Угасала от рака.
И в бреду по постели металась она.
И скулила собака.
И скрипело от зимнего ветра окно,
Снег скользил по аллеям.
Васька пил без закуски на кухне вино,
Ни на грамм не хмелея.
Думал: «Я куролесил, себя не берег,
Весь прокуренный, пьяный.
Почему же не мой приближается срок,
А Татьяны?
Обливаюсь слезами, но жив и здоров.
Сын же ждет не дождется,
Что навеки покинув безрадостный кров,
Мать к нему вознесется…
Словно в жизни иной, бесконечно давно,
Сын наш сгинул в Афгане,
И с тех пор лучшим другом мне стало вино,
Но проклятьем для Тани…»
И пригрезилось Ваське о детстве босом,
Что доныне манило.
Закричала Татьяна о чем-то с трудом.
И собака завыла.
Васька воду в стакан по привычке налил,
И с водою к супруге.
А она вдруг сказала: «Ты б цветы подарил
На прощанье подруге».
Васька только кивнул, и, накинув пальто,
В зимний холод спустился,
Позабыв в суете отупляющей, что
До копейки пропился.
Никого здесь не знает, нигде не занять;
Ветер жалящий в спину.
На судьбу потом будет Василий пенять,
А сейчас – к магазину!
Он в цветочную лавку, рыча, словно зверь,
Ураганом вломился,
И, закрыв на задвижку тяжелую дверь,
В продавщицу вцепился.
Она деньги с испуга хотела отдать,
Но бандит этот странный
Закричал, что на деньги ему наплевать,
И забрал лишь тюльпаны…
У запойного Васьки умирала жена,
С громким хрипом дышала.
Но увидела мужа с цветами она, –
Улыбнулась устало,
А потом рассмеялась, забыв обо всем,
А Василий заплакал.
И, с надеждою смутной, виляя хвостом,
Подбежала собака.
«Ты мне столько цветов никогда не дарил,
Неудачник мой милый!» –
И Татьяна, вздохнув, замолчала без сил:
Жить закончились силы.
И завыла собака в предсмертной тоске,
Дрожь Василия била.
А Татьяна, с цветком в онемевшей руке,
В лучший мир отходила…
И скрипело от зимнего ветра окно,
Снег скользил по аллеям.
Васька пил на поминках, как воду, вино,
Ни на грамм не хмелея.
Знал он – скоро придет, и под вечер пришла
Неизбежная кара.
Появились в квартире его опера,
И с поминок – на нары.
Васька тупо суда ожидал, а вдали,
Средь кромешного мрака,
На могиле жены, где метели мели,
Замерзала собака…
