Горничная послушно набрала номер полезного знакомого, однако, вопреки ожиданиям Кэтлин, беседа не заладилась изначально и длилась не долго. От волнения она стала заикаться, говорила сбивчиво, перескакивая с мысли на мысль, отчаянно пытаясь собрать версии и предложения воедино, наконец, почувствовала себя неловко и замолчала вовсе. Дю Мирэ после некоторой паузы тактично озвучил, что наотрез отказывается ввязываться в семейные перипетии де Ланшеров. Кэтлин, покраснев от позорного поражения, извинилась и попрощалась с ним. Вот теперь стоило по-настоящему испугаться: из-за какого-то прохвоста вдруг провалиться окончательно? Ведь маркиз может оказаться действительно настоящим подарком Судьбы!
Служанка и госпожа молча смотрели друг на друга. Кэтлин потерла виски, сделала глубокий вдох, чтоб унять разбушевавшийся пульс и набрала номер Франсуа.
- Сколько тебе предложил заказчик?
Глава 6
- Держи ее! Лови! Быстрее!..
Она бежала по бурой опавшей листве, что сбивалась комьями, вперемежку с грязью и хватала тяжелыми объятиями подол черной юбки, путая и замедляя движение. Цепляясь за сучья и коренья, ведьма спешила в самую темную чащу – может там, наконец, удастся скрыться от преследователей?.. Они уже настигали ее, двое рослых мужчин, вооруженных вилами и палицами. Охота не на шутку раззадорила их и, в отличие от молодой женщины, являвшейся их добычей, они не чувствовали усталости. Перфект начала задыхаться. Тонкие ветки кустарников и деревьев хлестали ее по лицу, оставляя на коже кровавые полосы. Вскрикивая от боли, она изо всех сил старалась путать след. Надежда на спасение оставила ее. И когда ведьма очутилась на крутом пригорке, отчаяние сбило ее с ног. Подняв в воздух рой листьев, Сибилла хлопнулась на почти отвесную спину холма, ударившись животом, и кубарем покатилась вниз, увлекая за собой пласты листвы и пожухшей травы. Ее падение прекратилось у основания разлапистой ели и густого кустарника. Выискав под ними ямку, она, словно маленький крольчонок, нырнула туда и притихла, затаив неровное дыхание.
- Где она?! – послышалось сверху. – Где она?!! Раззява!
- Испарилась, ей-богу! Вот, здесь стоял… Смотрю, она, бах, о землю – и в клубок белых нитей превратилась, в листья замоталась, ветер развеял их потом, а ее – как не бывало!
- Упустил, значит…
- Клянусь, исчезла! А жаль... Красивая, хоть и ведьма.
- Это дьявольская красота! Чары все! Это исчадье отправило к Всевышнему всю мою семью,.. жену, детей. Красивая… Найду еще, ох, найду! Клянусь! Пусть тогда просит быстрой смерти.
Мужчины уходили ни с чем. Повезло. Пока. На этот раз.
Перфект закрыла личико руками и тихонько заплакала.
- Просыпайся, соня, уже утро, - мурлыкала Марта, раздвигая гардины и впуская в спальню госпожи лучи раннего солнца.
- Который час?
- Десять.
Кэтлин сладко потянулась в кровати. Просыпаться в полном смысле этого слова никак не хотелось. Все тело ее дрожало и всеми его клеточками восставало против того, чтобы покинуть уютное убежище. Кэт чувствовала себя разбитой и усталой, несмотря на положенные восемь часов сна. Их явно было маловато, все конечности ныли так, будто она впрямь бежала по лесу, по бурой опавшей листве… Маркиза замерла, прислушиваясь к биению сердца. Ей снова привиделась та странная ведьма. Она преследовала Кэтлин в сновидениях с шестнадцати лет. Обычно такие явления оставляли впечатление довольно тягостное и не сулили ничего хорошего. Вот и сейчас было также – ощущение тревоги, учащенный пульс и четкое предчувствие беды. Кэтлин нахмурилась. «То, что все это плохо кончится в любом случае, я итак знаю. Зачем же все усугублять такими жуткими снами?» - спрашивала она, мыслями обращаясь в пустоту. А больше и обратиться не к кому. Последняя надежда была потеряна ею где-то на пути между замком де Ланшер и Елисейскими полями. Кэт не верила более ни во что, ни в Бога, ни в черта, страдая от душевной пустоты. И первый, и второй, похоже, забыли о ней и им совсем неинтересно теперь, чем же окончится эта жуткая история маркизы де Ланшер.
- О чем задумалась? – От дружелюбной улыбки Марты на душе стало теплее.
- Да так… Все плохо, - ответила Кэт, отвернувшись от света.
- Завтрак?..
- Нет. Спасибо.
Горничная пожала плечами и неслышно покинула комнату. Кэтлин еще раз попробовала про себя теоретически решить сложную задачу, найти, наконец, оптимальный выход, но успела подумать лишь о мошеннике Франсуа и снова отошла от реальности, постанывая от раскалывающей головной боли.
…Снова лес, опушка. Она услышала песнь и пошла навстречу перепутанному фальшивому мотиву. Пел мужчина. Голос его был придуман и дан ему природой явно не для исполнения романтических баллад, а скорее для командования армиями какого-нибудь воинственного народа. Однако, резкие металлические нотки были ей так хорошо знакомы и слышать их вновь было так тепло и приятно… Откуда-то Кэтлин знала, что певец фальшивит нарочно, отчего его песнь печального содержания звучала саркастически.
Разглядеть мужчину так и не удалось.
Продираясь сквозь ветки и листву, казавшиеся от густоты бесконечными, Кэт очутилась на широкой грунтовой дороге. Песнь оборвалась. Подняв глаза, Кэт увидела перед собой черную фигуру всадника, стала пристально вглядываться в образ, но он расположился против света так, что его черты невозможно было угадать. Он протянул женщине букет. То были розы, разных мастей и оттенков. Кэтлин любовалась ими, одновременно чувствуя на себе острый взгляд всадника. Он смотрел на нее и на розы.., которые невероятно быстро вдруг стали вянуть у нее в руках. Кэтлин задрожала от ужаса. А когда промеж увядших поблекших лепестков начала сочиться кровь, алая, постепенно меняя цвет на черный, маркиза закричала, не в силах выпустить страшный букет из рук – он словно прирос к ладоням! Всадник звонко рассмеялся, потом сделал тайный знак рукой, и жуткий букет вновь расцвел, будто никогда не увядал и не истекал кровью.
Стоит ли говорить, Кэт снова пробудилась в холодном поту. Обнаружив над своим изголовьем обеспокоенную Марту, она в недоумении нахмурила брови.
- Ты кричала, - пояснила горничная. – Как ты? Я могу сказать маркизу, что тебе нездоровится.
- Не стоит, - отмахнулась Кэт. – С чего взяла, что мне нездоровится? Подумаешь, вовремя не встала с постели, вздремнула немного.
Марта растерянно пожала плечами:
- Просто… Вечереет уже.
Кэтлин медленно повернула голову в сторону окна. И правда, вместо утреннего света, на нее угрюмо смотрел догорающий закат. Она вздрогнула и поежилась, объявив: «Я хочу есть. Что там у нас?»
- Слава Всевышнему, - облегченно вздохнула Марта и отправилась на кухню.
Ее госпожа все никак не находила себе покоя. «Вот и вся твоя любовь, ковбой!» - злилась она, и отчаяние душило ее. Единственным финансовым источником для нее был муж. Франсуа не забывал напоминать ей о деньгах, ежедневно осаждая ее «опасными» звонками на домашний телефон. Кэт то и дело просила отсрочки. Терпеть такой беспредел было тяжело психологически. И Кэтлин, в конце концов, решилась нанести деловой визит маркизу.
В последние дни ей казалось странным поведение Филиппа. Он больше не искал с ней уединения. Если случалось им столкнуться в залах или на лестницах, или гостиной, он держался холодно, учтиво приветствовал ее, не задавая вопросов о жизни и погоде, и хоть ее это и настораживало, но, с другой стороны, было на руку. Каждый жил своей жизнью. О его прибытии или отлучках из замка Кэт узнавала от прислуги.
Итак, утром нового дня, смятенная, она вошла в комнату мужа, дождавшись нервного «да» в ответ на ее робкий стук. Ее бросило в жар и начала бить дрожь от звука его голоса. Так было уже не в первый раз: при любом случайном столкновении с супругом щеки Кэтлин пылали. Как уже было сказано, она редко виделась с ним, но стоило ей узнать, что маркиз подъезжает к крыльцу дома, крутилась возле зеркала вдвое больше обычного, чтобы потом во всем великолепии непременно попасться ему на глаза. Да и выбор одежд говорил сам за себя. В этот раз Кэт отдала предпочтение огненно красному платью с глубоким декольте и разрезом, едва прикрывавшим округлость ее бедра.
Филипп флегматично возился с обилием бумаг и пестрых рекламных брошюр, царивших повсюду, казалось, чем-то был всерьез озадачен. Кэт вышла на середину комнаты, как выходит кинозвезда на красную дорожку, так, чтобы маркиз смог достаточно подробно рассмотреть ее стройную фигуру во всех ракурсах, приосанившись, горделиво тряхнула пушистыми локонами. Она стояла, не двигаясь с места, затаив дыхание, не зная с чего начать. Пауза затянулась. Но постепенно смущение отступало, и решимость вновь вернулась к ней.
- Филипп, нам нужно поговорить.
Де Ланшер оставил свое занятие и, обернувшись к жене, криво усмехнулся:
- С чего я вдруг понадобился тебе?
- Нам нужно поговорить, - повторила она, судорожно сглатывая комок, сбившийся в горле от волнения. В висках стучал мерный глухой бит.
- Нам? – удивился Филипп. – Господи, о чем? Ты меня заинтриговала. У нас прежде не было общих тем для разговоров. Да и вообще не было ничего общего.
- Вот именно, - подхватила Кэт. – И, признайся, ты ждал и ждешь того момента, когда это общее появится? Что ж, я здесь, перед тобой. – Она кокетливо улыбнулась.
Маркиз опешил.
- Сдается мне, я пропустил падение гигантского метеорита…
Вот теперь Кэтлин была довольна. Она смотрела ему прямо в глаза. Его лицо не было сейчас закрыто маской, но ее уже не смущала безобразная внешность. Почти. Иногда все же возникало желание отвести взгляд и поскорей уйти…Но… Нет. Не от искалеченного лица, а сбежать от пронзительного и чистого взгляда ясно-голубых, как летнее небо, глаз.
- Твое поведение сбивает меня с толку. Что с тобой? – Маркиз уселся за столик, нагородив барьеров из стопок бумаг.
- Просто… Твое поведение меня тоже сбивает с толку. Ты стал относиться ко мне почти враждебно. Мне любопытно, в чем причина таких перемен?
- Зачем я должен отвечать, если ответ ты и сама знаешь?
Кэтлин открыла рот, но не смогла издать ни звука. К счастью, маркиз не дал ей времени собраться с мыслями.
- Устал бегать за тобой, - вздохнул он. Кэтлин показалось, что на его глазах вот-вот выступят слезы, и не решилась сказать ему ту правду, которую принесла с собой.
- Может быть, в какой-то момент что-то пошло не так?.. – тихо проговорила она.
- Не знаю…
- Может, попробуем снова?
Филипп улыбался искренне, лучисто. Он простил ей пренебрежение, равнодушие, гнев, все то, что она раньше говорила ему, о чем не хотелось вспоминать. Он дает ей шанс. Он готов, и она готова. Так почему бы и нет?
- Конечно, попробуем, - ответил Филипп.
- Я тут подумала, мы ведь ничего не знаем толком друг о друге. Что если провести вечер вместе? Ты пригласишь меня, поужинаем… - Она села на край стола, подвинув попкой стопку бумаг; складки красной материи скользнули вниз, обнажив ее колени. На лице супруга нарисовалось недоумение, так что смелость снова предательски бежала от Кэтлин, утекая по капле, словно вода из прохудившейся тары. Филипп, будто завороженный поднялся с места и почти приник к ней, отрезав пути к возможному отступлению, и пристально посмотрел в ее бесстыжие глаза. «Ох, зря я…» - сверкнуло в сознании, когда горячие ладони мужа опустились на ее тонкие плечи. Она заставила себя улыбнуться ему: – Сегодня?
- Сегодня, - кивнул он.
Со змеиной ловкостью Кэтлин высвободилась из рук маркиза и стремглав, вприпрыжку, бросилась наутек. Пробегая длинный коридор, минуя залы, взлетая вверх по лестницам, она слышала свист ветра в ушах. «Что делать? Что делать? Влипла! Что делать? Попалась, как крыса… Как быть?.. Не нужно было выскакивать из его комнаты, надо было выйти спокойно и чинно… Не дай Бог, заподозрит во лжи… Странно, что до сих пор молчит Дезире. Обычно в этом доме он первым узнает то, что знать ему не нужно… все обо всех!..»
Так молодая женщина ежедневно, ежеминутно разрабатывала стратегию собственного поведения с мужем и Франсуа де Лонгвиллем, стараясь не обойти вниманием и вездесущего Дезире, взвешивая каждое слово в непринужденных беседах с прислугой. Марта надежно хранила тайну, в ее верности можно было не сомневаться. По мнению Кэтлин, она являлась эталоном, примером для подражания другим горничным. Марта всегда первой хватала телефонную трубку, спеша передать звонок своей госпоже, на все вопросы у нее были готовы ответы. Совсем недавно она сама лично привезла из города, после очередной закупки продуктов, личный мобильный телефон для Кэтлин, объявив маркизу и Дезире, что ее госпожа скучает по родине, матери, английским друзьям, которые также волнуются о том, как ей живется в чужой стране, все ли с ней в порядке… Дезире недоверчиво покосился на горничную, а де Ланшер одобрил покупку. Итак, общаться с Франсуа теперь стало относительно проще. За каждым его звонком, Кэтлин умоляла его продлить срок ожидания выплаты назначенной «контрибуции» и не вздумать снова звонить напрямую в особняк. Франсуа соглашался, понимая, что спешка – это лишнее, в противном случае, он подведет Кэтлин и, естественно, не получит ожидаемой суммы. Слишком затягивать тоже не стоило. Последние торги остановились на двухнедельном сроке. «Кэтлин, учти, если спустя две недели я не получу деньги, гарантирую тебе и твоему маркизу неприятности глобального характера. Занимаюсь я авторитетной литературой, а не дешевыми газетенками, имя своего заказчика я назвать не могу, но будь уверена, он - человек серьезный, дольше условленного срока ждать не станет!» - предупредил ее де Лонгвилль.
Дрожащей рукой Кэт перебирала драгоценности в шкатулке, забитой ими донельзя. Предстояло продумать вечерний туалет до мельчайших деталей. Но мысли никак не желали сосредоточиться вокруг этой задачи и роились в хаотичном движении. Маркиз ухаживал за ней уже неделю со дня знакового перемирия. И каждый день Кэтлин открывала в нем для себя что-то новое, совершенно привыкла к его внешности и даже перестала замечать безобразные шрамы, когда вглядывалась в благородные черты его лица за ужином, при свете свечей… Последний разговор с Франсуа вымотал ее пуще прежних. Оставив в покое шкатулку, она закрыла лицо руками и расплакалась, как маленький ребенок. Ей было невыносимо обидно за собственное безрассудство, за то, что позволяла себе идти на поводу у негодяя, не зная, как поступить иначе. Посоветоваться бы… Но с кем? С мамой. Нет. Стыдно. Всю свою жизнь Кэтлин старалась доказать ей, что ее дочь вполне самостоятельная, зрелая личность, способная постоять за себя, не нуждающаяся ни в чьих советах, - только для того, чтобы Оливия гордилась ей. На практике не всегда получалось так, как хотелось. Очень редко. И в итоге мать всегда поддерживала ее, помогала ей советом, выручала из переделок, в которые Кэтлин периодически попадала. Так Кэт не представляла себе, что бы она делала, если бы не близкий, родной человек, который был рядом в любой момент. А сейчас она ни за что не заставит Оливию волноваться. Она должна выбраться сама, хотя бы раз! Как можно просить у маркиза деньги для Франсуа?.. И слезы в удвоенном объеме брызнули из глаз. Тревожила обида еще и за него. Чем ближе Кэтлин узнавала мужа, тем больше уверялась во мнении о том, что более доброго, честного и доверчивого создания на земле точно нет. Искренний и непосредственный, словно дитя, Филипп вызывал только симпатию. Теперь она начинала верить, что смерть Дарио не что иное, как роковое стечение обстоятельств. Ну не мог Филипп быть убийцей! Единственное, что не укладывалось в сознании Кэтлин, как после стольких неприятностей, испытаний, которым подвергала его Судьба, он не потерял надежды на лучшее, доверия к жизни, любви к ней, к миру и окружающим его людям. Приятно поразила его отходчивость и редкое умение простить все и забыть.
Обидно было оттого, что она жестоко обманывала его. И это тогда, когда он опять потянулся к ней всей душой все с той же надеждой, дал шанс все исправить, возможно, последний. Красиво изобразила она влюбленность, ничего не скажешь, Филипп поверил, сработало! От счастья обнаружить в любимой женщине взаимность, он готов пойти на край света. Самое время воспользоваться его чувством.
Кэтлин поглядела на часы – скорее собираться! И тут же она отругала себя за то, что дала выход чувствам. Глаза были полны слез и туши, веки опухли, прическа помялась, и платье уже не нравилось. А самолюбивое женское начало не позволяло ей предстать перед супругом в таком жалком, меланхоличном облике.
То, что этому вечеру не суждено было пройти так, как планировали Кэтлин и Филипп, раньше них знал Дезире, который уже спешил в комнату маркизы. В свои пятьдесят он выглядел на неполных сорок, этот странный таинственный мужчина, обладатель крепкой коренастой фигуры, необыкновенной выносливости и неисчерпаемого здоровья. На его щеках всегда играл румянец. Он никогда не жаловался даже на легкое недомогание. Он был всегда, он был везде дотошный, терпеливый и до невероятного внимательный к деталям. Чаще всего Дезире молчал и слушал, а в нужный момент находил нужные слова. У Кэтлин он всегда вызывал отвращение, - скользкий, серый тип – внушал страх, четко ассоциировался в ее воображении с притаившейся коброй, в любой момент готовой к броску.
Он бесцеремонно, по своему обыкновению, вошел в спальню Кэтлин, обвел отсутствующим взглядом все вокруг и обратился к ней:
- Чем-то опечалены, маркиза?
Способность говорить вернулась к ней с запозданием после того, как испуг от появления говорящего зомби в дверях ее комнаты сменился возмущением от наглого вторжения слуги, который таращился на нее пустым плотоядным взглядом с полуулыбкой сумасшедшего. Кэт потерла виски и тихо проговорила:
- Я хочу сделать вам замечание , Дезире. Впредь, прошу вас, стучите, чтоб хоть как-то обозначить свое присутствие. Вы пугаете меня! Это первое, и второе… Чем вы можете оправдать это варварское вторжение? Я должна увидеться с мужем.
- Нет. Не сегодня. Я уже предупредил его, что вам нездоровится, и вы изъявили желание отдохнуть. Только, умоляю вас, маркиза, не делайте такое затравленно-растерянное лицо! Потому-то я и здесь. Вы должны, Кэтлин, кое-что узнать о вашем супруге, обо мне и этом замке. Идемте со мной.
- Что еще за тайны, Господи! – бурчала Кэт, еле поспевая за проворным слугой вниз по лестнице. От обилия ступеней, мелькающих перед глазами, у нее всегда кружилась голова, и в крови играл адреналин от опасности сломать шею при возможном падении. – Без них никак нельзя? Почему я постоянно нахожусь в окружении каких-то тайн! В то время, как другие люди живут по нормальному классическому графику «работа-дом-семья», у меня даже подошва тапка вся сплошь в тайнах…
- И ваше счастье, что есть те, кто умеет их хранить, - откликнулся Дезире, когда они уже подходили к месту назначения. - А счастье того, кто их хранит в том, что маркиз не интересуется новостями светских хроник в журналах и газетах.
Кэтлин звучно икнула.
- Что?..
Дезире на мгновенье остановился и тихо шепнул ей:
- Вы думаете, я не знаю, кто такой Франсуа де Лонгвилль? Жду от вас слов благодарности за то, что компрометирующая информация все это время тщательно фильтровалась лично мной!
- Спасибо, конечно, но…
Шествие продолжалось недолго.
До сего момента Кэт не знала, где именно обретается странный слуга ее супруга, только по одной причине – ее это попросту не интересовало. А теперь, вместе с этим же слугой, она направлялась в его паучье логово.
Стоило Дезире радушно отворить дверь пред госпожой, и Кэт ощутила себя послом на вражеской территории. Его комната, заполненная предметами, отражавшими неординарный характер владельца, где сам воздух был пропитан специфическим ароматом хозяйского парфюма, внушала маркизе столь же сильное чувство дурноты, как и ее обитатель.
- Вы напряжены, - подметил наблюдательный слуга. – Располагайтесь, прошу вас. Вы так настороженно относитесь ко мне и почему-то никак не можете принять то, что я такой же свой, как кухарка Роза или близкая вам Марта, например.
Кэтлин так и не села в предложенное кресло.
- Меня терзает любопытство, - призналась она. – Если все это время вы знали о… де Лонгвилле, то отчего же предпочли оградить от этой новости Филиппа?
- Видите ли… - Дезире принялся расхаживать по комнате, из-за чего терпение Кэт стало убывать быстрее. – Я стараюсь не делать того, что считаю неправильным. В данном случае, я счел, что будет более справедливо, если вы обо всем расскажете маркизу сами. Все ж таки, вы муж и жена, а значит, вам будет гораздо проще объяснить ему все, нежели любому газетчику вместо вас.
- Я не могу сделать этого. Он не простит. Мне все советуют, но…
- Все советуют, а я прошу. – Эта фраза была сказана таким жестким настоятельным тоном, что маркиза вздрогнула. – Поймите, чем дальше вы откладываете момент истины, тем более множится его ударная сила. И почему вы так настроены на неудачу? Что если ваш супруг поймет вас и примет вашу сторону? Тогда, я уверен, вам будет легче одержать победу над проходимцем Франсуа. Слышал я еще, что отношения с ним у вас непростые – он угрожает и требует денег? Нет, здесь действительно, нужна помощь маркиза!
Кэтлин слушала речь желающего помочь в пол уха, потому как вся ее воля была сосредоточена на том, чтобы не выпустить на свободу злобного зверя, который уже давненько топтался в ее душе в полной готовности к бою. Ей стоило больших усилий молчать, не позволяя себе выпалить нечто вроде: «Я не первый день хожу по белу свету, чтоб меня жить учили!» На следующем высказывании Дезире, она даже слегка прикрыла веки, чтоб он не заметил во взгляде ее выразительных глаз, до какой степени она ненавидит его.
- Чего я совсем не могу понять, зачем нужно было звонить дю Мирэ и тем самым выносить сор из дому? - Да. Он явно наслаждался. Правильность его суждений, богатый жизненный опыт и его умение разбираться в людях и то, что вот это все он говорит супруге своего хозяина, которая, на удивление, до сих пор молчит. Это то, что доставляло ему настоящее удовольствие, почти сравнимое с доброй дорогой выпивкой. – Особенно, когда рядом есть человек, верный вам и вашему мужу, вашей фамилии, да и этому дому в целом! Соответственно, радеющий за благополучие и гармонию в нем.
И как только, в довершение всего сказанного, слуга скорчил добропорядочную физиономию, Кэтлин не удержалась:
- Вы говорите правильные вещи, но слушать вас тошно. Я долго пыталась рассмотреть, чьи знакомые повадки угадываются в вас. Так вот скажите, не братом ли вам приходится Алан де Гор? Тот, другой проходимец, иуда, что привез меня сюда?
Дезире опешил.
- Простите, госпожа, если я обидел вас.
- Скажите, наконец, что не так с моим мужем?!
- С ним все в полном порядке. Я хотел только поведать вам небольшую предысторию. Ее можно было бы, так сказать, опустить, хранить, как прежде в секрете. Но в свете последних событий, я считаю своим долгом рассказать все… И взамен взять с вас обещание о неразглашении.
- Обещаю! – спешно перебила Кэт, опасаясь церемонии, какие проводят обычно при посвящении в сомнительные секты. А Дезире устроился на небольшом пуфе и начал:
- Наверняка, Марта что-то уже разболтала про меня и род моих занятий. – Он сделал паузу и вопросительно взглянул на Кэт, но она хранила молчание. – Вы что-нибудь слышали о генной инженерии? Полагаю, да. Об этом говорит весь мир, в этой науке будущее человечества. Я не просто тот, кто любит о ней поговорить, но еще и тот, кто занимается этим вплотную. Да, понимаю, звучит невероятно: слуга и, вдруг – ученый. Вы могли бы усомниться, однако, перед вами мое самое великолепное творение. Это маркиз, Кэтлин.
Уголок ее губ слегка дернулся в скептической усмешке.
- Объясните тогда.
- Случилось так, что мне в руки попал неоконченный труд некой Софии Гера. Я навел справки среди коллег ученых и, оказалось, что ныне этой женщины нет в живых. К моему великому сожалению! Потому как, ознакомившись с содержанием ее рукописи, я пришел к выводу, что передо мной плоды одного из выдающихся, гениальных умов Европы. А, может быть и всего мира. В тексте, о котором идет речь, София предлагала провести «опыт восстановления», как она окрестила его. Проще – значило поднять покойника из могилы, вернув ему плоть, заново вдохнуть в него жизнь. В конце опыта, предполагаемо, должен получиться с виду обыкновенный человек, такой, как мы с вами. Только здесь возникло несколько «но».
Тогда я не стал оглашать наличие у меня чужого научного труда, избегая лишних вопросов. Вскоре понял, что идея покойной захватила меня целиком и почтил за честь продолжить начатое ею. Ведь, как известно, ничего в мире не случается просто так. И, поскольку труд этот попал ко мне тоже не случайно, то,.. сам Бог велел.
Была и еще одна причина, по которой я не мог сообщить о драгоценной находке – магия. Дело в том, что Гера в своем уникальном научном труде, призывала к использованию в ходе опыта сложных магических действий. Таким образом, в случае успеха, ее опыт доказал бы миру, что магия – вполне реальная наука, и заставил бы замолчать самых яростных скептиков.
Итак, сообщив близким людям, что я готовлю для них прорыв в будущее, я уединился и занялся воплощением идеи в жизнь. Опытом Восстановления. В этом я положился полностью на советы рукописи Гера. Для начала требовалось дать клятву довести начатое до конца, таким образом, опыт сам по себе начинался с определенного ритуала. Я проделал это. Я вступил в спор с самим Провидением. Затем выбрал воскрешаемого. А в этом надо было отдать предпочтение наиболее сохранившимся останкам и найти материалы для облачения их в плоть. Они также, в деталях, были описаны ученой. Я, затаив дыхание, следовал невероятным предписания, сам, веря с трудом, что занимаюсь подобным. Меня поразило еще и то, что вещества, выполненные при использовании суперсовременных технологий, по большей части, открытые совсем недавно, указывались списком рукописи более чем полувековой давности! Из чего последовал мой вывод о гениальности изобретательницы, которая, судя по всему, изготовляла их сама. Должен заметить, меня до сих пор терзает вопрос, откуда она в то время брала сырье?! А вот мне для этого пришлось втравить в идею пару государственных лиц…
Но теперь, маркиза, вы сами можете наблюдать, что опыт мой удался на славу. Только мои надежды на него не совсем оправдались. Я думал, что обрел золотую жилу, невероятный источник исключительных знаний, ученого опыта, средство, благодаря которому смогу прославиться на весь мир. Не все оказалось так просто. Видите ли, ученый свет устроен так, что любое открытие требует четкого направления и четкого обоснования, доказательства. А проделанная мной работа оставила за собой еще массу загадок и вопросов, на которые я по сей день не могу найти ответов. Те, кто финансировал мой сумасбродный проект, естественно остались неудовлетворенны моими невнятными доводами и дали мне возможность подробнее изучить сотворенные мною же результат. Вот так момент моей славы и абсолютного успеха получил отсрочку до лучших времен.
Дезире вздохнул, то ли переводя дух, то ли печалясь о неоправданных чаяньях. Кэтлин медленно опустилась в кресло и, после недолгой паузы, спросила:
- А почему… Филипп? Он приходится вам предком? Родственником?
- Боже спаси! – Дезире печально улыбнулся, воздев руки к потолку. – Если б вы знали, кем были при жизни мои родственники, то наверняка решили, что я не принадлежу к этой фамилии! Здесь я тоже был избирателен. Пришлось обратиться к местным архивам. Я не мог абсолютно ручаться за результат. Не привлекала перспектива вернуть с того света какого-нибудь негодяя, великодушно подарив ему шанс снова начать безобразничать. Благородный же, честный господин, о справедливых и добрых деяниях коего сохранились бы достоверные свидетельства – дело другое. Филипп – некто действительно уникальный. У него наряду с доброжелательным нравом со всеми положительными его качествами, великолепно развиты воля, разум и интуиция. Он невероятно способен и трудолюбив, любознателен и физически силен. Если и можно сравнить его с кем-то, то только, как мне кажется, с библейским ангелом. Сейчас я продолжаю наблюдать за ним, изучать его. Из параллельного мира он принес в мир реальный немало тайн. Чудесным образом он помнит частично свою прошлую жизнь, людей, которые окружали его, и даже момент собственной смерти, что, несмотря на осознание неизбежности, все равно страшно. В общем, расспросите как-нибудь его обо всем, и, я уверен, вы откроете для себя еще более интересного Филиппа. Хотя, «открыть» - это громко сказано. Я же «открываю» его до сих пор и дна пока в этом деле не видно. Мое предположение о том, что мозг маркиза более совершенен, чем наш с вами, уже не раз доказывало себя. Хочу еще до конца познать его физические ресурсы и способности, как то, например, что он очень хорошо видит даже в полной темноте.
- Я назвала бы вас сумасшедшим, - решилась перебить рассказчика Кэт. – Если бы сама не столкнулась с вот этой его странностью, о какой вы сказали только что.
- Это не странность, а полезное необыкновенной свойство, - поправил ее слуга-ученый.
- Теперь я поняла все. Или почти все. А с лицом у него что? Откуда эти ужасные шрамы?
Дезире слегка изменился в лице, нахмурил брови.
- Я не хочу говорить об этом. Буду краток. Мы попали однажды в аварию. То была жуткая автокатастрофа. Меня выбросило из машины, я тогда повредил себе ногу, сломал два ребра, а Филипп вот… Чудом остался жив. Он перенес несколько пластических операций. Поврежденное лицо собирали буквально по лоскуткам, врачи сделали все возможное.
- Я не знала. Он ничего не говорил мне.
- Он не помнит.
Кэтлин готова была снова заплакать, такую бурю в ее душе вызвал разговор со слугой супруга. Она была так потрясена всем услышанным, что на самом деле почувствовала себя дурно. Ей необходимо было остаться наедине с собой, своими мыслями; решить, что делать после, разобраться во всем, наконец. Она должна была… Нет, просто обязана увидеться с мужем, этим необыкновенным человеком,.. но только завтра. Тут она поглядела на часы. Было за полночь. Сегодня. Утром.