не звали на "чашечку чая",
Общение в "аглицком стиле"
без сплетен и снов, не прощая,
И я убегала к бумаге -
подняться над бытом постылым,
Но стол мой от пропасти - в шаге,
а крыльев я не отрастила...
Так жаль бесконечность безмолвна,
гармония сфер безответна,
Напрасная жертвенность Овна
бесстрастным богам незаметна.
Сегодня особенно дико
вершится восход полнолунья,
Так хочет душа-горемыка
завыть, чтоб не выпасть в безумье.
В своей гипнотической фазе,
грозящей уму помраченьем,
Луна обливает все сразу
гуашью и бледным свеченьем.
Весь мир безнадежно квадратен, -
Малевич в гостях у кубистов,
И стол, выпав из-под тетради,
завис над обрывом скалистым.
От близкого лунного диска,
из черного мрамора ночи
Бежит одиночество к близким -
на шабаш мирских одиночеств.
Да, страшно душой обнаженной
касаться простейших эмоций,
Вступая, как тот прокаженный,
рискнувший испить из колодца,
С застенчивой просьбой прощенья,
стеля добродушием фразы -
Вторгаясь в чужое общенье
банальностью разнообразной...
В ответ - тишина... Соло в бездне.
Компьютер завис на повторе,
И эхо ушло в поднебесье -
изгои повсюду в игноре!
Так глас, вопиющий в пустыне,
так в камере - тишь- одиночной,
В сети мировой паутины -
я снова одна, среди ночи.
Лишь матово-мертвенный ватман
скорбит под прильнувшим сиротством,
Ему в покаяньи приватном
строкой неприкаянность льется...
