Снова весь вечер, да и после, на работе – всё время вспоминал о ней. Почему-то она не казалась ему, как это бывало раньше при влюблённости, ни далёкой, недоступной, ни возвышенно-святой, ни даже по-особому красивой (хотя и внешность нравилась), нет, в этот раз всё было по-другому – она была простой, понятной и – во всём своей. Приходилось сдерживать себя, чтоб не прижать её к своей груди и не вдохнуть, уткнувшись в волосы, пьянея, такой родной, уютный запах... Но это – невообразимо! – Такое? С ней? Не может быть! Нет – ерунда. С какой бы стати? Нет – глупости, наплыв мечтательности и неистребимый наивняк. Надо – забыть, забыть – забыть её! Вытряхнуть всё из головы. Но – как?..
В назначенное время он тихо постучался в белую с отблеском масленности дверь и заглянул:
– Можно? – (Сдержанно, чтоб не дойти опять до шутовства).
– Да-да, входите. – (Мягко, но чуть сухо).
Он сел на вытертый ёрзающими задницами стул:
– Простите за вчерашнее – никак всё не могу переломить себя и начать говорить то, что всю жизнь было лишь где-то в задних, потаённых мыслях. Так, враз – себя не перегнёшь.
– Понятно. Но и Вы поймите – у меня нет времени вытягивать из Вас правду по крупицам. У нас ведь здесь своего рода «скорая психологическая помощь», неотложка, а не стационар. Туда Вы, как я понимаю, не хотите. Так что остаётся или – или...
– Хорошо – попробую.
– Что Вы вчера присочинили?
– В общем, немного. Даже ничего. Просто утрировал немного. В шарик Ваш заглянул, и понесло.
– Шар, значит, виноват?
– Да, но не в том – что, а в том – как?
– Вы всегда контролируете своё поведение, сдерживаете себя, но внутренне, похоже, всё же эмоциональны.
– Похоже – да. Но ведь эмоции вредны, непродуктивны, ведут к ошибкам, слабости, а жизнь – борьба – надо быть сильным.
– Значит, у Вас есть склонность видоизменять, расцвечивать и контрастировать реальность, это говорит о том, что детство было маловпечатлительным и трудным.
– Скорее серым. Чаще всего я сидел взаперти – мать на работе или ещё где-то, а я – дома один – ей так было спокойней за меня. Ну и чтоб ключ не потерял, чего-нибудь не натворил...
– Виктор, мне кажется, здесь открывается большая тема.
– Значит – у наших встреч есть перспектива?..
– Что значит перспектива? – Ведь нас интересует не процесс, а результат? – (Взглянула пристально в глаза).
– Вы знаете, я уже не могу себе представить, что завтра сюда больше не приду... – Честно признался он.
– И тем не менее придётся. И в общем, и буквально – завтра и послезавтра – выходной. И встретимся мы только в понедельник. Но, чтобы эти дни для Вас не пропадали даром – я хочу дать Вам домашнее задание. Раз напрямую откровенность Вам трудна и не даётся, то, может, легче будет выразиться на бумаге – подумайте и покопайтесь в себе хорошенько, подготовьте основные тезисы. Напишите, что Вас мучит, почему – всё, что придёт Вам в голову в этой связи – мысли, слова и ощущения, ассоциации и ситуации. Вообще – всё-всё. В объёме не стесняйтесь – нельзя предугадать, что будет важно.
И – (Чёрт его дёрнул!) – он сказал:
– Всего, что накопилось у меня в душе – всего, что было – так просто, с ходу – не могу ни рассказать, ни написать. Может быть, я лучше дам Вам почитать свои записки? Это вроде как дневник, но... Очень специфический. Вы – женщина, Вам многое там будет неприятно, но Вы же сами попросили – честно. А честно – так и есть. И ничего тут не изменишь, как ни хочется... Нет, в будущем, конечно, можно, но в прошлом – уже нет... Вы врач, и Вам нужна реальная картина, чтоб правильно установить диагноз. Я... Очень не хочу предстать в Ваших глазах дерьмом, но... Выхода другого нет... По этим записям Вы сможете себе составить, насколько это вообще возможно, самое объективно полное представление и обо мне и, надеюсь, о моих проблемах. Чтобы меня понять – надо всё это прочитать.
– Хорошо, вот в следующий раз и принесите.
– Эта тетрадь у меня здесь, в машине.
– Ну так и вовсе замечательно! – Несите сразу – за выходные я спокойно прочитаю, а в понедельник выкрою побольше времени, и тогда уже, на базе знания, мы обо всём как следует поговорим. А сегодня день тяжёлый, хлопотный, всё валом, и, если, конечно, Вы не против, может быть, сократим?.. – (Просительно).
– Логично. – Радуясь её оттаявшему тону, согласился он.
– Тогда несите Ваш дневник.
– Один момент.
Он встал и вышел. А через минуту протянул ей пожелтевшую, немного уже разлохмаченную общую тетрадь:
– Вот. – Выдохнул взволнованно, решившись.
– Здесь много. Хорошо, что выходные впереди – за вечер явно всё не прочитать... – (Не понимая, что с ним происходит).
– Да уж, насобиралось... – Кривовато улыбнулся и подвинулся к двери. – Значит, до понедельника? Полпятого?
– Да – если Вам удобно... – (Глядя внимательно).
– Я же без графика. Главное, чтоб удобно было Вам.
– Всего Вам доброго. – Всё поняла (взгляд стал задумчив).
– Да. Вам тоже. – Опустил глаза, растерянно кивнул, вздохнул и снова – торопливо вышел.
И тут, от осознания того, что сделал, его (как в молотилке!) – затрясло... Вести машину не рискнул – сейчас это было б опасно! Адреналин «долбил». Пошёл, чтоб его выветрить – пешком.
„О’о-о! – Вот это будет бомба! – Думал он. – А что – как есть, так есть. Эх, будь что будет. Не убьёт. Хоть разберёмся до конца. И поздно уже отступать... Ей почему-то врать не хочется... Нет – видеться бы с ней всегда! Вот чего я хочу! Чего мне не хватает! Не только откровенности – её!.. Теперь романа или хоть каких-то отношений с ней, конечно, не получится. А – жаль!.. (Скрипнули зубы) Ох, как жаль!..“
И так – все бесконечные два дня – мучительно – одна и та же мысль по кругу – ворочаясь, размалывала душу в порошок. Надо было бы что-то делать, но – от волнения он делать ничего не мог. Страшась, надеяться и ждать – изощрённейшая пытка, так можно израсходоваться и – сойти с ума... Может, махнуть куда-нибудь? Но – от себя ведь не уйти!.. Сейчас бы не снотворного, не водки, а – чистого б чего-то – успокаивающего – для души!..