«Не занятая» оказалась говорливой, бойкой девушкой. Совсем не в его вкусе: может, не старше, но взрослей. Друзья устроились с «кадрухами» в обнимку по кроватям, а он сел на единственный стул у стола напротив третьей и, не дожидаясь чьей-то помощи – заставил себя – познакомился, и сдержанно (чтоб не выказывать смущения) заговорил. Искать какие-то слова ему, по счастью, не пришлось – Люда (так звали девушку) сама их находила, так что он большей частью говорил лишь „Да“ и „Нет“. Но ей, как видно, этого вполне хватало.
Когда она через минуту поняла, что он пришёл – не просто за компанию, а к ней, щёки её порозовели, в глазах появился блеск, ей не сиделось и, скрывая то, что позволял увидеть «экономный» крой домашнего халата, она – мяла, прижимала к свой маленькой груди пустоватую «казённую» подушку, которой он (как глупо) – мысленно завидовал...
Поговорив с ней так (о чём, не помня) два часа, он без особых церемоний встал, сказал:
– Спасибо, Люда. Интересный получился вечер.
И, не прощаясь – вышел.
На следующий день друзья (уже не школьные, конечно же) не появились. Вчера он с удовлетворением заметил, что его помощь им не помогла – девушки на их «укатывания» не поддавались. И, значит, все их мнимые «победы» – хвастовство.
Сам он, конечно, тоже (сознаваясь в этом лишь себе) хотел бы «победить», но унижаться уговорами и охмурением – считал для себя – невозможным. Нет, этот «бабский род» и без того его уже достаточно унизил. Хватит. Теперь хозяин положенья будет он... Или никто. Для него важней всего было «не проиграть» в войне полов, кем-то цинично названной любовью...
Сказав себе – „Да мне ведь всё равно. Чего терять?“, он решил попробовать развить знакомство с Людой. Купил пару пирожных и, настроившись на «лёгкий, вольный стиль» – с порога протянул их встретившей в дверях, как будто ждавшей его Люде:
– Привет. Вот – заварнушки. Чаем угостишь?
Она кивнула и сказала нарочито деловито:
– Проходи на кухню (общага была в 1-комн. квартире).
На этот раз – на ней был не халатик-распашонка, а кофточка и юбка. Возможно, она только что пришла или собралась погулять. Но он решил, что всё должно быть по его желанию или – никак, и звать её никуда не стал, однако (чтобы компенсировать) глядел в глаза и улыбался. Люда скрывала свою заинтересованность под маской колкости, наверное, чтоб показать ему, что к ней не стоит приставать. Он и не пробовал, быть нежеланным – глупо, и эти её опасения были ему смешны. Он уже знал, что тот, кто хвастается силой – боится быть побит. Это позиция не нападения – защиты. А значит – ей не всё равно! И напряженье его внутреннее – спало. Он осторожно стал её подначивать – шутить, обыгрывать слова, подкалывать, и так завёл, что, не желая ссориться, за пять минут (секунд?) до неминуемого «взрыва» – встал – собрался уходить:
– Пойду, наверное. Пока...
Она молчала, отвернув слегка опухшее и покрасневшее лицо, и он, вздохнув, добавил осознавши-помягчевшим тоном:
– Ладно, не злись, я не хотел тебя обидеть.
Ответа не было. Он тихо вышел.
Он интеллектуально победил её. Переиграл. Причём, главным её собственным «оружием» – словами. И, несмотря на некоторую жалость к ней, был удовлетворён. Но – что теперь? Что дальше? Не ходить к ней больше, чтоб не нарываться? Но это значит, что, выиграв в тактике, в стратегии он проиграл. Ведь собирался-то «развить знакомство», а не «стукнуть и сбежать». Нет, надо быть умней и тоньше – научиться пользоваться ими – управлять, а не лупить дурной дубиной. И вообще, как ни крутись, а без бабья – не обойтись. И по мужской нужде, и в плане быта – ведь матери не хватит на всю жизнь. Потом-то – что? Должен же кто-нибудь стирать ему носки, варить и всё такое...
Обдумав тактику дальнейших действий, он пришёл к выводу: чтобы «спустить пары» не позволяя себя «бить», надо отвлечь её от этой «темы», а мстительные выпады, которые она, наверняка, сейчас готовит – «великодушно» ей прощать... Впервые за долгие годы он сам себе понравился – вот как их нужно укрощать!
Сказано – сделано. Всё было так, как он предвидел. – Всё ему удалось – отвлёк, «спустил пары» и даже рассмешил. В общем – исправил её мненье о себе, сыграл «Милашку». А издевательство его вчерашнее ему только на пользу и пошло – показал ей, что он не «Проситель» и не «Юбочный страдалец», а – самодостаточная личность – Человек!
На четвёртый день он уже чувствовал, что можно начинать и, пересилив душный страх – поймал губами её губы – не жадно, не взахлёб, как с голодухи (понимал – неподконтрольностью такой можно спугнуть), а – мягко, страстно, нежно. И, после секундной паузы (природной, неосознанной проверки – если откажет, будет ли он наседать?) – Люда – откликнулась и (видимо, перешагнув в себе какую-то уже обдуманную грань!) доверилась влекущему её к нему флюидному потоку. В постель он её сразу не тащил – всё ограничилось лишь поцелуями (взасос!) и ласковым объятием на кухне (на первый раз он запретил себе и думать о груди!)... В тот день он не усердствовал особо и вообще – вскоре ушёл (чтобы не показать, как хочет) – но со следующего же вечера ввёл поцелуи-ласки (как само собою разумевшееся) в обиход.
Приходил по вечерам, попозже (днём – только если сам хотел проветриться с ней, погулять) – слушал внимательно всё, что она «трандит» – запас дневных эмоций, одновременно становясь при этом и доверенным лицом, союзником, и – изучая мир её глазами (чтобы чем-то управлять, надо знать, как это действует), а потом, когда освобождалась кухня – «переселялся» с ней туда и подолгу там (средь жирных запахов, на жёстком стуле, с отсиженными её плотным задиком ногами), наконец-то, вволю предавался нежной страсти. Часа по два, по три – до обессиленности и тягучей боли в животе, в паху (ласки были лишь «до пояса»), потом – домой.
Всё крутилось, в общем-то, вокруг него, но – в её меру...
Постепенно он «освоил территорию» и, не прося – сразу «себя поставил» (когда однажды она «не хотела», настаивать не стал) – мог удовлетворять свою потребность в ласке и подруге, пусть и кроме того, что было – главной целью. Но и «последний бастион» когда-то должен сдаться сам, и это принесёт ему гораздо больше чести. На дрессировку телом (Делай, как мне хочется или не дам) он поддаваться не хотел (подачкой унижаться!), но знал и то, что унижением возвыситься нельзя, и настраивался – не над ней, а – с её помощью подняться. Нет, он проявит выдержку, и всё придёт само. Её уже, кружа – притягивало медленно к нему, как в неком, самому ему ещё не до конца понятном, не освоенном, но – явно и неумолимо уже действующем пожирателе-водовороте...
Думая об этом, он отметил про себя, что к успеху привела не столько логика, сколько чутьё. Он знал теперь – оно у него было! И, хоть недолог опыт, но – пока не подводило... Не страдал бы он все эти годы, ничего б не вызрело и ничего бы из него не вышло. А нынче он набрался сил, и его радовала жизнь, грудь распирало, разгонялась кровь – „Да я других не хуже, лучше!“.
ВЫПИСКИ ИЗ ПОТАЙНОЙ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ
Если они стремятся что-то получить с нас, мужиков – получим лучше мы с них. Чем они нас, тем и мы их! Справедливо?
Раздевающий взгляд неприятен – под ним женщина чувствует себя объектом онанизма.
Роли «Страдальца» и «Просителя» – годятся лишь на то, чтоб тешить её самолюбие – выбирай другие, чтобы ублажать своё.