снова стать Калигрансом, тебе придётся изрядно попотеть.
- Ишь ты! - передразнил его я. - Слушай, пушистый, а ты, случаем, Вяйнямёйнена, ну или - как бишь его по-другому? - Морока Лесного Хозяина не знаешь?
- Морока? Да его здесь каждая букашка знает.
Тут он чего-то спохватился:
- Ну ладно, залетался я тут с тобой, а мне спешить надо. А то обреют, и ушки, и усики, это будет так неприлично! Убегаю, убегаю, убегаю...
- Подожди! Эй, я тебя ещё про Калигранса этого спросить хотел.
- А что тут спрашивать? - прокричал откуда-то уже растворившийся в воздухе Кролик. - Себя спрашивай. Не меня.... А впрочем, сам всё увидишь...
...И темнота поплыла перед глазами. Но ненадолго, ибо вскоре впереди появились быстро приближавшиеся прямоугольные прорези, и я ощутил, как голову опоясала сталь шлема. Шлем с полумаской. Нога шаркнула обо что-то твёрдое и противное. Галька. Речная. Хрустит под ногами. Свист. Чей-то меч лязгнул о металл машинально выброшенной мною левой руки. Щит! Тяжело дышать и двигаться. За глазницами - зарево. Врага больше чувствуешь, нежели видишь. Я - в бою. Я веду бой. Я командую.
- За мно-о-о-о-ой! Свет и Счастье!
- Свет и Счастье! - подхватывают за моей спиной.
На заднем фоне скрипит древесины. Ладьи. Ах да, мы же приплыли на ладьях. Лязг. Лязг металла и зубов: моих зубов, от боли, тяжести и ненависти. И лязг вражьих зубов... зубов мёртвых! Мне в глаза глянул яростный череп, обтянутый уже кое-где полопавшейся горелой кожей. Дохнуло мертвенным хладом. Я делаю нехитрый выпад правой рукой, и скелет сползает по нагруднику вниз. Меч, полуторник, слишком тяжёл после смычка. Нет, не то чтобы я не очень силён, просто меч был непривычен для моей музыкальной руки.
- Стройся! - приказал я, и рядом со мной в мгновение ока сомкнулся клин щитовиков, на который накатила очередная волна мертвяков. Заработали мечи. Кровь. Серая, как глина, только жидкая. Начинаю пьянеть от её дурманящего запаха. Битва пьянит. Крики своих и врагов оглушают, и начинаешь слышать поверх них. Слышишь, как перешёптываются между собой мысли. Одни пугаются самого факта битвы и уговаривают своих хозяев бросить всё и бежать прочь, куда глаза глядят. Другие рвутся вперёд, ан врага, несмотря ни на что, ни на смерть, ни на...
Всё исчезло. И казалось, никогда не возникало. А я чувствовал себя сказочной звездой, упавшей с неба и вновь стараниями высших сил возвращённой на своё законное место.
- Сэр Калигранс, верховный миннезингер Западной и Южной Окраин.
- Да, - это уже помимо моей воли говорили мои же уста.
- Родился в 827 году Семизвёздной Поры, умер в 861 году. Предводитель Первого Общевселенского Бунта против Имперского Контроля Некромантов. Лидер Отряда Двенадцати Бессмертных. Основатель Школы Кривого Клинка.
- Да! Да! Да!
- Виновен, - был вердикт.
А потом уже совершенно другой голос:
- И почему люди называют настоящей жизнью именно ту её стезю, которая наиболее трудна? "Вот настоящей жизни не видел!" - поучает новобранца старый ветеран. Знал бы он, что тот весь его путь по вражеским трупам и остовам крепостей - всего лишь жалкое подобие той жизни, которую действительно можно было прожить за это время. А теперь ты виноват во всём...
- Ты виноват во всём! - это уже был голос Ориента, испытывающее глядящего мне в лицо, будто бы желая просверлить в нём дырку. - Ты виноват в том, что Базилик мёртв, что он больше не поднимется с той брусчатки. Я верно говорю?
- Верно, - из темноты возник Грендель. - Это из-за него я расстался со своими кровь из носу неоходимыми вещами.
- Это из-за него мы бросили дома и тёплый очаг, - теперь говорила Мелиас, - мы рвём ноги в кровь на дорогах и отбиваемся от полчищ черноплащников. По одному, по двое один за другим стали появляться из темноты гневные лица и напряжённые фигуры моих товарищей, постепенно окружавших меня со всех сторон.
- Не жить ему - рядом после прыжка мягко приземлился Кельтито со своей катаной на плече.
- Не жить, - отозвались остальные.
Я понял: это конец и, издав истошный крик, заслонился от занесённого надо мной кельтитового клинка. Но вместо стали, врезающейся в плоть, я ощутил увесистую пощёчину, достаточно сильную для того, чтобы проснуться и увидеть склонившегося надо мной Мельгота. Я лежал на прохладном полу, лицом вверх.
- Очнёшься ты, наконец, или нет?
Я приподнялся на локтях, чувствуя некую слабость, не дававшую мне полностью прийти в себя.
- Базилик, - были первые слова, произнесённые мной вслух, - как он?
- Он... - Мельгот запнулся. Никого рядом не было.
Не говоря больше ни слова, мы оба встали и направились прочь из зала. Дверь беспрепятственно отворилась и выпустила нас к остальным.

-В здешних местах дружелюбные жители могут быть большой редкостью, - констатировал Ориент, вновь ставший - а, по его мнению, и не прекращавший быть - нашим командиром.
- К тому же, мы ещё не знаем, где находимся, - заметил Даммар.
- Даже не пытайся понять это, - сказал ему Мельгот. - Мы в Долине Чар, здесь нет постоянных границ ни во времени, ни в пространстве.
"И чует моё сердце, что мы этого непостоянства накушаемся вдоволь", - последнюю фразу услышал только я. Уже раз четвёртый за сегодняшний день мне удавалось услышать его мысли, а Мельготу - мои. Следовало бы к этому постепенно привыкать.
Мельгот обернулся.
"Ну что, как тебе ощущеньице?" - спросил он.
"Не по себе как-то".
"Ладно, - пожал он плечами, - в любом случае, пока нам это на руку: меньше хлопот в общении".
"Тогда повернись и не привлекай внимания".
Мельгот послушался моего совета. А я решил справиться о здоровье Базилика. Развернулся, минул Океанид, Даммар, Хельгу, поравнялся с носилками, которые несли Кельтито и Грендель, и зашагал рядом. Базилик лежал, откинув, бездумно глядя в безоблачное небо и, казалось, никого и ничего не воспринимает. Я тронул его за плечо. Взгляд полулешего постепенно сфокусировался на мне. Базилик дышал ртом.
- Мне лучше, Финист, не волнуйся, - тихо сказал он.
Ему действительно становилось лучше. Рана пока что не затягивалась, и повязки приходилось периодически менять, но кровоточить уже перестала.
"Как он?" - это снова был Мельгот.
"Ему лучше", - ответил я.
Леший повеселел. Не то, чтобы я видел это со спины, просто мне так показалось. Когда при выходе из храма я спросил его, что он делал в том зале...

-Жертву приносил, - был ответ, - за Базилика, чтобы он выжил.
- Кому?
- Забытым Богам.
- А кого жертвовал?
- Себя.
- То есть, как?! - не понял я. - Как ты мог принести себя в жертву, если ты сейчас стоишь и разговариваешь со мной?
- Вот и я удивляюсь, - задумчиво почесал в затылке Мельгот. - Базилик-то жив, значит и Забытые приняли жертву.... Понимаешь, Финист, я с самим собой дрался, во всяком случае, внешне он был точная моя копия: и манера боя, и движения - всё, как у меня. А потом во время боя я вдруг перестал понимать, кто из нас двоих - настоящий я: вроде бы присутствую в двух телах одновременно, понимаешь?
- Нет, не понимаю, - честно ответил я.
- И я не понимаю, - признался леший. - Но такое ощущение, что какую-то часть себя я всё-таки убил. И принёс в жертву...

...Мы вышли с противоположной стороны храма, отыскав нужный путь. С другой стороны светило солнце, и небо начисто лишилось облаков не в пример погоде, провожавшей нас внутрь. Под ногами лежали зелёные пологие склоны, разграниченные неглубокими оползнями. Ноги заплетались в полевых цветах, пригибая их к земле, за что цветы одаривали нас своими душистыми запахами. Природа больше, и сердце у неё больше, она и за топанье по цветам ароматами одарить может.
Вдали приветливо махали ветвистыми лапами макушки деревьев, выставляясь напоказ во всей своей красе. Весна. А с той стороны была осень.
Надеюсь, жители села будут нам рады так же, как и природа. Да, мы идём в село. Вот оно уже виднеется аккуратными домиками, только в долину нужно спуститься. Надеюсь, нам будут рады: отдых никому не помешает, тем боле, что Базилику нужно ещё набрать сил перед тем, как мы продолжим путь. Ещё мой дедушка Фолькер, служивший с элитном полку Сигиберта Ётуна, говаривал: "Если не хочешь в мирное время стрелу под лопатку, лучше хоть на денёк задержаться в лежащем на твоём пути селении".
Что мы и собирались сделать.
Впереди шли Ориент и Мельгот. За ними не отставали Океаниды, Грендель, Кельтито, Хельга, Мирандеза и мы с Даммаром, сменившие трикстера и рудокопа, несших носилки с раненым Базиликом. Лошадей пришлось оставить в храме: они ни в какую не хотели идти с нами дальше - ржали, брыкались, топали копытами.
А нам обратной дороги не было.... Хотя, кто мог знать, что нас ожидает впереди. Вполне возможно, что Долина с нами немного поиграет, а потом просто выплюнет наружу. А может, уже выплюнула, только мы пока об этом не знаем: разгуливаем себе битый час по ад-Лому, как ни в чём не бывало. Вот и село, совсем близко: десятка четыре прилегавших друг к другу мазанок, окружённых более-менее сносными плетнями. Окна от яркого солнышка улыбаются во всю ширь. Чему они улыбаются?

- Хлеб-соль вам, странники!
Нет, ну я понимаю, предупредили бы заранее, вывалились бы ряженой толпой - хорошо. Но припасённый хлеб с солью на всякий случай.... А может, это муляж? Нет, не муляж: во как Ориент навернул краюху. Сейчас нас, наверное, накормят-напоят да спать уложат, как в той сказке. Красота! Да и люди здесь приветливые, говорят мало, улыбаются много. Да и голова ихний - вон тот мужик с висячими усами, доволен, почему то, что мы прибыли, а мог бы и за наёмников каких принять. Краем глаза сумел прочесть по губам слова Кельтито, обращённые к Ориенту:
- Не нравится мне это место, опасно здесь.
Для Кельтито это норма: везде этому трикстеру опасность чуется. Ориент тоже это знал, поэтому лишь отмахнулся и пошёл дальше. Мы последовали за ним. Со мной поравнялся Грендель.
- А ты что на это всё скажешь, Финист?
- Ничего. У нас раненный, ему надо отдохнуть, да и наши силы тоже практически на исходе. А если денег попросят за ночлег и провизию - заплатим. К тому же, мне кажется, что черноплащники ещё не успели здесь побывать. Они нигде дальше того входа в храм не были.
- С чего ты взял, - рудокоп уставился на меня, как на базарного предсказателя в ярмарочный день.
- Ты что-нибудь про миры параллельные слышал?
- Ну, так, немного.
- Сдаётся мне, что это и есть один из них.
- Да ну! - съехидничал Грендель.
- Не веришь? Ну и не верь. Я сам не вполне уверен. Там посмотрим...

Ты смотри! у них даже дом специальный для гостей имеется. Завели нас - просторную домину отгрохали! -, лохани с водой принесли, одежду чистую дали, во дворе на стол собирают. Мы перегородку поставили, мол, мальчик направо, девочки налево, умылись, переоделись, Хельга Базилику снова повязку сменила. Выходим на улицу. Вокруг бегают восторженные детишки в грязновато-пыльных рубашонках, виснут на руках, дёргают за штаны, принюхиваются ко всем нам почему-то. Играются.... И запах такой приятный плывёт над головами. И стол уже готовый: а там чего только нет... легче действительно назвать то, чего там нет.
Кто-то осторожно дёргает за рукав. Старик с седой реденькой бородёнкой и с глазами... в глазах был страх. Это я понял потом, а пока просто спросил. Тоже, как в одной сказке:
- Чего тебе надобно, старче?
- Не пейте вина. Под стол лейте, никто не заметит.
- Но...
Но старик уже скрылся из виду, будто и не было его вовсе.

Деревня была преимущественно ванторской, но на глаза попадались и лешие, и домовые, и рудокопы, как женщины, так и мужчины. Посадили нас через одного-двое, а между сели местные. Базилика отнесли в прилегающую комнату отдыхать; туда попеременно заходили женщины с едой и питьём, заверив нас, что до завтра поставят "раненького эльфчика" на ноги; видимо они там решили поочерёдно дежурить.
По бокам от меня сидели две привлекательные лешие - они, кстати, все привлекательные, независимо от возраста, это я ещё лет в четырнадцать заметил - и недвусмыслен улыбались. Одна из них украдкой подмигнула и, пододвинув ко мне деревянный кубок, наполнила его из кувшина чем-то красно-ароматным. Вино.
"Не пейте вина". И глаза, странные, не такие у других местных. А может дело говорит старый? Переспросить бы хоть; ищу глазами знакомое лицо, но тщетно: нет старика этого за столом со всеми. А, чем пукис не шутит, не буду я пить это вино. Да, я только делаю вид, что пью, но всё моё вино украдкой льётся под стол. Я улыбнулся сидевшим подле меня девчонкам, ущипнул одну из них ниже талии - так, чтобы Мирандеза на видела - бдительность усыпить. И снова содержимое моего кубка оказалось на земле.
Застолье галдело, веселилось, но я почему-то был настороже. Может быть, поэтому я и поймал взгляд Кельтито. Он глядел на меня, а я на него, это продолжалось несколько секунд, после чего я опустил взгляд на свой кубок, а потом осторожно покачал головой. Трикстер меня прекрасно понял и тоже незаметно вылил своё вино под стол. Без плеска.
"Мельгот!"
"Что?"
"Не притрагивайся к вину".
"Это ещё почему же?"
"Да тут один местный посоветовал".
"Они что, отравить нас хотят?"
"Отравить - не отравить, а вино давай не пить", - от волнения стал говорить в рифму.
"Ладно, уговорил, рифмоплёт".
"Не рифмоплёт, а лаутар"
"Какая разница!"
Это он шутит так, я уже привык.
Оглядываю стол. Никто из наших, не зная местных обычаев, и не собирается притрагиваться к вину до первого тоста. Вот и голова это понял. Встаёт, тост, наверное, сказать хочет.
- За здоровье дорогих гостей!
Все подняли кубки. Вот теперь нужно было срочно спасать положение. Любым, хот и не очень изящным способом. Я резко вскочил, запрыгнул на скамью, затем - на стол, случайно задев ногой ближайший кувшин с вином. Вообще-то, когда я только вскакивал, я ещё не знал, что именно буду делать. Но идея явилась в голову неожиданно именно благодаря этому кувшину. Все притихли и уставились на меня. А мне того и надо было: я выставил левую ногу вперёд, уже намеренно сбив ещё один кувшин.
- Стихи! - а что мне ещё читать, прозу, что ли?

День счастливый наступает под расчётною весной,

Тайный мрак порою тёмной замысел претворит свой.

Сфера отупевшей страсти сквозь порывы предненастья...

И тут я понял, что напрочь запамятовал все последующие строчки этого стихотворения. Но по всем законам жанра я не имел права прерываться на другую вещь. За три предыдущие строчки я успел якобы ненароком сбить винные кувшины и кубки рядом с Мирандезой и Айфе. Мирандезина блузка оказалась вся в вине, и я молил все высшие силы, чтобы она сейчас не вскочила и не выдала мне по первое число за мою выходку. Нет, видит, глазами удивлённо сверлит - обошлось...
Надо как-то строфу завершить. Ляпаю первое, то приходит на ум:
Мыслей сонно стадо гонит в растерзание страстей.

И ещё два кубка покатились по столу, расплескивая влагу. На этот раз я обделил Гренделя и Теирнона. Миную аппетитные блюда - про еду старик ничего не говорил, поэтому после праведных трудов наемся всласть. Краем глаза замечаю, что старейшина удивлённо посмотрел на Ориента, а тот лишь раздражённо закатил глаза, мол, этот рифмоплёт у нас со странностями, но лучше его не трогать. Верно, старина Ориент, не надо меня трогать, я ради вас, оболтусов, стараюсь. Вот сейчас и твой кубок полетит в сторону. Ах да, забрызгал тебе физиономию, ну ничего.... Не смей слизывать! А, пукис с тобой, варвар, ты всё равно неисправим. Посмотрим, настолько хорошо ты умеешь слушать поэзию.
Начинаю импровизировать:

Влага чистая в народе осеняет склад умов,

Ясен взгляд, освобождая от дурманящих основ,

От лаптей стряхните слякоть, плода оголите мякоть

И воды глотните свежей, гнёт душевный распоров.

"Слякоть" и "мякоть" я срифмовал впопыхах, ну да ничего: другой бы на моём месте и двух слов связать не смог. А вино всё летело, и летело, и разбрызгивалось по столу. Горло малость пересохло.
- Воды, - потребовал я, театрально откинув руку в сторону.
Ощутив в ладони прошладно-шершавую ручку кувшина, я машинально поднёс кувшин к губам, но в следующее мгновение внезапный свист пронзил воздух, и грубая сельская керамика разлетелась на куски. Я так и остался стоять с одной ручкой, весь облитый...вином.
- Он просил воды, - виновато пожала плечами Мирандеза, ловя изумлённые взгляды присутствующих и недвусмысленно поигрывая вторым кинжалом.

Последние лучи заходящего солнца щекотали земляной пол, отшлифованный последний раз, наверное, ещё в те времена, когда нынешний голова был ещё маленьким головёнком.
Лавки, покрытые рогожами, были расставлены вдоль стен. Мирандеза задумчиво глядела в окно на дальние холмы. На её блузке красовалось огромное приятно отсвечивающее пятно, за которое я по окончании застолья всё-таки получил пощёчину и сразу за ней - сладкий поцелуй в губы.
- Иди сюда.
Она оторвала взгляд от окна и не спеша, подошла ко мне, легла рядом. Что-то было в ней успокаивающе-убаюкивающее...
- Я вздремну, ты не против?
- Спи.
И я заснул, и снился мне каменный мешок, в котором я летал накануне, белый кролик и жар былой битвы с мертвяками, в которой я участвовал когда-то в другой жизни.. .а ещё мне снилось слизкое богомолообразное чудовище, пытающееся дотянуться до меня своим длинным раздвоенным языком. Я, кем-то или чем-то удерживаемый, хотел вырваться и удрать, но сил почему-то не хватало. И чудище всё-таки дотянулось до меня, а когда я в ужасе открыл глаза, то вместо смердящее-слюнявого языка ощутил на щеке прикосновение губ Мирандезы.
- Неспокойно мне, - шепнула она, - что-то должно произойти.
- Не тебе одной неспокойно, - ответил я, вспомнив озабоченный вид Кельтито. - Сколько я спал?
- Около часа.
Из окна выглядывала полная луна, хорошо освещая всё на своём пути.
Я поднялся, вышел на середину комнаты и принялся разминать затёкшие члены. В полумраке на меня никто не обращал внимания: большинство дрыхли без задних ног. Мелиас и Фанд, видимо, дежурили у Базилика. Мельгот тупо смотрел в потолок - это я, почему-то, знал и так. Еле слышная возня позади: Ориент повернулся во сне на другой бок. Нет, проснулся. Идёт ко мне.
- Если бы я не знал тебя, то подумал бы, что ты спятил.
Я промолчал. Ориента мало интересовала поэзия, и он больше воспринимал моё искусство, как средство визуального развлечения, нежели как портал в разумные души.
- Почему ты посчитал, что вино пить нельзя?
- Да, сказанул тут один из местных.
- Хорошо. Вернее, ничего хорошего. Они могли напоить Базилика, когда мы тут сидели-ели.
- Может, сходишь к нему? А я пойду, осмотрю дом снаружи.
И я направился к двери.
- Тебе составить компанию? - рядом возник Кельтито.
- Пошли.
Когда мы выходили наружу, я отметил про себя, что входная дверь смазана довольно добросовестно, ибо не выдала ни единого скрипа, когда Кельтито приоткрыл её. Дом окружал палисадник, заросший бурьяном, в то время как дворы других домов - а это я приметил по пути - изобиловали всевозможными тщательно ухоженными растениями: от декоративных цветов до сортов неведомых мне растений. Дом для гостей.... Чтоб гости не видели окружающее их пространство. А, хватит! Это по части Кельтито разводить паранойю по каждому поводу. Мне теперь что, паниковать потому, что вокруг не слышно и не видно ни одной скотины, даже ни одной собаки?!
А ведь действительно, пока мы шли, не увидели даже хвоста коровьего.
- Здесь нет животных, - сказал Кельтито.
Значит, и он о том же думает.
- Оставь, - отмахнулся я.
Мы обошли плетень.
"Ты где?" - это был Мельгот.
"С пробуждением, сударь! Как спалось?"
"Смешно и страшно. Ты один?"
"Нет, со мной Кельтито. Ищем вшей на чужой макушке".
"Добро. Здесь пока что почти все дрыхнут".
"Недолго ещё".
"Чего-чего?"
"Да так, мысли слух...вернее, про себя".
Близкий шорох в зарослях по ту сторону плетня заставил нас с Кельтито обернуться. Трикстер обнажил но-дачи и в два прыжка оказался в зарослях. Когда там мгновения спустя оказался я, Кельтито уже приставил клинок к шее стоящего на коленях старичка уже знакомого мне по странному предупреждению перед застольем. Луна освещала его полные ужаса широко раскрытые глаза.
- А ты чего здесь ходишь? - зашипел я на него, давая понять, что в случае невразумительного ответа мой трикстер отделит голову селянина от туловища, едва я повернусь к ним спиной.
- Я...это самое...я предупредить хотел, - мямлил старик. Мы с Кельтито переглянулись и, не говоря больше ни слова, поволокли старикашку в дом.
Бесшумная дверь звонко ударилась об стенку с подачи моего правого каблука, несопротивляющееся тело было отпущено трикстером валяться на полу.
- Подъём! - вполголоса бросил я, ибо кричать не уже не понадобилось: дверь всех разбудила. - У нас гости.
Дважды повторять пришлось для Даммар и Айфе, уютно устроившихся под одним одеялом и не сразу заметивших внезапную перемену обстановки.
- Так, - над селянином на корточки опустился Ориент, - ты чей? Кто тебя подослал?
- М-меня никто н-не подсылал, пане...
- ты знаешь людей в чёрных плащах?
- Ни, пане...
- Где мы находимся? Местность какая, ну?
- Лисья Долина цэ, пане. Мисто Серпуховка.
Готов поспорить на собственный смычок, никто из нас таких названий не знал.
- Так, в какую сторону от вас народоправа ад-Лом? Изевор? Флорештунум, наконец?
- Ни, пане, нэма таких...
Рядом с Ориентом оказался Мельгот.
- Ориент, - сказал он, - от него не пахнет ни селом, ин скотиной.
- Ага! значит, ты не местный?! - Ориент собрал пальцы в кулак и уже занёс руку над несчастным стариком.
- Мистный я, мистный, пане, - у того аж слёзы из глаз брызнули. - Не бейте, умоляю!
- От тебя не пахнет этим местом.
- А здесь ни от кого не пахнет, пане...
- Как это ни от кого?! - Ориент уже был вне себя от гнева.
- Подожди, - остановил его Грендель, - здесь действительно ни от кого не пахнет скотиной.
- И этой же самой скотины нигде не видно, - поспешил добавить я.
- Ну! - допрос продолжил Кельтито. - Кому мы здесь нужны, раз ты так усердно за нами следил?
- Им, - старик вдруг переменился в лице и зловеще глянул трикстеру в глаза - тот даже взгляд отвёл, что за ним ранее не замечалось.
- Кому - им? - осторожно спросил Мельгот.
- Местным.
- Врёшь, - бросил Теирнон, - не стали бы они нас пичкать таким харчом, чтобы потом прибить.
- Не зришь в корень, Теирнон, - ехидно заметила Хельга, - а вдруг они сделали это для отвода глаз?
- Панове! - жалобно залепетал старик. - Выслушайте меня. Если вы не выпили сегодня за столом ни капли вина, ещё можно что-нибудь придумать.
- Ну! - разрешил Ориент.
- С вашего, панове, разрешения, - с этими словами старик вынул из-за пазухи огниво и небольшой стеклянный сосуд, наполненный, видимо, маслом.

Ночь начинала дышать. Дышать дыханием смерти, которое я ощутил там, в храме. От ежеминутных порывов ветра громко шелестели за окном высокие сорняки. Старик сидел на одной из лавок и держал в руках зажжённый светильник, ждал, пока тот разгорится. Он был одет в старую фуфайку и полушерстяные штаны, за пояс заткнут тёплый треух - не очень подходящая одежда для летнего времени.
Дверь оказалась без засова, её привалили скамьями и ещё кое-какой мебелью. Из смежной комнаты был приведён Базилик, который, хоть и был весьма слаб, но пропускать ничего важного не желал, хоть и имел обыкновение зачастую отмалчиваться. Рана его почти что затянулась и, по словам самого больного, не отзывалась болью на более-менее резкие движения.
Старик немного успокоился и начал говорить.
- Люди здесь...и не люди вовсе. Нежить - все. Настоящих людей живьём едят. В жертву своим демонам приносят и едят. И чем эти твари младше, тем прожорливее.
Сразу всомнил, как ко мне ребятишки местные принюхивались.
- Они днём-то люди людьми, а ночью - твари, на кузнечиков да на богомолов похожи. С языками длинню-у-у-ущими такими...
Вот и сон в руку.
-...Они со всеми пришлыми вот так и обращаются: сначала кормят-поют, а потом, когда стемнеет - цап! и поминай, как звали. Вот так-то, панове. Поэтому и вино ихнее пить нельзя: дурманит оно, само к душегубам гонит. Вот когда они цветы и листья пахучие жечь начинают, тогда вино это в голову и ударяет.
Один за другим я ощущал на себе одобрительные взгляды друзей.
- Ну а ты, - обратился к старику Ориент, - ты же не местный, раз решил нам помочь, тебя-то они не едят. А?
- Не едят, пане, потому что я у них навроде чаклуна буду: говорю, когда и откуда гости пожалуют, а порой и сам их заманиваю. Да и кормят меня здесь хорошо... А теперь не могу вот так жить - уж лучше сдохнуть, панове, истинный анкх!
- Чего-чего? - не понял я.
- Своей верой клянётся, наверное, - пояснил Мельгот.
Старик всхлипнул раз-другой.
- Ну а наше появление ты тоже предугадал? - спросил Теирнон.
- И ваше, панове, уж простите великодушно. Да тут и предугадывать нечего: вон какая гроза по ту сторону холма грохотала...
Неожиданно в ноздри ударил пряный запах.
- Это они, - старик тоже почуял аромат, - жгут свои растения, твари.
- Закрыть ставни, - это уже говорил Ориент. - Финист, Грендель - к двери. Мельгот, Айфе, Герда, не спускайте глаз с крыши, остальные - к окнам. А ты, - он повернулся к старику, - живо под скамью и молись всем богам, чтобы мы улыбнулись заре (этот оборот бессовестный варвар "свистнул" у меня).
-Нет, пане, - старик встал, отложил светильник, - я буду драться. Вот.
- Добро, - кивнул Ориент, - Теирнон, кинь ему что-то из своего арсенала...
Где-то рядом послышался протяжно-хрипловатый крик, затем ещё один и ещё, а потом ночь разразилась одной сплошной гортанной какафонией, которую с каждой минутой становилось слышно всё громче и громче.
"Финист! Они намного ближе, чем мы все думаем".
"Быть крови!"
"Быть!"
Твари стучались в дверь. Головами, наверное, ибо стук был глухим и гулким. Стук, шершавый шёпот, стук, шёпот; словно треск ломающегося камыша. Мы с Гренделем встали по бокам от щели между дверью и косяком; щель медленно, но уверенно расширялась под напором тварей, встречая сопротивление приваленной мебели. Грендель сжимал в руках свою кирку, я вынул из-за пояса смычок.
- Я бью первым, - проговорил он; борода рудокопа набирала предбитвенную ярость.
Как только в более-менее сносно раздвинутую щель просунулась слизко-отвратительная продолговатая голова с посаженными по бокам, налитыми кровью глазами, Грендель всадил в неё кирку со всего размаха. Кирка, судя по звуку, проломила чудищу череп и ушла глубоко в мозг. Тварь завизжала, забрызгав нас обоих своей кровью. Плохой знак: от такого удара гренделевой кирки любой отдал бы богам душу, а у этого чудища ещё хватило сил отпрянуть. Воспользовавшисть моментом, мы с Гренделем вернули дверь в изначальное положение и снова приложили её мебелью.
Это стало началом.
Чудища, скорее всего, поняли, что нас просто так не возьмёшь, и стали окружать дом - сорняки снаружи захрустели. А кроме этих звуков - тишина...
И в окно, у которого стояли Мирандеза и Хельга, снаружи сильно ударили. Ан втором ударе ставни разлетелись в щепки и, издав душераздирающий крик-шипение, в окно просунулась ещё одна мерзкая голова. У Хельги уже была стрела наготове, которую она отправила твари в глаз, а Мирандеза в это же мгновение рубанула мечом по шее незваного гостя. Голова свалилась на пол со второго удара.
- Следите за крышей, - крикнул Ориент, моментом ранее чудом увернувшийся от огромных челюстей врывавшегося его окно чудовища. Вместе с Теирноном они почти, что напополам перерубили наполовину влезшую в окно тварь. Точь-в-точь такую же, как в моём сне.
Сверху послышался скрежет переступающих ног с очень острыми, видать, когтями. Над самым центром дома когти заскрежетали ещё громче и быстрее. К нам пытались прорваться через верх. Запели тетивы луков Айфе и Герды, и гости с крыши поспешили убраться. Но ненадолго: через некоторое время они вернулись - их стало больше.
"Сколько их у вас, Мельгот?" - я решил уже не отрывать взгляда от двери.
"Достаточно. На первое и второе - от пуза. И тебе ещё на десерт останется".
Шутит. Значит, пока что ситуация под контролем.
- Пустите меня к ним! Пустите!
Проклятье! этого нам ещё не хватало. Базилик, про которого все почему-то забыли, встал на ноги, как ни в чём не бывало и направляется к двери. Взор замутнён, равно, как и разум. Значит, эти людоеды успели-таки напоить его вином.
Перед Базиликом вдруг очутился старик.
- Куда ты, хлопец? На верную, ведь, погибель.
Он знал, что это не подействует, наверняка знал, а всё-таки попытался хоть как-то помочь. Мгновение - и старик лежит распростёртый на полу, а Базилик, глядя в одну и ту же точку, продолжает идти к двери.
Идти напролом не следовало, и я обхожу его справа. Саданул со всей силы кулаком по затылку. Кулак еле цел остался, а Базилик, к счастью, без сознания грохнулся на пол. Отнесли мы его от греха подальше, спрятали под лавку, пусть отлёживается... до конца.
И как раз вовремя: от двери уже начинали отлетать щепки, и уродливые головы с длинными красными раздвоенными языками ясно давали понять, что просто так отсюда не уйдут. Их ярила кровь сородичей на мне и Гренделе. И теперь надо было стоять до конца. А перед тем, как сцепиться с невиданным ранее врагом, я трижды проклял и Долину Чар, и храм, и черноплащников. Последних - за то, что не прикончили меня в ливень...
С Гренделем работать было удобно: он - левша, я - правша. За тыл можно было не беспокоиться: там Мельгот, который не пропустит ко мне никого, пока будет стоять на ногах.
Боль. Резкая боль в левом плече. И отвратительная морда у самого носа. Кровь. По-моему, моя. Проклятая тварь запустила свой единственный коготь мне в плечо. Запустила неожиданно, с прыжка, пока я добивал предыдущего "богомола", который, и поверженный, ещё пытался укусить меня за ногу. Чудом отпрянул от клацающих челюстей зловонной твари, зацепившей меня, ухожу вправо, ещё сильнее вспарывая плечо, и режу смычком клешню. Рука снова чувствует на себе что-то тёплое и слизкое. Добиваю "богомола", он валится навзничь, оставляя свою отрубленную клешню у меня в плече. Свободной рукой с криком и матом выдёргиваю клешню из плеча - кровь хлещет фонтаном, и нечем её остановить. И некогда: идут следующие. Всё труднее и труднее рубить. Силы стремительно покидают тело. Но надо продолжать. Надо продолжать: за тобой...
Удар.
...твои друзья и соратники...
Удар.
...там Мирандеза и Мельгот...
Удар.
...Даммар и Кельтито...
Удар.
...Хельга и Фанд...
Удар.
...Мелиас и Айфе...
Удар.
...Базилик и Теирнон...
Удар.
...Ориент и...
Удар.
...и ещё рядом с тобой Грендель, этот до ужаса ворчливый рудокоп, который тебе больше, чем брат... и которому не легче, чем тебе. И ты должен сражаться, потому, что ты...
Удар. И ты понимаешь, что слова вырываются из тебя наружу...
-...ты - Калигранс, Бессмертный воин.
"Никто из нас никогда не умрёт!"
По-моему, это сочинил я, только в прошлой жизни.
Удар. Слишком рано. Время ползёт медленно, и уже понимаешь, что не успеешь вернуть корпус вместе с рукой назад, ибо время. Ибо время ползёт медленно, но не для тебя. И нет его даже на то, чтобы просто попрощаться с жизнью. И лапы чудища, занесённые над тобой, опустились. И опустились они не в твоё тело. Догоняя эту мысль, ты уже разворачиваешь корпус и распарываешь тварь снизу доверху и лишь потом бросаешь взгляд вниз. А внизу, на груде убитых тварей лежит лицом вверх раскромсанный до кости, спасший вам жизнь старик и как-то виновато улыбается, сделав то же самое ещё раз. В последний.
Так не должно было произойти! И теперь ты доказываешь встающим на твоём пути "богомолам", норовящим пройти, проскользнуть, пролететь мимо, чтобы зайти тебе в тыл. А туда их пропускать нельзя.
...И редеет враг, и занимается заря. И, вогнав в глотку последней твари свой смычок и провернув его несколько раз, ты поворачиваешься лицом туда, куда всё время стоял спиной.
И сил хватает только для того, чтобы повернуться...

Уходим спешно, основательно перевязав раны. Дом подпалили, благо неплохо загорелся. Вино прекратило действовать на Базилика, но вместе с этим пришла дикая слабость. Припасы в дорогу набрали из ближайших садов и грядок. Молча и бесшумно.
А вслед нам глядели злые голодные глаза полудетишек-полутварей, которые так и остались без их любимого блюда из свежего мяса. Кельтито, шедший со мной рядом, долго оглядывался, потом не выдержал и повернул назад.
Нагнал нас лишь, когда солнце перешло в зенит. И ещё долго чистил на привале от детской крови свой но-дачи. Никто не проронил на этот счёт ни слова, лишь Ориент одобрительно покачал головой, но Кельтито этого не заметил.

Мельгот.

Идём. Вперёд и только вперёд. К крепости. По крайней мере, я туда иду. Страшно. После Храма страшно. Я почти ничего не помню. Только сны страшные снятся, но я тоже их не помню. Идём к прорыву в реальности. Сужу по Финисту и себе: на телепатию пробило обоих и лишь в непосредственной близости к проколу. Ничего, это скоро пройдёт...
К демонам всё! Главное, Базилику лучше, а всё остальное.... Всё делаю, как во сне, даже деревню с этой мразью толком не помню. В голове стучит " Близко, близко крепость, а там - всё: конец этому безумию".
Спускаемся с холма в долину, где раскинулся густой лес, пробитый редкими тропами. И тут я больше почувствовал, чем услышал.
- Ориент, - окликнул я варвара. - Там человек умирает, слева от тропы - я чувствую. Варвар остановился, окинул всех взглядом.
- Ты ошибся: все здесь.
- Ты не понял, там кто-то другой.
- А-а..., - протянул он. - Идём.
Он подошёл ко мне.
- Идём, нам надо спешить.
- Куда?
- Как куда?! - опешил Ориент. - Надо выбираться отсюда.
Все подошли к нам, неуверенно поглядывая на Ориента в ожидании окончательного решения.
- Что случилось, Ориент? - спросил Теирнон.
- Ничего, идём дальше, и он отвернулся, готовый продолжить путь.
Я остался стоять.
- Меня учили, что бросать умирающих и раненных подло.
Ориент резко повернулся.
- Ты хочешь сказать, что я подлец?! Я не могу рисковать своими людьми ради неизвестно кого.
"Своими?! Как интересно!"
- Идите, ребята, - сказал я. - Я вас догоню.
Все неспешно двинулись дальше. Я повернулся к чащобе.
- Я запрещаю тебе! - услышал я позади голос варвара, обращавшегося явно не ко мне.
- А пошёл ты! - голос Хельги Телль. - Подожди, Мельгот, я с тобой.

Мы успели в самый последний момент. Из болота высовывалась только голова. Рука человека безуспешно пыталась ухватить ветку дохленькой берёзки, торчавшей рядом. Умирал он молча.
Я опёрся на берёзку, и деревце склонилось ниже. Рука крепко вцепилась в ветки и вскоре парень выполз на твёрдую почву и свалился без сил. Минуло некоторое время, прежде чем парень отдышался. Это был светловолосый эльф
- Я - Раэнлин. - проговорил он. - Спасибо вам.
- Я - Хельга, - ответила Телль, - а это Мельгот.
- Мельгот?! - глаза парня удивлённо смотрели на меня.
- Да, - подтвердил я. Мой взгляд упал на его меч. Не может быть! - Откуда у тебя этот меч?
Рука парня уверенно легла на рукоять.
- Это меч моего отца.
Это был меч со знаком моего рода. От избытка чувств я бухнулся рядом с ним на землю и протянул руку:
- Тогда здравствуй, родич!
Он посмотрел на меня и, распознав мои родовые знаки, с силой сжал мою руку. Мы обнялись. Я почувствовал, что по левой щеке катится слеза. Мы сели и разговаривали, перебивая друг друга, яростно жестикулируя. Только встретившись, мы уже понимали, что судьба подарила нам удачу увидеть друг друга, но вскоре мы должны будем расстаться. И каждый из нас должен был успеть рассказать всё родичу о себе и узнать всё о нём. Мы почти забыли о Хельге, которая, конечно, всё понимала. Мы говорили, смеясь о счастье и плача о горе друг друга.
Мы вышли на холм, у подножья которого притомилось село, утопая в садах и плетнях. К деревне, погоняемые босоногим карапузом, важно шли гуси, в речке, замученные жарой, стояли коровы, лениво отмахиваясь хвостами от мошкары. Набежавший ветер донёс до ноздрей запах цветущих деревьев, свежего хлеба, парного молока и...дыма, крови и смерти.
Я побежал вниз.

Финист.

- Что стряслось, Ориент? - я поравнялся с нашим доморощенным командиром.
Да, я предполагал, что тот может не ответить сразу, и был готов повторить вопрос ещё пару раз. Да, я отдавал себе отчёт, в том, что Ориент может просто от меня отмахнуться а то и послать куда подальше. Но когда он молча укорил шаг, даже не глянув в мою сторону...
- Ты что, не хочешь со мной разговаривать? - я снова нагнал его.
- Причём здесь ты?
- А что тогда?
Ориент помолчал немного.
- Мельгот, - зло выдохнул он через некоторое время.
- Что, Мельгот?
- Ведёт себя так, будто бы он лучше всех всё знает.
- И всего-то?
- Этого достаточно, чтобы в отряде произошёл раскол, - Ориент понизил голос. - Ещё немного, и он начнёт говорить во всеуслышание, что я всё делаю из рук вон плохо, что я плохой командир.
Я на минуту задумался.
- Неужели тебе настолько это важно?
- Да, пукис возьми, важно! - воскликнул Ориент. И опять вполголоса, - Раз уж я взялся командовать этим сборищем сорвиголов на время наших скитаний вне закона, то я доведу это дело до конца.
- Интересно, до какого? - съехидничал я. - Сделаешь из нас боеспособную единицу? Возглавишь партизанское движение?
- Слушай, Финист, - Ориент уже готов был взорваться, - если тебя что-то не устраивает, вали в другую сторону. Кто продолжит путь со мной и Теирноном, будет слушаться моих приказов, понял?
Я усмехнулся.
- Уж как-нибудь повременю в путешествием в одиночку, а то ещё возомнишь себя великим полководцем да делов накуралесишь, что мы с Мельготом ноги в кровь собьём вас искать.

Лес закончился, снова на нашем пути лежало поле, за которым невооружённым глазом угадывались крыши домов. Даммар и Теирнон предложили остановиться там и передохнуть, а заодно запастись продуктами. Но, памятуя о происшествии в предыдущем селении, все остальные высказались за то, чтобы обойти село сбоку и встать невдалеке лагерем. Ориент согласился с большинством.
И всё прошло бы нормально, если бы не ещё один сюрприз, который преподнесла нам Долина Чар. Дело в том, что как ни хотели мы обогнуть село, оно всё равно оказывалось у нас на пути. Промотавшись так несколько часов, мы решили, что и так подошли к домам чуть ли не вплотную, и действительно лучше пройти через местных, хотя бы попросив припасов. Тем более, никому из нас не было известно, монстры они или нет

- Хлеб- соль вам, странники!
И опять эта фраза. Стоп, Финист, ты уже, словно Кельтито, становишься параноиком. Да, та же самая фраза, ну и что? А как им по-другому нас встречать: "Я спросил у ясеня, где тебя колбасило?", что ли?
Несут хлеб. Свежий - значит кто-то из местных пёк для себя, а тут такой случай представился. Мы очень голодные, но не теряем лица, на каравай не набрасываемся. Снова Ориент отламывает большой кусок, на этот раз очень аккуратно макает в соль и откусывает, заставляя остальных лишь глотать слюнки.
Внезапно перед нами вырастает небольшого роста мужичок с вместительным деревянным бочонком в одной руке и чаркой - в другой. Его товарищ откупоривает бочонок и наливает в чарку его содержимое. Мгновение - и стакан оказывается в руке у Ориента. Ещё одно мгновение - и он остаётся пустым. Затем Ориент поворачивается к нам и, как-то хитро-дико улыбаясь, просит мужичка обойти с бочонком и чаркой нас всех. Что тот и делает. Наконец очередь дошла до меня, и едва пригубив напиток, я понял, в чём дело.
- Оно? - ко мне подскочи Ориент.
- Давай просто уйдём отсюда...
- Оно, я спрашиваю, или нет? - варвар ухватил меня за пояс и заглянул прямо в глаза.
- Да,...оно.... Но это ещё ни о чём не говорит.
- Как это ни о чём не говорит?! - зашипел он. - У тварей из того села вино было точно таким же: и цвет, и вкус... Я распробовал несколько капель, когда ты гарцевал на столе.
- Ну и что, может не во вкусе дело...
- Мы не имеем права рисковать.
- Тогда зачем ты дал попробовать вина всем? - тут уж пришла моя очередь хватать варвара за пояс. - Ты же с самого начала хотел сделать это! - Внезапная догадка пришла сама собой, и я ей ужаснулся. - Хочешь всех нас замазать на одной крови?!
- Слушай ты!...
- Ребята, вы чего? - к нам подошли Мирандеза и Теирнон. - Не поделили пойло?
- Да ну его, - Ориент отнял мои руки от своего пояса и обратился к брату, - Это то же самое вино, Теирнон, понимаешь?
Тот кивнул.
- Их надо перебить! Всех! - вполголоса продолжил варвар.
Теирнон снова кивнул.
Два клинка скрипнули, выпархивая из ножен.
- Это колдовское зелье монстров! - заорал Ориент. - Режь их! Никого не щадить.
Дикий крик Ориента продолжился возгласами остальных.
Ещё с минуту я стоял в растерянности и не понимал, что творится вокруг. Сознание улавливало лишь слабые отрывки происходящего. Вот первые местные падают под ударами оружия, вот остальные кинулись врассыпную, с переменным успехом нагоняемые стрелами и сюрикенами Океанид. Мёртвые тела, лужи крови.
Крови...
Вот местные мужчины выбегают из близлежащих домов, кто с чем: у одного в руках топор, у другого вилы, у третьего дрын. Им недолго ещё осталось бегать. На меня наскочил один такой. С кувалдой. Видно, кузнец. Эх, кузнец, кабы я знал, что ты действительно человек, ковать бы тебе ещё много-много лет серпы да лопаты. А теперь...покойся с миром, орошай утоптанную землю своей кровью.
Кровью...
Иду дальше. Ноги подкашиваются, двигаюсь буквально на ощупь, словно во сне. Но кое-что успеваю чувствовать. Ухожу в сторону от несущегося на меня парня с дрыном, вспарывая ему смычком живот. Теперь обратного пути нет: мы разбудили в местных зверя. Обычного зверя, человеческого, который и растерзать может, если что. Растерзает и напьётся крови.
Крови...
Наши уже зашли далеко в село. Крики, визг женщин и детей, хруст плоти. Всё это дополняет занявшийся в одной из мазанок дым.
И дикий крик Ориента откуда-то издалека:
- Жечь дома! Всё сжечь!
Ещё две-три крыши изошли дымом.
Мужчин стало намного меньше. Мимо бегало много детей и женщин...которых тоже никто не собирался оставлять в живых. Но я пропускаю их, не поднимая руки.
- Ты в своём уме?! - рядом оказался Кельтито. - Бей всех, они же потом нас прикончат.
Мозг отказывался повиноваться. Я небрежно киваю, внезапно выставив руку со смычком, сняв голову какой-то старухе, бежавшей со всех ног и тащившей за собой маленькую девчушку лет четырёх. А какая теперь разница?! Сделанного не исправишь, а вот закончишь ли?...
Вот мы и заканчивали. Чётко, уверенно добивали раненных. Может, ещё кто-то успел сбежать? В любом случае, их не так уж много: чай не нападут ночью.
Из одного из горевших домов вывалился Теирнон, весь в саже, поту, безумно сверкая глазами. Одной рукой он тащил за волосы онемевшую от страха девушку в разорвано-кровавом платье, другой сжимал рукоять окровавленного клинка. Мгновение - и девушка с перерезанным горлом падает на деревянные ступеньки, а Теирнон, довольно улыбается, поправляя штаны.
Вскоре сплошная дымовая завеса окутала всё село, благо ветер был в меру сильный. Никого не было видно более чем на длину клинка. Отхожу к краю дороги, грузно опираюсь на высокий плетень... Жутко. Даже не знаешь, стоит ли после этого всего продолжать собственную жизнь. Сзади быстрые шаги. А, будь, что будет, всё одно лучше этого ужаса. Свист закалённой стали.
- Пукис побери, это ты, Финист?! - голос Даммара.
- Я это, Даммар, и пусть нас действительно всех поберёт пукис.
- Ты чего это?
Ах, он ещё не понял, чего я!
- Иди, Даммар, - из последних сил пытаюсь сдержать себя, - иди отсюда, пока я не побрал тебя раньше пукиса!
Даммар молча быстро уходит, по дороге саданув рукоятью по затылку маленькому босому мальчику, громко кричавшему "Мама! Мамочка!". От удара мальчик, лишь тихонько вскрикнув, упал замертво.
Внезапно чья-то довольно сильная рука резко развернула меня, и вервольфьи глаза Мельгота заполонили всё пространство.

Мельгот.

Когда я влетел в село, первым, то чуть ли не сразу наткнулся на Финиста. Тот стоял, опершись на плетень. Неподалёку валялся труп карапуза, гнавшего гусей: ему кто-то проломил голову. Я рванул Финиста за плечо:
- Кто?! Зачем?!
- Они - монстры,- устало выдыхает он. - Вино то же, что и в том селе.
Я присел над трупом молодой девушки, лежавшей в двух шагах от лаутара. Какая-то сволочь отрубила ей голову. Я окунул пальцы в кровь, попробовал.
- Идиоты! Кретины, нетопыри проклятые! Кровь...кровь не тварей! - меня переполняло бешенство. - Кровь человеческая, вашу м-м-мать!
И я кинулся искать Ориента.
"Убить! Убить всех! Однажды я допустил массовое смертоубийство в одной деревне и не успел покарать палачей Ордена: им удалось уйти. Группа лорда Агарона, любимца Андора! Эти не успеют...не уйдут".
Финист следовал за мной.
- Нельзя, Мельгот! Они ни в чём не виноваты, они хотели, как лучше...
- А что получили?! Кто ответит за смерть невиновных? Чем они вам не угодили?! Им нужно было встретить путников мечами и стрелами, а?!
Я увидел Ориента, почувствовал, как во рту растут клыки - нормальная реакция на человеческую кровь. Я подошёл к варвару, тот сидел на полене за какой-то оградой, в прорези двери торчали девичьи ноги, едва прикрытые задранным подолом. От порога тонким ручейком текла кровь.
- Доволен?! - это всё, что я мог сейчас сказать.
- А, это ты, - Ориент поднял голову. - Они всего лишь монстры.
Я не выдержал и ударом ноги сбил его в пыль, другой ногой наступил на горло и вытащил меч.
- Нет, стой! - заорал Финист. За моей спиной послышался топот. Ближе. Я развернулся и ударил свободной рукой. Теирнон отлетел в сторону. Я посмотрел на Ориента.
- Это были люди, варвар!
- С чего ты взял? - выплюнутый сгусток крови запачкал мне сапог.
- А ты знаешь, какова на вкус кровь человека? А я знаю! - клыки выглянули наружу.
Ориент заворочился под моей ногой.
- Оборотень! - хрипло произнёс он.
- Именно, варвар, именно. Вы убили ни в чём неповинных людей. И мне теперь придётся убить всех вас.
- Всех не перебьёшь, - услышал я голос трикстера.
Я обернулся. У входа во двор спиной стоял Раэнлин, с каким-то дрыном наперевес, готовый сразиться с любым, кто покусится на мою безопасность. Финист с Хельгой и Гренделем стояли в стороне. Мирандеза встала поодаль, наблюдая за развитием событий. Кельтито очутился перед Раэнлином, перехватил но-дачи. Но не сводил глаз с меня. С ним рядом встал оправившийся от удара Теирнон. Позади них столпились остальные.
- Всех не перебьёшь, - повторил трикстер. - Мы не позволим тебе убить нашего командира в жажде власти.
- Успокойся, Кельтито, - тихо сказал Финист. - мы убивали людей. Кровь человеческая.
- Как же так?!... - воскликнула Фанд и расплакалась.
Ситуация сама собой разрядилась. Я убрал ногу с горла варвара и пошёл вперёд - искать лошадей. Все молчали, и никто не мог смотреть друг другу в глаза.

Финист.

Село было решено сжечь. Перед этим практически все уцелевшие припасы перекочевали в наши походные мешки.
Если Ориент действительно раскаивался в организованной им резне, то делал это молча, чтобы ни я, ни Мельгот, никто другой этого не заметили. То есть, он продолжал вести себя по-прежнему: как заправский десятник, силившийся стать сотником - это мой дедушка Фолькер любил так говорить.
Шли молча.
Раэнлин, ну тот леший, который пришёл вместе с Мельготом и Хельгой, пошёл с нами. Никто не был против, Ориент лишь смерил новоприбывшего придирчивым взглядом, махнул рукой, пускай, мол, идёт, если так хочется.
Так мы вышли ещё к одному селу. Вернее, к тому, что от него осталось. А остались от него лишь шаткие развалины, да сожжённая земля вокруг.
- Да, место не ахти какое, - обронила Герда, поддевая носком сапога что-то тяжёлое и шумное. Первое, кажись, почувствовала только она, второе услышали все. На грохот откуда-то из развалин послышались шаги, и на солнечный свет показалась старенькая бабуля, видимо, из домовых. Опираясь на неизвестно из чего и как слаженный костыль, она заковыляла к нам.
- Деточки! Деточки! - зашамкала домовиха беззубым ртом, - не будет ли у вас для бабушки чего-нибудь поесть, а?
Теирнон, будучи к ней ближе всех, снял со спины мешок, порылся в нём извлёк оттуда буханку хлеба, мех с молоком и протянул старухе. Но та, кажись, была настолько слаба, что и еду толком не могла в руках удержать. Пришлось Теирнону, Мелиас и Мирандезе усадить бабулю на землю и кормить чуть ли не с рук. Остальные скинули на землю свою поклажу и устроились рядом. Лишь Базилик с Кельтито решили осмотреть местность.
- Ой, деточки вы мои, - заговорила старуха, утолив первый голод, - не в добрый час вы сюда набрели. Видите, что этот проклятый змей сделал с нашим прекрасным селом? Неблагодарная скотина! Мы его холили-лелеяли, ухаживали, кормили спелым виноградом, а он!.. Видите, что натворил?
Видеть пришлось много, и от этого ситуация не становилась более утешительной.
- Мы, - продолжала бабуля, запивая хлеб молоком, - каждое лето отдавали ему третью часть нашего общинного винограда, кормили его, окаянного, поили самым вкусненьким. Да нам что? нам для защитничка нашего ничего не жалко. Иногда даже человечинкой баловался: преступников ему скармливали. Ну да что тут говорить, когда он такое нынче натворил, изверг несчастный!
- Постойте, бабушка, - обратился я к ней, - вы говорите сейчас о драконе, разорившем ваше село?
- А о ком же, соколик, ещё говорить? - прошамкала она. - Про него, про него, поганого. В месяце этом все мужчины наш ушли на промысел, а когда виноград-то надо было убирать, вернуться, видать, не успели, - старухе на глаза стали наворачиваться слёзы. - Урожай вот и пропал. Змеюка эта прилетела, а виноградика ей не понесли. Вот он и спалил на всех дотла. А теперь где-то, видать, недалеко ошивается, убивец прокляты-ы-ы-ы-ый!..
И старуха зарыдала, уткнувшись в плечо Теирнона.
- Одна я в живых осталась, хлопцы, видать, и умереть придётся одной, - говорила она сквозь всхлипы.
А я невольно взглянул на восток, в сторону живописной горной гряды, на фоне которой парило что-то длинное, немного сверкающее и с крыльями.
- Глядите! - произнёс я и показал рукой в том направлении.- По-моему, это и есть та злосчастная змеюка.

- Никогда бы не подумала, что драконы едят виноград, - сказала Мелиас.
- Они едят всё, - констатировала Мирандеза, - когда слишком голодны. Хотя, вообще-то сейчас не сезон для вынужденной голодовки.
- Привык, зверюга, - усмехнулся Даммар, - на людских-то харчах и не занаглеть?! Как говорится, сколько, дракона не корми...
- Глядите, - воскликнула Айфе, - как забавно он летает.
Мы стояли посреди вытоптано-выжранного огромного виноградника. Остатки недоеденного винограда - причём, скушан он был вместе с лозами - благоухали так, что, делая вдох, можно было запросто опьянеть. Когда менялся ветер, благоухание гнилого винограда перебивал другой запах: драконье лежбище, видимо, было неподалёку.
- Теперь ясно, почему эта ящерица так причудливо порхает, - проговорил Грендель. - Он же пьяный в стельку!
Дракон тем временем планировал, описывая какую-то, ему одному известную, ломаную линию. Он издавал какие-то непонятные звуки, время от времени пускал громкие ветры и икал. С полминуты мы стояли и наблюдали это запоминающееся зрение.
- Да, - протянул Базилик, - живётся же некоторым. Нажрался, погулял, пожёг деревеньку - и бесится: красота!
Но он тут же осёкся, поняв, что неудачно пошутил.
- Он приближается, - сказал Мельгот. - Уходим.
Действительно, дракон приближался.
- Ну и пусть себе летает, нам-то что? - спросил Теирнон.
- Он летит прямо на нас. Ложись!
Я едва успел упасть лицом вниз, как спину обдало зловонным ветром. Подняв голову, я увидел, что лозы, оставшиеся в живых после драконьего пиршества, заколыхались луговыми травинками, и кое-где даже запылали яркими языками огня
- Все целы?
- Да вроде бы, - отозвался Даммар.
Я принялся усиленно оттряхивать одежду.
- Неужели этой ящерице винограда мало?! - воскликнула Фанд. - Он что, и нас тоже съесть хочет?!
И снова пьяная чешуйчатая туша пронеслась над нашими головами. Теперь - чуть повыше, чем в предыдущий раз.
- А, по-моему, он просто играется, - решила Хельга. - Мельгот прав: надо уходить.
- Глядите! - воскликнул Раэнлин, показав, куда улетел дракон.
Зверюга, сделав ещё несколько переворотов в воздухе, повернулась пузом в небо и, пронзительно свистя перепончатыми крыльями, рухнула на землю, задрожавшую под нашими ногами.
- Всё, порядочек, - потёрла руки Мирандеза, - теперь его и кокнуть можно. Будет дрыхнуть, как младенец. Драконы чем больше в размерах, тем глубже у них сон. Что вы на меня так смотрите? Драконье мясо, знаете, какое вкусное!

Мельгот.

...- Здравствуй, ученик. Удачной тебе охоты. - фальшиво-ласковый голос холодом обжёг уши.
Я хлопнул себя по левому бедру: безоружен. Проклятье! не хочу пачкать руки об эту мразь.
Он был рядом: достаточное расстояние для того, чтобы я с одного прыжка вцепился ему в глотку, как тогда... И тут уж никакие лекари Ордена Молота ему не помогут. Вскакиваю на ноги, дико озираюсь по сторонам. Под ногам трава, мягкая, влажная.
А вот и он.
- Хочешь знать, что я здесь делаю? - Андор даже не глядел в мою сторону, с деланным интересом рассматривая свои ногти на руках.- - Горю желанием! - я уже напрягся для прыжка. Шерсть на загривке встала дыбом.
- Хочу сказать тебе одну вещь. Ты не жилец, Мельгот. Мои люди уже давно нашли тебя, и ты встретишь смерть там, откуда меньше всего её ожидал. Тех, кто знает слишком много должно быть мало. Или очень мало.
- Отправляйся к чертям, недопырок! - эти слова я прорычал уже в прыжке.
Но лапы мои поймали лишь воздух, а в следующее мгновение я, уже почему-то в человеческом обличье, грохнулся на что-то твёрдое, холодное и шершавое. Я кое-как приподнялся. Подо мной был плоская каменная плита, на которой был начертан огам. Его я знал, это так же очевидно, как то, что меня зовут Раансвальд...тьфу ты!...Мельгот, конечно же Мельгот!
"Здесь покоится Андор, храбрый воин, нежный муж и любящий отец".
Глаза отказываются верить прочитанному.
Храбрый воин, значит?! Трус из трусов, загребавший славу чужими руками! Нежный муж?! Извращенец несчастный: он любил похвастаться, что сильнее всего он возбуждается, когда прокусывает задницу или живот очередной шлюхе.
Мой кулак молотом ударил по надгробию. Ещё раз, и ещё. Руке было больно, камень дал тоненькую трещину.
- Любящий отец! - последнее я уже кричал во всю глотку. - Это он - любящий отец?! Да такие, как он вообще детей не в праве иметь!!!
- А тебе ли судить? У тебя самого и детей-то никогда не было. По крайней мере, ты о них никогда не знал, и уж тем более никогда не видел.
В недоумении оборачиваюсь и вижу перед собой Финиста, с укоризной взирающего на меня сверху вниз.
- Ты?! Откуда тебе знать об этом?
- Какая к пукису разница! Я был рядом и всё слышал. Ты глумишься на могиле человека, о котором у всех остались только хорошие воспоминания. Кроме тебя.
- Но... - я поднялся на ноги и почти умоляюще взглянул на лаутара, - но ты же много не знаешь, Финист... Он угрожал мне... он хочет отомстить!
- Отомстить!? - лаутар удивлённо выгнул бровь. - Он каялся тебе в своих ошибках, лешая твоя башка, он просил у тебя прощение. Хотя, зачем он это делал, понять не могу: ты настолько чёрств, что никогда никому ничего не прощаешь. Ты же оборотень, нежить! Таким всё равно, кто перед ними.
Я ничего не отвечал. А вдруг Финист действительно прав, и я - монстр, существо, не способное на жалость и сострадание? Но Ингильсдорф?...группа поиска?...
- Теперь поздно что-либо исправлять, - сухо промолвил Финист, будто бы услышав мои мысли. Он подошёл ко мне, взял за руку, - Пошли.
- Куда?
- Куда надо. Идём же, идём, - и он, не дожидаясь, пока я встану на ноги, потащил меня прочь от надгробия. Мне хватило бы одного движения, чтобы Финист больше никогда и не думал ко мне близко подходить, но я почему-то ничего не предпринимал.
Почему?
- Я не хочу!
- Пошли, пошли, - Финист зло рванул мою руку, увлекая всё дальше и дальше...
... И пространство поглотило нас.
Внутри него было ещё одно пространство. Меня продолжали тащить по начинающей набухать от ливня земле. Тащили, ухватив за подмышки. В голове - туман. В груди - нож.
- Держись, Раансвальд! Держись! Ещё немного.
Кого ты обманываешь?! Ведь я знаю, что до Последнего Бастиона версты четыре, и я не дотяну.
- Брось меня, Калигранс. Брось, фафниров сын, говорю тебе! Вдвоём нам не добраться, а один ты успеешь в срок.
Дышать трудно, говорить - тем более. Но это единственный способ забыть о боли.
- Всё, Калигранс, конец судьбе, и нынче всё едино. Я мёртв иль жив, что суть одно и тоже...
- Грязный плагиатор! - Калигранс пыхтит, пыжится, а всё-таки ещё пытается шутить: зубы мне заговаривает, - прочитал мои черновики и теперь кидаешь цитатами направо и налево!
- Хватит, миннезингер, - обрываю его я. - Хватит, не жилец я больше. Если люди из клана Соехримнир тебя настигнут до того, как ты доберёшься в Бастион.
- Плевать я хотел на Диких Вепрей, не до них сейчас!
- Но ты очень их... рассердил.... А, проклятье!
Я напоролся пяткой на какой-то острый камень и прикусил губу от боли.
- Береги силы, Раанс.
- Слишком поздно, - я потянул носом воздух. - Они уже рядом. Я чую. Вынь нож.
- Но...
- Я сказал, вынь нож, - также спокойно повторил я.
Калигранс остановился, положил меня на землю, опустился рядом на колени. Одной рукой он упёрся в грудную клетку, другой медленно, но уверенно потянул рукоять наверх. Я крепко сжал зубы: казалось, что из груди вынимают сердце.
Боль на мгновение заглушила все ощущения. Когда Калигранс полностью вытащил нож, из раны наружу фонтаном хлынула кровь. Кровь разбавлял лившийся сверху дождь.
- Теперь помоги подняться... Мой меч ещё при тебе?
- Да, вот он, - в руку привычно легла родная рукоять. Второй рукой я покрепче зажал рану.
- Вот теперь спеши, дружище. А я попытаюсь поиграть с этими хряками. Авось, доберёшься...
Идиот ты, Раансвальд, рассуждаешь, как дитя: разве эта ходячая легенда, кромсавшая вместе с тобой мертвяков, вадр и упырей, станет бежать от кучки разъярённых ванторов, будь их хоть тьма тьмущая.
- Издеваешься, Раанс?! Я не уйду, бросив оставив тебя одного. Если нам суждено сегодня погибнуть, то мы погибнем вместе.
Между деревьями с дождливых сумерках замаячили факелы и отчётливо стали слышны хриплые отрывистые фразы. Бежать действительно было поздно: нас заметили. Впередиидущие вскинули луки и дали нестройный залп. Ну, от такой атаки можно было уйти даже с такой раной, как у меня. На это сил ещё хватало...
- А-а-а-а! - зарычал Калигранс во всю глотку. - Грязные выблядки! Явились, вашу м-м-м-мать, не запылились!
Из ножен мечи, натянуты луки,

Нынче начнётся другой разговор!

А ну, подходите, хоть по одному, хоть всем скопом сразу - все здесь ляжете, всех к пукису отправлю! Ну, кто смелый - выходи!
Диких Свиней не пришлось долго уговаривать: на нас налетело сразу человек шесть, не меньше. Славные бы вышли бойцы, если бы их, как следует, учили...
- Вот видишь, - повернулся ко мне Калигранс, - а ты думал...
Его слова застряли в горле на полуфразе, вогнанные обратно длинной тяжёлой стрелой, вышедшей из живота почти что наполовину.
Калигранс взглянул на расплывающееся кровавое пятно вокруг неё, затем как-то грустно улыбнулся.
- Хрен вам! - прокричал он в ту сторону, откуда была пущена стрела.
Вторая стрела, предназначавшаяся мне, вонзилась ему в горло, и миннезингер Калигранс медленно осел, закатив глаза.
Я опустился рядом с ним. Теперь мне действительно было всё равно, что сейчас будет: Калигранс умер, я тоже умирал, потеряв много крови. Вспомнились ранние калигрансовы стихи:
А где-то в земле лежат павшие воины,

И некому учить живых.

Некому.... Все поляжем в этой мясорубке.

Последний день. Ночь. А завтра будет крепость - Последний Бастион, а там посмотрим...
Никто не глядит мне в глаза. Чаще все молчат, лишь иногда перебрасываясь парой-тройкой слов. Между мной и остальными пролегла незримая черта. Все на меня тихо злятся. Не скажи я ничего, им было бы спокойно, а так совесть и память о криках и мольбах убитых селян не даёт успокоиться, остаётся лишь злиться и смотреть на меня, вроде бы прося прощения. Дураки! Не у меня его надо просить! Интересно, когда совесть заест вконец, попытаются они меня убить, или нет? Со мной разговаривают лишь Хельга, Раэнлин и Финист, который, я чувствую, всё слишком хорошо понял, а это главное. Ведь Северный Ветер посылает нам не для сожаления о том, что всё можно было бы сделать по-другому, а для осознания, почему это надо было сделать так и не иначе. И каковы бы ни были ошибки, главное - опыт и осознание.
Мирандеза ведёт себя, как обычно. Ее, по-моему, вообще трудно чем-то прошибить. Меня беспокоит другое: она начал стремительно сокращать расстояние в общении с Базиликом. Попытался поговорить об этом с Финистом, но он резко свернул разговор. Ну и ладно.
Единственное, что радовало - в глазах Телль начал таять лёд. По крайней мере, мне хотелось в это верить. А Ориент, кажется, ревнует, хотя с чего вдруг? Их дороги разошлись очень давно, насколько мне известно.
Хорошо вот так лежать, смотреть в звёздное небо и размышлять. А с чего это мне так хорошо, а? Хм.... Наверное, оттого, что, заснув, Телль уткнулась мне в плечо, и я стараюсь не шевелиться, чтобы не нарушить эту приятность.

На закате мы скакнули в другое измерение. Нет, вокруг ничего не изменилось, всё осталось, как было: то же поле перед глазами, те же горы справа и та же наполовину высохшая речка слева. Почему я посчитал, что мы совершили скачок? Трудно объяснить. Со мной за время нашего путешествия происходит очень много непонятного, и я уже устал это всё как-либо объяснять.
Просто я знал - и всё. Тем более что я никому об этом не сказал: зачем зря людей тревожить?
Но кое-кто хотел тревожиться сам.
На очередном ночном привале я решил, как следует отдохнуть. Устал неимоверно: а в последние дни меньше хотелось есть, больше - спать. Состояние то ещё! Усталость сменилась забвением, через которое стали проступать черты совершенно другой реальности... Я видел их сверху: несколько сотен всадников, полностью закованных в броню, в броню были закованы и их лошади. Броня была чёрной, как и души всадников, призванных разрушать и убивать. Их не интересует добыча, у них нет жажды наживы, они даже не знают, кто ими командует. Единственный их вождь - жажда мести и крови.
В далёком мире их предал собственный сюзерен, закрыв портал домой, обрекши на вечные скитания. Теперь за это предательство должны платить невинные.... Вон те, из хутора, который через несколько мгновений сравняют с землёй. И те, в небольшой деревянной крепости, забаррикадировавшиеся, более чем уверен, что напрасно. От них и мокрого места не останется: крепость спалят, а её защитников перережут, не глядя...

...Я открыл глаза. Светает. Все спят. Слышу тихое потрескивание костра. На часах Финист и Мирандеза, сидят, обнявшись, и чего-то там себе воркуют. Ну, вот разве так дежурят в военном лагере? Так хоть медведь на барабане в двух шагах играть будет - не заметят ведь. Ладно, чёрт с вами, влюблённые, воркуйте, а я уж за вас подежурю.
Я подпёр щек рукой и взглянул на предрассветное небо. Эх, Финист, Финист, вот туда тебе сейчас глядеть надо, на небо, а не мечтать о том, как бы поглубже залезть Мирандезе под одежду. Я вот не поэт, но я и то вижу, что заслуживает красиво рифмованных строчек. И ничего нет особенного в том, что я зева-а-а-аю, я просто немного устал, я не совсем, чтобы засыпаю, я просто...

...Я просто нахожусь в лесу, молодом лиственном лесу. Под ногами шуршат осенние листья. Сами ноги обуты с незнакомую мне обувь со шнуровкой, явно не пригодную для длительных переходов. Одет я в причудливого покроя штаны из материи - когда-то, может быть, напоминавшей парусину - и ещё что-то мягкое и тёплое, на котором удобно сидит кольчуга, лёгкая какая-то, но удобная. Ан голове - сферо-купольный шлем, это почувствовал и без того, чтобы его видеть; несъёмная личина имеет просторные глазницы, через которые видна средней высоты бревенчатая стена. С неё нас (значит, здесь всё-таки не я один стою!) осыпали стрелами. Стрелы летели неуклюже и не имели наконечников, и, скорее всего, те, кто стрелял со стены, не задались целью на уничтожить, но я почему-то знал, что если пять-шесть таких "стрел" попадут в меня, то продолжить штурм стены я смогу очень нескоро. Поэтому я изо всех сил пытался отбить эти горе-стрелы деревянным щитом без металлической обшивки, висевшим у меня на левой руке. Правая рука сжимала меч...деревянный.
Неужели я стал участником столично-аристократических потешных боёв? Оглядываюсь вокруг: зрителей нет, только бегают рядом два взмыленных странных человека, кричат что-то руками размахивают, и никто из крепости в них почему-то не целится.
Рядом мелькнул Раэнлин, облаченный примерно так же, как и я.
Я кричу ему:
- Жэка! Бери Кирилла, и дуйте с левого фланга, а мы с Колькой здесь потанцуем.
Раэнлин кивает, и они с откуда-то взявшимся здесь Дамаром уходят глубоко на левый фланг.
Стена из кое-как сколоченных брёвен была всего лишь шагов двадцать-двадцать пять в ширину, а дальше не было ничего, просто протянутая между деревьями верёвка. Но я почему-то знал, что туда заходить нельзя. Иначе будет...как это?...не по правилам, что ли?
Справа от меня появляется Финист.
- Ну что, Толя, покажем им рок-н-ролл!
Я молча киваю, и мы, прикрывшись щитами, движемся к стене, осыпаемые градом "стрел". Вот сейчас вон та съёмная часть, заменяющая ворота, должна отодвинуться, они выйдут на нас, и тогда...

-Неужели ты так крепко заснул, что не почуял, что я подхожу?
Проклятье!.. А, это Мирандеза. Действительно, на этот раз она застала меня врасплох, чего раньше ни с ней, ни с кем другим у меня не было. Она села рядом. Я посмотрел в сторону костра: на посту уже были Фанд, Мелиас и Грендель, а Финист, наверное, ушёл куда-то дрыхнуть.
- Чего тебе? - я приподнялся на локте и слегка встряхнулся ,чтобы побыстрее проснуться.
- Надо поговорить.
Я прислушался: вроде, третьих ушей поблизости не было.
- Говори.
- Может быть, моя мысль не покажется тебе оригинальной... Но какого чёрта мы здесь застряли?
- С каких это пор, говоря про себя ,ты употребляешь слово "мы"? - съехидничал я. - Ты могла крыться от властей и без нас ,ещё в самом начале.
- Да ну! - фыркнула Мирандеза. - Ты, наверное ,был бы счастлив ,если бы меня на следующий же день нашли и заграбастали в кутузку.
- Брось, - усмехнулся я. - Стоит тебе захотеть, и никто: ни ФБР, ни городской патруль, ни правительственные войска никогда бы тебя не нашли. Нам с тобой известно, зачем ты увязалась с нами в эту тьму тараканью. Всё-таки хочешь получить Дитя Дракона Фей?
На мгновение она замолчала.
- Да, чёрт возьми, - признание получилось злым. - Я всё сделала согласно пророчеству: оказалась в месте праздном на чествовании пьянства и музыки ,стала "врагом плебса в глазах власть имущих", затем очутилась в Долине Чар - всё, как в той дурацкой древней книге. И вот теперь мне нужен Дитя Дракона Фей и ближайший нормальный выход в какое-нибудь измерение, но я не знаю ни того, ни другого.
Отлично ,ей пока ещё не известно, что Базилик - Дитя Дракона Фей, сверхэльф, наделённый способностью исполнить любое желание ,если на него наложить специальное заклятие. И Мирандеза ,видимо, это заклятие знала ,раз она не потащилась с нами в Долину Чар. Но для того, чтобы использовать силу Дитя Дракона Фей ,нужно было выбраться в нормальное измерение, но она не имела ни малейшего представления ,как это сделать.
- Слушай, Мельгот, я предлагаю тебе сделку: ты говоришь мне, кто из них Дитя Дракона Фей, мы втроём выбираемся отсюда, и используем его силу поровну.
- А жить что, тоже будем вместе? - усмехнулся я.
- Не ёрничай! Надо будет, поживём немного, что с того?
- А как же Финист? - ответ я уже приблизительно знал заранее.
- А что Финист? В походных условиях такой милый мальчик под боком на ночь не помешает.... Решайся, Мельгот. Попросим денег. Много денег. Или бессмертия, а?
- Я бы попросил мир во всём мире, - буркнул я, лёг и повернулся к Мирандезе спиной.
- Ну, ты и сволочь! - прошипела мне на ухо она. - Как был сволочью, так и остался.
- Лучше быть сволочью, чем предателем, - Мирандеза услышала эти слова, когда уже собиралась уйти прочь. - Я, хотя бы ,в отличие от некоторых, добиваю тех, кто может добежать до вражеского лагеря и рассказать о нашем местоположении.
Мирандеза - спиной почувствовал - замерла и повернулась ко мне.
- Ты был там... То-то я чувствовала кого-то третьего. Значения не придала... Да, мне в тот момент было выгодно, чтобы ФБР-овцы напали на наш...на ваш след.
- Ты считала, что Финист - Дитя Дракона Фей? Поэтому ты с ним?
На минуту Мирандеза задумалась.
- Значит, не он... Круг сужается.
И пошла прочь.
Я снова решил заснуть. Я считал, что Мирандезе никогда не узнать про Базилика.

Финист.

Утро в этот день выдалось каким-то зловещим: непонятно откуда взявшийся туман грозился провисеть в воздухе до второй половины дня. Но мне почему-то нравился и туман, и бабочки всех цветов и мастей, появившиеся буквально ниоткуда и запорхавшие вокруг нас, пока мы сворачивали лагерь, попеременно садившиеся на руки и головы - зрелище очень даже симпатичное. Не нравились две вещи: во-первых, еды осталось слишком мало, во-вторых, когда я проснулся, Мирандезы не было рядом, и неизвестно откуда взявшаяся предательская мысль убеждала меня в том, что эту ночь спала она не со мной. К пукису такие мысли! Всё прекрасно, всё хорошо...
Туман, не смотря ни на что рассеялся очень быстро, открыв нам путь через небольшой перевал - гряду холмов, усеянную росистой травой, видимо ещё не тронутой стопой человека. Мы взобрались на холм. Впереди открылась низменность, изрезанная редкими, но долгими оврагами. Невдалеке расположилась небольшая деревянная крепость: стены с бойницами, три башни с конусообразными шатрами.
- Наконец-то, - тихо проговорил за моей спиной Мельгот.
- Туда, - сказал Ориент, указав на крепость.
Но когда мы принялись спускаться с холма, как раз он-то да ещё Теирнон и Мельгот зачем-то задержались наверху. А ну их, догонят.
Почва под ногами была сырой и рыхлой. От неё пахло утренним туманом и недавно взошедшим солнцем. Но запах полевых цветов я ни с чем не перепутаю. Я тоже решил задержаться: вот наберу Мирандезе букетик, и догоню.
Я спустился в овраг, изобиловавший цветами и принялся выбирать самые красивые, желая в скором времени осязать в своих руках здоровенный букет, и чем больше, тем, естественно, лучше. Цветов, много, они все разные, многие вообще в первый раз вижу. Но каждый третий невольно подношу к носу, чтоб почувствовать незнакомый аромат.
- Надо же! он цветочки нюхает, брат Лофей.
- Какая разница, брат Огмий, всё равно ему недолго осталось.
Оба голоса не были знакомы, а оба их обладателя, судя по всему, находились довольно близко от меня. Я отбросил уже нарванный букет в сторону, обернувшись, вытащил смычок и встал в позицию. И увидел двоих: оба коренастые, кривоногие, в одинаковых рубахах, штанах и ботфортах, с длинными полумечами в руках. Классное оружие, особенно эфесы нравятся.
- А вы кто будете, господа хорошие? - я старался держать в поле зрения обоих, пытавшихся зайти мне с обеих сторон.
- Он ещё задаёт нам вопросы, брат Лофей, - сказал заходящий справа.
- Он ещё не понимает, что сейчас ему будет всё равно, кто мы такие, брат Огмий, - сказал заходящий слева.
- Потом мы и с его дружками разберёмся, брат Лофей.
- Ага, будут знать, как убивать чужое имущество, брат Огмий.
- Какое такое имущество? - терпеть не могу, когда меня хотят убить и даже не удосуживаются перекинуться парой слов напрямую. Суеверие у них такое, что ли? Я сделал ещё несколько шагов назад, вверх по склону.
- Он не знает, о каком имуществе мы говорим, брат Лофей.
- Он не понял ещё, что он и его дружки убили не свой трофей, брат Огмий. Ведь этот дракон принадлежал нам.
- Нам, брат Лофей, а не ему.
Я понял, что надо нанести первый удар, а то эти придурки заболтают до смерти и не спросят, как зовут.
Прыгнул вправо. Достаточно неожиданно, чтобы не встретить блок и контратаку. Но я просчитался: мой смычок был парирован, и я едва ушёл от скользящего сверху. В это время второй уже был рядом. Два косых удара, один сверху, другой снизу, и я ухожу под руку левого противника, умудрившись на некоторое время удержать нас троих на одной условной прямой.
"Мельгот, эй, ты где? Меня тут убить хотят".
Да, эти ребята были профессионалами в своём деле и, насколько я мог судить по их тактике, им не впервой драться вдвоём против одного противника.
Пытаюсь их рассердить:
- Какая школа, орлы?
- "Ускользающий клинок".
- Чего-чего? Я не расслышал. "Уличный под зад пинок"?
Нет, они не рассердились. Они просто усилили атаку. Но пока один отвлекал моё внимание впереди, второй пытался зайти в тыл. Для этого приходилось вертеться волчком вокруг своей оси, постоянно меняя траекторию движения. Трудновато, всё-таки! Эх, говорил мне дедушка Фолькер: "Фиинст, внучек, бросай ты эту музыку, всё равно лаутар из тебя никудышный. Ты хороший поэт, но денег на этом не заработаешь. Лучше иди учиться на берсерка, в жизни больше пригодится".
Твоими б, дед, устами...
Проклятье! Не успеваю парировать очередной удар и, не догадавшись вновь поменять траекторию движения, натыкаюсь левым боком на сталь. Рана зияет от бедра, едва не доходя до сердца. Боль сейчас нахлынет, но, пока я её не чувствую, можно ещё чуток попрыгать.
"Мельгот, мать твою, ты где?!"
Не слышит он меня из-за того, что я в овраге нахожусь, что ли? Или просто далеко?
"Мельгот!"
Ну, уж нет, ребята, меня вы просто так ещё один раз не достанете. Что?! снова хотите взять в тиски? Да нет проблем, только сначала похлебайте собственной крови. А-а, пукис вас побери, по одиночке в руки не даётесь!
Устаю. Пропускаю удар за ударом. Пришла боль от раны, она постепенно затмевает все остальные ощущения. Орошаю кровью траву и цветы. Мне не дают передохнуть: приходиться безблочно уходить. Оступаюсь. Падаю на склон. Чувствую два холодных лезвия у себя на шее. Неужели всё?
"Мельгот, если ты сейчас не ответишь, то..."
- Вам что, делать нечего, бадаранские отродья?! Ищите приключений на свою задницу?! - очень и очень знакомый голос, такой знакомый, что узнать хочется, но так и не получается.
Оба моих противника оборачиваются, и я вижу грозно уставившегося на них... Вяйнямёйнена.
- Я что, должен всегда за вами глаз да глаз иметь?! - и оба полумеча, легонько вспыхнув, обратились в груду пепла на моей груди, устремившись в открытую рану.
- Э, слушай, она должны кокнули дракона, которого должны были кокнуть мы.
- Это наш подвиг, а не их, понятно?
- Что в лоб, что по лбу, - проворчал Вяйнямёйнен, и обоих охотников за подвигами отшвырнуло в разные стороны локтей на пятнадцать.
- Кыш, оботусы! - и они мгновенно растаяли в воздухе, едва достигли земли.
Я очумело смотрел на старика.
- Мои племянники, - упёр руки в колени Вяйнямёйнен, - гоняются за подвигами ,суккубьи детки....Сам цел?
Я посмотрел на рану, но под распоротой одеждой и шрама не осталось.
- Цел, - констатировал старик, словив мой взгляд. - Знаешь, это было уже слишком, и я решил вмешаться: силы тебе ещё понадобятся. Очень скоро. Поэтому я не мог допустить, чтобы их расходовали некоторые мои...родственнички.
- Вмешаться?! Значит, ты знаешь про всё, что с нам и было, и ни...
- Конечно, - перебил меня Вяйнямёйнен, - а как иначе? И вообще, это тебя не касается. Но раз уж я здесь, то дам тебе один совет на недалёкое будущее: не полагайся на самых преданных друзей, даже когда кажется, что кроме них надеяться больше не на кого. Всё, больше сказать ничего не могу, иначе будет не по правилам. Ну, чего глаза вылупил? Бери цветы и давай, дуй к своей Мирандезе, пока тебя не хватились.
И Вяйнямёйнен тоже растворился в воздухе.
Спешно соображая, что именно со мной только что произошло, я поднялся - боли никакой больше не чувствовалось - взял валявшийся в стороне букет и заторопился вверх по склону оврага.
"Мельгот! Мельгот, м-м-мать твою, где ты ходишь?!"

Мельгот.

Вот и холм, за которым Последний Бастион. О боги, сколько раз я уже видел его во снах: и этот холм, и крепость за ним. Кажется, я знаю каждую пядь этой земли. Но всё равно надо осмотреться. Я поднимаюсь на холм.
- Ты куда? - раздражённо спрашивает Ориент.
- Осмотреться...
- Идём, - окликает он брата. - Тоже...осмотримся.
Не доверяет он мне, что ли? После деревни наши отношения, мягко говоря, полностью сошли на нет. Я с ним не разговариваю. Не могу. Он не хочет признавать свои ошибки. Наверное, не может, ведь он - непогрешим! Я уже слышал все эти бредни типа "если я ошибся, значит так и надо", или "если я ошибся из-за других, то это не моя вина".
А пошёл он к такой-то матери! Скоро мы разойдёмся и, я надеюсь, никогда больше не увидимся.
Вот я и на холме. Сел передохнуть. Я знал, что так надо было сделать. Я знал, что это должно произойти...
...Но я не знал, ЧТО произойдёт.
Вот они, идут, переговариваясь. Остановились. Снова пошли. Прекратили разговаривать. Я не оборачиваюсь, специально. И будь, что будет.
- Сиди и не двигайся, а то болт в спину получишь, - это не звучало, как шутка. Может быть, Теирнон действительно держит меня на мушке? Он уже дня два назад взял арбалет у Финиста, сказал, что будет в случае чего прикрывать спину. Прикрывальщик хренов! Хотел обезопасить себя и брата от тех, кто в случае чего смог бы меня поддержать?! Или просто момента ждал?
Да, так оно и есть: Теирнон обходит меня справа, и я боковым зрением вижу в его руках трёхстрельник на изготовке. Хорошее место выбрали, братья-варвары: если кто-то из ребят оглянется, то увидит лишь меня, а вы оба стоите так, что вас скрывает подъём за моёй спиной.
Но Ориент, видимо, хочет всё обставить цивилизованно: он садится рядом со мной, правда на безопасном расстоянии, чтобы я в случае чего не прикрылся им, а то варвар знает, на какие прыжки иногда способен Мельгот.
- Что-то стряслось, ребята? - с невинным видом спросил я.
- Стряслось, - ответил Ориент, ненавистно сверля меня взглядом. - Стряслось тогда, когда ты решил, что всё закончилось.
Я молчал, ждал, пока он продолжит.
- Ты думал, что, выйдя из Ордена и принеся Клятву Запрета, легко отделаешься от последствий того, что натворил?
Я удивился. Да, действительно, после того, как Умат был отбит, и Совет на очередном Консилиуме решил освободить меня от уголовной ответственности за убийство Андорра, я подал рапорт об отставке, дав Клятву Запрета. К тому времени, я узнал, Андор был уже на ногах, но мне было всё равно. Я вернулся в родное измерение и наплевал на Андора и Орден, прекрасно понимая, что ничего не смогу сделать ради погибших в Ингильсдорфе товарищей по группе поиска. Но вот откуда об этом знал Ориент - для меня было загадкой. Ненадолго.
- Ты когда-нибудь слышал про секретный проект Андора? У вас в группе должны были ходить об этом слухи.
Я знал, что Андор в своё время что-то затевал, но о сути проекта известно было лишь Совету. Принят он был или отклонен, также никто не знал.
- Тебе, наверное, было интересно, что это за проект? Андор сам набирал новую команду со всех измерений. Эти желторотики должны были научиться владеть Междумирьем: выбираться из любой формы пространственной материи, будь то барьер, коридор, или сгусток аномалий. Члены команды обучались самим Андором, без посредников. Когда я попал туда, проект был в самом разгаре, и меня тут же начали тренировать. Нас готовили, как вспомогательное подразделение для помощи попавшим в межпространственные передряги адептов. Андор окрестил нас "Знающие Путь" - Ориенты. А слышал ли ты о некоем варварском лорде, преуспевшем в этой миссии? Так вот, это был я. Когда я находил разгадку очередной межпространственной проблеме, Андор доверял мне ещё один-два секрета и даже готовил себе в преемники. Но потом вдруг я узнаю, что на жизнь учителя покусился его подопечный. Его упихнули в ссылку, и правильно сделали, иначе я бы сам нашёл его. Потому что, хоть Андора и воскресили, было установлено, что этот "ковбой" совершил непоправимое: во время нападения негодяй укусил учителя выше ключицы и парализовал функции мозга, отвечавшие за перемещение в пространстве - и тут все лекари были бессильны. Чтобы достичь уровня Андора, мне оставалось пройти самое трудное: повышенный сгусток аномалий третьей степени, одним из которых и является Долина Чар. Пройдя такой уровень насквозь, заблудиться в Междумирье уже невозможно. Но проект закрыли, а Андор был прикован к постели и медленно чах. А я хотел во чтобы то ни стало найти этого подонка - тебя, Мельгот. Ты не представляешь себе, скольких нервов нам с Теирном стоили эти четыре года, пока мы, наконец, не отыскали тебя, затесались в товарищи, выбрали время, когда Долина Чар открывала свою Часть Пути.
Ориент замолчал, переводя дух.
- До этого я отыскал Морока Лесного Хозяина и спросил его, как пройти Долину Чар насквозь. Он ответил, что воспользоваться секретом Андора по наитию может лишь тот, кто убил его. Это сохранило тебе жизнь, Мельгот, иначе уже полгода назад ты был бы трупом. Я поглощал информацию обо всех твоих видениях, я шёл по ним, не сворачивая; заметь, у нас никогда не было разногласий в выборе пути. У нас был свой маленький отряд, вернее, МОЙ маленький отряд, пушечным мясом прикрывавший нам спину. И вот мы вышли к Бастиону, через который вернёмся обратно. Но уже без тебя.
- Не будь идиотом, Ориент, или как там тебя. Андор получил по заслугам: ради собственной карьеры он угробил всю группу поиска. Там погибли все мои друзья.
- Группа эта стала лучшей только благодаря Андору! - вспылил Ориент. - А ты всего лишь неблагодарный ученик, каким место на гильотине. И вообще, должен ли я верить твоим словам? Я читал документы, и так чёрным по белому написано, что группа почти полностью погибла при неизвестных обстоятельствах.
- А стал бы я идти на убийство учителя, если всё вышло иначе, а?
- Меня это не волнует, - Ориент встал, выпрямился, поглядел на меня сверху вниз, - теперь поздно что-либо говорить. Теирнон, кончай его.
"Мельгот! Мельгот, м-м-мать твою, где ты ходишь?"
"Финист! Я здесь, здесь я, на холме, видишь?"
"Вижу. Что ты там дела...?"
"Сейчас же позови меня вслух и как можно громче!"
"А за..?"
"Я сказал, сейчас же!!!"
Из ближайшего оврага вылез Финист с букетом полевых цветов, повернулся в сторону холма.
- Эге-е-е-ей! Мельгот! Ориент! Ну что вы там застряли? Спускайтесь вниз, догоняйте. Ребята, да не спешите вы так, - последняя фраза предназначалась впередиидущим, - подождите нас! Они, видите ли, устали, хотят передохнуть, засранцы ленивые!
Молодец, Финист, лужёная твоя глотка! Небось, кто нужно тебя услышал. За мной должок.
- Проклятье! - по-моему, Теирнон опустил арбалет. - Пукисов лаутар всё нам испортил.
- Ладно, - буркнул Ориент, - в другой раз. Пошли, брат.
- Какой "другой раз"?! он же сейчас всё разболтает!
- Не разболтает, - усмехнулся Ориент, - кто из МОЕГО отряда ему поверит?

Финист.

"Теперь ты всё знаешь", - Мельгот закончил свой достаточно долгий рассказ. Мы уже были на полпути от холма к крепости.
В голове у меня была мамалыга. Самая настоящая, хоть ниткой режь: Орден Молота, Андор, Морок, Межпространство, Калигранс, мельготовы видения - всё это было для меня уж слишком сложно. Единственное, во что я силился не верить, так это в то, что Мирандезе нужен не я, а какое-то Дитя Дракона Фей, которым почему-то оказался Базилик. Ладно, раз уж так вышло, отбросим эту мысль и подумаем обо всём остальном. Дальше рассказывать стал я: и про видения, и про двух братьев-акробатьев, и про разговор с Ориентом до второй деревни.
"Кстати, а почему, когда я был в овраге, ты меня не услышал?"
"Видимо, ты просто попал в глухое пространство, здесь такое, скорее всего, частенько бывает".
"Ладно, учту на будущее. Думать надо о другом: что нам делать дальше?"
"Ждать".
"Чего - ждать?"
"Ждать, пока наша следующая проблема сама нас найдёт. А она сделает это намного раньше, чем мы найдём её".
Ждать? Это не похоже на Мельгота. А здесь разве что-нибудь похоже само на себя?

Деревянная бревенчатая крепость, окружённая валом и частоколом, располагала тремя башнями и двумя парами ворот. Она не охранялась. Это мы поняли, когда приблизились к подъёмному мосту. Мост был опущен, и мы вошли внутрь. Внутри никого не было. Это мы поняли, обойдя крепость изнутри. Похоже на пограничный форпост, а глухо, как у тролля в заднице. Это Мельгот любит так говорить.
Решили разжечь костёр во дворе, благо по углам нашлись полусгнившие брёвна. Сидели молча, доедали оставшиеся запасы пищи.
- И куда теперь? - нарушил молчание Раэнлин. Он вообще ни с кем не заговаривал до этого. Просто молча шёл рядом с Мельготом, и внимательно поглядывал на остальных. Может, опасаясь продолжения того, что произошло во второй деревне, а может быть...
Молчание, которое нарушил Раэнлин, отделилось от спустившихся на крепость сумерек и растворилось в украшенном звёздами небе. Стало не по себе.
- Будем ждать, - сказал Ориент.
Прямо, как Мельгот. Хотя, если он видит те же самые видения, то его слова неудивительны.
Полная луна кокетливо дразнила вывших на неё где-то вдали волков. Я посмотрел на Мельгота: лицо лешего вытянулось, начало обрастать шерстью, рот слегка приоткрылся, появились клыки. Я моргнул: нет, сидит себе так же, как сидел, спокойно, только напряжён больше, чем всегда. Показалось?...
Мельгот словил мой взгляд.
"Они придут сегодня ночью, Финист".
"Кто - они?"
"Проклятые легионы, о которых я тебе говорил. Будет битва. Страшная битва".
"Я что-то не понял: наша слегка могучая кучка будет драться с этими полчищами из твоих снов?"
"Именно".
"Но это же абсурд, чистой воды абсурд! Как мы сможем их одолеть?!"
"Никак. Я разве говорил, что их одолеешь? Мы просто будет драться - и всё. А что будет потом, меня, например, не очень-то и волнует. Скорее всего, мы все умрём".
"А не лучше ли побыстрее смыться отсюда, пока они не явились, а?"
"Не получится. От себя не уйдёшь. А уйти сегодня будет кому, поверь мне".
Далеко за стенами крепости раскатился протяжный звук боевого рога. И отдалённый, очень отдалённый гул, наполнивший всё ночное пространство.
"Это они".
- Кто это? - взволнованно прозвучал голос Айфе.
"Они искали нас".
- На стены, пойдём, поглядим, - и за Теирноном устремились все остальные.
"Они нас нашли".
А мы видели их. В свете полной луны сверкали латы и шлемы. Стяги искрились золотой и серебряной вышивкой. Они скакали во весь опор.
- Это к нам, - констатировал Мельгот.
- Что им от нас нужно?
- Им нужны мы, Ориент.
- Я не понял, леший, ты что, оставлял следы для черноплащников?! - Теирнон обнажил меч и направил его на Мельгота. Но сам Мельгот уже оказался с другой стороны, с кинжалом у горла Теирнона.
- Глупец, это Долина Чар, ФБР здесь бессильны, и им это известно.
- Тогда кто же это, - спросил Грендель.
Мельгот отпустил Теирнона.
- Это мстители.
- И кому они мстят? - снова Ориент.
- Никому. Просто мстят.
- Надо уходить, - сказал Ориенту Теирнон, усердно потирая, горло; наверное, проверял, всё ли там ещё на месте.
Ориент отошёл от бойниц, сделал несколько шагов взад-вперёд, поскрёб ногтем рукоять меча. Подошёл к Мельготу.
- Но ты же грезил об этом месте. Это же конец пути.
- Так оно и есть, - кивнул Мельгот, не обращая внимания на множество повернувшихся к нему удивлённых лиц. - Морок не сказал тебе лавного, варвар: битва с Проклятыми Легионами, которых ты так толком и не высмотрел в моих видениях, и есть Выход в наш мир.
Ориент, шатаясь, отошёл в сторону, опершись рукой на бойницу.
- Уходим, - выдохнул он, через мгновение беря себя в руки. - Через другие ворота.
- Ты не выйдешь из Долины Чар другим Выходом, Ориент, - сказал ему Мельгот. - Если хочешь до скончания веков искать другой Выход, уходи сам, но не тащи с собой ребят.
- Это не мой Выход, - огрызнулся варвар. - Пусть каждый сам выберет, уходить со мной или оставаться здесь, на растерзание этим киллерам-маньякам.
Воцарилась тишина.
Драться против тьмы-тьмущей Проклятых Легионов - верная смерть, останься мы хоть все вместе. Но если Мельгот прав, и другого выхода нет? В конце концов, это Долина Чар, где можно сто раз засыпать и сто раз просыпаться, а потом не понимать, что на самом деле было сном, а что - явью. А если нет? Если те, кто останутся, действительно погибнут - и всё, конец сновидениям?
Я подошёл к Мирандезе - да, Мельгот, сердце отказывалось верить тому, что ты мне про неё рассказал -, взял её за руку.
- Ты - как?
Её рука выскользнула из моей.
- Давай отойдём.
Мы отошли в сторону.
- Я ухожу, - спокойно сказала она.
- Даже если я останусь?
- Да. Прости, Финист, с тобой было хорошо, но моя жизнь - нечто большее. Всему хорошему когда-нибудь приходит конец, понимаешь? - и Мирандеза погладила меня по щеке.
Я отстранился.
- Потому что теперь ты знаешь, кто из нас Дитя Дракона Фей?
Мирандеза немного помолчала.
- Значит ,Мельгот рассказал тебе.... Да, теперь знаю. Теирнон проболтался. Он знал, и для того, чтобы узнала я, пришлось его прошлой ночью соблазнить. Теперь мне здесь делать нечего. На Базилика уже наложено моё заклятие. Поэтому...
Я отвернулся от неё.
- Мельгот, я остаюсь.
- Абсурд, Финист, - воскликнул Ориент, - ты ещё слушаешь бредни этого психа?!
- Пошёл к пукису, урод! - процедил я ему сквозь зубы.
- Пусть остаётся, - сказал Теирнон. - Не мешайте человеку умереть так, он хочет.
По-моему, он догадывался, что Мельгот рассказал мне о том, что случилось на холме, и поэтому не очень хотел, чтобы я дальше шёл со всеми.
- Это безумие, Финист! - воскликнул Грендель. - Ты остаёшься, зная, что погибнешь.
- Надоело шататься по этой долбаной аномалии, Грендель, - ответил ему я. - Ещё неизвестно, на кого напорешься. А тут всё ясно: их много, они вооружены и очень опасны.
- Очень смешно, - хмыкнул рудокоп. - Надеюсь, ты не будешь меня уговаривать остаться вместе с тобой.
- Нет, - я пожал плечами, - каждый сам кузнец своего несчастья.
- Ну, как знаешь, - и мой лучший друг отступил в тень.
- Я тоже остаюсь, ребята, - это сказал Даммар. - Часто мечтал умереть, как герой... жалко, что мало кто это увидит.
- Глупость делаешь, - обронил Кельтито. - Не видишь, командир уходит - значит, ему виднее: мы все тоже должны уйти. Ориент, восприняв это, как сигнал к действию, развернулся и зашагал вниз по лестнице. За ним последовали Теирнон, Кельтито, Грендель, Океаниды, Мирандеза и плетшийся за ней, опустив голову, Базилик. Грендель то и дело оглядывался назад, может быть, хотел что-то сказать...
На стене остались я, Мельгот, Даммар, Раэнлин и Хельга Телль. Те, кто решил, что битва с Легионами - их битва.

Легионы подошли к стене.
- Даже на бой не вызывают, не стреляют, - скрипнул зубами Мельгот. - Им всё равно, тысячи нас или пятеро - всё равно сметут.
- Издеваются! - яростно воскликнул Даммар. - Получить хотят?!
Тр-р-р-рукх-х-х-х!
Я не думал, что этот звук мне почудился. Но этот прикладной маг сумел провести между сжатыми кулаками молнию!
- Даммар! Как у тебя это получилось?
- Сам не знаю, - тот был ошеломлён не меньше моего.
- Попробуй ещё раз! Разозлись, очень сильно разозлись на них.
- Сейчас.... Ах вы, сволочи, ублюдки, козлы, ур-р-р-р-роды-ы-ы-ы!
Тр-р-р-рукх-х-х-х! - новая молния уже была направлена не между кулаками, вперёд.
Я что-то слышал о том, что начинающие маги могут нежданно-негаданно преподносить самим себе и окружающим подобные сюрпризы: вычленять из своего подсознания такие штуки, что мама не горюй.
Ж-ж-ж-ж-ж-жах-х-х-х!
На этот раз из ладони Даммар выпорхнуло пламя, достигнув первых рядов наступающих. Всадники и кони в страхе отпрянули.
- Так их! - завопил я. - Мочи недоумков пукисовых! Мочи, Даммар!
Даммар разразился явно нечеловеческим смехом, и его лицо в те секунды выглядело в лунном свете весьма зловещим. Он выставил вперёд руки, и два толстых луча, изошедшие из ладоней, врезались в ряды Легионов. Сотни и сотни всадников вместе с лошадьми покатились на землю. Было слышно, как среди наступавших прокатился глухой шумок, явно вызванный выходкой Даммара. Они увеличили темп. Все, как один.
- Закрыть ворота! - крикнул Мельгот.
Мы с Раэнлином, словно по команде, бросились вниз, к воротам, которые были ближе всего к Легионам. Створки поддались не сразу, но достаточно быстро.
Снаружи послышалось хлюпанье воды: враг форсировал брод. Мы побежали ко вторым воротам, через которые по шаткому мостику, вряд ли бы выдержавшему тяжеловооружённого конника, ушли Ориент и остальные. К нему тоже приближались. Мы заперли и эти ворота.
Это не задержит врага надолго.
Мы вернулись на стену, откуда Даммар жарил легионы своими магическими штуками. Хельга израсходовала почти весь свой запас стрел.
- Предпочитаете ошиваться здесь? - спросил я Мельгота. - Они уже ломятся в ворота: и в те, и в другие.
- Верно, - ответил леший, - чего зря медлить? Во всяком случае, нас они запомнят надолго. Всем - вниз!
Встретим врага во дворе.
Почти недвижимо мы стояли неровным кругом с оружием наготове, ожидая, пока выломают хотя бы одни ворота. Мы знали: это смерть. Но это была наша битва, которой могло и не быть. Каждый из нас, казалось, ощущал, что, оставшись, он поступил не последним образом. Кровь бешено стучала в виски: та-дам, та-дам, та-да-да-дам.
- Та-дам, та-дам, та-да-да-дам, - яростно гудели ворота. Вот сейчас.... Вот сейчас отлетит засов, и они ворвутся внутрь, и тогда...
Засов хрустнул, и лёгкие створки малых ворот разлетелись в щепки, выплёвывая из себя десятки закованных в латы всадников. Перед тем, как окончательно соприкоснуться с наступавшими, окончательно слиться с ними в боевом экстазе, вперёд выбежал Даммар и жахнул пламенем, отбросив первые ряды назад.
Изо рта у мага-недоучки шла пена.
- За мно-о-о-о-ой! - заорал он, обнажив свой полумеч.
И латная темнота ринулась на нас. Но до того как поглотиться ею, я со смычком наголо взял никогда не пробуемый ранее разгон и, оторвавшись от земли, минув чей-то вражий меч, очутился позади передних рядов. Да, я знал, что это безумный поступок, но какая теперь разница: сейчас все мои четверо товарищей умрут
И я умру. А до этого...
До этого были несколько мгновений битвы, благодаря которым действительно не стыдно будет умереть.
- Свет и Счастье!- ору я.
- Свет и Счастье! - где-то позади отзывается Мельгот. - Свет и Сча...!
Темнота бросается в лицо. С ней больше ничего не чувствуешь, кроме её самой.
Может, я уже умер?
Может, ещё собираюсь?

Не было больше ни диких криков, ни стальной стены лат, оружия, ни страха, ни упоения битвой.
Была лишь темнота...

После осмысления.

...Темнота. Я подвешен неизвестно к чему, вишу без опоры под ногами. Просто вишу.
Это было Междумирье, одна из его форм. Я сразу понял это. Здесь нет причин думать, что с тобой произошло, здесь нужно лишь знать, что с тобой что-то БЫЛО и что-то БУДЕТ. А сейчас нет НИЧЕГО.
Чувства отключились, можно лишь услышать, но не ушами, а чем-то...
- И что, мы ради этих здесь и собрались?
- Видимо, да.
- Ну и что тут решать? Погеройствовали, отжили своё. Памятник на родине, рюмка ракиу за упокой, что ещё?
- Говорят, долго геройствовали да продуктивно. А некоторые из них - по несколько воплощений кряду.
- не они первые, не они последние. Из-за кучки рубак меня оторвали от суда над покойным императором.
- Да надоел ты со своим императором! Третью пятилетку уже тянешь, никак приговор вынести не можешь. Зря мы тебе доверили это дело...
- Цыц! Мал ещё меня учить, как дела вести: я для этого триста лет за партой просидел, когда тебя ещё у твоих мамки с папкой и в проекте не было.
- Хватит там! Ещё не известно, что на это всё Морок скажет.
Воцарилось молчание.
- А что - Морок? Он нам не указ!
- Указ - не указ, а потом проблем не оберёшься.
- Верно, дружище, не оберёшься, - знакомый голос совсем рядом.
- Морок? А ты здесь, откуда взялся?!
- Да вот узнал, что здесь жарковато, решил на огонёк зайти, погреться.
- Не ёрничай, знаем, что по их души.
- Ну, раз знаешь, зачем тогда спрашивать? Небось, дежурный вердикт: богатые поминки и цветочки на могилку? Молчите. Не выйдет у вас ни могилок, ни поминок. Они останутся в этом мире.
- Ну а мы о чём, Морок! Через пару сотен лет - прямиком в Изевор, да и тела к тому времени подходящие подберём.
- Ты меня не понял: они не пойдут сейчас на реинкарнацию. Они вернутся обратно в свой мир в тех же телах. Они с честью прошли свой путь, и я едва успел вытащить их из последней практически провальной свалки. И так просто я их не отдам. Их час ещё пробьёт.
- Ты с ума сошёл, Морок! Это же абсурд!
- Оставь его в покое, всё одно лучше того, когда он требовал для себя обожествления.
- Это он-то бог?! Я тебя умоляю! Родной мир наплевал на него несколько тысяч лет назад, а он с ним всё равно носится, как с писанной торбой. Нет, Морок, не будет им старых тел.
- Не будет, значит?! Этих ребят я выхаживаю с самых первых воплощений, и грядёт время, когда они получат шанс наладить их мир. Мой мир. Поэтому, если моя воля не будет выполнена, то, клянусь, я сделаю так, что Межпространство пожрёт само себя и ухнет в никуда. Ясно всем? Тогда я жду.
Воцарилось вакуумное молчание. Может быть, оно длилось вечность, может быть, мгновение. Наконец его прервали.
- А пукис с тобой, Лесной Хозяин. Забирай их с собой. Но учти: все последствия за свой счёт.
- Сговоримся, - мне показалось, что Морок усмехнулся. - Ну, бывайте...
Моё сознание выплюнуло действительность.