Ей потом приходили письма от сослуживцев.
Он такой, мол, хороший у вас, хоть и злится,
Когда у него берёшь что-нибудь, не спросив.
Ей потом говорила учительница смущённо:
Талантливый мальчик, хоть и немного спесив,
Такой непростой, стеснительный и смышлёный.
Такие, как он, превращаются сразу в миф.
Ей потом еще исповедовалась девчонка,
Говорила, как он умён, как силён, красив.
Забавная девочка, голос чуть-чуть гневлив,
Но так симпатично щурится и смеётся.
Друзья приходили и признавали: солнце
Сияет безудержно, чем ты его не закрой.
Вот так и ваш сын. Остался самим собой
И громко звучит каждый раз, когда улыбнётся.
Свет ей виднеется, словно со дна колодца.
Слушает сказки про доброго молодца,
Ночью не спит и неистово молится…
И всё-таки вымолила письмецо.
…Мама, ты не поверишь, но здесь война.
Люди стреляют в людей, и им очень страшно.
Если ты думаешь, будто твой сын— отважен,
Ты ошибаешься, мама, я жуткий трус.
Нет, я, конечно, не смерти сейчас боюсь.
И не того, что ранят, и будет больно.
Страшно, что ни фига не знаком с любовью,
А остальное…Да чёрт с ним со всем, перебьюсь.
Здесь вывод родился, предмет моей личной гордости:
То, что все песни на свете не о любви совсем.
Мама, они о войне, целиком и полностью,
А песни, что о войне…О войне вдвойне.
13.08.09.
