Тбилиси, 1989. Двадцатилетию событий вспоминается.
В эту поездку готовились заранее. Про то, что нас отправят на Кавказ, знали за две недели.
Начальство проверяло комплектность милицейского снаряжения, оружия с собой решили много не брать. Предполагалась тихая поездка в Сухуми, где, возможно, есть какие-то беспорядки, а может, и нету никаких.
Квартирьеры-несколько преподавателей-улетевшие к Черному морю, сообщили, что забронировали для нас-офицеров и слушателей Горьковской школы милиции классный санаторий, недалеко от моря.
Вместе со всеми засобиралось и высокое начальство. Даже начальник школы решил ехать. Для обеспечения комфорта к южному морю отправили несколько автомобилей, и приказали собираться школьным поварихам.
В день вылета мы привычно скатали свои постели, перетянув их ремнями, в сумки и баулы сложили белье, спортивные костюмы и прочие необходимые вещи. Командиром нашей учебной группы, переименованной во взвод, назначили интеллигентного капитана, не помню с какой кафедры. При знакомстве , послушав нас, опытных уже вояк, таскавших службу в Арзамасе, после взрыва трех вагонов с тротилом (разнесло Арзамас тогда будь здоров как-в июне 1988 года) и в Кировабаде (ныне Гянджа, Азербайджан. Там кстати, был интересный момент. В целях борьбы со всеми безобразиями, Горбачев или кто там издали секретный указ. Согласно ему, можно было задерживать подозреваемых на 30 суток без санкции прокурора или суда. Но все это было секретно. Задержанных просто сажали в камеру и они там сидели месяц, ничего не понимая. Было интересно наблюдать за местными милиционерами. Родня, естественно, интересовалась, где их ненаглядный, а им отвечали: «Сидит». «А за что?» «Просто сидит» «А когда выйдет?» «Секрет» «Какой секрет?» «Такой секрет». И все.), капитан предложил нам не ругаться матом. Даже внес предложение за каждый мат платить штраф-10 копеек, а потом собранные деньги использовать на общие нужды. Мы, конечно, согласились с командиром.
Приехали, уже ночью, на военный аэродром, где нас ждали два ИЛ-76. Погрузились и полетели. Лететь долго. Кто-то спал, кто-то в карты играл. Настроение было отличное. Направление-теплый юг, где не придется нести службу по 12 часов в сутки, и таскать на себе ЖЗТ (жилет защитный тяжелый) весом около 11 килограмм. Омрачали предстоящий отдых лишь сведения о том, что в Сухуми мы продолжим учебу, чтобы не было пропусков в занятиях. Начальник учебного отдела поэтому полетел с нами, организовывать учебу вдали от родных аудиторий, на теплом побережье.
Где-то часика через полтора-два, дверь пилотской кабины открылась, и вышел наш генерал. Доктор наук, профессор. Он объявил по громкой, что наш маршрут изменен. Вместо Сухуми летим в Тбилиси. Там что-то случилось, сообщил он. Теплое море и кипарисы остались в другой стороне.
Прилетели ночью. Мыкались, мыкались, пока нас не разместили в каких-то плацкартных вагонах. Расстелили на полках свои матрасы и завалились спать.
Меня разбудили парни.
-Иди, погляди на земляков,-сказал мне Гена-Крокодил, заливаясь от смеха,- Суперы!
Оказалось, что рядом с нами ночевал пермский ОМОН. Мы уже знали о том, что в Советском Союзе с прошлого года создали отряды милиции особого назначения. Считалось, что там служат терминаторы.
Пермский ОМОН был одет в обыкновенную милицейскую форму, вместо сапог на ногах -- ботинки. Слушаки были разочарованы. Виднелись среди омоновцев и крепкие парни, но было заметно, что из райотделов туда направили «лучших из лучших». Мужики уже в годах, пузатые сержанты и старшины.
Один из них, шустрый сержант втирал парням о своем пути в милицейский спецназ.
-Я жене одним ударом три перелома сделал! Как дал по башке, она об печку шмякнулась и сразу палец, ключицу и челюсть навернулись.
Она к замполиту. Тот пришел ко мне домой разбираться. Поговорили. Замполит жене сказал, чтобы заяву на меня писала. Диктует, а эта пишет. Прошу привлечь. А я ей ору, пиши, не привлечь. В общем, предложили мне после этого идти в ОМОН.
Земляков моих вскоре построили и увели. Больше я их не встречал. По слухам, они охраняли тбилисский телецентр, и во время событий им крепко досталось.
Нам сказали собираться и грузиться в автобусы. Для нашего сводного отряда нашли какое-то место в горах.
Перед отправкой в наш автобус зашел капитан с кафедры общественных дисциплин, временно работавший замполитом.
Он вкратце рассказал нам, что в Тбилиси подняли голову националисты, и поэтому возможны массовые беспорядки. Дело на контроле у самого Горбачева, и мы здесь по его личному указанию. Наше дело, как всегда-поддержание общественного порядка. Мы вопросов не задавали. Все ясно, опять патрули без выходных, как в Азербайджане.
Колонна пришла в горы. Для нас заняли какой-то пансионат. Начали размещаться. Пока то да се, уже стемнело. Поужинали в столовой, где уже развернулись наши поварихи и пошли спать. Комнаты были рассчитаны на пять-шесть человек. Спать хотелось ужасно. Снова расстелили свои постели и уснули.
Ночью нас подняли.
-Подьем, тревога!-орали дежурные.
Оделись, но строиться не пришлось. Всех погнали к уже оборудованному складу за снаряжением. Поскольку ничего толком не объяснили, я решил, что тревога учебная, сел на какую-то скамейку и закемарил.
Меня растолкали парни и утащили в автобус. Колонна уже выдвигалась. Стало ясно, что тревога реальная.
Дорога шла по серпантину, слева имела место быть конкретная пропасть. Рулил автобусом грузин. Посмотрел на нашего безматерного капитана. Он сидел на переднем сиденье, правая рука лежала на кабуре. Там же, около входа в автобус, была привинчена касса (раньше пассажиры туда бросали мелочь и откручивали сами себе билетики). Почему - то вспомнились штрафные санкции за мат. Видимо, они отменялись.
Позже мы узнали, что в случае, если водитель попытался бы вырулить автобус в пропасть, мало ли по каким мотивам, офицеры должны были их валить. Но до этого не дошло.
Колонна спустилась с гор, и пошла на Тбилиси. Автобусов штук двенадцать, впереди гаишники с мигалкой. По пути видел такси, пропускающее нас. Впереди сидела женщина, смотрела на проносившиеся автобусы и быстро крестилась.
Выехали на перекресток с проспектом Шота Руставели, где и остановились. Офицеры ушли за указаниями, мы вылезли из автобусов покурить. Водители скрылись почти сразу.
Вдалеке, на проспекте, волновались толпы народа. Слышались крики, вопли, шум моторов. Вернулись наши командиры, в недавнем прошлом преподаватели. Нас начали распределять по признаку вооруженности. Автоматов хватило на один взвод. Его посадили в автобус, как резерв. Третьекурсников вооружили щитами, резиновыми дубинками и начали строить в колонну. Нам, второкурсникам, снаряжения хватило не на всех. На наш взвод пришлось с десяток щитов и дубинок, примерно, на каждого третьего. Поставили нас в оцепление. Задача простая, как пятак. Никого не пускать, настырных задерживать.
А на проспекте бились люди. Позже мы узнали, что ЦК компартии Грузии от местных жителей обороняли бойцы дивизии Дзержинского (внутренние войска, тогда она еще была в ведении КГБ-как мне подсказали) и десантники. Оружия не было ни у кого. Дзержинцы с дубинками, пластиковыми щитами «Витраж» и в пластмассовых же касках. Все это крошилось под ударами камней и арматурин. Было ранено около сотни ребят из внутренних войск. У десантников, кроме саперных лопаток и армейских касок ничего не было. К тому же они имели приказ-бить лопаткой только плашмя, который, естественно, выполняли.
В толпе урчал бронетранспортер. Но поскольку опасались задавить мирных демонстрантов, его вывели из схватки. Тем более, что тбилисцы решили его сломать и поджечь.
Чтобы успокоить людей, к ним вышел местный католикос со своими попами. Но грузины обозвали их агентами КГБ и начали бить. Вэвэшники, прикрывая священников щитами, вытащили их в спокойное место.
Вскоре мимо нас покатились машины скорой помощи. Их было много. Так много, что мы даже решили, что машины приехали попугать людей. Дескать, всем врачи понадобятся. Пригляделись, стекла побиты, медсестры, врачи в касках. Стало грустновато.
Третий курс пошел в атаку на толпу. Колонна по двое, бегут в ногу, при этом в ритм шагам бьют палками по щитам (такие действия мы подсмотрели в фильме «Мальчик-солдат»). Зрелище впечатляющее.
Толпу разогнали.
Утром нас завели на площадь около ЦК. Площади там нет, просто мы так назвали. Всюду лужи крови, камни, арматурины, раскрошенная пластмасса от вэвэшного снаряжения. Парней уже увезли. Остались мы и десантники.
Десантник рассказал, что когда грузины стали разбегаться, какая-то часть укрылась в церкви напротив ЦК. Решили сдаться после армейского обещания не арестовывать. Поскольку десантники не имели права задерживать гражданских, то никто грузин и не арестовал. Просто помяли немного. Десантник похвалился, что лопаткой отрубил два уха.
Поставили задачу-перекрыть доступ к ЦК партии. Нашему взводу досталась улочка рядом с разграбленной ночью сберкассой. Поскольку снаряжения не хватало, несли службу по очереди. Десять слушаков, оперевшись на поставленные на ребро щиты, перегородили проход. Резиновые дубинки висели на запястьях. Через час менялись.
Хотелось есть и пить. После вчерашнего ужина ничего не ели. Выдали по банке рыбных консервов на троих, а кому повезло, на двоих.
Задержали милиционера в штатском, с просроченным удостоверением. Хотел пройти через оцепление. Куда девать? Увидели, как метрах в сорока от нас бредет через проспект наш майор с кафедры уголовного права. Кандидат наук, доцент. На голове армейский стальной шлем, сверху шинели тяжелый бронежилет. Тащит за собой резиновую палку по асфальту. Задержанного направили к нему. Офицер, пускай разберется.
К вечеру стало напряженней. Разбитые ночью, грузины стали скапливаться толпами и потихоньку придвигаться к нашим заслонам. Местные хлебосольные жители что-то кричали нам издалека. Но мы в переговоры не вступали. Ободренные своей численностью, аборигены подползали все ближе. Запомнился один, с перевязанной башкой. Он вопил громче всех. Видимо, какой-то местный демократический лидер.
Мы определили себе предельное расстояние, метров пятьдесят, дальше которого подпускать их было опасно. Когда грузины приближались к этому рубежу, наша десятка брала щиты на руки и делала шаг вперед. Как правило, тбилисцы после этого убегали. Но чем дальше, тем становилось напряженней. Как нам потом рассказали парни с других заслонов, им пришлось потяжелей. Грузины там попались более демократически развитые и пытались подойти вплотную. Кстати, зачем они так делали, не знаю до сих пор. Сидели бы дома, или гуляли в другом месте, целее бы были.
Поэтому там мотались наши автоматчики и несколько вооруженных десантников. Когда народ подпирал, они прибегали и угрожали открыть огонь. Помогало.
Нам сообщили, что кроме нас-слушателей Горьковской школы милиции и батальона, по-моему, десанта, около ЦК никого нет. Мы снова погрустнели.
Ближе к ночи стали мы отступать, понемногу сплачиваясь. Готовились, что нас сейчас сильно побьют, по крайней мере. Грузины все подползали, и подползали.
Вдруг раздался какой-то рокот. И вдалеке, на перекрестке, увидели мы сначала пушку, а потом и ее хозяина-нормальный советский танк. За ним еще один, еще. Потом техника военная с армейцами. Все. Красная Армия пришла.
Нас сменили и разрешили отдыхать. Выдали недостающее снаряжение. У каждого был ЖЗЛ (жилет защитный легкий), дубинка-резинка и металлический щит.
На отдых нас отвели около 23 часов. Спать легли сначала в автобусе. Но ужасно неудобно спать на сиденье во всей амуниции. В проходе ее не положишь, там уже спят. Тридцать мужиков, экипированных, как гоплиты, не умещаются в ЛАЗе. Поэтому мы вылезли на улицу. Не все, конечно. Но в апреле в Грузии тепло. На полянке разложили бронники. ЖЗТ раскладывается на две половинки, пружинит. Сверху шинель, ею же закутался, можно спать. Кстати, спали мы на газончике, куда потом детишки возлагали цветочки в память погибших шести женщин прошедшей ночью на площади.
Это к тому, что потом очень уверенно утверждали грузинские люди о том, что детишки при возложении цветов нанюхались газов, которыми якобы пропиталась трава, и очень сильно отравились. Это было дней через десять после мятежа.
Так вот, мы прекрасно спали на газончике, и никаких газов не ощущали. Возможно, у наших организмов был некий иммунитет, а может, врут грузины.
О погибших женщинах. Всего их было шестеро. Возраст от 16 до 60, по-моему, лет. Диагноз врачебный гласил: «Механическая асфиксия». Попросту задохнулись. Их просто затоптали в толпе вежливые кавказские джентльмены.
Еще одно. Ходили слухи, что одну из женщин, которая была беременной, убил десантник. При этом приводились детали. Десантник якобы гнался за ней километр, изнасиловал и убил.
По этому поводу один из наших преподавателей провел логичную разборку.
Первое объяснение. Беременная была отличной спортсменкой и смогла целый километр убегать от десантника.
Второе объяснение. Десантник был отвратительно подготовлен, и не мог догнать беременную женщину на километровой дистанции.
Третье объяснение. Женщина стала беременной после того, как ее догнал десантник.
Но факт в том, что всех женщин нашли недалеко от площади, задавленных толпой.
Ну да хватит.
После отбоя нам сказали, что в Тбилиси введен комендантский час. Решение об этом было принято около 23 часов, а формально он вступил в силу около 22. То есть, задним часом.
Поэтому мы могли наблюдать такую картину. Войсковые патрули, начавшие рыскать по улицам, хватали грузин, до сих пор неизвестно зачем ползавших по улицам и спрашивали у них пропуск. Конечно, пропусков у них не было. Их вообще ни у кого не было.
Поэтому задержанных грузинов волокли в комендатуру. Это грозное учреждение размещалось в подземном переходе около ЦК компартии Грузии. Днем у нас, да и у всех людей в погонах там был туалет.
Один из наших-Миша-Хохол, по старой привычке сунулся туда по большой нужде.
«Там чистота. Грузины руками и рубахами выдраили все. Порядок такой. Десантура заставляет грузинов учить положение о комендантском часе. Наизусть. Дают десять минут времени. А если не выучат, то отжиматься. Или на одной ноге приседать. Мне даже жалко их стало» Это Мишин рассказ.
На следующий день нашу группу поставили охранять мост через речку, по улице Пушкина, кажется.
С едой было туго. Увидели недалеко вывеску «Воды Лагидзе». Зашли. Оказалось- кафешка. Персонал отнесся к нам как-то настороженно. Оказалось, ночью, в поисках еды к ним забрели какие-то люди в погонах, загнали сторожа под лестницу и съели все булочки. Мы честно расплатились за взятое.
Жара. От машин бензиновая вонь в воздухе. Часть из нас несла службу на мосту, остальные сидели на травке и сушили портянки и носки. Запаха от них не ощущалось.
Движение по мосту было перекрыто. Вместе с нами тут были десантники из Пскова, кажется. Некоторые солдаты в парадной форме. Оказалось, их собирали по тревоге, и практически, кто в чем был, так и отправили. (У нас подобная ситуация повторится летом, когда школу отправят в Фергану. Парни прыгали в автобусы на ходу, так и прилетели в Узбекистан-ботинки, рубашка и брюки. Когда туда перебрасывали, натерпелись страху-один ИЛ-76 разгерметизировался, что ли, и стал резко снижать высоту. От перепада давления у парней пошла кровь-из ушей, носа, даже из глаз).
Кроме нас и ВДВ, на мосту стоит настоящий танк. Если кто-нибудь из тех, кого не пропустили, начинает очень уж возмущаться, в боевой машине что-то конкретно гудит, и на скандалиста направляется пушка. Помогает очень при общении с местным народом.
Даже спесивые местные чекисты, академики и просто грузины с малопонятными, но страшными ксивами не задают больше вопросов и уезжают в объезд.
Подъехала, по-моему, грузовая «Татра» с номерами одного из регионов РСФСР. Вылез славянин с большими глазами.
-Мужики, помогите, третий день из города выехать не могу.
Нарисовали примерную схему. Поблагодарил и уехал.
Еды по прежнему нет. Терпим. Как нам сказал преподаватель, играющий обязанности замполита: «Указание самого Горбачева-навести порядок в Грузии». Наводим, но есть хочется. Уже вечер, по мосту едет легковушка. Остановилась. Из нее вышел наш зам.начальника школы. Смотрел на нас, смотрел, потом поинтересовался, не из Горького ли мы.
Мы сознались, что из Горького. Полковник удивленно сказал, а что вы здесь делаете? Всех слушателей еще днем собрали и увезли отдыхать. Мы промолчали.
Полковник уехал. Через полчасика за нами приехал автобус. За рулем командир второй группы. Приехали на базу. Оказалось, что место дислокации поменялось. Сейчас мы обитаем в тбилисской школе милиции. Наши вещи, оставленные в горах, привезли и свалили в кучу на улице.
Ночь. Темно. Ищем шмотки, матрасы, одеяла и прочее.
Потом идем в здание. Ищем свободные места. Но все занято. Во всех учебных помещениях кто-нибудь да живет.
Находим дверь с надписью «Зал ученого Совета». Заперто. Аккуратно ломаем замок. Включили свет. Классно, никого. Начали оборудовать спальные места. Большинство легло на пол. Я составил два стола, бросил на них матрас и расстелил белье. Поскольку все потные и грязные, пошли мыться и стираться. Стирали все портянки и носки. Я свои две пары повесил на веревочку, на которой держались оконные занавески, и чтобы они не портили научный вид кабинета, задернул их гардинами.
Утром, нас, конечно, выгнали, но предоставили места-койки и раскладушки даже дали. Когда переехали, я вспомнил про свои носки. Зайдя в зал ученого совета, увидел там полковников и генералов-наших и местных. Они что-то обсуждали, и даже махали руками. Стараясь не помешать, я аккуратно обошел старших по званию, раздернул гардины и снял свои носки. Почему-то все замолчали. И молчали, пока я не ушел.
Много еще там было всего. И нашу группу опять забыли на охране какого-то райкома партии, и опять сидели не диете. И Горбачев, уверяющий всех по телевизору, что он ничего не знал о вводе войск. Его, оказывается, не могли найти. Он был где-то заграницей, а там связь плохо работает. Вне зоны оказался наш генсек, через два года выяснилось, что навсегда. И отмена комендантского часа (лучшего способа борьбы с преступностью и прочим я не знаю), когда Шеварнадзе приехал спасать родное племя. И отлет из Тбилиси, когда у одного из заходящих на посадку ИЛ-76 загорелся движок, а мы сидели в ожидании посадки, прямо у взлетки, развесив носки и портянки на проволоку, ее огораживающую и смотрели, что будет. И допросы военных следователей, по заданию комиссии Собчака. Военные прокуроры устало глядели на нас, и давали каждому подписать уже заполненный протокол допроса. В нем значилось что-то вроде-прилетели, охраняли общественный порядок, улетели.
Единственное, что мне понравилось, это награждение, уже в Горьком. Кому-то дали грамоту, кому-то значки, премии. А мне дали премию на пять рублей больше, чем другим. Я думаю, это все из-за моего тактичного поведения при съеме носков в зале ученого совета.
Кроме Тбилиси, наш курс побывал в Азербайджане, осенью 1988 года, там нас немножко покачало во время знаменитого армянского землетрясения (третий курс и две группы с нашего были в это время в самой Армении. Слава богу, никто не погиб. По слухам, из Омской школы МВД СССР погибло несколько человек). До этого, летом 1988 года, месяц пробыли в Арзамасе. Там рвануло три вагона со взрывчаткой, снесло порядочно домов, трупы опознавали пару недель. Много народу тогда погибло. Пригнали туда строителей, а мы охраняли общественный порядок-чтобы не хулиганили пьяные восстановители города. В 1989 улетели в Фергану, там узбеки резали турок-месхетинцев. В общем, помотались. В отличие от других курсов, ни разу не ездили в Москву, на охрану порядка во время Игр доброй воли, партсъездов и т.п, отчего даже немного завидовали.