Она сама не своя, откашливается несмело,
Она еле-еле вчера на метро успела,
Очень поздно брела по дворам одна.
У одиночества, оказалось,
Не было, нет, и не будет дна.
Она приходит, садится, спина напряжённая и прямая,
Она пишет ровно, ручку практически не отрывая:
«Я без тебя становлюсь седая,
Ну и что, что мне ровно семнадцать лет?
У любви, оказалось, не видно края,
А у боли ни пола, ни возраста нет».
Он звонит и смеётся, согласные чуть жуя:
«Ты, Алиса, мерзкая девочка, вот что тебе скажу я,
Ты шантажистка, маленькая змея,
Ты же бескожая, бескожурая,
Мягкая, тёплая и ажурная,
Что же мне делать с тобой, такой?»
Она улыбается, мол, отбой.
Всё можно закончить, не начиная.
Что же поделать, коль я больная,
И меня Господь, как заначку, тратит
На таких, как ты, ну, действительно, кто же кроме..?
Жаль, не сможем с тобой перезваниваться в раю.
Никаких душонок не хватит на местный роуминг.
Ну, только если поднакоплю.
27.09.09.