Я рассматривал смерть как на тонком стекле микроскопа
как личинку в прозрачной и горькой янтарной слезе…
Где гремящая медь, где парит ритуальная копоть?
Где тончайший искусный мой острый резец?
Одинок и отважен
прощальный полет мотылька –
разве это не важно
огонь оглядеть свысока?
или это не горько
не изнутри и не во вне,
как лимонная долька
на медленном гибнуть окне…
Я рассматривал смерть как резной амулет из Тибета –
деревянный божок, озорное окошечко рта…
Говорящий сверчок и немое создание это –
величайший начальник и резвый его секретарь!
Покачаться как маятник –
ай! Шелковистая нить!
фаэтончиком маленьким
бегать по бледным обоям…
деревянному ротику
или не хочется пить,
или жить потихоньку
не очень-то больно обоим.
Одинок и беспечен
отважный полет мотылька,
озорной человечек –
хозяин ручного сверчка –
улыбнется натужено,
личико – чорная медь –
для чего это нужно?
метаться, летать и гореть?
* * *
