Однажды в октябре, поздним субботним утром, когда он дрых ещё (хотя уже душно ворочался в постели) – в дверь кто-то тихо постучал. Сначала он проигнорировал, но стук повторялся вновь и вновь. Пришлось вставать и открывать. – На пороге улыбалась свеженькая, будто вымытая и проветренная – Тоня:
– Привет, засоня! Так всю жизнь проспишь!
– Уху. – Хрипло выдохнул он и, навесившись, обнял её, будто подушку, и – отдохновенно, глубоко вздохнул.
Она тихо (и счастливо?) смеялась:
– Задушишь так.
Вместо ответа он чуть отстранился – оглядел её лицо, щурясь, словно её сияние его слепило, и – «прицелившись» – поцеловал...
Через минуту – уже двигался на ней... А после первого захода, разглядывая её молодое тело – распалил себя и на второй, потом, в запас – даже на третий раз, а там уже – измотанно – вздремнул. С устатку...
Очнулся от звонкого поцелуя в щёку, услышал бодрое:
– Вить, мне пора – билеты на руках, автобус в два часа. Я ведь домой, на выходные. А тут проездом – заглянуть, тебя проведать вот решила по пути. Выкроила два часа. Они уже прошли...
Он разлепил глаза – она (уже одетая, в плаще и «при параде») стояла перед ним. Поморщился, будто не очень-то соображая:
– Уже поехала? Прямо сейчас?.. Угу. Так, может, проводить?..
Тоня тихо засмеялась:
– Да не стоит – досыпай. Я как-нибудь сама. – И – чмокнув его в щёку ещё раз – махнула ручкой и ушла.
„Как мимолётное видение“. – Решив не продолжать знакомую цитату, удовлетворённо-сладостно подумал он.
Вздохнул, поднял над головою руки, потянулся, приподнялся, сел, спустил ноги на пол и потёр помятое лицо, потом встряхнул туманно-опустевшей головой и, наконец-то, встал.
„Уехала. – Вяло подумал он. – Как вовремя. Ещё б минута и – уже бы надоела. Нет, третий раз зря на неё полез – удовольствий пшик, а целый день теперь буду варёный... Ну ладно, надо всё же подниматься, приниматься за дела... Нет бы осталась ещё часик – постирала. Эх, бабы, бабы – не своё, так и не колыхнёт!..“
ХХХ
На каникулах (уже последних), в феврале, он от безделья тоже дрых подолгу, как будто отсыпался за все прошлые, а заодно и на все предстоящие (надеялся, приятные) ночи бессонные – вперёд.
На четвёртый день, когда он тяжело сопел в подушку – чья-то прохладная рука легла ему на оголившийся загривок.
„Кто это, мать?.. – Подумал он. – Нет, у неё рука должна быть тёплой, и вообще – она меня не будит, а если даже, то – не так“.
Он развернулся – Тоня! – Как всегда, с улыбкой:
– Привет, засоня, снова спишь?
– Ты как здесь?
– Поездом, автобусом, пешком!
– Это понятно, но как ты меня нашла?
– Ты ж не в подполье! – Я ещё на пятом курсе спросила адрес у твоего земляка... А ты не рад, что я приехала? Прогонишь?..
– Ну что ты, Тонь, я – более, чем рад! – Он притянул её к себе, поцеловал и – несмотря на её страхи („Ну, Вить, а если мама твоя вдруг войдёт?“) – вскоре задвигался на ней...
Через полчаса, когда она уже оделась, спросил:
– Останешься? У нас ещё неделя есть.
– Но я ж работаю!.. Если остаться, значит – надо увольняться. А сюда приехать? В каком статусе?..
Он промолчал – мол, ладно уж, замнём для ясности. И, поняв, что – ничего не будет – Тоня погрустнела, потускнела и сразу же после обеда, не обращая более внимания на его (ненастойчивые) уговоры – уехала назад. Прежде, чем успела надоесть.
„Ничего, соскучится – приедет. – Подумал он. – А не приедет, так и хер с ней – не одна такая – найду себе другой «аэродром». Да, в общем-то, и сколько можно?..“
ВЫПИСКИ ИЗ ПОТАЙНОЙ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ
Для мужчины – женщина – добыча. А для неё – добыча – он!