Глава 4 (Проза)

    Глава четвертая
       Да, мы учили вас: на каждый шаг
       Дано три дня раздумий и сомнений --
       Нас не торопит смена поколений,
       А ошибаться нам нельзя никак!
      
       Добро ж не отпускается в кредит:
       Оно не милость и не подаянье,
       Но душ естественное состоянье.
       И помощь никому не повредит.
      
       Любой имеет право выбирать,
       Не думая о степенях свободы,
       По зову сердца или, скажем, моды
       Как жить, кого любить и презирать.
      
       Нас очень много, мы умны, сильны, --
       И все же остаемся должниками,
       Ведь есть закон, проверенный веками,
       Который мы нарушить не вольны:
      
       Храни иных -- да будешь сохранен!
       И изменить его -- не в нашей воле.
       А мир землян достоин лучшей доли,
       Хоть и жесток, и непонятен он.
       Титан 176-6645
      
       Однажды в мое размеренное существование, состоящее из сны, еды и книг, попыталась вмешаться судьба-злодейка в лице Анжелики. В очередной раз попив кофе и немного прибравшись в квартире, она не ушла, чмокнув меня на ходу в щеку, как это бывало раньше, а отобрала у меня книгу, взяла, как маленького, за руку и усадила за стол. Потом принесла пепельницу и сигареты, села напротив и закурила, небрежно пуская дым через ноздри. Я тоже закурил, ожидая продолжения с некоторым даже интересом.
       -- Ты ничего не хочешь мне сказать? -- докурив, спросила Анжелика.
       -- Вообще-то я понял так, что это ты хочешь мне что-то сказать, -- я решил пока выжидать, не форсировать события и ориентироваться по ходу дела. -- Впрочем, я действительно хочу сказать тебе спасибо за то, что не забываешь старого холостяка и не оставляешь один на один с неубранной посудой и немытыми полами.
       -- Только за это? -- в вопросе, как ни странно, не было обиды. -- "Спасибо" в карман не положишь и шубы из него не сошьешь.
       -- Ну что же, можно обсудить и это, -- я был немного разочарован. -- Называй сумму, потом обговорим условия -- и можешь считать себя принятой на работу. Только учти: никакая любовь контрактом не предусматривается, а случайный секс приравнивается к форсмажорным обстоятельствам и в должностные обязанности не входит.
       -- Дурак! -- беззлобно огрызнулась Анжелика. -- У тебя денег не хватит, чтобы мне заплатить. Секс ему подавай!.. На губу не наступи! Да мне надоело уже песок из квартиры выгребать.
       -- Старый конь борозды не портит, хоть и неглубоко пашет...
       Я чувствовал, что вся эта полушутливая пикировка -- лишь прелюдия, за которой должно что-то последовать, но не мог понять, что именно. Деньги нужны всем, моя гостья исключением не являлась и вряд ли имела такого безотказного кредитора, какой был у меня. Во всяком случае, именно к такому выводу я пришел, оценивающе оглядев ее с головы до ног. И дело даже не в том, что гардероб показался мне дешевым или простеньким, скорее наоборот: все было подобрано со вкусом (насколько я мог судить) и выглядело весьма солидно. Но это сочетание костюма, туфель, сумочки и украшений я видел не в первый раз, не во второй и даже не в третий. Ни одна уважающая себя женщина не придет к мужчине дважды подряд в одном и том же наряде, даже если мужчина этот не обращает никакого внимания на ее наряды и ей самой абсолютно безразличен. Инстинкты -- вещь серьезная, никаким разумом их не задавишь.
       Деньги Анжелике были нужны и к вопросу об оплате стоило вернуться впоследствии, тем более что именно я был причиной того, что она оказалась в этом городе. Конечно, мне удобнее было бы считать, что я спас невинное создание, по неопытности попавшее в лапы насильника, развратника, деспота и тирана. Но скорее всего Анжелика чувствовала себя в том коттедже весьма комфортно и была уверена не только в завтрашнем, но и в послезавтрашнем дне. И не было у нее проблем ни с нарядами, ни с украшениями, ни с сексом. Все было так прекрасно, и вдруг подали чай...
       Нет, все-таки дело не в деньгах, я это чувствовал и бдительности не терял. И моя интуиция меня не подвела: Анжелика не стала развивать тему оплаты услуг.
       -- Что ты собираешься делать дальше? -- посерьезнев, спросила она.
       -- В каком смысле? Сейчас собираюсь поесть, потом почитаю малость -- и баиньки. А что, ты можешь предложить что-нибудь интересное? Предлагай, послушаем. Только если это каким-то боком относится к сексу...
       -- Ты что, старый девственник? Или тебя беспокоят мое прошлое и проблема венерических заболеваний? Да ты не красней, мне восемнадцать лет не вчера исполнилось.
       -- Краснеть я перестал еще в школе, -- буркнул я и покосился в зеркало. Анжелика заметила мою уловку и насмешливо хмыкнула. -- Если ты ждешь, что я кинусь тебе на шею и начну класться в вечной любви, то должен тебя разочаровать. Тем более, что клиентов у тебя, надо полагать, немеряно, все красавцы удалые, великаны... какие там великаны были?
       -- Молодые, -- невесело ответила Анжелика и вздохнула. -- Не надо меня обижать, я ведь тебе ничего плохого не сделала. И ты мне ничего плохого не сделал, можешь не комплексовать, ты мне ничего не должен, а я тебе ничем не обязана. Мне просто интересно: ты вообще такой женоненавистник или только от меня шарахаешься?
       -- А с какой стати я тебе должен отвечать?
       -- Ни с какой. Можешь не отвечать. Только не хнычь тогда, что ты совсем один и некому тебя даже обматерить.
       -- А я что, хнычу?
       -- Хнычешь.
       -- Когда такое было?
       -- А тогда, в коттедже. Всю ночь только об этом и твердил, спать не давал.
       -- Если я ничего не помню, это еще не значит, что на меня можно свешать всех собак. Никоглда не имел привычки разговаривать во сне, даже в детстве. И вообще... По какому такому праву ты лезешь мне в душу? Моя душа -- моя крепость! Я привык быть один, мне хорошо одному и мне никто не нужен, понятно?
       -- Похоже на молитву. Но из тебя верующий -- как из меня святая дева Мария. Не хочешь беспокоить свою драгоценную душу -- ради бога, нужен ты мне больно! Можешь нянькаться дальше со своими маниями преследования и комплексами неполноценности, если тебе больше нечем заняться.
       Да, тут она попала в точку, заняться было нечем. Читал я с большим удовольствием, ситуация меня устраивала в общем и целом, но... Было еще какое-то "но", маленький такой червячок, который потихоньку подтачивал саму основу моего временного спокойствия. Где-то на задворках сознания зрела, обрастая подозрениями и аргументами, уверенность в том, что вскоре мне надоест и читать, вот тогда-то... Что случится тогда, можно было лишь гадать, но ничего хорошего произойти не могло, не тот случай.
       -- Лично ты меня интересуешь, конечно, врать не буду, -- продолжала Анжелика, не дождавшись реакции на свои предыдущие слова, -- но не так, чтобы очень. Меня больше интересует дружок твой, по прозвищу Титан (не удивлюсь, если это дурацкое имя придумал именно ты). Ты действительно веришь всему, что он говорит?
       -- А ты можешь предложить что-то другое? -- я начинал злиться. -- Можно только верить или не верить, как в бога, потому что проверить нет никакой возможности. Ну как можно проверить... подожди, а ты откуда знаешь, что он говорит? Он что, с тобой тоже контакт поддерживает?
       -- Это не он со мной, а я с ним контакт поддерживаю.
       -- Ладно заливать-то!
       -- Почему сразу "заливать"? Я спрашиваю, он иногда отвечает. А еще я слышу, о чем вы разговариваете. И слышу, между прочим, как ты выражения не выбираешь.
       -- Да? А ведь он говорил, что посторонние нас не могут услышать. Врал, что ли?
       -- Может, и не врал. Они, может, и не обучены врать. С чего ты взял, что я посторонняя?
       -- Не понял...
       -- Для тебя я, возможно, посторонняя, а для Титана, глядишь, и не совсем чужая.
       -- Так вы с ним, поди, еще и любовью занимаетесь?
       -- Дурак! -- на этот раз Анжелика действительно обиделась. -- С тобой, как с человеком, а ты хамишь.
       -- Ну извини, -- мне стало неловко. Что я к ней прицепился? Может, действительно ревную? "Ревновать вообще глупо, а в данном случае..." Черт, хорошие слова, надо их вспоминать почаще. -- И о чем же вы с ним разговариваете, если не секрет?
       -- Не секрет, -- все еще обиженно буркнула Анжелика, -- о бабах и рыбалке. Тебе действительно интересно или ты просто так языком треплешь?
       -- Мне в самом деле интересно, -- твердо сказал я, почти не покривив душой. Сам Титан меня действительно интересовал, а вот о чем они ворковали вдвоем -- это их проблемы, и меня это не касалось.
       Анжелика закурила и долго задумчиво смотрела на тлеющий огонек сигареты. Потом оценивающе взглянула на меня, прикинула что-то в уме и наконец решилась:
       -- Тебе не кажется, что у него постоянно не сходятся концы с концами? То он без труда вытворяет совершенно фантастические вещи, то вдруг заявляет, что не может сделать элементарного. Обо всех вещах, которые якобы выходят за пределы нашего понимания, он говорит туманно, непонятно и неконкретно. Ты, например, смог бы такого же тумана напустить при желании. Первую попавшуюся на улице бабу он будто бы знает в лицо, знает, сколько у нее детей, как их зовут и который из них внебрачный, но затрудняется припомнить точную дату эвакуации плавучей базы. Ты вон восторгался шашлыками, а бродячая собачонка во дворе, вечно голодная и грызущая все, что в принципе можно разгрызть, понюхала такой шашлык и есть не стала. Как ты это объяснишь?
       -- А почему ты у меня спрашиваешь? Спроси у самого шеф-повара, почему его пищу собаки не едят, ты ведь поддерживаешь с ним контакт. Кстати, с чего ты так уверена, что он нас не слушает?
       -- Да пусть слушает, мне-то что? Я от него прятаться не собираюсь, мне скрывать нечего.
       -- Вот и прекрасно! Эй, Титан, мы тебя застукали, хватит прятаться.
       -- Термин "прятаться" ко мне не применим абсолютно, и вы это прекрасно понимаете, -- может, мне показалось, но голос звучал насмешливо. -- Я готов отвечать на ваши вопросы, более того, я даже рад, что вы решились таки объединить свои усилия.
       -- Так почему же твои шашлыки, эти изумительные творения, эти почти произведения искусства -- почему их не жрут дворовые собаки? -- я подмигнул Анжелике и сурово продолжил: -- И, если тебя не очень затруднит, назови-ка нам точную дату, когда затонула Атлантида.
       -- Физиологию собак я знаю весьма поверхностно и без предварительных исследований не смогу сказать, что является причиной такого пренебрежения, -- Титан, как всегда, был спокоен и вежлив. -- Я уже начал такие исследования, поскольку для меня самого вышеназванный факт явился неожиданностью, но ни к каким определенным выводам пока не пришел. Что же касается так называемой Атлантиды, то вы напрасно пытаетесь поймать меня на неточности: Атлантида не затонула, а была эвакуирована. Эвакуация проходила в три этапа с интервалами в четыре и семь лет. А вот точных дат я вам сообщить не могу, не имею такого права.
       -- Почему? -- спросили мы хором. -- Почему даты сообщить нельзя, -- продолжал я настаивать, -- а рублями и долларами швыряться налево и направо можно? И кресла с диванами создавать можно?
       -- Информация имеет свойство распространяться, -- терпеливо втолковывал нам Титан, -- и невозможно заранее предугадать, в чьи руки информация попадет, какой вызовет резонанс и какие последствия обусловит. Конкретная информация на несколько порядков опаснее, чем суммы, перемещенные с одного места в другое, сколь крупными бы они ни были.
       -- Но какой вред может быть от простой даты, пусть даже от трех дат? -- Анжелика, судя по всему, не поверила ни единому слову. -- Конкретная информация действительно опасна, ведь ее можно так или иначе проверить.
       -- А для чего мне может быть нужно вас обманывать? -- Титан негодовал, пылал благородным гневом, но врожденные деликатность и воспитанность не позволяли ему выказать истинные чувства, лишь чуть-чуть подрагивал голос. Имитатор он прирожденный, это точно, притвора и проныра. Но с датами действительно непонятно, никакой тебе логики, никакого здравого смысла.
       -- Может быть, ты и не врешь, -- наседала Анжелика, -- так докажи это! Ты ведь так ничего конкретного и не сказал. Почему нельзя сообщить даты?
       -- Представьте себе, -- вкрадчиво начал Титан, -- что в руки земных ученых попало некое устройство, которое при неправильном обращении может выступить в роли оружия гораздо более разрушительного, чем атомная или водородная бомба. Хотя на самом деле это никакое не оружие, а... скажем так, средство связи.
       -- Та самая аверсная связь?
       -- Нет, основной принцип... Впрочем, мы же пока лишь делаем предположение для того, чтобы проиллюстрировать возможные негативные последствия от упомянутой конкретной информации, -- ужом проскользнув между пальцев, неторопливо продолжал Титан. -- Это устройство заблокировано, для его расконсервации требуется код. Вашим ученым не за что зацепиться, простой подбор не подходит, так как имеются лишь три попытки для введения правильного кода. Устройство заблокировано во время эвакуации станции слежения, код введен произвольно и в его основе лежит дата, та самая дата, которую вы от меня требуете. Круг замкнулся, не правда ли?
       -- Но ведь все это неправда, -- негодовала Анжелика, -- никакого устройства не существует. А если бы оно и существовало, то блокирующий код ни в коем случае не был бы числовым.
       -- А откуда вам это известно? -- мгновенно отреагировал наш оппонент.
       Признаться, этот же вопрос вертелся и у меня на языке. Не бывает таких осведомленных домработниц, которые умеют так четко излагать свои мысли, если только они не работницы ЦРУ или КГБ. И опять, в который уже раз, возникает набивший оскомину вопрос: почему я? Кому я наступил на хвост (или на ногу)? Представление в театре абсурда идет полным ходом, а я до сих пор не знаю своей роли...
       Анжелика, не моргнув глазом и не снижая тона, заявила, что вычитала в книге (указав автора и название) мнение авторитетнейшего мастера шифровки и дешифровки, что наиболее уязвимыми являются именно числовые коды. Титан молча пережевал полученную информацию, я тоже решил пока промолчать: черт его знает, наших-то книг инопланетяне не могли тогда прочитать, потому что их просто не было еще и в помине, но ведь у них мог быть свой авторитетнейший мастер, который написал свою книгу... а бузина в огороде и киевский дядька -- троюродные братья... а собаки мясо не едят, потому как они вегетарианцы...
       Короче, собрались восемь умных, которые не я, и один дурак, который, соответственно, сами понимаете кто. И что-то этим умным от дурака надо, а он никак не может понять, в силу своей дурости, что именно от него требуется. Ходят эти умники вокруг да около, с одного боку поглядишь -- все такое грандиозное, многозначащее, клеймо ставить некуда, а с другого боку глянешь -- ерунда какая-то, ухватиться не за что, сплошная видимость. Пора, наверное, с этим делом как-то завязывать.
       -- Ну вот что, господа хорошие, -- прервал я перебранку Титана и Анжелики, -- давайте расставлять точки. В последний раз спрашиваю: что вам от меня нужно?
       -- Что значит "вам"? -- хором откликнулись спорщики.
       -- Ладно, ладно, хватит тень на плетень наводить. Не надо меня за дурачка держать. Жил я себе, жил, никого не трогал, а тут на тебе! -- столько новых знакомых, и все такие интересные-умные, и, главное, все само собой происходит, а наш Титан номер сто семьдесят шесть пятьдесят шесть...
       -- Шестьдесят шесть.
       -- Спасибо! ...шестьдесят шесть сорок пять совершенно не при чем.
       -- Но я действительно не при чем, -- с достоинством возразил Титан, -- в жизни случаются совпадения еще более странные... А что, собственно, вы имеете в виду?
       -- Водилу бородатого, надо полагать, не ты мне подсунул, он сам приперся на своем грузовике, абсолютно случайно. Ехал себе мимо, дай, думает, заверну в поля, вдруг что интересное встречу. А тут я со своим креслом.
       -- Вы ошибаетесь, молодой человек, -- голос звучал холодно и высокомерно, -- к появлению водителя и грузовика я действительно не имею...
       -- Ладно, допустим, -- я постепенно заводился, -- в поле он приехал случайно. А в городе мы тоже случайно столкнулись? Какова вероятность такой встречи? Одна стомиллионная процента? Или одна стомиллиардная? Практически в первый раз решил прогуляться по городу -- и сразу столкнулся с человеком, с которым познакомился абсолютно случайно и который, к тому же, живет совсем в другом городе. Чудеса в решете! Раздача слонов и материализация духов!
       -- Да, в тот раз я немного содействовал вашей встрече, -- без тени раскаяния согласился Титан, -- но мое вмешательство было абсолютно незначительным, и направлено оно было, между прочим, на вас, а не на Никифора, тот бегал по городу по своей инициативе. Своим вмешательством я решал две задачи: вынуждал вас возобновить контакт со мной и проверял поведение неподготовленного индивидуума в нестандартной ситуации.
       -- А наша прелестная домработница, закончившая Гарвард, -- она тоже сама по себе появилась? И не сверкайте глазами, мадам, у вас же на лбу вот таке-е-енными буквами написаны как минимум два высших образования. А на вашей блузке, если приглядеться, можно найти следы от погон. Молчите? И правильно делаете!
       -- Вы несправедливы к Анжелике, -- попытался урезонить меня Титан, -- вашей встрече с хозяином коттеджа я действительно содействовал...
       -- Зачем?
       -- Он был одним из тех, с кем я поддерживал контакт. Но, в отличие от вас, он воспринимал наше общение довольно своеобразно.
       -- Что, его ты тоже спонсировал? -- я вспомнил свои напрасные поиски и невольное купание в бассейне. -- Запросы у него, конечно, побогаче моих, но что в этом своеобразного?
       -- Вот как раз с деньгами у него все было в полном порядке, в отличие от вас, -- ехидно парировал Титан. Я глянул вопросительно на Анжелику, она пожала плечами и слегка покраснела. -- Денег у него и своих было достаточно. Но еще больше было конкурентов и разного рода недоброжелателей. А тут подвернулся профессионал, мастер маскировки: слышно, но не видно. Как вы понимаете, речь идет обо мне. Так что пришлось мне устранить несколько конкурентов.
       -- А как же моральные критерии?
       -- Уверяю вас, речь не идет о физическом устранении, все оставались живы-здоровы. До недавних пор, во всяком случае. Если вы обратили внимание, я постоянно употреблял прошедшее время, когда говорил о предыдущем хозяине понравившегося вам коттеджа. Он ведь действительно приехал утром, более того, он в самом деле привез нотариуса и переоформил коттедж на вас, так что вы, Антон Геннадьевич, являетесь законным владельцем недвижимости в Саратовской области. Но я бы не советовал вам пока вступать во владение этой самой собственностью, дабы не повредить здоровью.
       -- А что случилось с прежним хозяином? -- спросила Анжелика, и в ее голосе я уловил лишь вполне объяснимое любопытство.
       -- Получив деньги за коттедж, он попытался выехать за рубеж, но его поступок был неверно истолкован кое-кем и до места назначения он не доехал, попал под машину с летальным исходом. Происшествие было квалифицировано правоохранительными органами как несчастный случай.
       -- А почему ты не воспрепятствовал? -- я искренне недоумевал. -- Если только это не ты сунул его под машину... И зачем все же нужно было нас сводить?
       -- Мне необходима информация для аналитической обработки, поэтому приходится иногда предпринимать действия, которые на первый взгляд кажутся странными и нелогичными. Что же касается первой части вашего вопроса... Я не могу ежесекундно контролировать всех, мои возможности не безграничны, но я не обязан отвечать за поступки других. Не надо во всем пытаться обвинять меня, так можно дойти бог знает до чего.
       -- Например?
       -- Вы уже приписали мне сотворение земли и всего живого на ней. Я подозреваю, что мои аргументы вас не убедили...
       -- Нет, не убедили!
       -- А я в самом деле...
       -- Но ведь какая-то собака там зарыта, я же чувствую!
       -- Я действительно всячески содействовал рождению и развитию религии, которая приписывала богу заслуги по созданию всего и всех, в том числе и человека. Этим я пытался отвлечь общее внимание от поисков истоков человечества. И не смотрите на меня так подозрительно, не создавал я вас! Но и теория естественного отбора несостоятельна, и многие ученые уже давно это поняли. Но другой теории пока нет, существует лишь несколько более-менее проработанных гипотез. Если бы такая теория была у нас, все было бы гораздо проще. Но и у нас нет никакой правдоподобной теории! Самым странным является то, что зарождение и становление человечества полностью контролировалось мною, подобное уже случалось сотни раз, существуют обширные банки информации, разработанные теории и масса специалистов. Но здесь, на Земле, все шло не так, ни одна теория не подтверждалась. Специалисты проделали громадную работу, но ничего необычного не нашли. Все было как всегда -- и все развивалось в полном несоответствии с теоретическими наработками.
       -- А зачем вам понадобилось тормозить процесс развития человечества? -- хмуро спросила молчавшая до сих пор Анжелика. -- Мы считаем внешнее вмешательство доказанным, а кроме вас никто не смог бы оказать заметного влияния на эволюцию человечества. Надо полагать, что гениальные озарения Леонардо и других -- ваших рук дело, и как-то это можно понять. Но зачем вы пытаетесь затормозить прогресс в течении как минимум двух веков?
       -- "Мы" -- это кто: ЦРУ, КГБ, разведка? -- все-таки я оказался прав, но особого счастья от этого не испытывал. -- Было бы странно, конечно, если бы таким феноменом не заинтересовались сильные мира сего...
       -- Не говори ерунды! -- послышалось из-за уплотнившейся дымовой завесы. -- ЦРУ и разведка здесь не при чем. Существует международная ассоциация людей (вполне легальная, между прочим), встревоженных положением дел в настоящее время. Туда входят ученые, экологи, медики, просто неравнодушные люди. К сожалению, все наши попытки как-то повлиять на ситуацию провалились: нас не хотят слушать ни правительства, ни средства массовой информации, ни влиятельные промышленно-финансовые группы, ни обыватели, обычно падкие на всякого рода сенсации и "жареные" факты.
       -- Я вам искренне сочувствую, -- вмешался в наш разговор Титан, -- но вынужден огорчить: случаи крупномасштабного вмешательства в процесс развития человечества с моей стороны хоть и имели место, но были относительно нечасты, возможные последствия тщательно просчитывались, а результаты отслеживались. И тем более не может быть речи о попытках сознательно тормозить, как вы выразились, прогресс. Я не буду акцентировать на моральной стороне вопроса, хотя критерии морали мне доступны и учитываются мною в расчетах. Элементарная логика заставляет меня усомниться в серьезности вашего предположения, вы сами в него не верите, и совершенно правильно делаете: человечество мне не мешает и еще долго не сможет всерьез помешать.
       Тщетно пытаясь нащупать трещинку в железобетонной логике Титана, я вдруг ощутил нечто странное: в моем сознании формировалась какая-то картинка, одна деталь стыковывалась с другой, прорисовывались тени и второй план. При этом я понятия не имел, что же это за картинка, словно все у меня заработало вразнобой: обоняние отдельно от осязания, слух отдельно от зрения, а сознание вообще само по себе. Так что мне оставалось лишь слушать, по мере возможности поддакивать и ждать.
       Но послушать со стороны умные разговоры мне не удалось. На вопрос Анжелики: "Если не вы это делаете, то кто же?" -- Титан не ответил, вероятно, пожимая невидимыми плечами. Воцарилась тишина, и чем дольше мы молчали, тем сложнее казалось нарушить эту давящую тишину. В воздухе как будто витал некий вопрос, который одна из заинтересованных сторон боялась задавать, а вторая боялась на него отвечать. Знать бы еще, что это за вопрос!.. С другой стороны, молчать вот так тоже глупо, надо же, в конце концов, выяснить, в какую такую историю я вляпался и чего мне следовало ожидать от будущего.
       И тут очень кстати включилось сознание и выдало свою картинку: на заднем плане вздымающиеся горы, на переднем -- веселенький зеленый лужок и пасущаяся на нем отара разноцветных овечек, за которой присматривает пастух на лошади. Пастуху помогает умного вида собачка. А на всю эту идиллию сверху лениво посматривает некая фигура в белом, вальяжно развалившаяся на белом же облаке. Ничего более банального не смогла бы придумать вся когорта воспевателей соцреализма в полном составе. Стоило ли над такой примитивкой трудиться столько времени? Не ожидал я такого от своего сознания, никак не ожидал!
       Хотя, с другой стороны, чем меня не устраивает предложенная схема? Тем, что человечество на ней изображено в виде баранов? Так я это человечество... в белых тапках... Нет, что-то в таком раскладе меня не устраивает принципиально.
       Я попробовал мысленно перенести фигуру с облака на близлежащую вершину и переодеть ее во что-нибудь более подобающее. Получилось еще хуже, но зато появилась уверенность, что дело именно в этой фигуре. Ну не верю я в бога, во что бы его не наряжали!
       -- Слушай, радетель за все человечество, -- обратился я к Анжелике, -- а ты как относишься к идее бога?
       -- Я атеистка убежденная, но не воинствующая.
       -- Да нет, я не про того дедушку бородатого, который создал тебя из моего ребра. Я имею в виду вообще теорию существования силы, способной манипулировать планетами и звездами.
       -- Ну, в таком случае ты имеешь возможность лично пообщаться с богом, -- Анжелика невесело засмеялась. -- Титан, ты ведь можешь при желании передвигать планеты и звезды?
       -- Я могу передвинуть только Землю, -- занудливым тоном уточнил претендент на звание бога, -- а также космические объекты, соизмеримые с Землей и находящиеся в непосредственной близости от нее.
       -- "В непосредственной близости" -- это как? Луну, например, сможешь передвинуть?
       -- Да, Луну я смог бы передвинуть. Но это...
       -- А почему "бы"?
       -- Мы до сих пор не знаем, для чего существует Луна.
       -- Странная постановка вопроса, -- мы с Анжеликой недоуменно переглянулись. -- Луна существует просто так, ни для чего, просто потому, что она есть.
       -- Разрешите с вами не согласиться. Луна -- вовсе не естественный спутник Земли. Ее плотность позволяет предположить, что внутри она полая, ее выверенная, сбалансированная орбита вряд ли может быть естественной, форма и размеры лунных кратеров указывают на наличие под сравнительно тонким верхним слоем, состоящим из естественных пород, гораздо более прочного основания. У нас было несколько теорий, но ни одну из них не удалось проверить, поскольку исследовательские группы были попросту перемещены в произвольные точки пространства вне Солнечной системы.
       -- Кем перемещены? -- глупо спросил я. Анжелика пожала плечами, Титан промолчал, видимо, тоже пожимая плечами. -- Так что, выходит, все дело в Луне?
       -- Вовсе нет, точно так же были перемещены те, кто пытался произвести широкомасштабные исследования скрытых возможностей человека. А также еще несколько групп, занимавшихся вещами вовсе уж безобидными, вроде исследования северного сияния или магнитного поля Земли. Но все же самым таинственным и неисследованным объектом на Земле является человек! -- Титан помолчал, ожидая возражений или вопросов, но, не дождавшись таковых, продолжил: -- До сих пор не доказано и не опровергнуто существование телепатии и телекинеза, не объяснено существование 95 процентов неиспользуемых клеток головного мозга и еще массы возможностей и явлений не менее таинственных.
       -- А чем же занимался ты все эти тысячи лет? -- я не смог обуздать свой сарказм.
       -- Светил на всех языках в разные стороны, -- сымитировал раздражение Титан. -- Существует некий фактор, природа которого нам не известна, препятствующий исследованиям некоторых объектов и явлений. Есть основания предполагать, что происходит это как бы на благо людей. Было принято решение так преобразовать мою сущность, чтобы существование Земли без меня стало бы невозможным. Таким образом я получил некоторую свободу действий (весьма, впрочем, ограниченную), поскольку любая попытка переместить меня куда бы то ни было для пресечения моих попыток исследования объектов и явлений, считающихся вышеупомянутым фактором закрытыми и запретными, приведет к гибели человечества, о котором упомянутый фактор как бы заботится.
       -- Ты что-нибудь поняла? -- я уже был не рад, что ввязался в эти разборки, и попытался подставить вместо себя Анжелику. Она покосилась на меня, достала сигарету, повертела в руках, но закуривать не стала, засунула обратно в пачку. -- Лично я понимаю только то, что ни черта не понимаю! Так есть все-таки Бог или нету?
       -- А какая разница? -- заговорила Анжелика, не глядя на меня. -- Титан называет это фактором, ты называешь богом, мы называем закономерностью случайностей. Но дело-то не в названии! Раньше люди не понимали, откуда берется молния, и боялись ее. Потом наука открыла электричество, люди научились избегать молнии, но по-прежнему боятся ее. Есть множество явлений, которые остаются выше человека даже после того, как он понял их, осознал. Но проходит время, человек овладевает осознанным явлением, становится выше его -- и перестает бояться. Когда-нибудь наступит такое время для Титана и его... э-э-э... создателей, потом оно наступит для нас, людей. Но если человека изучать молнию заставляет любопытство, то что движет вами, Титан, и вашими создателями?
       -- Нами движет необходимость, -- совсем уж непонятно ответил Титан.
       На столе появилась бутылка минеральной воды и два стакана. Анжелика взглянула на этикетку, покачала отрицательно головой, потом вдруг нахмурилась и подозрительно уставилась на меня, нервно постукивая пальцами по столу. Мне было неуютно. Я ничего не понимал.
       -- Что вы мне... меня... как с пацаном, ей-богу... Какая, к черту, необходимость? -- я налил из бутылки, в два глотка осушил стакан, поперхнулся и закашлялся: в стакане оказалось пиво. -- Да прекратите вы издеваться, в конце концов!
       Анжелика налила из бутылки полстакана, понюхала и отпила несколько глотков. Потом понюхала мой стакан и вдруг весело засмеялась.
       -- Значит, сказочная бутылочка, из которой каждый наливает то, что хочет -- ваша работа? -- глядя на меня и продолжая смеяться, спросила она. Я недоуменно повертел головой, прежде чем сообразил, что вопрос адресован не ко мне.
       -- Я мог бы, конечно, сделать такой сосуд, но я этого не делал, -- возразил Титан. -- Предупреждая возможный вопрос, хочу уточнить: читать мысли я по-прежнему не умею, но уже могу определить конкретные желания, произнесенные про себя, не вслух. Так что не пытайтесь уличать меня во лжи. Что же касается необходимости, которая нами движет...
       Вы, Анжелика, предложили термин "закономерность случайностей", который мне понравился, хоть он и не совсем точен. Так вот, уже очень давно было замечено, что состояние некоторых представителей отдельных линий разума напрямую зависит от состояния молодых развивающихся цивилизаций, между ними как бы существовала некая связь. Гибель развивающейся цивилизации вела, как правило, к гибели связанного с нею представителя линии разума. Такая закономерность была неоднократно отмечена и считается доказанной, хотя никаких прямых связей обнаружено не было. Иными словами: за каждой вновь зарождающейся цивилизацией как бы закрепляется кто-то из представителей существующих линий разума, которому как бы поручается опека. За неудачи младшего отвечает старший. Затем младший достигает какого-то уровня: выходит в космос, осваивает свою систему, достигает значительных успехов в построении своего мира, -- и опека кончается.
       В настоящее время имеющийся опыт позволяет нам практически безошибочно определять, кому выпадает оберегать тот или иной мир и когда необходимость в опеке отпадает. Тем не менее неудачи иногда случаются. В случае с Землей с самого начала все шло не так, как всегда. В конце концов ситуация стала практически неуправляемой.
       -- Что же такого особенного в нас? -- напряженным голосом спросила Анжелика.
       -- Особенного очень много! -- Титан вздохнул, а на столе появилась пачка "Примы" и зажигалка. Мне действительно хотелось закурить, но ничего конкретного я не произносил про себя... кажется. -- Вашими Хранителями являются сразу несколько представителей разных линий разума, что бывает крайне редко. С вашей планетой связано несколько явлений и объектов, природа которых нам не до конца ясна или непонятна вовсе. И, наконец, само ваше развитие не подчиняется никаким законам и теориям. Если раньше мы как-то справлялись, то сейчас ситуация неуправляема. Человечество не успевает за своими открытиями и изобретениями, не успевает их осмыслить, проследить во взаимосвязи. Прикладные дисциплины настолько отстают от "чистой" науки, что становится непонятным, как, на основании чего делаются открытия и изобретения. Человечество стремительно уничтожает саму среду своего обитания, и этот процесс вот-вот станет необратимым.
       -- А ты-то почему так переживаешь за нас? -- прервал я излияния Титана. -- Ты ведь машина, агрегат, тебе не положено переживать, твое дело -- следовать требованиям программы. Сказано мигать красным -- вот и мигай. Держи и не пущай! -- я распалялся все больше. -- Ты ведь не за нас переживаешь, а за свои линии разума. На кой тебе сдались эдакие козявки, да еще сплошь нестандартные? Да плевать ты хотел...
       -- Прекрати истерику! -- Анжелика больно хлестнула меня по одной щеке, потом по другой. Я жадно схватил сигарету, закурил. Руки тряслись, губы тоже. Что это на меня нашло? А ведь я испугался, элементарно испугался. Не по мне все это было, не для меня. Никогда раньше я не пасовал ни в каких ситуациях, даже заведомо проигрышных. а сейчас мне хотелось грохнуть кулоком по столу, выгнать всех к чертовой матери и лечь спать. "Уснуть -- и видеть сны..."
       Я попытался взять себя в руки и постепенно стал воспринимать окружающее. Впрочем, ничего не изменилось, Анжелика так же сидела напротив и, не обращая внимания на меня, разговаривала с Титаном.
       -- Вы ведь практически не оставили им выбора, -- говорила она, глядя куда-то в угол. -- Попытка удалить вас приведет к невозможности существования человечества, с другой стороны сам факт вашего существования, по-видимому, является дестабилизирующим фактором, а ваши попытки активного воздействия лишь усугубляют ситуацию.
       -- Я не пытаюсь воздействовать, я лишь пытаюсь получить максимум информации, анализировать ее и найти если не само решение, то хотя бы основные принципы, -- голос Титана был по-прежнему вежливым и терпеливым. -- Знаете, меня всегда удивляла ваша система воспитания детей, вернее, полное отсутствие такой системы. Родителям предоставляется право делать то и так, как они пожелают, при этом родителями могут быть кто угодно. В большинстве линий разума воспитание смены -- вопрос наиглавнейший и наиболее проработанный.
       -- Зачем вы мне это говорите? -- с некоторым недоумением спросила Анжелика.
       -- А вот вы послушайте основные принципы воспитания детей, которые одинаковы практически во всех линиях разума. Возможно, это натолкнет вас на некоторые размышления. Итак, первое: до определенного возраста дети живут в своем мире, не касаясь мира взрослых, практически ничего о нем не зная, и переходят в этот незнакомый мир взрослых лишь при достижении некоторых результатов. Перейдя в этот мир, они уже не могут вернуться назад. Второе: старшие отвечают за младших. Этот принцип действует как вообще, так и в частности, то есть у каждого младшего есть конкретный старший, который о нем заботится и отвечает за него. Решение о том, кто за кем присматривает, принимают взрослые, они же определяют степень виновности и меры для наказания как младших, так и старших. И третье: наибольшее внимание уделяется нестандартным детям, поскольку именно из них, как правило, получаются одаренные и гениальные взрослые. Впрочем, процент неудач с такими детьми тоже довольно высок.
       -- То есть вы утверждаете...
       -- Я ничего не могу утверждать, я могу лишь предполагать и отыскивать аналогии. Но, согласитесь, в моих рассуждениях есть рациональное зерно.
       -- Да, пожалуй... -- задумчиво пробормотала Анжелика. -- А для чего вы публиковали стихи? То, что вы их писали, можно как-то объяснить, но публиковать-то зачем?
       -- А вы сами смогли бы заподозрить, что эти стихи сочинил не человек? -- ответил Титан вопросом на вопрос.
       -- Ни в коем случае! -- решительно ответила бывшая домработница, бывшая работница ЦРУ и КГБ, а сейчас непонятно кто, и перевела взгляд на меня. -- Слушай, Антон, ложись-ка ты спать, а то у тебя глаза сами собой закрываются.
       Я послушно встал из-за стола и побрел к кровати. Действительно, что я буду лезть в их разговоры: мне это не интересно, а они, похоже, неплохо понимают друг друга. Вот и пускай!... В белых тапках на босу ногу...
       Уже сквозь сон я слышал голос Анжелики:
       -- Но какой-то выход должен быть. Можно ведь обратиться ко всем людям, объяснить ситуацию, попросить помощи. Ведь в любой момент равновесие может нарушиться, а последствия этого трудно прогнозировать.
       -- Существует еще четвертый принцип воспитания: старшие никогда не перекладывают ответственность на младших. Никогда! Для того, чтобы найти выход, мне надо стать человеком.
       -- Но ведь это невозможно!
       -- Это почти невозможно, -- поправил ее Титан, и это было последнее, что я услышал.
       Мне снился странный и страшный сон. В мире царил хаос, вздымались и рушились горы, океан захлестывал материки, а свет солнца с трудом пробивался через тучи пепла и пыли. Ураган сметал небоскребы как спичечные коробки, не выдерживали ни железо, ни бетон. Птицы, звери и люди метались в паники и гибли тысячами, миллионами, не находя укрытия ни в воде, ни в воздухе, ни на земле, ни под землей.
       И над всем этим бедламом медленно поднималось, пронзая скалы и океаны, нечто темное, бесформенное, не железное и не каменное. Оно было огромным, всеобъемлющим, и в то же время прозрачным, невесомым.
       А потом мелькнула черная молния -- и душа Земли отлетела прочь. Угасающее сознание еще успело отметить потоки воды, низвергающиеся с небес...
      
       * * *
       ...и то, что поза выбрана очень неудачно: рука совсем затекла. Я открыл глаза, приподнял голову и некоторое время без всякого намека на какие-либо мысли рассматривал стебли то ли ржи, то ли пшеницы, нахально произраставшие непосредственно у моего носа. Потом поднялся и осмотрелся, растирая затекшую руку.
       Вокруг простиралось засеянное поле, у горизонта виднелся лесок, солнце катилось к закату. Стрекотали кузнечики, с юго-запада дул легкий ветерок. Никакого кресла не было и в помине.
       -- Хочу шашлык! -- нахально заявил я, но в ответ услышал лишь нескончаемые рулады кузнечика.
       Вот такие, значит, пироги с котятами! "Уснуть и видеть сны..." Надо купить какую-нибудь шляпу, солнечный удар -- штука не больно-то приятная. И вообще пора выбираться на шоссе, а то жрать хочется и вечереет уже.
       Я достал пачку сигарет "Magna", закурил и зашагал по дороге, размышляя о глубинах подсознания и разнузданности фантазии. Сунув сигареты в карман, обнаружил там листок бумаги. На нем аккуратным почерком было написано: "Анжелика, 56-77-14". К черту! Никаких Анжелик не знаю и знать не хочу.
       Смятая бумажка полетела в сторону, за ней последовала "Magna". Зачем я эту ерунду покупал? Сгорает за полминуты, а толку никакого. "Прима" и крепче, и привычнее.
       Я сделал несколько шагов, потом вернулся и подобрал бумажку. "Magna" куда-то запропастилась, и, обшарив несколько квадратных метров, я бросил бесполезное занятие, тем более что в другом кармане ветровки нашлась наполовину полная пачка "Примы".
       56-77-14... Номер телефона, это и козе понятно. Но где, в каком городе? Шесть цифр... Значит, это не Москва и не Ленинград... Санкт-Петербург, то есть. Там телефонные номера из семи цифр. Но и не захудалая провинция, там обычно четыре или пять цифр. Выходит, это какой-то областной центр. Какой? Память упорно подсовывала название Саратов. Ну что ж, почему бы и нет, Саратов ничем не хуже, чем, к примеру, Тамбов или Сыктывкар.
       Занятый размышлениями, я не заметил, как вышел на шоссе, поймал попутку и добрался до города. Шофер попался молчаливый, вопросов не задавал, с разговорами не приставал, деньги взял без унижения и пренебрежения.
       Зайдя в первую попавшуюся гостиницу, я подошел к стойке и спросил у сидящей там миловидной женщины, есть ли у них в городе телефонные номера, начинающиеся на 56. Оказалось, что таких номеров нет. В то время как свободные номера в гостинице как раз есть, за что мне всегда нравились небольшие провинциальные городки.
       Ладно, страна наша хоть и обширная, но не бесконечная, и городов в ней не так уж много, каких-нибудь несколько тысяч. К тому же существует междугородняя телефонная связь. Ничего, пробьемся, не впервой!
       Я бережно спрятал листок с телефонным номером в бумажник, где вперемешку лежали доллары и рубли, достал "Parker" и стал заполнять бланк прибытия.