Всё в ней ему, в общем, нравилось – она была красива телом и душой, была нежна, послушна и мила, а вскоре и совсем уже его боготворила. Но – он «держал дистанцию», знал – всё так хорошо лишь потому, что «процесс взаимоотношений – под контролем», думал – дашь ей насытиться собой – пойдёт разлад! А начинать с предощущения конца, конечно, не хотелось... Он размышлял над тем, как бы обезопасить долгосрочность этой связи, и решил, что выход только в демонстрации «глубин». Осваивать она их может бесконечно. Тут как раз и пригодятся его философские причуды, продуманность и недосказанность. В общем, принцип всё тот же, другие только формы, инструменты – мужская версия известной (безотказно действующей!) «женщины-загадки»...
Он приходил когда хотел, а не хотел – не приходил. К себе её не звал, изъяснялся кратко, нехотя, неоднозначно, да и то только после вопроса. Вскоре её попытки взять инициативу в свои руки прекратились, она (вынужденно!) стала подстраиваться под него, и только предлагала что-нибудь своё, а он (не без условий, не без оговорок) по большей части соглашался, чтоб не отбить желание что-нибудь вместе затевать, то есть, проще говоря – от скуки...
Заметив, что она стесняется ласкаться днём – не приходил три дня (давал «проголодаться»), а после появился в полдень и долго охмурял, да «раздраконивал» – пока она совсем уж не изнемогла. Когда сдалась – неспешно и прочувствованно «наслаждал» её, да и потом не дал одеться – нежничал, заласкивал голые прелести в дневном свету, пока оба они опять не «разгорелись» и не «пошли на второй круг»... Но и потом не отпустил – заставил так с собою подремать – до конца подмял её, согнул, подладил под себя, хотя сам днём заниматься «этим» не любил – слишком всё выглядело прозаично – не эротика, а порно. А от него и устаёшь – весь день потом насмарку – и пусто как-то на душе, и удовлетворенья нет. Нет, что ни говори, секс днём – не то, совсем не то... Но – надо ж было самоутвердиться!..
Однако в их с ней отношениях (довольно примитивных) было не всё так просто. На первый взгляд как будто замечательно, но – как-то чересчур и – слишком упрощённо. – Она не спорила с ним, только оговаривала (осторожно) то, что ей из-за чего-либо никак не подходило, а взамен (чтоб не фиксировался на отказе?) всегда предлагала что-нибудь другое (в том же духе), но он чувствовал, что она сдерживалась – взгляд твёрдый, немигающий, нервозное подрагиванье губ и – затаённость. А вслух – Да. Нет. Как хочешь. Хорошо... Немного увлекалась только если заговаривала о родне, каких-либо делах или подругах, а в остальном – бесформенность, размытость, неопределённость... В общем – хотя и качественный, но стандарт – любому подойдёт. Но то, что неестественно – игра, и, значит – хорошо только в начале. Что ждало его с ней потом?.. Ему открылся только внешний её контур, а что внутри, какая она вообще? За оболочкой – темнота, провал. Может, она пустышка? Может. Ну ничего же индивидуального, женская функция, и всё! Не личность, а какой-то оживлённый манекен. Или – всё же, нет? Порой казалось, что глаза её кричали – „Ну когда ж ты, наконец, решишься, женишься на мне?! Лучше меня тебе здесь не найти!“ А после – вздох глубокий, и опять кротка, сговорчива, послушна. Возможно, только до поры... Но интерес к нему у неё был всё же неподдельный, это точно. Видно, одно другому вовсе не мешало, а скорей наоборот. Всё для неё сошлось в одном, и – «надо» было не испортить – закрепить. Она старалась привязать его к себе, как можно чаще вместе быть (ей это не надоедало) и – приручить...
Ольга, как говорили сблизившиеся с ним сослуживицы – была „Единственная на посёлок с высшим образованием невеста“, а он единственный такой жених, так что мимо друг друга им уж всяко не пройти (вот и секрет знакомства). А если ей с ним и в постели хорошо, то тут и вовсе ясно – пока на себе не женит, не отступит. Если сама чего-то не сообразит, так советчицы найдутся – только свистни! А бабы, палец в рот им не клади – одна другой хитрее – не успеешь оглянуться, как захомутают!.. Только одна сказала:
– Нет, девки, вы на внешность не смотрите – тёртый он калач, двадцать шесть уже, а холостой – не разведённый. Его так просто на себе не женишь. И не одна уже пыталась!.. Правда?..
Взгляды сошлись на нём – всё замечали – терпеливо ждали.
– Ну, прямо в ЗАГС пока не звали, а так, да, очень может быть.
– Я ж говорила! Не проглотят. Сами сядут на крючок!
– Куда-куда, говоришь, сядут?..
– Тьфу ты! Валька, хоть бы при мужчине придержала язычок! Одно только и на уме!..
Однажды он переборщил с «любовью». С утра (после горячей ночи, видно, не остыл) – проснулся от желания, и снова на неё, да кончить всё никак не мог. А там уже и время поджимало – перед работой не поел, весь день на нервах, так что и обед «проспал», и к вечеру – порядком затошнило – ноги подгибались, закружилась голова – сил не было, дойти б до дому... Но – по пути встретил её, и она (видимо, почувствовала слабость) – прицепилась к нему:
– Витя, что с тобой? Какой ты бледный. Домой? Давай ко мне, это поближе. Скорую не вызвать?
– Нет. Ничего не надо. Просто отдохнуть.
Она взяла его под руку (как немощного старика), он вывернул её из цепкого захвата:
– Не надо. Я пока не умираю. Сам как-нибудь.
– Но, Витя, я же тебе не чужая. Хочу только помочь.
– Мне это унизительно – как ты не понимаешь?.. Я сам дойду. И не к тебе – к себе.
– Но, Витя – почему? Ты злишься на меня? Я тебя чем-нибудь обидела?..
„Ишь, как инстинкты разыгрались!.. – Думал он. – Ату, хватай его! Держи! Вяжи, пока он слаб!.. И ухватила, увязала бы, только пока ещё не тёртая, не хитрая. Не знает – как?! А то б!..“
А вслух сказал:
– Нет – между нами всё в порядке. Не волнуйся, Оль, я просто вымотался – здорово устал. Но мне ведь не душевно, а физически нехорошо. И, может, это выглядит немного странно, но я привык болеть один, иначе не могу расслабиться, не восстанавливаю сил, и всё это растягивается надолго. Не обижайся, а пойми, в данном случае, своим желанием помочь, ты делаешь мне только хуже...
Он вздохнул и, уловив встревоженное недоверие в её глазах – глядя в них прямо – подытожил:
– Оль, успокойся – всё нормально. Если что непонятно, я тебе потом всё объясню, а сейчас – мне надо отдохнуть. А то свалюсь. Вот завтра оклемаюсь, и приду. Надо только отлежаться. Одному. Прости. Не провожай меня. До завтра...
Он легко (без сил) сжал её плечи (извинясь ещё раз жестом) и медленно, как инвалид – пошёл (до поворота – знал, что смотрит вслед). А за углом (и вправду легче стало) – зашагал быстрей.
„Нет, это слишком! – Думал он. – Мы слишком далеко зашли. Только взаимного проникновения мне не хватало! Нет, я ни с кем срастаться не хочу. Ты, это – ты. Я, это – я. Излишнее сближение лишь деформирует и размывает личность...“
Наслаждаясь одиночеством, он в эту ночь вдруг ясно осознал, что в его отношении к ней что-то надломилось вдруг – возникло отчуждение, всё потеряло ценность, и, значит – ничего серьёзного уже не будет! И, пока она не приросла к нему совсем, надо с ней как-нибудь заканчивать, чтоб не пришлось потом, когда припрёт, кромсать в душе выросшее на этой связи чувство – ни своё (какое б слабенькое ни было!) и ни её... Вот только – как?!..
ВЫПИСКИ ИЗ ПОТАЙНОЙ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ
Исключай трагедии ненужной боли – не сближайся слишком, если не хочешь прирасти...
Не получая женщину, теряешь интерес к ней – говоришь себе, что виноград зелёный и невкусный, а получив – теряешь интерес к ней потому, что понимаешь – это не то, чем можно ограничить себя на всю жизнь.