И.Ф. Шабельников
7.09.2009
ozzy1957@yandex.ru
www.ozzy1957.narod.ru
1.
Люблю я праздники. И светские, и духовные. Из духовных, мне больше всего нравятся: Пасха, Пурим и Куйрам-Байрам. Пурим нравится больше других. В этот день правоверный еврей должен напиться так, чтобы не отличать «проклятий Амана» от «благословений Мордехая». Жаль, что у меня нет ни одного знакомого еврея, что бы спросить, а кто это такие – Аман и Мордехая. Впрочем, как православный атеист, я праздную праздники и других религиозных конфессий – моя вера это мне не возбраняет.
Из светских праздников я больше всего люблю Новый год, особенно старый, и первое мая. Так вот, день милиции у меня в рейтинге светских праздников на пятом месте, сразу за днем радио. Нет, нет! К милиции я не имею никакого отношения. Правду сказать, пару раз задерживался, но все обошлось.
Первый раз меня с товарищем замели в вытрезвитель аккурат после какого-то праздника. Но вытрезвитель был переполнен, люди спали даже на скамейке в дежурке. Дежурный наорал на ппэсников: «Вы что там, охренели, хватит уже таскать». Когда ппэсники ушли, дежурный, почесав затылок под фуражкой, обратился к нам: «Вот, что парни. Я вас отпускаю, но с условием! Оттащите вот этого ханурика, за два квартала отсюда, в соседний район. Идет?». Мы конечно с радостью согласились и оттащили бедолагу аж за три квартала, в парк и заботливо устроили его в деревянном вагончике детского паровозика.
Второй раз я попал уже в центральный обезьянник нашего города. А дело было так, возвращался я домой с корпоративной веселухи по случаю восьмого марта. Настроение отличное, корпоратив удался – выпивка, танцы-обжиманцы и все такое. Иду себе, за маршрутом не слежу – сапоги дорогу знают. А зря! Сапоги меня повели коротким путем через Ленинскую площадь. А дальше, как в песне: «Вдруг патруль, облава …». Дорогу мне преграждают два маленьких таких милиционерчика. Мне по плечо будут, а я человек, отнюдь, не высокий. Не уж-то, уже и вьетнамцев в милицию берут? У них даже дубинок с собой нет, наверно им их тяжело таскать. Не в пример ГИБДД, где служат действительно здоровенные парни. Все сплошь, такие мордатые и с трудовой мозолью над ремнем.
- Гражданина, пройдемте, - эти двое повисли у меня на локтях.
- Да, за что это?
- За злоупотребление пьянством в местах общественного скопления.
- Так ведь праздник!
- Восмая марта – завтра. Так что, пройдемте по-хорошему.
Мне стало смешно, я представил себе, как эти двое будут мне руки крутить. Так ведь и статью можно заработать – за дискредитацию милиции.
- Ладно, пошли. Только я вот, что хочу вам сказать, парни – фуфло, вы, а не менты! Вот у меня кум, омоновец, сейчас свою голову в Чечне под пули подставляет – вот он настоящий мент. А вы - фуфло!
Набили нас в обезьянник за решетку человек, наверно, двенадцать. Сидеть негде, все стоим вдоль стены. Из мужиков я один, остальные женщины - проститутки. Ох, и нахальные же бабы, я даже протрезвел. Мои конвоиры сидят напротив, на диванчике, греются. Вошел хмурый усталый лейтенант, бабы ринулись к решетке, кличут лейтенанта по имени отчеству, все с шуточками-прибауточками. Лейтенант на баб ноль внимания.
- А это, кто такой? – лейтенант кивнул в мою сторону.
- Вот, задержан пьяный гражданина. А еще он фуфлой обзывался. Грозился, что у него кум есть, омоновец, который сейчас в Чечне. Вот он, говорит, настоящий мент, а вы, говорит – фуфло.
- А ведь, гражданина – прав! – передразнил его лейтенант, - Вы и есть - фуфло! Так, быстренько встали, и на маршрут. А этого – отпустить!
2.
Вот я подобрался к сути рассказа. За что я люблю день милиции? Праздник моего старинного друга – мой праздник. Мы познакомились с ним, когда мне было пять, а ему три года. Весной мы с Андрюшкой пускали парусные корабли в огромной луже возле нашего дома. Наши корабли – это деревянные обструганные чурки, с веточкой и листом бумаги в качестве паруса. Вдруг приходит к нашей луже какой-то шкет, и приносит пластмассовый кораблик, да ещё и с моторчиком. Такого надругательства над нашим парусным флотом мы перенести не смогли. Конечно же, мы утопили его пластмассовый катер кирпичами.
Вот так и начинается дружба. Потом была школа. Мать моя, царствие ей небесное, денег на меня не жалела, хотя зарабатывала она их тяжелым трудом. Нет, у меня не было джинсов, как у Тольки. Мои первые джинсы, это джинсы моей жены. Но зато, магнитофон первым появился у меня. Даже два. Фотоаппарат и все причиндалы к нему, тоже у меня. Мы с Толькой постоянно тусовались, либо у меня в сарае, либо у него в подвале. Потом появился Рыжий, новый сосед Тольки – Витька. Приехал с родителями из Германии. Рыжий приносил папины голландские порнографические журналы, а мы их переснимали. Мы так и конспирировались: «Мама, сегодня Толька останется у меня, мы будем переснимать голландскую группу Битлз». Даже спустя столько лет, когда я слышу слово «голландский», я вначале вспоминаю эти журналы. Это слово как бы стало у нас с Толькой паролем.
Так возник интерес к девочкам. Но это уже было в техникуме. Девочки, пьянки об этом я рассказывать не буду. После техникума ни я, ни Толька, работать не хотели. Он пошел в армию, а потом в ментуру. Я же поступил и институт. Встретились мы снова уже через пять лет. Как сейчас, помню. Дело было на пасху. Встретились мы с Андрюшкой посидели, выпили. Андрюшка и говорит, мол, православные мы али нет – пошли в церковь. А что? Пошли, как раз вышло послабление – комсомольцев больше по церквям не хватали. Двигаюсь я за Андрюшкой к причастию. Андрюшка, как бульдозер, раздвигает старушек – «Христос воскрес! Воистину воскрес!» Старушки ропщут, но пропускают – у Андрюшки два метра росту и килограмм сто пятьдесят весу. Добрались мы уже до аналоя, я уже приготовился рот открыть, что бы вкусить тела и крови господня. Как вдруг, появляются церковные послушники, на голову выше Андрюшки. Хватают нас под белы рученьки и выводят в «боковой крылос». Андрюшку спустили с лестницы первым, а меня вслед за ним. Только я не падаю на Андрюшку, а попадаю в руки милиционеров. Гражданин, пройдемте! Возле патрульного мотоцикла вижу смеющуюся рожу моего друга Тольки. Это он натравил на нас церковных служек.
3.
Так, о чем это я? Ах да, день милиции. У нас традиция, десятого ноября мы идем к Тольке. Я знаю его распорядок. Утром в девять часом у них на базе ОМОН построение. Потом пьянка. В два часа омоновцев грузят в автобус и развозят по домам. В шесть часов он уже проспался, можно идти в гости. Я своего брата не предупреждаю когда приду, у нас так принято – если пришел, значит пришел. Он тоже не церемонится - может заявиться среди ночи. Особенно когда поругается с женой. Тогда я отбираю у своего пса-таксика матрасик и стелю ему на пол – спи брат.
Так вот, в день милиции мы с женой ходим к моему другу без приглашения. Правда, был один анекдотический случай, мы отпраздновали день милиции без Тольки. Его забыли в ОМОНЕ в сауне сослуживцы. Пришел утром злой и угрюмый, но мы ему здоровье поправили.
Так вот, в тот год Толька был в командировке в Чечне.
- Галина, собирайся. Надо поддержать Татьяну в такой день. Уже шесть часов.
- Нужны мы ей? Может она никого и не ждет!
- Ждет, не ждет, а традицию нарушать нельзя. Собирайся!
Дверь нам открыл какой-то персюк. Бритая голова, густая борода, под глазом фингал, а на лбу пластырь. Вдобавок, мокрый и голый, на теле женский халат.
- Ах ты, сучка, Танька! Муж в Чечне в командировке, а ты водишь в дом чучмеков. Ну, блядища, вернется Толька, я ему все расскажу, - такие мысли пронеслись у меня в голове. Я даже попятился.
- Братела, заходи! Как ты узнал, что я вернулся? – Толян распахнул ручищи для объятий.
- Ах, Галина, прости, я тебя не заметил, - Толян запахнул халат. – Я приехал час назад. Выпрыгнул из автобуса у маменьки, той нет дома. Сбросил вещички в подвал, и сюда. Татьяна побежала денег занять и за продуктами, а я в ванну. Вдруг звонок, думал, Татьяна ключи забыла.
- Толян, богатым будешь! Я тебя не узнал – вылитый абрек.
- Каким, там богатым! Второй месяц не платят ни копейки, суки!
- Не боись, у нас все собой, - я показал на сумки, - только я не понял, тебе ж ещё месяц в Чечне трубить.
- Все, брат, конец войне! На днях объявят.
- Мы победили или как?
Толян длинно и замысловато выругался. Сразу стало все понятно. Когда вернулась Татьяна, мы уже сидели за столом и поднимали рюмки. Не успели мы поднять по третьей, как в дверь позвонили. Ну вот, гости подтягиваются, теперь пойдет веселье. Толян, как был в женином халате, пошаркал тапками открывать дверь.
- Гражданин Малыгин, - в квартиру бесцеремонно ввалились люди в штатском, оттеснив Толяна к стене.
- Кто такие? Документы есть?
- Есть! А вы кто такие будете? - вначале нагло ответил я.
Мужик с квадратной челюстью сунул мне в лицо красную книжицу, но так быстро, что я не успел ничего прочитать.
- Предъявите документы. Так, будете понятыми, на предмет поиска оружия и боеприпасов. Ага, вот и боеприпасы! - мужик показал на секретер Толькиного сына. Там стояла коллекция патронов, начиная от самых маленьких, револьверных, кончая пулеметными, размером с добрый огурец.
- Не буду я никакой понятой! У меня дома дитя некормленое, - моя жена завизжала противным голосом. Она это умеет, от этого визга стынут волосы в жилах.
- Выпроводи их отсюда, - приказал, поморщившись, скуластый одному из своих молчаливых мордоворотов.
Толян задержал меня в коридоре, - Слышь, Гарик, не удалось нам сегодня послушать голландца Хендрикса. Видишь, какие дела?
- Хендрикс не был голландцем, - встрял в разговор один из молчаливых.
- Не ваше собачье дело, - огрызнулся Толик.
- Я все понял, братан, не беспокойся.
Я выскочил из подъезда и помчался к дороге. Жена моя - умница, поняла, что к чему – молчала всю дорогу. Схватив такси, мы помчались к Толькиной мамаше. Едва мы подъехали, я бросился в повал – как открыть дверь подвала без ключа, знали только мы с Толяном. И точно, Хендрикс сильно рисковал, в Толькином рюкзаке, была коробка с разными гранатами, а в шинели была завернута «муха».
Гранаты в нужнике во дворе мы утопили быстро. А вот с «мухой» вышел прокол, муха никак не хотела тонуть – торчала как гвоздь. Пришлось возвращаться в подвал, делать петлю из проволоки, ловить муху и снова ее топить с помощью примотанной гантели, снятой с бочки с капустой тети Веры. После этих трудов мы зашли к тете Вере. Скуластый был уже там – быстро работают черти.
- Опять, вы? Что вам здесь надо?
- Зашли проведать.
- Ну, проведали, и валите!
Мы поплелись домой, денег на такси уже не было. Домой мы добрались в одиннадцатом часу. Легли спать, а в пятом часу звонок в дверь. Пришел Толян. Я уже говорил, у нас с братом не принято предупреждать о приходе – пришел, значит пришел.
- Толян, живой и без конвоя, - я раскрыл объятья.
- Гарик-кошмарик, ты меня сегодня выручил, ведь я должен был сдать оружие, прежде чем иди домой! Пулемет я отдал ребятам в автобусе, а вот про «муху» совсем забыл. Ты ее хорошо спрятал?
- Не волнуйся, лучше не спрячешь. Я утопил ее вместе с гранатами в сортире, никто не найдет.
- Слушай, Гарик, «муха», на мне числится. Ты что, не мог забрать ее с собой?
- Как ты это себе представляешь? Иду я, значит, домой с женой, а на плече гранатомет. По-моему, это перебор – мне и жены хватает.
- Ладно, прорвемся, - Толян вынул из куртки бутылку водки. Так, на работу я сегодня не попадаю.
- Толян, так что случился? Что это было? Кто это такие?
- КэГэБэ, - полушепотом выговорил Толян, разливая водку по рюмкам.
Вили, закусили. Толян начал рассказывать.
- Промурыжили пять часов, сволочи! Сначала, ласково, то да сё. А потом, бац! кулаком по столу. Рисуй, гад, карту минных полей! У нас теперь мир с Чечней, а ты, враг, мины везде понаставил, даже рояль заминировал. Какие мины, какой рояль? говорю, не чего не понимаю. А вот, говорит радиоперехват, нам чеченские товарищи переслали: «Тунгус, ты там по - аккуратней, не вляпайся - везде мины, особенно по углам, а рояль я лично заминировал». Узнаешь, падло, чей голос? Кто тебе дал право без команды начальства почту минировать? Ну, стал я этому кретину втолковывать, что на втором этаже почты, есть маленький актовый зал с роялем. Единственное место, которое не простреливается снайперами. Вот мы и приспособили помещение под нужник. Не верит. Говорит, это что же вы, подонки, прямо с рояля срали? Сука, тыловая! Побывал бы он на той почте под пулями, узнал бы, что такое безопасный сортир.
Снова выпили. Моя жена неодобрительно поглядела на нас, но ничего не сказала.
- И взяли меня не одного, а всех кто ехал в нашем автобусе. И у всех были обыски. Потом начались очные ставки. Кстати, патроны нашли почти у всех наших – так, что за патроны, я думаю, нам ничего не будет.
Впили, закусили.
- Понимаешь, Гарик, в чем весь ужас? Мы там убивали друг друга, а эта сволочь так и сказала – «наши чеченские товарищи»!
Конец.
