Я, завтрашний. являюсь из вчера.
Слова строками лягут на бумагу.
В них будут выть вчерашние ветра,
Вчерашних сумерек колебля покрывало
Тоска взметнется звездным опахалом
Над тусклым днем, безликим и усталым,
И - завтрашний - я появлюсь вчера.
Но время утопает в вечерах,
В виденьях зыбких желтого тумана.
Сегодня - нет. Я временем обманут.
Оно течет бесстрастно сквозь меня:
Все так же ночь крадет часы у дня
И так же неизбежно в утро канет.
Когда же пробуждение настанет
Я, завтрашний, опять явлюсь вчера...
ЯНВАРЬ
Меня листа бумаги белизна
Влечет. Так в поле, после снегопада
Мерцающей пороши целина
Манит свой след оставить. И не надо,
Не по пути, а все-таки свернешь
И хрустко вензеля следами пишешь,
И словно в детстве полной грудью дышишь
И кажется - ничуть не устаешь.
Но снег обманчив. Ноги увязают,
И каждый шаг дается все труднее,
И тело будто налито свинцом...
С бумагой точно так же все бывает:
Начало легкое, чуть дальше - не о том,
А под конец и вовсе ересь мелешь.
***
Дня прибыло на воробьиный скок,
И солнце в полдень пригревать пыталось.
И значит - на год меньше жить осталось.
И - без тебя. Нерадостный итог
Моей нелепой и никчемной жизни
В году ушедшем. И не только в нём.
Давно я изживаю день за днем,
Равно остыв хвале и укоризне.
Что проку в них, коль нет тебя со мной.
Я оттого куда сильней больной,
Чем от недуга, что сжирает тело.
Ведь нынче всё, что б только я ни делал -
Бессмысленно. Так что же, под черту
Моих усилий суетных тщету?
ФЕВРАЛЬ
Еще недавно чист и осиян,
Кристалльными покровами сверкая,
Сопровождаем вьюг свирепой стаей
Февраль - гуляка, буйный великан,
Не ведающий меры и предела,
Укутывал плащом кипенно белым
Мир... Нынче - потемнел, обрюзг, поник.
Завистливою яростью ревнуя
Весне грядущей солнца поцелуи,
Стал за три дня из юноши старик,
Но, исчезая, грезит мукой неги...
Так тьма, вбирая фосфор полнолуний,
Лучится взором брокенской колдуньи
На торжище преображенья снега,
Что зиму целую - скупец - копил, стерег,
Наметывая вороха сугробов
На ледяные крышки стылых гробов,
Вод летаргических упругий мощный ток,
И - разом расточил самозабвенно
Лишь оттого, что где-то во вселенной
Всего один очередной виток,
Сплетая в нить итоги и начала,
На шпульку вечности планета намотала...
Так что же смерть - венец или исток?..
18 ФЕВРАЛЯ.
Снег на душу ложится тяжело,
Как на живую зелень листьев древа,
И долу гнет унылою тугой,
Оледенив желанье распрямиться...
Февраль.
Дени восемнадцатый.
Концерт:
Виолончель - певучая печаль,
Протяжная как зимняя дорога
Из спертого тепла еловых бедер
В лиловый знобкий сумрак февралей,
Вытягивает нерва паутину
Из смуты чувств, запутаных в клубок...
На теле скрипки сумеречны струны,
Покорные касанию смычка
Барочного...
Багряной плащаницей
Взметнулся звук финального крещендо
И - умер.
Разразилась тишина,
Оттенена трескучими хлопками
Ладоней о ладони - шелк по ветру -
На волчьих стяжках - клочья кумача...
Вдруг траверс-флейты одинокий голос.
Нет, голос Одиночества.
Его
Так просто не услышать...
Клавесин
Зияет как разверстая могила,
Из коей души звуков отлетели,
И две фигуры скорбных по краям:
Виолончель - матрона,
Дева - скрипка...
Февраль.
День восемнадцатый.
Твой день.
МАРТ
Еще подспуден затрудненный бег
В стволах деревьев животворной влаги,
Но голос пробовал уже ручей в овраге,
На прочность поверяя панцирь рек,
И черной оспой исхворавший снег
Грачи врачуют, важные как маги.
Заутро закурится косогор
Так, словно бы невидимый костер
Вознес к зениту ток струисто зыбкий
Тепла, отогревая небосвод,
И в прелых травах солнечной улыбкой
Мать-мачеха нечаянно блеснет.
***
Ненарушаемых клятв не бывает.
Лезвием бердыша
Луна рубит узлы, что нами навязаны
Снеговой сетью над сонными вязами...
Зимние космы рвет в клочья весна,
Мир изумрудя пронзительной зеленью.
Счастье? Заказано. Воля - не велена.
Посвист скворчиный в проеме окна -
Сервис гостинничного неуюта...
Из стратосферы - без паращюта
Оземь.
Обмякнуть.
Чем не славна
Участь?
А тризну ведь можно по разному...
***
Всю ночь проплакала капель -
Обильны мартовские слезы
И сладки, словно сок березы...
Наутро грянула метель.
Выл ветер разъяренным вепрем,
Взметая смерчей вихри стылые.
Всю землю саваном укрыло
Бесовской пляски коловертье.
Снег налипал на тополях
И вихрями слепил оконца...
Казалось - всюду снежный прах.
Но сквозь метель сияло солнце...
***
Луна на ущербе, и жизнь под уклон.
Все тускло и смутно ,как длинным ненастьем,
И манит пленительный холод бесстрастья,
Как дух из расствОренных к Пасхе окон
В дому деревенском пред службою ранней.
Что нынче бесстрастья мне станет желанней?
Любовь? Слишком стар. И вообще - не резон.
Любовь. Я всю жизнь ей усердно служил
Всем прочим заносчиво пренебрегая.
И что же в итоге? Задачка простая.
В итоге бирюк, одинокий как был
Всю жизнь. Одиночество - волчья мета.
Клеймо, что младенцу незримо на лоб
Впечатано, не обознаться чтоб,
Когда в судный день по церковным наветам
Всех, живших доселе призвав на правеж,
На агнцев и козлищ затеят дележ,
Гадать ли, куда попаду я при этом?..
***
Милые мои малыши.
Я без вас тоскую - не высказать...
Передать звонками ли, письмами
Окаянство бездомной души -
Невозможно.
Ночью в гостинице
Крадучись шуршит тишина.
Скорбный лик монахини схимницы
Укрывает в тучах луна.
Заблудилась в горах весна.
Не торопится, вот, негодница.
Миражами грезит бессоница.
Свищут сквозняки из окна...
Город,
Звонкою красотой
Мне чаруя сердце, пронзительным
Днем,
Ночами,
Что сторож бдительный,
Изгоняет меня - чужой.
Попугай, премудрая птица,
Сыщешь ли судьбу окаяннее -
Бресть по весям, взыскуя пристанища,
Чужаком отныне и присно.
Не сыскать.
Да и нУжды нет
Мне еще что-либо отыскивать.
Может в сердце когда и выстынет
Ненаписанных писем бред.
***
На столе
В глиняной плошке
Рядом с пепельницей,
Окурками взгрудившейся,
Простенькие,
Самые первые цветочки -
Мать-и-мачеха -
Золотоглавое чудище.
ИЮНЬ
Забудь озноб в груди и жажду поцелуев.
Чтоб накрепко забыть – порви мои стихи.
Сметая страсти прошлые грехи,
Пусть взвихривает мелкие клочки
Беспутный ветер в перекрестьях улиц.
Устрой из сокровенного архива
Июньским днем октябрьский листопад.
Дай дворникам работу: пусть палят
Плеск майских ливней, льдисто нежный взгляд,
И сердца изболевшего порывы…
Когда ж на хлопьях пепла рдяной вязью
Закорчатся согревшие слова,
Утешься тем, что ты во всем права,
Верша свой суд во имя торжества
Устоев вечных над преступной связью.
С собою в достославнейшей борьбе
Тебя да упокоит долг безлюбый.
В ухмылке плотоядно скаля зубы,
Ханжи, на всех углах трубите в трубы:
Любимая казнит любовь в себе.
***
Осыпь дождя над колосьями ржи.
Синь васильков у поросшей межи.
Кипень ромашки и рдянь земляники,
И над асфальтом шоссе - миражи.
Лето в разгаре. Июнь на исходе.
Ливни мгновенны, и радуги всходят,
Мир осияв семицветьем лучей,
Чтоб отделить хроматической гранью
Время цветения от созреванья -
Новую сущность в природе вещей.
***
Ночь накануне Ивана Купала. Русалочий плес.
Ивы полощут в тумане поникшие косы.
Рдяная точка костра на далеком покосе
Точно сестра затерявшихся в вечности звезд...
К утру померкнет костра отгоревшего свет.
Угли подернутся сизыми хлопьями пепла.
Но над кострищем край неба румянцем затеплит,
Словно от гаснущих углей занявшись, рассвет.
Ночь миновала. Недлинная летняя ночь.
Ночь колдовская кануна Ивана Купала.
Чье же ты имя, скажи, этой ночью шептала,
Внучка Русалки и Лешего, прахова дочь?..
***
СЕНТЯБРЬ
Сентябрь еще листвы не золотил,
Не возжигал багрянцем полыханья
Осин. Но клин гусиный огласил
Томительными кликами прощанья
Высокую невыцветшую синь...
А по утрам озноб займет дыханье,
Когда на волю выйдешь из тепла:
Пусть даль еще по летнему светла,
Но травы ломки, словно из стекла,
И сладкий тлен - истома увяданья -
Плывет дымком сжигаемой ботвы
На огородах. В прорезях листвы
Налилась ярой спелостью калина...
И в этом мире хрупкой чистоты
Вдруг ощутишь с покойной грустью ты,
Что пройден путь давно за половину.
***
Занепогодило. Линялою рядниной
Задернул редкий дождик дол и даль.
Погасли разом всполохи осины,
И только гроздья рдяные рябины
Алеют словно губы сквозь вуаль
Или как угольки в золе камина.
Поля стоят колючи и рыжи.
Уж спать не шлют перепела во ржи,
И коростеля крик не тянет жилы.
До зорьки над стерней скворцы кружили,
Закладывая строем виражи...
Неброская сентябрьская тоска.
Из памяти не выстыла пока
Благая щедрость окончанья лета,
Но стал заметен сход тепла и света,
И к ночи зябнет в берегах река
Туманною попоною одета...
И близь зенита - первый вестник снега -
Кристаллом ледяным сияет Вега.
***
О, если б дождь ночной
Был властен смыть с души
Всю горечь накопившуюся за день,
За год, за век, за жизнь...
Когда-то - мог.
Когда-то я дождям
Всё поверял.
Их шорохом прхладным
Я врачевал пылающий рассудок,
Взъярённый ощущением утраты
Ешё грядущей,
Но уже смертельной -
Последней
НераздЕленной любви...
Теперь же
Дождь шелестит в ночи,
Но мне его язык
Не внятен больше.
Нынче я дождю
Чужой.
ОКТЯБРЬ
Чуть теплится свеча. Октябрь. Листопад.
Окончилось шальное бабье лето.
Ночной озноб. И темень без просвета.
И - тишина. Одни часы стучат,
Бесстрастно время в вечность превращая.
Да мыслей неусыпных злая стая
Терзает мозг какую жизнь подряд
Бессоницей... Чуть теплится душа -
Светляк, дрожащий в смертной лихорадке.
Как может вечность быть такою краткой?..
Катящаяся по щеке украдкой
Слеза как капля воска горяча.
Случайная. Всему виною чад -
Безумное цветение пустыни -
Глаза разъевший горечью полыни,
Чей запах неизбывней чем "Прощай" -
Пока и вслух не сказанное слово,
Но бъющее по сердцу снова, снова,
Как камень, что Давидова праща
Отправила на гибель Голиафу.
Иуда что ли я из Кириафа,
Иль Пётр, что троекратно петуха
Кричать заставил в память отречений?
Каким из предыдущих прогрешений,
Сквозь жизнь влача последствия греха,
Я заслужил теперещную кару
Без искупления?..
Чуть теплится свеча.
Погаснет скоро ли?..
***
Я тебя не сужу. Я люблю
Безнадежной и горькой любовью.
Мне она что свеча в изголовье
В ночь последнюю в жизни мою.
Пусть неяркое пламя свечи
Мглы ночной разогнать не сумеет.
Без неё в этой долгой ночи
Звезды в небе и те потускнеют.
В форме сердца огня лепесток,
И фитиль как змеиное жало.
Капля воска слезинкой сбежала.
Всё как в жизни. Банально чуток,
И смешно, и нелепо, наверно,
Если со стороны поглядеть...
Так не дай же ты ей догореть
Раньше времени...
***
Ты следила ли, как догорает свеча.
Как дрожит её пламя
Перед тем, как угаснуть.
Как бесшумное прежде
Оно начинает звучать,
Словно силится тщетно
В попытке последней, напрасной
Окружающим ужас небытия прокричать.
И умолкши,
Погаснув,
Взвивается над сталагмитами воска
Струйка тонкая,
Различимая даже в нахлынувшем мраке.
И мгновение внятен пронзительный запах,
В коем тлен и сухая полынная горечь...
Ты видала ли, как угасает свеча?
Ты - видала.
***
НОЯБРЬ
Я все еще тебя люблю.
Но, знаешь, видимо с годами
Я постепенно обретаю
Способность видеть страсть свою
В ином, как бы холодном, свете.
Не только страсть, весь мир вокруг
В нем виден четко и контрастно.
Пускай безжалостно, но ясно.
Я это виденье не вдруг
Обрел. Так осень листья с ветел
Срывает ветреной порой
Не враз. Но кроны постепенно
Листвы последние пелены
Обронят, веток голизной
Вступив в студеное предзимье.
И пусть великолепен иней
На черный ветвях свет сквозной
Искрящий в мириады радуг,
Он не дарит душе отрады –
Колюч, холоден – неживой.
Пусть так. Но все же страсть мою
Не угасил остуды пепел.
Не страшен мне предзимья ветер.
Да, мир мой холоден но светел:
Я все еще тебя люблю
ДЕКАБРЬ
Чуть слышен шорох снежных струй
В ущельях улиц.
Ночь.
Ветер низовой
Змеит поземку.
Длиннейшие в году
Декабрьские потемки
Угомонили человечий улей.
Тоскливый час меж кошкой и собакой.
Втянувши голову в жерло воротника
Поглубже,
От шершавой ласки ветра,
В своем тулупе дремлет постовой.
Фосфоресцируя зеленоватым светом,
Склонившись на баранку,
Спят таксисты.
Сквозь снег намерзший
Скупо свет соча,
Шеренги фонарей
Мерцают словно звезды,
Далекие,
Холодные.
Дома
Слепыми бельмами
Заледенелых окон
Уставились в сугробы
И сквозь сон
Постанывают.
Что им может сниться
В такую ночь...
