новелла
Золотая клетка
Зной был нестерпимый, и негде было спрятаться от него, да и спешить надо, чтобы поспеть во время.
- Нестор, надо отдохнуть. Не опоздаем, время у нас есть, - говорил поэт, все тяжелее опираясь на руку своего юного друга.
- Мало осталось. Я вижу раскидистую смоковницу. Потерпи, учитель.
Тяжело дышит. Когда устает, то и видит хуже. Слепота нарастает с каждым днем. Сморщенная кожа, а не очень стар. А вот голос прекрасен, когда поет свои стихи. Они сели под деревом, и поэт отпил воды из бурдюка. Отдышался немного и тут же спросил:
- А ты помнишь те строки, которые я тебе напел вчера?
Нестор тоже отпил воды, откашлялся и произнес нараспев:
- Тра-ра-ра-ла-ла, - а потом я помню, - Арей, подошедши
За руку взял ее и по имени назвал ее и сказал ей:
«Милая, час благословен, пойдем на роскошное ложе; Дальше забыл стихи, но содержание помню. Ифест, ее муж, знал об их встрече и притворился, что надолго уходит – так там было, правильно? Поэтому и Арей подвалил к Афродите, чтобы сделать любовь. А потом, учитель, ты снова говорил об Афродите и Арее:
Так он сказал и на ложе охотно легла с ним Киприда.
Мало по малу и он и она усыпились ... Словом устали от любви. Дальше забыл. Найду доску, деревянную или глиняную, все запишу. После праздника я уговорю многосильного Эмвея позволить записать это.
Поэт вздохнул и лег на землю со словами:
- Я все помню, а ты нет. Ленив ты, Нестор. Давай ненадолго соснем. Полдень и Гелиос в вышине слушает нас. Это он донес Ифесту, что его жена, Афродита, неверна ему. Слушай бедного поэта, великий Гелиос, освещающий мир, я только пересказываю то, что было тогда, - голос учителя становился все тише и тише.
Нестор постоял еще немного. Пойду прогуляюсь. Мне не хочется спать. Может случиться, найду что-то и поесть. Смоква еще очень зеленая, ее нельзя есть. Нестор прошел между ребристым подножьем холма и скалой в глубину пещеры, где надеялся, что найдет родник и пополнит запас воды. Может и ягоды будут. Это учитель знает, где их искать. Жаль, что он стал так плохо видеть. Говорит, с детства видит плохо. Только красоту видит теперь. Поэтому решил написать эти стихи об Афродите, самой красивой богине.
Ему послышался шорох. Он спрятался в тени за выступом и стал подглядывать. Вошла пастушка с хворостиной, подняла свой короткий хитон без рукавов и ... Нестор постыдился смотреть, как она справляет нужду. А как же я перед ней явлюсь после этого? Расстроится, что я видел. Он дождался, когда она вышла и крикнула что-то своим козам. После этого он неторопливо и осторожно вышел и подошел к ней с другой стороны.
- Твои козлята?
- Мои, - она с интересом смотрела на него, - а ты красивый. Как зовут?
- Не помню. Учитель зовет меня Нестором.
- Это тот, что под смоковницей спит?
- Ну да.
- А ты красивый. - Повторила она. - И глаза голубые, не как у наших.
- И ты красивая, хоть и черная, как сажа. Нам будет хорошо.
Она начала нервно оправлять хитон, когда он приблизился к ней, потом попыталась кокетливо угрожать ему своей хворостинкой, а между тем в эту жару ее начала бить мелкая дрожь. Он наклонился к ней и нараспев произнес:
- Милая, час благословен, пойдем на роскошное ложе;
Так он сказал и на ложе охотно легла с ним Киприда.
- Пойдем вон туда, там пещера за скалой, - она побежала, а он за ней.
***
Наташа отложила книгу в сторону и встала с постели. Уже два часа ночи, а мужа, как всегда, нет. Придет и скажет, что вынужден был по делам задержаться допоздна. Она посмотрела на себя в зеркало, надела халат, села в кресло и снова стала читать, но уже с того места, которое ей порекомендовала Мариетта, но порекомендовала не без умысла. Читать книги – так и осталось радостью жизни, которая пришла с ней в столицу из провинции. «Ты так красива, ну что ты все время читаешь, а уж если читаешь, почитай Гомера, а не только детективы и свои книги по бизнесу. Дура, ты, Натка, была бы я такой красавицей, как ты, дым бы коромыслом стоял от моих похождений. Родила двоих ему, ну и баста. Пора и о себе подумать. Тебе же всего двадцать пять лет. Бабий век короток, помни». А что ответить? Сама понимаю, что не удался брак. Просто золотая клетка, ничего с женой не хочет обсуждать. Когда разбогател, тогда и охамел. Думает, все ему дозволено. Ему говорят: «Береги Наталью, больно хороша, того глядишь и сбежит». А у него один ответ: «Убью». Вот в «Илиаде» не убил же Менелай свою Елену прекрасную, а только еще больше привязался к ней после роковой, трагической измены жены. Вертихвостка была, а как любил ее муж. Души не чаял. А мой? Семен не был таким. Деньги и друзья его испортили. Вот и плюет на меня, хотя ему все говорят, что я была бы ему хорошая помощница в работе. Сиди дома и помалкивай, все решает муж, а ты рабыня.
Она проснулась, когда он собирался лечь в постель. Наверное, уже четыре утра. Так поздно он ни разу не возвращался.
- Опять с этой шлюхой Норой?
- Заткнись. Не твое дело. Как хочу, так и будет.
- Дурак ты, если думаешь, что шлюхи заменят тебе жену. Просто тебе повезло, а то бы ... на ложе охотно легла с ним Киприда.
- Что ты бормочешь там, дай спать.
Это была последняя капля, которая уже не удержалась на поверхности, а упала на землю и рассыпалась на искорки, на мои слезы. Буду жить теперь по-другому, будто мужа вовсе и нет. Теперь будет так. Ты ничего никогда не боялась. Да и в восемнадцать вышла замуж по любви вопреки воле родителей. Ты красива и уверена в себе. Что с тобой, откуда такое оцепенение? Все просто. Я не могу встречаться с мужчиной, если его не люблю. Вот и охамел. Знает, что я не потаскуха, чтобы прыгать из одной постели в другую.
- Ну откуда ты знаешь? Ты же и не пробовала, - Мариетта насмешливо смотрела на нее, - один раз попробуешь и войдешь во вкус. Это как девушке первый раз переспать с парнем. Потом бывает легче.
- Не могу, Мара, не могу. Такая уж уродилась.
- Ты боишься, что он убьет тебя, я же знаю.
- Ну нет. Я его совершенно не боюсь. Теперь еще и презираю. Во мне никогда не было страха ни перед чем. Пойдем в парикмахерскую, а потом посидим в кафе, что за Кузнецким мостом, ты знаешь наше место. Дуняша забрала детей на дачу. Она расторопная. Это первый раз я решилась отправить их одних. Видишь, уже исправляюсь.
Вечером Семен решил загладить вину, а скорее Нора была занята, поэтому после ресторана вернулся домой к десяти. К Андрею в сауну не хотелось ехать. Вот и приехал. Не уютно мне с Наташей. Не от нее это идет, а от меня. Остыл я к ней, с Норой мне лучше, даже с этими девушками, что бывают на наших встречах. Привыкаю к профессионалкам. Дома никого, только охранник. Что случилось? Володя рассказал все, что знал. Отправила детей на дачу, а сама с Мариеттой поехала в парикмахерскую, а потом пойдут в кино. Будет часов в одиннадцать. Ладно, приму душ пока. Ничего необычного.
В спальне он увидел книгу на ее тумбочке, перевернутою обложкой вверх, открытыми страницами вниз. Он присел на ее кровать, взял в руки книгу, и ему показалось, что он чувствуют запах ее духов. Больно родное, а уже не хочется. Ему стало стыдно. Потом автоматически стал читать:
«... на ложе охотно легла с ним Киприда.
Мало по малу и он и она усыпились. Вдруг сети
Хитрой Ифеста работы, упав, их схватили ...
Скоро они убедились, что бегство для них невозможно...»
Что за мура. Он взглянул на обожку: Гомер, Одиссея. Скажи, что читает. Любит читать про любовь. Он ухмыльнулся. Точно знаю, что не изменяет. Кругом мои знакомые. Донесли бы. Он снова открыл страницу:
«Муж твой Ифест далеко ...
Так он сказал, и на ложе охотно легла с ним Киприда».
Где-то под ложечкой кольнуло: Муж твой Ифест далеко. Эта Мара ее всему научит. Сама Наталья ... Он хотел сказать «чистая и преданная». Но вдруг осознал, что сам он этого не заслуживает. Преданная красавица. Смешно звучит. И кому? Только и сплю с профессионалками. Что со мной? Надо утрясти этот вопрос. Не так нахально изменять. Люблю или нет, а все же поспокойней, покультурней, поинтеллигентней надо делать. Уже все думают, что я собираюсь ее бросить. Даже эта сучка Нора пристает ко мне, чтобы я развелся. Куда не приду с Наташкой, все пялятся на нее. Наталья всегда была красавицей. Я думал умру, если откажет. Я тогда был ничего, вот и не отказала, вышла за меня. Он спустился в гостиную и налил себе водки. Пока терпит мои выходки, но наступит день и сломается или ей подскажут и тогда: Муж твой ... далеко. Семен включил телевизор. Как-то было не по себе. Я действительно всегда далеко от нее. Что ей стоит связаться с каким-либо типом, когда я далеко. Убью. А говорил себе, что не любишь. Раз боишься потерять, значит, любишь. Чушь, просто покорная жена, вот и терплю. А посмеет изменить – убью.
Тусовки
Редко танцевала на тусовках, а теперь делает это с удовольствием. Подкалывает меня. Женщины, они же такие. Чтобы распалить нас, начинают вертеть хвостом. Собачьи повадки. Давно я не видел ее такой красивой.
- Семен Степанович, а жена-то у вас красавица. Родила двоих, а стройная, как тополь. Очень она весенняя. Бойтесь пришельцев с других планет, найдется удалец, - смеется эта писательница.
Он бы с удовольствием сказал «заткнись» Галине Васильевне, так было обидно слышать эти слова. Наташа изменилась с того вечера, когда читала ту книгу, где муж далеко. Но я рядом, вот тут, а она даже не улыбнется мне. А что ты хотел? Только такой дурак, как ты, бегает на сторону, имея Наташу. Причем, нахально и бессовестно, будто она и не человек, и не жена тебе вовсе:
- Может, ты и с мужем потанцевала бы?
- А ты разве меня приглашал?
- Значит, я должен приглашать свою жену?
- Глупый ты, Семен. Получил жар-птицу без труда, запер в золотую клетку, а сам побежал в бордель, - она сказала и тут же отошла, увидев Мариетту, которую везде таскала с собой. Наверное, и деньги ссужала безвозвратно этой ехидине.
Я еще здесь рядом, а она такое думает о своем муже, а что будет, когда Муж твой ... далеко. Так там было в книге. Помню. Он подошел к столу и попросил налить два бокала шампанского. Предложу ей. Нет, лучше сам выпью. Дома с ней поговорю. Обижена за тот вечер, когда она читала ту книгу, а я пришел в пять утра. Утрясется. Какое-то мерзкое предчувствие не давало покоя. Чувствую, что затеяла игру со мной. Точно, обижена. Дурак ты. Другая уже нарастила бы тебе такие ветвистые рога, что ой-ой-ой. Да с ее внешностью ... Убью. Он видел, как за ней увиваются все мужики. «Двоих родила, а стройная, как тополь». Какое вам всем дело тополь она или сосна. Плохо мне. Тут он увидел Нору и нарочно пошел к ней навстречу, чтобы демонстративно поцеловать ее при всех. Нора была удивлена:
- Семен Степанович, люди кругом. Вы не боитесь нажить неприятностей дома, целуя свою секретаршу публично. Вон и подруга вашей жены, эта язва Мариетта, смотрит на вас.
- А где Наташа, не хочу оборачиваться?
- Она не видела, так как пошла танцевать с очень красивым молодым человеком. По-моему, вы ей безразличны. Я просто не узнаю вашу печальную жену.
***
Поэт открыл глаза. Перед глазами был туман. Неужели я ослеп окончательно?
- Нестор.
Ответа нет. Он встал и, прикасаясь к стволу, хотел обойти смоковницу. Юноша, наверное, спит где-то здесь. Надо сказать ему, что я совершенно ослеп. Тут он услышал отдаленный смех. Смеялись девушка и Нестор. Ох этот Нестор - свое не упустит. Говорят, он очень красив, уже давно все вижу в тумане. Мог бы жениться на богатой, а таскается со мной от одного знатного дома к другому. Ну с девушками любится – ладно, хорошо. Но он же и жен наших благодетелей ублажает. Они его так одаривали, что мог разбогатеть, а он легкомысленно тратил добытое на девчонок. Шалопай, а мои песни любит. Только поет их плохо, а все же любит. Речитатив ему больше нравится.
- Учитель, я уже здесь. Вот вам сыр, хлеб, молоко и оливы. Поешьте.
Они шли по дороге, и возбужденный своей пастушкой, Нестор непрерывно говорил. Смотри, лучше стал соображать, подарив свое семя деревенской девчонке. В этом мой Нестор.
- Послушай, учитель, послушай, какое я придумал продолжение, после того, как Ифест своей золотой цепью сковал неподвижно любовников, Арея и Афродиту. Мне не нравится, что ты не рассказываешь, как именно боги Олимпа восприняли измену Афродиты. Их же для этого вызвал Ифест, чтобы они осудили любовников. Вот слушай, - Нестор, фальшивя, начал свой речитатив, впервые пытаясь стать таким же рапсодом, как и учитель:
- Как ни хромает Ифест, но поймал он Арея, который
Всех быстротой превосходит богов, на Олимпе живущих.
Взят быстроногий искусством хромого Ифеста
И вот хромой муж требует выкуп огромный за брак оскорбленный!
Так меж собою вели разговоры бессмертные боги. - Вот до этого места мне нравится, как ты напел, учитель. А дальше, я думаю, так надо бы:
Зевсов сын, Аполлон-повелитель, Эрмию промолвил:
"Ну-ка, скажи, сын Зевса, Великий, Благодавец, Вожатый!
Не пожелал ли бы ты, даже крепкой окутанный сетью,
Здесь на постели лежать с золотой Афродитою рядом?"
Аргоубийца-вожатый тотчас Аполлону ответил:
"Если бы это случилось, о царь Аполлон дальнострельный,
Пусть бы опутан я был хоть бы втрое крепчайшею сетью,
Пусть бы хоть все на меня вы глядели богини и боги,
Не застыдился бы, боги бессмертные,
Только бы мне тут лежать с золотой Афродитою рядом!"
Так он сказал. Поднялся меж богами бессмертными хохот.
Поэт стал хлопать себя по бедрам и громко смеяться. Никак не мог распрямиться, чтобы сказать слово удивленному Нестору. Нестор никогда не видел, чтобы учитель так смеялся. У него в душе стала нарастать обида:
- Учитель, я вижу, тебе не понравилась моя песня. Ты думаешь, что Нестор, твой ученик, никогда не станет рапсодом. Так зачем же ты держишь меня рядом с собой? Только, как поводыря, как собаку бездомную? Признавайся.
- Глупый ты еще, Нестор, как зеленая смоква. Твои стихи прекрасны. Мы их пропоем. А смеюсь, потому что после твоей песни никто уже не услышит моей лиры, все будут смеяться, как смеялись боги Олимпа – очень уж замечательно и остроумно ты описал силу красоты. Подойди сюда, я обниму тебя. Теперь я верю, что после меня будешь ты. Видать, эта пастушка была красавицей, что так вдохновила тебя.
- Наоборот, она была, как уголь, но любить она умеет.
Поэт снова стал хохотать, но вскоре попросил Нестора прочесть новые стихи, чтобы запомнить. Он действительно собирался спеть их, когда ему поднесут лиру на празднестве. Красоте даже боги прощают грех.
***
Семен не долго злился на жену, заметив, что только с ним она ходит на приемы. Ни разу не попросилась пойти одна. Только в ту ночь отвергла меня, а так все нормально. Я прихожу и в полночь, и позже, но она уже не бастует. Примирилась. А куда ей деваться? Клетка-то золотая, прочная и красивая. Теперь уехала на дачу к детям. Мать она очень хорошая. Этого у нее не отнимешь. Нора путает семейную жизнь и секс. Разные вещи. Но не могу без Норки. Хороша в постели. Старается завоевать меня, хотя в последнее время и надоела своим заунывным приставанием «разведись, да разведись». Он поднял мобильник со стола и позвонил Наташе. Она не брала телефон. Наверное, оставила в сумочке и не слышит. Вскоре позвонила:
- Тебе что-то надо? Мы с Дуняшей купали Верочку.
- Просто, чтобы ты сказала, как любишь меня.
- Не надо, Семен. Помни, что хорошая жена и проститутка несовместимы. Неужели твои Норы тебе не говорят, как любят твои деньги. Пока. В понедельник приеду.
Подумать только, как заговорила. Очень обижена, но держится достойно. Не скандалит, только изредка с удовольствием подчеркивает, что я опустился до уровня подзаборного секса. Наверное, ей от этого легче.
Всю неделю Семен был занят и действительно много работал. Удивительно другое, что и Наташа не бросала ему свои колкие коменты. Каким-то образом она знает, что я работаю, а не кувыркаюсь с новой девчонкой. Конечно, она права, что всем хочется быть женой обеспеченного человека, вот и лезет бабье. Дело во мне. Я остыл к ней. Я горячий, а она плавная и спокойная. Все мысли только о детях и доме. Иногда и нужен огонь, чтобы погреться и отдохнуть душой. Дела вон как нас, бизнесменов, берут в оборот. Перестань. Она же не об этом. А о том, что ты обнаглел.
Семен молчал в лимузине, пока они ехали на день рождения супруги Колосова. Наташа тоже, отвернувшись, смотрела в окно. Вот чего у нее никогда не увидишь – так это слез.
В ресторане было полно народу. Люди совершенно разноплановые, не только модели и бизнесмены. Именинница же, Анна Дмитриевна, профессор. Полно молодежи и преподавателей из ее института. И как она живет со своим мужем? Колосов-то сам довольно суровый делец, а вот уживается с женой-профессором.
Ты только погляди, что творится. Толпа мужиков увивается вокруг Наташки. А какой хохот стоит. Я давно не видел, чтобы у нее так щеки раскраснелись. В мою сторону и не смотрит, будто я для нее официант.
- Красавица Наталья. Люблю смотреть на нее. Счастливый вы, Семен Степанович, каждый день видите ее красоту, наверное, на работе не хочется задерживаться, тянет к этой красоте, - Анна Дмитриевна говорит мне, а сама смотрит в сторону Наташи. Намекает на мой блуд. Все же знают.
Пока Семен обсуждал с некоторыми смежниками возможность расширения доставки товара, он потерял из виду Наташу. Когда огляделся, то ее нигде не было. Сердце забилось как-то неровно. Пойду, поищу ее. Дурак ты, братец. Каждый день уже три года она с нетерпением ждет тебя, а ты щупаешь этих девочек по вызову и хамишь ей. Чего же побежал искать? А говорил, что остыл к ней.
В оранжерее он увидел, что она беседует с мужчиной лет сорока и тихо счастливо смеется. Со мной уже не смеется. А когда? Приходишь порядком потрепанный и в постель. Гляди, поднимают бокалы, чокаются, отпили вина. Помолчав, мужчина снова стал ей горячо рассказывать что-то. Она увидела Семена, но и бровью не повела, а раньше стыдливо бросилась бы к нему, чтобы, не дай бог, муж не обиделся. Семен вернулся в гостиную. Сомнений нет, она изменилась.
Дома, пока она принимала душ, он сидел на кровати и думал, что сильно устал. Потом обратил внимание, что книга у нее на тумбочке лежит в том же положении. Уже целый месяц не прикасается к книгам. Устал, надо оттянуться. У меня квартира в Париже, возьму-ка Нору и отчалим на несколько дней, скажу, поехали по делам, я же мотаюсь по заграницам.
Сомнения
Вернувшись из поездки и войдя в дом, он не застал дома ни детей, ни Наташи. Он встревожился, но вскоре узнал, что она с детьми в школе у Никитки. Мальчик же пошел в первый класс. Вот пусть и занимается домом, а мое дело кормить их из золотой посуды. Поездка в Париж не доставила удовольствия. Забодала эта Нора «разведись, да разведись». Только одну песню и поет. Надоело. И чего это я так упорно цепляюсь за свою секретаршу?
Дети, увидев отца, бросились к нему. Он стал раздавать подарки. Наташа без улыбки постояла рядом, а потом пошла наверх. Он поднялся к ней:
- А ты не хочешь посмотреть, что я тебе привез?
- Семен, ты или притворяешься глупым или действительно что-то не понимаешь в жизни. Ты ведешь большую фирму и довольно успешно. А вот понять, что так нельзя вести себя солидному человеку, отцу семейства – это ты отвергаешь начисто. Вся Москва знает, что ты со своей разлюбезной секретаршей гуляешь в Париже, делаешь ей подарки, а ты притворяешься, что все нормально. Не хотела бы тебя обижать, но ты опустился. Не такой я видела нашу семейную жизнь. Отнеси эти подарки своим девушкам по вызову, - Наташа отвернулась к зеркалу и стала снимать серьги.
- Это так ты встречаешь своего мужа? Ты не можешь без скандала.
- Семен, это уж слишком. Следующее, что ты захочешь – это, чтобы я держала свечку, пока ты кувыркаешься со своими девочками. Согласись, что я была очень терпеливой женой. Думала, что работа у него тяжелая, а ты довел меня до полного позора. Уйди, пожалуйста, дети внизу будут рады тебе.
- Хорошо, но прежде один вопрос. Мне уже полгода говорят, что ты очень интересуешься моей работой. Я не сомневаюсь, что ты умна, но почему тебе надо знать, как производятся торговые сделки и на чем основана коммерция?
- Я пока твоя жена. И все, что касается тебя, касается и меня.
- Ладно, живи. Миша всем говорит, что ты очень толковая. Наверное, пленился твоей красотой, вот и нахваливает.
- Можешь думать, все, что хочешь обо мне, но мне нравится учиться у тебя стратегии в торговле. В этом тебе не откажешь, хоть ты и плохой муж.
Семен поморщился. Опять она с упреками. Он спустился вниз, налил себе виски и сел в кресло. Все в этом доме было не мило ему. Что со мной? Я потерял контроль за событиями, даже не знал, что она интересуется моими делами. На работе все идеально. Прекрасные контракты и надолго. А вот дома потерял контакт с женой. А что если бы она, мстя тебе, давала направо и налево, тебе бы это понравилось? Она женщина и должна знать свое место в семье, иначе убью.
Психолог слушал Семена очень внимательно и не перебивал, а потом неожиданно заключил:
- Она у вас богиня. Вы ее безмерно любите и сопротивляетесь этому. Ваша желание развлекаться на стороне – это протест против любви. Вам, по-моему, присуще плыть против течения. Не делайте этого. Я вам выпишу успокоительное, чтобы вы принимали, когда вам хочется сделать нечто наперекор здравому смыслу.
Семен ехал домой и думал, что психолог просто заученный болван. Все говорят «светило», а я думаю - дурак. Хотя он прав, плыть против течения я всегда любил. Родители часто ругали, так как все делал наперекор. Теперь также веду себя с Наташей. Уж очень она умная, красивая, правильная и спокойная, а хочется перчика, соленостей.
***
Когда стемнело, и все слушатели направились в дом, вертясь вокруг флейтистов, музыкантов и девиц, раб принес поэту еду и питье. Поэт поел, но только немного. Очень устал. Журчание фонтана настраивало на сон. Укладываясь прямо на скамье, чтобы поспать до утра, он улыбнулся, вспомнив, какое было ликование у слушателей, когда он спел песню, придуманную Нестором об Афродите и Арее. Где же сейчас этот шалопай? С этой мыслью он уснул.
Проснулся от того, что кто-то грубо дергал его то за ногу, то за руку.
- Вставай, учитель, - возбужденно шептал Нестор, - скорей, если хочешь, чтобы нас не убили. Поторопись. У меня полон мешок еды, восемь глиняных табличек и четыре полированные доски. Я все запишу, учитель, быстрей, в дороге все расскажу.
Когда они прошли довольно далеко, поэт взмолился, так он устал. Этот молодой прохвост не знает утомления. Они спустились к обмелевшей речке и вскоре нашли каменистое ложе, где сели отдохнуть.
- Я сидел на ступенях, прямо под факелом и записывал историю Афродиты. Ты же помнишь, Эмвей подарил нам две полированные доски. Я уже записывал то место, где боги слушали рассказ Ифеста о неверности своей жены, когда ко мне подошла сама Афродита и говорит, чтобы я оставил свою доску и пошел за ней. Мне не хотелось прерывать работу, но она наклонилась и поцеловала меня в губы. Я потерял сознание. После я оказался верхом на ней и при ярком свете факелов душил ее в своих объятьях. Это была жена Эмвея. Богиня. Было уже поздно что-либо изменить, она меня околдовала. Тут я увидел, что из-за колонны выглядывает соглядатай Эмвея и ехидно улыбается. Этот раб со шрамом через все лицо. Вскоре подошли рабыни и принесли еще две доски и глиняные таблички. Мы богачи, учитель. Она поцеловала меня и сказала, чтобы мы бежали с тобой. Раб сейчас не осмелится помешать хозяину развлекаться с гостями, а утром сообщит обо мне. «Они убьют моего прелестного голубоглазого Эрота». Так и сказала про меня.
Поэт стал тихо смеяться. Ах Нестор, Нестор – ты настоящий поэт, и я в молодости развлекал скучающих женщин. А таблички не забыл, тащит, чтобы все записать. Поэт. Теперь я в этом уверен.
- А как ее зовут?
- Забыл спросить.
И вот тут поэт уже не на шутку развеселился. Сон сняло, как рукой, он был готов уносить ноги вместе с юным поэтом.
***
Семен решил некоторое время приходить домой к обеду и садиться со всеми вместе к столу. Его обижало, что дети по любому вопросу обращаются к матери. Они так льнули к ней, что было ясно – они ее обожают.
- Нет, дети. Я побуду с папой, а историю Гектора почитаю потом.
- А я по мульту видел все. Я знаю, что будет с ним.
- Мульты и книги – это разные вещи. В мультах ты можешь смотреть спокойно, а когда ты читаешь, можешь и расплакаться, - Наташа погладила Никитку по голове, - книга же говорит с тобой. А когда с тобой говорят, то и слушаешь ты более внимательно.
- А я никогда не плачу, - говорит четырехлетняя Верочка, и тоже, смотри, перескочила к матери на колени. Теперь они с Никиткой толкаются за право быть единственным любимым у матери.
- Спокойней, пожалуйста. Я люблю вас обоих одинаково.
Он смотрел на нее и понимал, что приобрел когда-то бесценное сокровище. А я и понимал тогда, когда женихался. Она богиня Афродита. Так звали ту в ее любовной книге.
Семен сидел на стуле, откинувшись. Хотел закурить, но передумал. Дети рядом, говорят, это не хорошо влияет на их здоровье. А у нас дома было не продохнуть от дыма: и мать, и отец, и бабушка курили. Как мир изменился. Хрупкими стали люди. Гляди, а на меня и не смотрит. Будто прожили вместе сто лет и надоели друг другу. Главное, все спокойно, и она уже примирилась с моими походами налево. Мужчины должны это делать. Просто буду поосторожней, чтобы не выставлять ее на посмешище. Богиня все же. Семен ухмыльнулся. Она взглянула на него и стала пить кофе.
Утром в понедельник он еще говорил по телефону с заказчиком, когда шумно вошла Нора. Нахально села на стол, чего не делала никогда, зная вспыльчивый характер босса. Он еще не успел положить трубку, как она заявила:
- А ты знаешь, что твоя разлюбезная жена имеет любовника?
- Запомни, Нора, если еще раз посмеешь так говорить о моей жене или осмелишься сесть на мой письменный стол, я тебя вышвырну вон?
- Вон ты как заговорил. В Париже ты был другой.
- Запомни. Любовница не жена, а любовница. Усекаешь разницу? А узнаю, что распространяешь блевотину о Наташе, прибью, поняла. Ты меня знаешь. Иди.
Она вышла, но он снова ее вызвал и приказал приготовить кофе и принести немного водки. Она ухмыльнулась: «сработало, да это и не ложь – источник надежный».
С этого дня Семен жил в постоянном напряжении, хотя при этом и говорил себе философски: «пусть раз пойдет налево и успокоится. Это ее месть». От этой «справедливой» мысли становилось еще хуже. Не исключена была и сплетня, Нора теперь на все идет, чтобы заполучить своего шефа. Обычный брак: шеф и расторопная секретарша. Сколько таких. Плохо она меня знает. На душе было пасмурно. Знаю, что все темное в моей семье идет только от меня, а остановиться не хочу.
Через неделю он вызвал Нору к себе и спросил:
- Кто тебе сказал, что Наташа неверна мне?
- Семен Степанович, не поверишь – Мариетта.
- Врешь.
- Клянусь, честное слово. Она даже специально назначила мне встречу в кафе. Говорит, что у Наташи бывают тайные свидания с профессором Разумовским. Я ее спросила, почему она вываливает мне эту бодягу, а она говорит, что это правда, а сообщает она это, так как не может простить Наташе, что та стала задирать нос, как только разбогатела. Они же из одного городка. Мариетта – младший сотрудник по классической филологии, ну это там Греция, Рим. Я выясняла. Получает копейки, даже не рубли. По-моему, зависть-то и толкает ее нагадить Наташе.
- Спасибо, Нора, теперь я верю тебе. Дай мне время все обдумать. Иди.
Через пару дней Семен остался с женой наедине и тут не выдержал:
- Мариетта говорит, что у тебя завелся любовник. Только не лги, она же твоя близкая подруга. Она не может врать. Скажи правду, - Семен говорил всю эту страшную новость очень спокойно, но ему легче было просто придушить ее здесь, немедленно.
Наташа рассмеялась. Какое хладнокровие, никакой растерянности, а именно на растерянность я и рассчитывал, когда вывалил все это прямо ей в лицо.
- Мариетта не может поливать меня грязью. Ты не волнуйся. Нет у меня любовника, - а потом подумав, добавила, - по крайней мере, сейчас. Я поговорю с ней. Неужели такая грязная клевета возможна, да еще от самой близкой подруги? Минутку, я при тебе ей позвоню. Возьми другую трубку.
- Привет, Мара. Я вот по какому делу. Семен вчера мне сказал, что ты распространяешь слухи о том, что у меня есть любовник. Это правда?
Молчание.
- Ясно, значит правда. Как же это тебе удалось так ненавидеть меня, а притворяться самой лучшей подругой? Я так о тебе заботилась, облезлая ты крыса. Больше мне не звони.
- Я хотела, чтобы твой муж знал, что ты с Анатолием Герасимовичем шашни крутишь. А что не так, скажешь?
- Хорошо, Мара, - Наташа спокойна, как учительница, с нашкодившим учеником, - допустим, что я неверна своему мужу, но почему Семен должен узнать это от тебя? Ты поняла мой вопрос?
Молчание.
Наташа положила трубку. У нее на глазах выступили слезы:
- Ты понимаешь, что произошло, Семочка? Моя лучшая подруга. Кругом предатели, развратники и клеветники. А еще зависть к нашему богатству. В каком мире я живу, как воспитывать моих деточек? Грязь, грязь. Господи, Мариетта оказалась хуже всех. Нет, я в людях не разбираюсь, - заплакала. Верить ей или нет?
В эту ночь они были, как прежде. Самые близкие люди.
Развязка
Однако утром, уже в машине по дороге на работу, червь сомнения снова стал точить воспаленную подозрительность Семена. Голова вдруг стала тяжелой и в сердце закололо. Он приказал отвезти себя к врачу. Ничего опасного, просто сильнейшее переутомление. Отдых обязателен.
- Я же недавно прилетел из Парижа, где несколько дней отдыхал.
- Вы уверены, что это был отдых? – врач внимательно смотрит ему в глаза.
В середине дня он назначил встречу с частным детективом. Делаю мерзкое дело, но надо выяснить все. Ты перестал ей верить. Семен, ты же знаешь силу клеветы. Кого хочешь измажут. На этом построена пропаганда и желтая пресса. Но он уже ничего не мог поделать с собой. «У нее кто-то есть». Эта мысль засела в голове вопреки логике событий, и он уже не мог выкинуть ее оттуда. Женщины хитры и коварны. Это Наташа-то? Мозг, как раскаленная жаровня. Так можно и сойти с ума. Я уже и на работе стал допускать промахи.
Психолог молчит и смотрит на Семена. Ну и приемчики у этих светил.
- Простите, Семен Степанович, за мой вопрос. Нет ли у вас какой-либо навязчивой идеи. Скажем, вы хотите убить кого-то, но понимаете, какой это грех?
Идиот он, что ли, этот психолог? Иначе и не скажешь.
- Что вы имеете в виду? – сумрачно спросил Семен, пытаясь сконцентрироваться на вопросе.
- Не мучает ли вас какая-то мысль? Иногда такая мысль доводит человека до безумия. Заранее могу вам сказать, что если так, то вам срочно надо лечиться.
- Вы хотите сказать, что мне надо лечь в психушку? - Голос Семена стал угрожающим. Да как он посмел такое обо мне подумать.
- Да нет, - психолог засмеялся, - просто надо снять стресс и настроить вас философски даже на самое плохое. Я знаю врача, который многим помог в стрессовой ситуации, несравнимой с вашей.
- А какая моя ситуация? – психолог уже раздражал Семена.
- Ну скажем, неверность супруги или нечто подобное. Извините, конечно, мы просто беседуем с вами, и не принимайте все близко к сердцу.
Семен понимал, что с ним самим происходит нечто, что его выбивает из привычной колеи. А колея твоя жрать, пить и с девушками развлекаться. Пошел этот психолог на фиг. Как жил, так и буду жить. Он позвонил Норе, а потом они поехали за город к Андрею. Ночью он не пришел домой и даже не позвонил.
Утром они с Норой поехали на работу, и он, наконец, вызвал Мишу.
- Чем интересуется моя Наташа, когда приезжает к тебе?
- Всем. Наталья Михайловна очень толковая, да и много прочла и запомнила. Делает интересные замечания. Семен Степанович, она же год как интересуется торговым бизнесом. Иногда она часами просиживала перед компьютером, она все знает о нашем бизнесе. Помните это соглашение с сибиряками? Это она посоветовала мне намекнуть вам, но сказала, что отчислит меня, если я проговорюсь. Теперь уже можно. Мы сделали хорошие деньги на этом, да и партнер постоянный.
После ухода Миши, Семен еще некоторое время сидел растерянный. То-то я видел у нее книги по бухгалтерии, торговле оптом и бизнесу. Что она затевает – не знаю. Мне давно говорят, что она толковая, а я ее близко не подпускаю к делам. Наверное, это неправильно. Была бы чем-то занята. Пусть сидит дома, нечего ей лезть сюда, пока я жив. Сам справлюсь. Вот частный детектив обещал проследить за ней. Ответ даст, как только будет результат. Тогда и поговорим. А жить буду так, как жил всегда. Пусть все подохнут. Я такой.
Он приглядывался к ней, но даже тени сомнения не вызывало ее поведение. Когда она забрала Дуняшу и охранника Володю и полетела с детьми к родителям, он стал думать, что и ее хахаль там. Немедленно вылетел сам. Господи, что же это со мной происходит. Ладно, ничего не изменить. Все дело во мне. Не могу я поменять свой образ жизни. Сколько бизнесменов живет, как я. Не совсем. Девочки – да, а хамски не возвращаться домой по вечерам из месяца в месяц – нет, не делают этого, просто разводятся. А чего она терпит, даже об этом говорит редко и ровным голосом. Значит, не любишь, если не ценишь.
Через месяц день в день, детектив дал ему конверт с фотографиями:
- Извините, но буду честен с вами, вы мне хорошо заплатили. Мне кажется, ваша жена не изменяет вам, хотя по фотографиям может сложиться превратное представление об ее отношениях с Разумовским. По-моему, он ее учит каким-то техническим вещам или торговле, я не очень в этом разбираюсь.
Семен приехал домой, поднялся к себе в кабинет и открыл конверт. На первой фотографии Наташа целовала этого профессора, а он обнимал ее за талию. Дальше он не стал смотреть. Кровь так сильно прилила к голове, что он налил себе виски, чтобы расслабиться. Вот чем она занимается. Не в губы, но целует. Видимо, расставались после постельных забав, поэтому не в губы.
- Когда она с ним поедет в какой-нибудь отель, дайте мне знать немедленно. Я вам оплачу все расходы. Завтра вышлю чек. Вы меня поняли?
Наташа и Разумовский вышли из отеля и направились к автомобильной стоянке. Семен пошел им навстречу. Он был в десяти шагах от них, когда они оба растерянно остановились и посмотрели на него. Только тут они заметили пистолет в его руке.
- Я все объясню, вы неправильно поняли наши встречи, - Разумовский двинулся навстречу Семену.
Вдруг Семен выстрелил, потом еще раз. Наташа громко закричала:
- Семен, что ты натворил?
Тогда он выстрелил в нее, но второй раз не успел. Она упала на спину на капот, ударилась головой и сползла вниз к колесу машины. Как только он увидел кровь на ее блузке, он выстрелил себе в висок.
От гостиницы уже бежали люди. Женщина-милиционер на ходу неловко доставала пистолет из кобуры, остальные хоть и бежали, но крадучись за машинами. Толпа стала окружать место происшествия. Милиционер распоряжалась:
- Господа, близко не подходить, пока не приедет следователь и скорая помощь. Прошу вас, не запачкайте место происшествия.
Тут она увидела, что раненая женщина села и прислонилась к колесу машины.
- Вы живы? – растерянно, но обрадовано спросила милиционер. Эта дама получила пулю в грудь, а теперь села и смотрит спокойно на милиционера. Что же это такое, странно.
Раненая из-под блузки достала какой-то необыкновенно массивный мобильник, висевший там на золотой цепочке. Может, даже из золота и платины. Телефон был поврежден. Потом хотела встать, но упала без сознания. Все-таки ранена. Бывает же - пуля попала в сотовый телефон. Милиционер нагнулась к ней: дышит и крови нет, только немного на белой блузке. Мобильник был перевернут и висел поверх блузки. На нем было выгравировано: «Моей единственной, Семен». Еще бы, такая красавица. Надо же, как любовь может спасти человека.
***
Судья спокойно смотрела на близких родственников покойного Семена Степановича Павленко и думала, что такие любой грязью обольют человека из-за денег. Родители не пришли, он им оставил на жизнь хорошую пенсию.
- Простите, дамы и господа. Я понимаю, что вы обижены условиями завещания. Но еще раз повторяю. Во-первых, завещание составлено правильно и давно. Во-вторых, Разумовский не был любовником Натальи Михайловны Павленко. Это доказано следствием абсолютно точно. В-третьих, вы не общались с покойным пять лет. Он обвинял вас в нечистоплотном обращении с его нефтяными акциями и в подделке чеков. Если вы хотите быть на свободе, лучше вам пойти домой. Я не дам ход делу по опротестованию завещания за отсутствием разумного обоснования. Прощайте.
Эпилог
Наталья Михайловна Павленко уже два года была президентом фирмы вместо покойного мужа. Два года вместо Семена. Сегодня не хотелось работать. Она зевнула. Потом позвонила домой и узнала, что у Верочки жар совершенно спал, и она даже поела немного. Слава богу. Она встала и подошла к зеркалу. Вдруг ей стало смешно. На клиентов моя внешность действует, как гипноз. Она рассмеялась. А потом мы с Мишей и Славой выкладываем наши детальные доводы и точка.
Она посмотрела на большой портрет мужа. Ты же прекрасно знал, что я была бы тебе хорошей помощницей, но ты и это отвергал во мне. И моя любовь, и моя красота, и мое желание быть твоим другом вызывали в тебе только яростный протест. Разве можно так относиться к жене? Когда я выходила замуж за тебя, я и не знала, что мама твоя в молодости лечилась в психиатрической клинике, а ты не послушал совета психолога и не стал лечиться, хотя знал об этом. Это все выяснилось во время следствия. Твое болезненное упрямство довело тебя. За два года я первый раз говорю с тобой, как жена – так ты меня обидел. А еще хотел застрелить. Ты никогда не любил меня – вот что я поняла. Просто был прикован цепями к моей внешности. Так я думаю. Ты хоть раз пошел погулять с нашими детишками? Никогда. Я тебе все прощала, а ты поднял на меня пистолет. Ты хотел сделать моих маленьких детей сиротами. Нет тебе моего прощения.
Признаюсь тебе и в другом. У меня был любовник. Недолго, но был. Я его завела сразу же, когда ты меня так жестоко обидел, да и то под влиянием Мариетты, которая тогда страстно добивалась разрушения нашей семьи. Она одного не учла, что я никогда и ни с кем не делюсь своими сокровенными тайнами. Отец меня в детстве ударил по лицу, когда я ему призналась, что мне нравится соседский мальчик, вот тогда я и поняла – никогда и никому не расскажу свое сокровенное. И детектива напрасно нанял. Я сразу же увидела сыщика, который стал моим «хвостом» на месяц. Обмануть его было несложно. А еще было смешно, что ты подозреваешь меня в связи с Разумовским. Я назло вам поцеловала бедного профессора, который обучал меня некоторым важным деталям из прочитанного. Да и поездку в отель я придумала, чтобы немного досадить тебе. Могла ли я думать, что играю с огнем, что дарю бедному профессору роковой поцелуй. Наташа вздохнула. Вот кого мне жалко. Он был искренне влюблен в меня. А мне был мил только ты. Ах Семен, разве возможно простить тебя?
Она посмотрела на стенные часы и сказала секретарше в селектор:
- Передайте Володе, что я спущусь через десять минут.
Они поехали в сторону Воробьевых гор. На территории МГУ Наташа попросила остановить машину и вышла. Пройдя немного, она встала у дерева недалеко от столовой, так, чтобы ее могли видеть все выходящие из столовой. Вскоре появился стройный белокурый парень, лет двадцати трех или чуть больше, он повернулся, и его васильковые глаза встретились с Наташиными. Она улыбнулась. Он нервно кивнул и снова устремился в столовую. Потом вышел с девушкой, и они пошли в сторону противоположную той, где стояла Наташа. Дурачок, я не собираюсь разрушать твою жизнь. Это просто запоздалое прощание с любовником. Она вспомнила, как мальчик был поражен, когда они остались наедине. Красив, как греческий бог. Так она думала тогда. И опять же назло тебе –ты меня так обижал.
Наташа медленно шла к машине. Бедный парень, бедный «греческий бог». Он даже не знает моего настоящего имени. Вот, Семен, видишь, как я не хотела тебя потерять, даже в этой случайной измене, я старалась не опозорить тебя, а ты стрелял в меня, в свою жену, в мать твоих детей.
Володя смотрел в зеркало заднего вида и не верил своим глазам – Наталья Михайловна плакала. Она подняла голову и сказала печально:
- Семена Степановича вспомнила, Володя. Плохо мне сегодня.
***
- Учитель, ты говоришь, что Пенелопа двадцать лет ждала Одиссея. Такое невозможно. Слушатели не поверят тебе и освистают. Я женщин хорошо знаю. Таких женщин не бывает.
- Нестор, это песня о преданности и верности. Их любовь не может быть опорочена. Одиссей ее любил больше жизни. Не могу я лгать, что она вышла замуж за другого. Я верю, что Пенелопа была именно такой - верной навсегда.
- А Одиссею можно, значит, от одной девы к другой, так что ли?
- Он же не нарочно, а так у него получилось. Он любил свою жену.