К чему пустые речи,
поникшая к печали голова.
Я знаю, нужно спать.
Чтоб ближе сделались
и вьюга, и зима,
минуты краткой встречи.
Смерть ходит рядом.
Всё меняет лик.
То старой сделается,
шамкает, с клюкою.
То милой девушкой
беседует со мною,
в девичьи тайны
поцелуй проник.
И чётко лёг
на белую бумагу
последний час живого мертвеца.
Мне не открыть ларца,
мне не поднять лица,
не бросить сердце
в верную отвагу.
Всё кончено.
Чу, наконец – зима.
Позёмка голые выгибает травы,
скелетики шалфея и душицы,
цепляя крылья одинокой птицы,
кромсая стужей…
И ровная могила ждёт, тюрьма.
Мир аккуратно сужен.
И лепет жалок,
и любовь горька.
Не забавляют ни печаль, ни ласки.
Как много чёрной к белому цвету
краски.
Как много к небу –
- серого песка.
Я знаю, нужно спать…
Пустые речи, как вода.
Бежит ручей,
пересыхает иногда.
Лобзает камни рыжие,
укрытые пышным мхом,
за поворотом он споткнётся иногда,
и юркнет под скалу,
сырым гуляя гротом,
и выбегает на равнины,
с солнцем-пастухом.
Я знаю, нужно спать…
Рыдания уж слабы:
всё тише, тише.
Лобзания скупы:
грудь белая не дышит.
Я знаю, нужно спать…
11 августа 2009 г.
С-Петербург, ночь
