Иверская икона Божией Матери ч.6 (Очерк)

           В предыдущей части, мы уважаемый читатель в нашем историческом путешествии на гору Афон остановились  примерно в 1100 году, когда закончилось  описание всех сложных обстоятельств  возникновения   культа  Иверской иконы Божией Матери.
          В  Московском царстве о Афонской,  чудотворной Иверской иконе Божией Матери узнали  только в 1648 году.
          А за это время  с европейской истории прошло  много важных  изменений.
           Под ударами  турок-осман, не смотря  на помощь всегдашней  своей защитницы -иконы Богоматери Влахернской,  30 мая 1453 года пала  Византийская  империя и  Константинополь стал Стамбулом, а Константинопольский патриарх  попал под юрисдикцию  того ж турецкого султана, как и все монастыри расположенные  вокруг горы  Афон.
         За «добровольное  подчинение» законам   Османской империи, за Афоном  была сохранена определенная  автономия и самоуправление.
          И тут, как бы,  в своеобразном историческом заповеднике, сохранилось  византийское   православие, так  сказать в его незамутненном  первоисточнике.
          На протяжении  последующих 200 лет,  от  падения Византийской империи, Второго Рима, монастырская  республика на г. Афон развилась до главного центра Вселенского Православия.
          Афон в православной церкви стали называть «неугасимым светильником», «Святой Горой», «вратами небесными», «земным садом Божией Матери».
          Если  начать обратный отсчет от дня сегодняшнего, то можно сказать, что  уже более тысячи лет Афонская  республика  живет согласно церковным канонам выработанными еще во времена Византийской империи, в духе вековых православных обычаев монашеской жизни византийских времен на земле, где нет ни светской жизни, ни городов, ни сельских поселений.
         По всей длине полуострова расположены – монастыри своеобразные духовные центры, с богатой и  драматической историей.
         В связи с падением Византийской империи  центр православия  постепенно переместился  сначала на территорию Киевской Руси, а затем  в Московское  княжество, которое ко времени правления  царя Ивана Грозного, уже  разрослось до Московского царства.
       Причем, как раз во времена Ивана Грозного  в Московском кремле,  уже   родилась новая  идея  о том, что Москва это Третий  РИМ, а раз так, то и центр  православия.
       Но, не смотря на эту  революционную как для  ортодоксального православия, концепцию, сам  Константинопольский Патриарх по прежнему  находился в Стамбуле и не желал  переезжать в Москву.
        Афонские монастыри, так же «сотрудничали» с турками в вопросах  распространения, вернее поддержания  православия среди христиан  на территории  вошедшей  в Османскую империю и тоже не особо  рассчитывали на  московских царей.
       Но, при этом  периодически,   наместники  афонских монастырей  приезжали  в Москву для сбора пожертвований.
       Так, постепенно  между  Московскими царями и Святой горой Афон  в смысле  монашеской православной республикой  были  налажены   тесные и  длительные, взаимовыгодные контакты.  
        С Афона  привозились иконы или мощи тех или иных святых, а обратно  вывозилось золото. А за это афонские монахи молились за  царей…
        Вот и  Иверская  икона Божией Матери  с Афона  впервые  попала  в Москву в 1648 году.
        Верне не сама оригинальная икона, а ее точный список (копия), именуемой в Москве как «Благая вратарница».

     А привез  копию иконы  в Москву не кто иной как архимандрит Афонского Иверского монастыря  Пахомий,  прибывший туда для сбора пожертвований в пользу своей обители.

     О  славе и чудесах этой  иконы  уже было известно в Москве и архимандрит Пахомий  не по своей инициативе привез копию иконы, а по заказу ближайший друг царя Алексея Михайловича архимандрит московского Новоспасского монастыря Никон, будущего церковного реформатора и  знаменитый  русского патриарха.
      Правда  в запутанной  московской истории есть и данные о том будто царь и Никон хотели получить настоящую икону и просили прислать, кнечно не безвоздмезно им подлинный Иверский Образ Божией Матери из надвратной церкви.
          Но иноки посовещавшись между собой, не осмелились нарушить «волю Пресвятой Богородицы и отдать чудотворную святыню из обители, куда она сама явилась и где пожелала остаться». Поэтому было принято решении о посылке в Москву точной копии иконы.
... В истории Иверского монастыря  есть об этом особая  запись:
     «Собрав всю свою братию... сотворили великое молебное пение с вечера и до света, и освятили воду со святыми мощами, и святою водой обливали чудотворную икону Пресвятой Богородицы старую Портаитиссу, и в великую лохань ту святую воду собрали, и собрав, паки обливали новую доску, что сделали всю от кипарисного древа, и опять собрали ту святую воду в лохань, и потом служили Божественную и святую литургию с великим дерзновением, и после святой литургии дали ту святую воду и святые мощи иконописцу преподобноиноку, священнику и духовному отцу господину Иамвлиху Романову, чтобы ему, смешав святую воду и святые мощи с красками, написати святую икону".
          Иконописец только в субботу и воскресенье употреблял пищу, а братия дважды в неделю совершала всенощное бдение и литургию.
          "И эта (новонаписанная) икона не рознится ничем от первой иконы: ни длиною, ни широтою, ни ликом..."
13 октября 1648 года образ Иверской иконы Божией Матери встречали у Воскресенских ворот Китай-города: царь Алексей Михайлович со всем семейством, патриарх Иосиф с духовенством, бояре и бесчисленное множество народа.
Икону поставили сначала в Никольском греческом монастыре, принадлежавшем Иверскому Афонскому монастырю, а затем, по повелению царя Алексея Михайловича, перенесли в Успенский собор Кремля
По свидетельству Павла Алеппского (Павел Алеппский. Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию... М., 1896.), икона в дальнейшем  находилась в домовой церкви царицы Марии Ильиничны Милославской.
Это подтверждается записью в летописях за 1654 год, повествующей о том, что царь дал икону в напутствие своему воинству, шедшему против польского короля.
Сохранилось описание этого события:
«Того же месяца мая в 15 день Государь Царь и Великий Князь Московский и всея Руси Алексей Михайлович отпустил с Москвы в Вязьму чудотворную икону Пресвятыя Богородицы Иверския...(Архимандрит Сергий. Иверская святая и чудотворная икона Богоматери на Афоне и списки ее в России. М., 1879). Из летописных записей следует, что святая икона совершила путь до Смоленска.
Часовня в честь Иверской иконы Божией Матери была устроена в Москве впервые в 1669 году, куда и поместили образ в том же году 19 мая.
При перестройке ворот в 1680 году между двух проездов построили деревянную часовню, а в 1782-1791 годы воздвигли каменную, ставшую самой знаменитой часовней старой Москвы.
Вмещала часовня не более пятидесяти человек, войти в нее можно было в любое время дня и ночи круглый год.
          Именно эта икона поистине стала Вратарницей Москвы и одной из самых чтимых святынь православного мира.
         Днем и ночью в течение двух с половиной столетий до самого 1917 года,  не прекращался поток верующих, приходящих к чтимому  образу.
Сама икона московская Иверская икона Божией Матери  выглядит следующим образом.
Над главою Божией Матери между изображениями двух Ангелов надпись: «Вратарница Иверская». Над правым плечом Пречистой подписано: «Милующая».
На правой ланите Богоматери изображена язва, нанесенная лику воином. Внизу золотыми буквами в одну строку надпись: «Писал со тщанием живущий в кельях Иверских Ямвлих, сын Романа, лета 7156 (1648)».
По скату ковчежца нижнего поля киноварью сделана надпись: «Старанием и иждивением Пахомия архимандрита Иверского. Лета 1648».
На полях иконы изображены 12 апостолов)
Место  хранения иконы было выбрано не случайно: Неглиненские ворота были главными воротами Китай-города, и через них по традиции совершались торжественные въезды русских царей на Красную площадь.
        Поэтому было у ворот и другое название - Триумфальные.
        Именно с этого места в 1534 году стали строить саму крепостную стену Китай-города, которая поначалу на этом участке вообще не имела проездных ворот, а была приспособлена только для боя: здесь, над глухой стеной находились бойницы и стоки для смолы и кипятка.
         В Кремль же проезжали с этой стороны через Троицкие и Боровицкие ворота. Потом стену пробили для проездных ворот.
        За свою более, чем столетнюю историю они настолько обветшали и пострадали, особенно в Смутное время, что в 1680 году царь Федор Алексеевич стал их перестраивать заново.
       Над ними появились два высоких изящных шатра, увенчанные двуглавыми орлами, и на стене ворот поместили икону Воскресения Христова, отчего они и стали называться Воскресенскими.
              Кроме нее, по повелению государя на воротах "добрым письмом" были изображены: преп. Сергий, великомученик Георгий Победоносец, воин св. Феодор Стратилат и московские святители Петр и Алексей.
             Им под охрану вручалась Москва и ее новый построенный "город" - Китай. Это была русская традиция: ворота - вход и выход из города - осеняли наверху иконами.
            Известно, что при Анне Иоанновне в палатах, устроенных в светлице в верхней части ворот, помещалась пробирная лаборатория Монетного двора.
           Тут же при императрице Елизавете была первая гражданская типография и в апреле 1756 года даже начато печатание газеты Московского университета, открытого напротив годом раньше.
           Синодальный Указ 1722 года уничтожил почти все часовни в Москве, но не тронул Иверскую.
           При Елизавете Петровне решено было ее разобрать как обветшавшую - в документах ее помещение называли "деревянным чуланом" при иконе, но игумен Николо-Перервинского монастыря, к которому была приписана часовня, просил перестроить ее и над иконой возвели каменный "приделок".
           Свой окончательный (и современный) вид Иверская часовня получила в 1791 году, когда ее перестроил Матвей Казаков, а в начале XIX века трудами художника Гонзаго часовня была "благолепно украшена":
            Снаружи  она обита жестью, украшена медными пилястрами с капителями, гирляндами и восьмиконечными звездами. Наверху установили позолоченную фигуру ангела с крестом. Дореволюционная часовня могла вмещать не более пятидесяти человек.
            Москвичи всегда очень любили свою часовню, и никто не начинал своих дел, не помолившись перед чудотворным образом.
          Ее называли "отрадным перепутьем для всех верующих".
          Благодатная сила московской Вратарницы в мнении русского народа  была настолько велика, что ее чтили не только москвичи и даже не только православные: на поклон к знаменитому чудотворному образу приходили католики, лютеране, сектанты и даже вовсе нецерковные люди - вера и надежда на помощь оказывались сильнее человеческих убеждений.
           Купцы приходили сюда перед торговой сделкой, студенты и гимназисты - перед экзаменами. Прославилась Иверская икона исцелениями больных.
           Часто Иверскую икону в особых каретах возили по домам москвичей, просивших отслужить молебен у постелей больных или просто под своим кровом.
            Чтобы часовня не пустовала, был сделан точный список с иконы, который замещал ее во время отсутствия.
             Есть версия, что именно список был передан после революции в храм Воскресения в Сокольниках, хотя многие старожилы и очевидцы подтверждают известие о том, что в названной церкви находится сам подлинник.
           Как уже говорилось по заведенной традиции, каждый, кто приезжал в Москву, прежде всего, шел поклониться Иверской.
            Сам Петр I   навлек на себя неприязнь горожан тем, что, вернувшись в 1699 году из своего первого путешествия в Европу, он не поехал к Иверской, как это делали цари до него, а сразу же проскакал в Лефортово к своей возлюбленной Анне Монс.
            Однако в 1721 году через Воскресенские ворота Петр Великий торжественно въехал в Москву после победы в Северной войне и заключения Ништадтского мира.
            Тогда царь остановился у Иверской часовни, где его с почетом встретило московское духовенство, сенаторы и военные, говорили ему приветственные речи, а юноши в белых одеждах пели кантаты.
           Со времен Петра все императорские особы, прибывавшие в Москву, в том числе и на коронацию, из новой северной столицы, прежде всего, приходили кланяться московской святыне и обязательно прощались с ней, возвращаясь в Петербург.
          А еще у Воскресенских ворот в тюрьме два месяца сидел в оковах Емельян Пугачев.
           Есть легенда, что перед отбытием на казнь, на Болотную площадь в Замоскворечье, Пугачев помолился на Иверскую часовню и поклонился на четыре стороны со словами: "Виноват перед Богом и государыней. Простите меня, православные!"
         По утверждению церковных историков только однажды Иверская икона  покинула Москву - в сентябре 1812 году при оставлении Москвы армии Наполеона.
          Но тут  со временем  появилось два варианта одного и того же события.
         По первому она была вывезена преосвященным Августином  из города во Владимир вместе с Владимирской иконой, (список укрыли монахи Николо-Перервинского монастыря) где святыни пробыли два месяца и в ноябре 1812 года невредимыми вернулись в Москву.
       А по второй версии  в 1812 году икона осталась в Москве. Войдя в Москву, французы начали грабить церкви и соборы и доставленный с Афона в 1648г. список  Иверской иконы Божией Матери исчез, и судьба его была неизвестна почти 120 лет., вплоть до 1930 г. когда его следы  « чудесным» образом, отыскались в Париже.
    Как это произошло, рассказывает в своих воспоминаниях Н.А. Соболева (монахиня Силуана, +1980):
«В 1930 году один из эмигрантов, бывший москвич А.Н. Павлов, проходя по улицам Парижа, увидел в витрине антикварного магазина верхнюю часть большого изображения Божией Матери.
Он сразу узнал Иверскую икону, так как в прошлом много раз приходил в Иверскую часовню и молился перед чудотворным образом.
В магазине он узнал, что эта икона вывезена из Москвы во Францию в 1812 году и что она выставлена на продажу. Чтобы купить ее, требовалась огромная по тем временам сумма — 25 тысяч франков.
   Русские верующие, жившие во Франции, стали искать средства для выкупа иконы.   Вскоре часть суммы собрали и дали антиквару задаток. С этого момента икона стала путешествовать по православным храмам и домам, как когда-то Иверская-главная.
Многие надеялись, что чудотворный образ примирит расколовшиеся православные приходы и воссоединит их с Матерью — Русской Церковью. Но высшие светские и церковные круги тогдашней эмиграции не желали иметь никакого общения с «большевистской» Церковью.
Несмотря на то, что многие бывшие москвичи признали в иконе чтимую Иверскую — великую святыню России, богатые эмигранты отказались дать средства для выкупа образа. Антиквар Коган отобрал ее и вновь выставил на продажу.
    Когда владыка Вениамин (Федченков; +1961) узнал, что чудотворную Иверскую икону снова выставили на продажу, он немедленно поехал к антиквару для переговоров. Владыка особенно почитал Иверскую икону, тем более, что день Ангела его приходился на праздник Вратарницы — 13 (26) октября.
   Придя в магазин, владыка с ужасом увидел, что иконы нет на витрине, но тут же выяснилось, что образ отправили на склад, где хранились редкие, но трудно продаваемые вещи. Когда епископ Вениамин вошел вместе с хозяином на склад, то увидел икону стоящей вниз головой.
    Ее поставили как следовало и начали переговоры об условиях покупки. Антиквар назвал ту же цену и предупредил, что нужно торопиться, так как икону должны через три дня выставить на аукционе.
Владыка, внутренне молясь, просил антиквара снизить цену, но тот согласился лишь, чтобы продать икону в рассрочку и дал епископу Вениамину несколько дней на размышление, а образ разрешил пока взять.
Привезя чудотворный образ в Трехсвятительский храм (где по стенам висели лишь бумажные иконы), владыка поставил образ на середине храма и пошел в алтарь, чтобы помолиться и успокоиться. «Где взять деньги?» — эта мысль неотступно преследовала его.
         Всю ночь епископ Вениамин не мог успокоиться, к тому же у него явилось сомнение — казалось невероятным, чтобы в Париже могла появиться Вратарница Московская: владыка в то время не знал, что в Московской часовне находился другой список Иверской-главной. Владыка горячо молился о вразумлении, и в тонком сне ему явилась Сама Божия Матерь, сказав: «Как ты можешь сомневаться?»
На следующий день за богослужением во время евхаристического канона он обратился ко Господу с мольбой о помощи в приобретении иконы и вдруг услышал внутренним слухом: «Где твоя вера?».
На сердце владыки стало спокойно, пришла уверенность, что икона останется в храме.
    После этого епископ Вениамин произнес вдохновенную проповедь. Он говорил о том, какая благодать изливается через этот чудотворный образ, каким утешением для всех русских людей станет обретение величайшей святыни Русской земли, призывая всех, кто сможет, пожертвовать свои трудовые деньги для выкупа святыни.
На ближайшее воскресенье назначили сбор средств. По благословению владыки я взяла блюдо и пошла между рядами молящихся в храме. Деньги клали все, и многие приносили последнее, что имели.
    Одна пожилая русская дама, много лет служившая няней, а затем экономкой в состоятельной семье, принесла довольно крупную сумму: долгие годы она откладывала свое жалование «на похороны», и вот, услышав о чудотворной иконе, она пожертвовала все накопленные деньги, решив, что уже как-нибудь ее похоронят (Необходимо сказать несколько слов о том, что похороны ее явились свидетельством того, как Божия Матерь почтила ее.
   Для погребения отвели лучшее место, которое было доступно русским в Париже.
После отпевания в Трехсвятительском храме тысячи русских людей пошли провожать ее в последний путь. Когда гроб с телом усопшей опустили в могилу, каждый из провожавших снял с груди мешочек с хранившейся там святыней - русской землей и бросил горсть ее в могилу. Людей было так много, что весь гроб покрылся родной землей).
Эта жертва стала основной, к ней прибавились пожертвования других прихожан. Эмигранты бедствовали, голодали, но многие отказывались даже от необходимого и вносили свою лепту.
   Несмотря на все старания, собранная сумма была недостаточна. И тогда епископ Вениамин разослал письма своим близким в разные города Франции с просьбой ссудить его квартирными деньгами, которые каждый из них откладывал в течение трех месяцев (плата вносилась на три месяца вперед, а просрочка грозила выселением). Квартирные деньги были для русских эмигрантов неприкосновенными — и вот их-то попросил владыка, обещая вернуть в нужный срок. Замечательно, что никто не ответил отказом и никого из тех, кто прислал деньги, не согнали с квартиры.
   К указанному сроку необходимая сумма задатка была собрана. Владыка сам отдал деньги антиквару, который был поражен, что деньги удалось собрать. Это было явным чудом Божиим.
Великая русская святыня — Иверская икона Божией Матери — водворилась в храме Трех Святителей.
   Для оплаты следующих взносов с образа сделали фотографии и продавали их не только в храме, но и с помощью прихожан — в других местах. Иконки эти расходились не только по всей Франции, но и по другим странам Европы, по Америке и даже Австралии.
   Со всех концов Франции и других стран приезжали русские люди в наш храм, чтобы поклониться святыне.
Каждый из приходящих жертвовал деньги на выкуп иконы. Кроме того, на имя владыки присылали деньги по почте. Так была собрана нужная сумма, и образ Царицы Небесной до сего дня утешает всех русских людей, оставивших Родину».
         Но как бы там ни было, начиная  1912 году в память об изгнании Наполеона в дореволюционной Москве ежегодно совершался крестный ход: из Кремля шествие направлялось к часовне, Иверскую икону принимали на руки и с благоговением обносили ее вокруг кремлевских стен.
     Начиная с 1812 года в самые ответственные для Российского государства времена, во дни войн и народных бедствий перед Иверской иконой совершались всенародные молебны, собиравшие десятки тысяч москвичей.
   Молебны в этом святом месте являлись обязательной частью церемоний во время посещения Москвы русскими царями и императорами.
Иверская икона обязательно присутствовала во время особо торжественных событий: закладки и освящения храмов, больших крестных ходов в Москве и Подмосковье.
Все российские императоры, начиная с Павла I, считали своим долгом входить в Кремль через Воскресенские ворота.
Император Николай II, прибывая в Москву, прежде всего приходил к Иверской часовне поклониться чудотворной иконе.
Внимание  русского народа к Иверской иконе Божией Матери  находило свое отражение и в произведениях  литературы. Вот к примеру:
Повесть «Лето Господне» писателя Ивана Шмелева доносит до нас колорит таких встреч:
«— Суббота у нас завтра... Иверскую, Царицу Небесную принимаем. Когда назначено?
Горкин кладет записочку:
— Вот прописано на бумажке. Монах сказывал — ожидайте Царицу Небесную в четыре... а то и в пять, на зорьке. Как, говорит, управимся.
— Хорошо. Помолимся — и начнем.
— Как не помолемшись! — говорит Горкин и смотрит в углу на образ. — Наше дело опаское. Сушкин летось не приглашал... какой пожар-то был! Помолемшись-то и робятам повеселей, духу-то послободней...
   Чуть светает, я выхожу во двор. Свежо. Над «часовенкой» — смутные еще березы, с черными листочками-сердечками, и что-то таинственное во всем. Пахнет еловым деревом по росе и еще чем-то сладким... Темный, таинственный, тихий сад, черные листочки берез над крестиком, светлеющий голубок под сенью и черно-мохнатый воз — словно все ждет чего-то. Даже немножко страшно: сейчас привезут Владычицу.
   Светлеет быстро. У колодца полощутся, качают, — встает народ. Которые понесут — готовы. Стоят в сторонке, праздничные, в поддевках, шеи замотаны платочком, сапоги вычернены ваксой, длинные полотенца через плечо...
Несут Спасителя и Николу Угодника от Казанской, с хоругвями, ставят на накрытые простынями стулья — встречать Владычицу. С крыши кричат: «Едет!»
  — Матушка Иверская... Царица Небесная!..
Горкин машет пучком свечей: расступись, дорогу! Раскатывается холстинная «дорожка», сыплется из корзин трава.
— Матушка... Царица Небесная... Иверская Заступница...
  Видно передовую пару шестерки, покойной рысью, с выносным на левой...голубую широкую карету. Из дверцы глядит голова монаха. Выносной забирает круто на тротуар, с запяток спрыгивает какой-то высокий с ящиком и открывает дверцу. В глубине смутно золотится. Цепляя малиновой епитрахилью с золотом, вылезает не торопясь широкий иеромонах, следует вперевалочку. Служка за ним начинает читать молитвы. Под самую карету катится белая «дорожка».
— Пресвятая Богородице... спаси нас...
Скользят в золотые скобы полотенца, подхватывают с другого краю, — и, плавно колышась, грядет Царица Небесная надо всем народом. Валятся, как трава, и Она тихо идет над всеми... и вот уже Она восходит по ступеням, и лик Ее обращен к народу, и вся Она блистает, розово озаренная ранним весенним солнцем.
— Спаси от бед... рабы Твоя, Богородице...
  Под легкой, будто воздушной сенью, из претворенного в воздухе дерева, блистающая в огнях и солнце, словно в текучем золоте, в короне из алмазов и жемчугов, склоненная скорбно над Младенцем, Царица Небесная — над всеми. Под Ней пылают пуки свечей, голубоватыми облачками клубится ладан, и кажется мне, что Она вся в воздухе. Никнут над ней березы золотыми сердечками, голубое за ними небо.
  — К Тебе прибегаем... яко к Нерушимой Стене и предстательству...
Вся Она — свет, все изменилось с Нею, и стало храмом. Темное — головы и спины, множество рук молящих, весь забитый народом двор... — все под Ней. Она — Царица Небесная. Она — над всеми...
  — Призри благосердием, Всепетая Богородице...
Она наклоняется к народу... Она идет. Валятся под Нее травой, тихо обходит Она двор, все его закоулки и уголки, все переходы и навесы, лесные склады... За решетками денников постукивают копыта, смотрят из темноты пугливо лошади, поблескивая глазом. Ее продвигают краем, Она вошла. Ей поклонились лошади, и Она освятила их. Она же над всем Царица, Она — Небесная...»
          А современная русская  поэтесса  Марина Цветаева писала об этой иконе такие строчки:
А вон за тою дверцей,
Куда народ валит,
Там Иверское сердце,

Червонное, горит.

И льется "Аллилуйя"

На смуглые поля.

Я в грудь тебя целую,

Московская земля.
Но вот настал 1917 год и в России настали другие  безбожные времена и история Иверской иконы Божией Матери   обогатилась новыми эпизодами…

                         (конец  6 части)