В.Г. Белинский
...В тот день Город впервые заметил, что в его пределы не торопясь и будто выжидая чего-то, вошла грустная красавица Осень. Она уже не в первый раз наведывалась сюда, она была почти ровесницей старику Городу - разве что чуть-чуть помладше - и потому ощущала себя здесь полновластной хозяйкой.
Нежданная гостья молча оглядела свое пристанище и, как всегда оставшись недовольной увиденным, высказала решение навести порядок по своему усмотрению, превращая все вокруг в огромную грязно-серую лужу. Город, так и не привыкший за множество лет к несвоевременным визитам своей давней знакомой, делал отчаянные попытки показать себя гостеприимным хозяином и произносил многочисленные панегирики, адресованные унылой визитерше. Осень нехотя отвечала на них легкой улыбкой последнего тепла да прохладными вздохами со стороны северо-запада, оставлявшими все меньше зеленого цвета на улицах...
Город, слегка промокший и озябший в промозглой атмосфере осеннего настроения, не без грусти наблюдал, как из-под серой стали рваных и теперь уже повседневных штор небосклона неумело пытался выкарабкаться мутный и потому едва различимый желтый диск, который все почему-то называли величественным словом Солнце и который еще вчера своими спицами накалял воздух до благоприятного числового выражения на термометрах.
Смеркалось.
Небо вообразило себя лейкой гигантских размеров и не скупясь посылало на Город холодные потоки колкой воды. На улицах, превратившихся по капризу Осени в некое подобие водоемов, не было видно ни души. Вернее, почти ни души...
В противовес всем спрятавшимся в светлых и большей частью теплых коробках квартир, Он размеренно шел по неосвещенной дороге, глубоко засунув руки в карманы плаща и обмотав шею белым вязаным шарфом. Ему было приятно остаться с Городом наедине, вести с ним безмолвный разговор, и ничто не могло помешать их замечательному тандему, даже занудный приятель Осени дождь... Он любил дождь, за что? - Он бы и сам, пожалуй, не смог ответить, но все-таки любил, любил по-настоящему; и дождь отвечал Ему взаимностью, не слишком сильно хлеща по лицу водой и оставляя в меру сухим Его плащ. Он был поэтом и в силу этого Ему казалось, что дождь - это слезы душ, попавших в рай и тоскующих там по прежней жизни. Нужно признаться, дождю очень нравилось такое определение, очень нравилось.
Раскисшая дорога хватала Его за ноги, затрудняя движение, но Он все-таки шел, невинно улыбаясь чему-то и не обращая внимания на злодеяния погоды. Дорога сердилась и нервно чавкала, плевалась комочками грязи, оставлявшими следы на Его изрядно потертых джинсах... Быть может, Он так и проходил бы всю ночь, разговаривая с Городом и подставляя лицо серебряным струям, если бы что-то незначительное, но настойчивое не заставило Его замереть около старенького крыльца, над которым красовалась вывеска с замысловатыми буквами: Кафе «Нежный Звук Грома»; и ниже, буквами помельче: круглосуточно.
Совершенно неожиданно Он почувствовал, что Его одежда насквозь пропитана влагой, да и сам Он успел немного замерзнуть: ладони стали прохладными и приходилось звучно и резко вдыхать воздух, дабы не дать появившемуся насморку окончательно обнаружить себя. « Наверное неплохо зайти в это кафе хотя бы на полчаса, слегка обсохнуть и погреться», - где-то в глубине Его сознания замаячила свежая мысль. Он плавно оглянулся и провел своим беглым зигзагообразным взглядом по окрестностям; остановил взор.., ни на чем-то, а просто остановил, словно просил прощения у Города и дождя за небольшое предательство; резко повернулся к двери и сделал три шаркающих шага по ступеням крыльца...
Дверь легко подалась вперед, ударила по маленькому колокольчику, который тут же разлил свой мелодичный звон по всему кафе... Раньше, несколько десятилетий назад, такие колокольчики можно было увидеть повсеместно; закрепленные над дверью они всегда безошибочно оповещали хозяев различных мастерских, булочных, парикмахерских да и мало ли чего еще, о приходе посетителей. На улицах Города часто слышались непродолжительные, но чудесные песенки этих крохотных звоночков, нередко перекликавшиеся друг с другом. От этого становилось как-то спокойно, легко на душе. Но вскоре колокольчики были забыты людьми. Теперь практически нигде не раздается их радостный звон, двери превратились в безмолвные перегородки; пожалуй, жизнь от этого утратила какую-то непередаваемую прелесть.
...мелодичный звон по всему кафе прошелся волной, заполнив собой все свободное пространство, ударился о стену, оттолкнулся от нее и вернулся обратно. Время остановилось, вместе со всеми вслушиваясь в этот ласкающий слух говор колокольчика.
Застыв в изумлении, Он так и держался за ручку полуоткрытой двери.
Никогда прежде Он не слышал ничего подобного и потому Ему захотелось вновь насладиться ни с чем не сравнимым звуком. Он закрыл дверь точь-в-точь как до своего прихода и в очередной раз легким движением открыл ее. Все повторилось...
Он вошел внутрь и Его сразу со всех сторон охватило бархатистое тепло и еле уловимый запах горящих сухих дров. В кафе царил полумрак, такой, какой обычно создает свет свечи; на стенах, потолке, столиках вели бешеную пляску отсветы огня, вьющегося в небольшом камине у дальней стены. Этот полумрак в сочетании с ярко-красными шторами на окнах, с белоснежными скатертями и тихой ненавязчивой музыкой, доносившейся неизвестно откуда, - создавали необычайный уют, какой редко встретишь в других подобных заведениях.
О да, « Нежный Звук Грома» не был похож на остальные, даже весьма неплохие кафе, в которых постоянно витает сизый табачный дым, в которых всегда неимоверное количество посетителей, большей частью желающих просто-напросто набить свое брюхо; здесь никогда не было крошек на столах или пятен на скатертях, а люди, зашедшие сюда даже волей случая, оставались надолго.
Он привычным движением руки расстегнул свой плащ и стащил с шеи шарф, скомкав его в руках, сделал несколько несмелых шагов, оглядываясь вокруг, остановился возле камина и некоторое время не мог отвести свой взгляд от темпераментного танца рыжего огня...
- Добрый вечер... Вы, надо полагать, у меня впервые, - к Нему незаметно подошел хозяин кафе, пожилой худощавый мужчина с грустными глазами и приятным голосом. - Да уж, что ни говори, а человек может бесконечно долго смотреть на огонь, воду и труд другого человека. Не вы первый, не вы и ,надеюсь, последний; все, кто приходят сюда, смотрят на этот огонь, радуются, остаются довольными. А для меня, поверьте, нет лучшей награды.
- Ваш огонь действительно великолепен, - произнес Он хрипловатым от долгого молчания голосом, - и кафе просто замечательное.
- Великодушно благодарю. - хозяин «Нежного Звука Грома» слегка кивнул головой. - Не желаете ли чего-нибудь заказать? Сразу же хочу предупредить вас, что здесь вы можете заказать все, что угодно; я выполню любой заказ.
- Да... да, пожалуйста, если можно...
- У меня можно заказать все, что вам будет угодно, - еще раз, перебив Его, сказал хозяин.
- ...омлет с ветчиной, к нему немного зеленого горошка и чашку кофе. - почувствовав прилив голода и практически не думая Он сделал заказ.
- Замечательно. Через десять минут все будет готово. Вы пока можете занять столик, выбирайте любой, какой вам заблагорассудится, сегодня всего трое посетителей, погода забрала у меня всю клиентуру, но, как говориться, нельзя все время выбивать десять из десяти, бывают и не очень удачные дни... - с этими словами хозяин заведения отправился выполнять заказ, но, на полдороги спохватившись, вернулся к Нему. - Вы, как видно, слегка замерзли... Могу вам предложить взамен кофе отличный подогретый эль.
- Идет. - Он уже наметил себе столик у окна и собирался отправиться за него.
Несколько мгновений спустя Он шумно отодвинул стул и, немного поправив плащ, уселся за стол; шарф, который все это время так и оставался смятым в Его руках, был небрежно брошен прямо на скатерть. Он еще раз осмотрелся вокруг, и только теперь заметил, что, как сказал хозяин, в кафе действительно почти не было посетителей, лишь неподалеку от Него, в наименее освещенном углу сидела счастливая и молодая пара, держась за руки и тихонько о чем-то разговаривая.
Он неловким движением пятерни провел по своим густым черным волосам( с которых на стол спадали слезы дождя) , надеясь, что восстановил их надлежащий вид. Захотелось взглянуть в окно. Город по-прежнему оставался во власти дождя. Дождь, слегка наклонившись, посмотрел в одно из окон кафе, встретился с Ним глазами, радостно застучал в прозрачную твердь стекла, приглашая Его выйти на улицу. Почему-то вспомнилось детство, однажды собравшее вещички и ушедшее в неизвестном направлении...
Вот Он, еще совсем ребенок, отодвинул плотную штору и устремил свой взгляд туда, где идет дождь. Ему нравится сидеть дома, в тепле, при желтом свете не очень яркой настольной лампы и слушать, как крупные капли шелестят по намокшему асфальту, как с крыш шумно стекают потоки воды. Еще не сделаны уроки, но Ему нет до них никакого дела. Разве можно удержаться, когда вокруг Такое?! Восторженный взор стремится туда, где идет дождь, туда, туда!.. Хочется выбежать на улицу, вихрем пронестись по ползущим по дороге лужам; ненадолго, всего на минутку, а потом быстро домой, чтобы еще сильнее ощутить от того, что есть дом, тепло, желтый свет настольной лампы, шторы... и дождь за окном. Но Ему нельзя выходить во двор, Он простужен и вынужден не покидать свою комнату. А как хочется, как хочется!!!
Начинается гроза, самая настоящая осенняя гроза... Первая вспышка молнии завораживает Его, и Он, счастливый, с широко раскрытыми глазами, неумело дергает шпингалет, пытается открыть окно, вздрагивает, испуганный глупыш, от гулкого, раскатистого грома, всматривается в потемневшую вату туч, боясь пропустить очередную вспышку ломаной стрелы. Окно - открыто, шторы резко взлетают к верху, трепещут на ветру; небо вновь озаряется светом, раздается похожий на пушечный выстрел звук, но он уже не так пугающ. Руки тянутся к небу, не боясь ничего, Его детские руки. Он едва не выпадает из оконного проема, на лице оставляет следы дождь. Кто-то входит в комнату и закрывает окно - это пришла мама. Она не ругает Его, а просто вместе с ним выглядывает сквозь стекло на улицу, улыбается. Ему делается от этого еще радостнее, Он обвивает ее шею своими тоненькими руками и взахлеб нашептывает ей на ухо свое первое, только что придуманное стихотворение, детское, нескладно-краеугольное, но искреннее и доброе..........................................
Давно Он не вспоминал детство с таким трепетом и восторгом...А дождь все звал Его выйти и составить ему компанию, манил к себе плавными движениями ветвей дерев, еще сохранивших свою летнюю красоту, но знавших, что вскоре их ждет превращение в унылые и безжизненные метлы, торчащие из земли. До самой весны. Дождь заглядывал в глаза, ожидая ответа.
- Прости, дружище, но я не могу, мне нужно отдохнуть, к тому же я не желаю простудиться. - чуть заметно прошевелил Он губами, пытаясь не обидеть своего любимца, и добавил, - Нет уж, спасибо.
- Вы что-то сказали? - случаются такие моменты, когда человек полностью погружается в собственные мысли, оградившись от окружающего мира высоким частоколом личных переживаний; внимание его рассеивается, и если действительность по неосторожности возвращает человека в «надлежащее» состояние, то это, как правило, происходит с легким испугом, вздрагиванием и сбивчивой речью. Голос хозяина кафе, неслышно подошедшего к Нему, хотя и был спокоен и тих, все-таки заставил Его подпрыгнуть от неожиданности.
- Н-нет, н-нет, ничего...й-я просто... я сам с собой разговаривал, - заикаясь и краснея от непонятно откуда взявшегося смущения, пролепетал Он.
- Простите, я, кажется, напугал вас, - хозяин явно не ждал подобной реакции, - поверьте, у меня и в мыслях не было... Вот, пожалуйста, ваш заказ: омлет с ветчиной и зеленым горошком и подогретый эль.
- Спасибо,,, даже не заметил, как время пролетело, - понемногу приходя в себя, добродушно проговорил Он.
- Не вы первый, не вы первый, - загадочно улыбаясь, коснулся Его ушей сладковато-мягкий голос, - не буду более вас беспокоить, хорошего времяпрепровождения.
- Еще раз спасибо, - крикнул Он вдогонку быстро удаляющейся спине хозяина «Нежного Звука Грома» .
Приступа аппетита хватило ровно на половину порции, несмотря на то, что омлет был по-настоящему отменным. Тарелка отодвинулась на край на середину стола, где стояла ваза с тремя свежими гвоздиками, а также минимум столовых приправ, необходимых всякому мало-мальски уважающему себя кафе. Он взял в руку кружку и начал неспешно набирать в рот, слегка морщась от этого, и с усилием проталкивать в горло еще горячий эль. Немногие знают, как трудно пить горячий эль. Нужно признаться, это очень тяжелый напиток, он обжигает язык и горло, хочется кашлять, и эль, кроме того, практически сразу бьет в голову...
Он с трудом проглатывал эль. Несильно, но чувствительно закружилась голова и по всему телу мелкой зыбью растеклось блаженное тепло; Им овладевала лень, обвивая прочной паутиной. Не хотелось абсолютно ничего, только просто сидеть и мучить себя элем. Он поймал за хвост, скрутил и засунул за пазуху чувство, при котором не существует ни малейшего дискомфорта и кажется, продлись этот миг на всю жизнь - не было бы большего счастья... Но эль был гораздо короче жизни и вскоре покинул кружку. С некоторой жалостью заглянув на самое ее дно, Он усмехнулся и оглянулся на молодую пару. Они так мило смотрелись, что казалось - это самая влюбленная пара, самая искренняя и чистая на всей Земле. « Счастливчики»,- не без зависти подумал Он, и чтобы как-то занять себя, начал ковырять вилкой оставшийся омлет.
Раздался звон колокольчика. Он пропустил его мимо ушей и продолжал пронзать омлет зубьями вилки.
Она вошла в кафе, зябко кутаясь в укороченное пальто, с трудом и не с первого раза закрыла свой пестрый зонтик, слегка встряхнула его от воды и неторопливо прошлась по кафе. Она шла красивой и плавной походкой, какой к человеку подкрадывается сон, какой ночь прогуливается по усталому Городу. Создавалось впечатление, что Она даже не касалась прохладного мрамора пола, а летела над ним, как фея или как ангелок. И только легкое постукивание Ее тоненьких каблучков, похожее на неспешную барабанную увертюру апрельской капели, дотрагивающейся до еще замерзшей, совсем не весенней земли, разбивало мысль о Ее волшебном происхождении. Хотя, никто не мог с полной уверенностью заявить, что Она не имеет ничего общего с каким-нибудь чудом. А может быть просто очень хотелось, чтобы чудо, пусть слегка, разбавило черно-белую реальность и серую скуку Осени.
Хозяин «Нежного Звука Грома», вежливый и учтивый, подошел к Ней, по всей видимости предлагая заказать что угодно по личному усмотрению. Она отвечала, искренне улыбаясь. Хозяин кафе вскоре удалился, а Она все той же завораживающей походкой прошла мимо камина и остановилась около столика, соседствующего со столиком, за которым сидел Он.
Она сняла черную фетровую шляпу, встряхнув головой, чтобы расправить свои каштановые локоны, ловко выскользнула из пальто, аккуратно сложила его и, «переломив» пополам, опустила на спинку стула, тихонько села.
Он не сразу заметил Ее появление, возможно это было побочным эффектом употребления подогретого эля. Но вот, Он поднял голову и встретился с Ней глазами. Он больше не ковыряет омлет, вилка отброшена в сторону... Она ласково и мило улыбнулась Ему, хотя, возможно, это только померещилось. Он не мог отвести от Нее глаз, будто Его взгляд защелкнулся карабином, который не хотел открываться, да и не было никакого желания открывать его. Она чуть заметно покраснела и опустила ресницы, слегка склоня голову.
«Господи! - Его сердце бешено стучало, билось о грудь, словно птица, попавшая в силок, пытаясь найти выход. - Никогда прежде со мной не происходило подобных умопомешательств. Неужели эта чудесная девушка произвела на меня такое невообразимое впечатление. Боже мой! Боже мой!.. Она такая.., такая необыкновенная, неземная, прелестная, милая, восхитительная...» И стая маленьких крылатых эпитетов понеслась у Него в голове; они сбивали друг дружку с ног, падали, снова вскакивали и опять бежали сломя голову, задорно смеялись.
Хозяин принес Ей чашечку кофе на превосходном голубом блюдечке. Она поблагодарила его кивком и мягким взглядом карих глаз из-под роскошных ресниц. Она хотела что-то сказать вслед уходящему хозяину, но передумала, осторожно взяла чашечку обеими руками и сделала глоток, закрыв глаза от удовольствия.
Он смотрел на Нее, не в силах оторвать свой взор, и не было в этом никакого дерзкого желания, никакой безудержной похоти, взгляд этот не был раздевающим, вихрем срывающим всю одежду, он даже не был похож на тот взгляд, каким большинство мужчин смотрит вдогонку прошедшей в противоположном направлении приглянувшейся ему симпатичной девушке. Было что-то доброе, нежное и по-отечески заботливое в этом взгляде.
Она делала глоточки из чашечки, всякий раз щурясь от наслаждения, без показного притворства, естественно и искренне. В этом виделась какая-то детская чистота, и даже выражение лица было светлым и милым, совсем как у ребенка: слегка надутые губки, доверчивые, вселюбящие глаза - одним словом - прелесть.
Наконец Она допила кофе и посмотрела на него, поймала ласку и нежность в Его глазах. Уже давно на Нее так никто не смотрел, Она уже привыкла ощущать на себе колкие и неприятные взгляды (даже, порой, безразличные) прохожих, словно у Нее не было души, словно Она - вещь... Он не такой, как все, Он не такой.
Все это Он прочел в Ее глазах. И Ему стало до боли обидно, что мир, безжалостный и примитивный, разучился Замечать прекрасное и носить его на руках, боясь потерять. Он читал Ее глаза как книгу, ловя каждое слово и опасаясь пропустить главное. Ее глаза говорили, что Ей очень одиноко и тоскливо; и что Он нужен Ей; Она хочет быть любимой и желанной, с нетерпением ждет счастья. В самом уголке левого глаза Он явно видел слово «ЛЮБОВЬ», и эта ЛЮБОВЬ тянула Его магнитом, заигрывала с Ним и манила пальцем. Сердце вот-вот вырвется наружу и взлетит вверх, к самому небу; и душа запоет на все кафе свою песню.
Но первый момент любви испугал Его, как пугает новорожденного первый глоток воздуха. Нет в том ничего страшного, а он все равно боится ощущения безызвестности, чего-то неопробованного. Он ни за что не осмелится подойти к Ней. Боязнь обжечься о внезапную ЛЮБОВЬ сильнее. «А может это вовсе и не Любовь, - подумалось Ему. - Да, конечно не ЛЮБОВЬ, а просто... Я даже могу и вовсе не смотреть на Нее». Сделав над собой усилие, необычайно большое усилие, Он отвернулся к окну.
Город, уставший от проделок Осени, подмигивал Ему желтыми глазницами окон. Осень была довольна своей непростой работой, после тяжелого дня готовила себе постель из опавших листьев. Ветер без устали гонялся за обрюзгшими облаками, кидался на деревья, ернически сдирая с них листву, ударялся о дома, приостанавливался, потирая ушибленное место и заново начинал свою круговерть. Изрядно заскучавший дождь еще раз пригласил Его составить компанию и, получив очередной отказ, пожал плечами и отправился в какой-то чужой, далекий и глупый город, таща за собой на веревочке грозные тучи и совсем еще молодые облака. Стих шелест дождевых струй, лишь по водосточным трубам катилась, перемешавшись с многолетней ржавчиной , вода.
Ему почему-то было неинтересно смотреть за окно, и Он поймал себя на желании еще на мгновение, хотя бы одним глазком взглянуть на Нее. Он повернулся и их взгляды тотчас пересеклись, глухо защелкнулся карабин. От неожиданности сердце забилось еще сильнее, и Он улыбнулся Ей. Казалось, Амур всадил в Его сердце добрую дюжину стрел, и что сердце может не вытерпеть столь настойчивой атаки.
«Боже мой, наверное у меня сейчас совершенно дурацкий вид. Что за мальчишество? Нужно держать себя в руках».- попытался он подавить всплеск эмоций. Но именно в этот момент непонятно откуда раздался щелчок, и полилась музыка, чудесная медленная музыка. Это была бессмертная композиция неотразимого Луи Армстронга «What A Wonderful World». Ему захотелось танцевать, музыка, идеально подходящая для медленного танца не позволяла сидеть на месте, подталкивала к Ней. Он хочет пригласить Ее на танец и видно, что Она только и ждет этого, умоляюще заглядывает в глаза. Усилие, одно лишь усилие, переступить через себя, наплевать на весь окружающий мир, сделать несколько шагов и взять Ее за руку!!!
Он поднялся из-за стола, замер на одно-два мгновения, схватил рукой шарф, судорожно сунул его в правый карман и... вышел на улицу...
Дождь уже был далеко, лишь мокрый асфальт да редкие облака, отставшие от огромного обоза влажных туч, напоминали о его недавнем присутствии. Он стоял на крыльце «Нежного Звука Грома» и глубоко вдыхал посвежевший воздух, постепенно приходя в себя. «Наверное это и есть ЛЮБОВЬ с первого взгляда, - подумалось Ему, - Великолепное чувство. Обязательно об этом напишу стихотворение». Он сошел с крыльца и размеренной поступью отправился топтать промокшую и неосвещенную дорогу.
Что-то тихонько позвякивало в левом внутреннем кармане Его пиджака. Он остановился, залез в карман рукой и извлек оттуда неисчислимое множество осколков. Это было Его разбитое сердце. Из-за небрежного отношения оно рассыпалось на мелкие кусочки. Он потряс и в руке, думая, что с ними сделать и вслушиваясь в их побрякивание; и, вдруг, подбросил их вверх, в самое небо . На потемневшем куполе небосклона появились первые звезды...
...В тот день Город впервые заметил, что в его пределы, не торопясь и будто выжидая чего-то, вошла грустная красавица Осень. Она уже не в первый раз наведывалась сюда, она была почти ровесницей старику Городу - разве что чуть-чуть помладше - и потому ощущала себя здесь полновластной хозяйкой.