Умытые потом, солдатские рати
Идут, прорываясь к своим на востоке,
А «мессеров» стаи дают им уроки –
Как падать, спасаясь от пуль и осколков.
Но кочка сырая лесного просёлка
Плохая защита от ливней свинцовых…
А в городе чьи-то сироты и вдовы
Прочтут похоронки в своих комнатушках,
Откроют тушёнку, в стаканы и кружки
Нацедят вина и помянут убитых
Слезами сполна и словами молитвы…
А где похоронен солдат? Неизвестно.
Быть может, на склоне хорошего места,
Где солнце и небо, сухая землица,
Где справлена треба и праведно спится.
А может, упал на широкую спину
Он у чернотала в сырую низину,
Где, помня присягу, держал оборону,
И пулей разбит эбонит медальона…
Так кто он, солдат, не дошедший до дома?
Не глянцевый ратник из фотоальбома,
Не бравый гвардеец с парадных плакатов,
А красноармеец в обмотках, ребята.
Кто насмерть стоял у Смоленска и Вязьмы,
Кто рвал себе горло до рвоты, до спазма,
Поднявшись над бруствером, яростным матом,
Свой путь пролагая штыком и гранатой.
Кто гибнул в бесплодных, пустых контратаках,
Под выкрики взводных в грязи буераков.
Кто лег в октябре под немецкие танки
На речке Угре у разбитой землянки…
Курсанты Подольска, Москвы ополченцы –
Погибшее войско под натиском немцев,
Кому ни медали, ни лычки в петлицу,
Но те, кто не сдали фашисту столицу.