С благодарностью Елене Авериной
"Как-то Наср аль-Дин Ходжа шел в деревню со своим сыном. Мальчик ехал верхом на осле. По дороге они встретили двух женщин и услышали, как одна говорит другой: "Ох уж эта молодежь! Мальчик спокойно едет на осле, когда его старый отец идет пешком. Удивительно!"
"Отец", - сказал мальчик, - "ты настоял на том, чтобы я ехал верхом, не так ли? Давай же, не отказывайся, садись на осла!". И они отправились дальше, Ходжа – верхом на осле, мальчик – пешком. Спустя некоторое время им повстречались два одиноко бредущих старца.
"Эй, старик!", сказали они. "Твои кости уже высохли и состарились. Ты стоишь одной ногой в могиле. А твой отпрыск, разве он заслужил того, чтобы высохнуть как ты? Пусть он едет верхом!" Когда они прошли мимо, Ходжа посадил сына на осла вместе с собой. Они ехали вдвоем под палящим солнцем и приблизились к кучке зевак, сидевших вдоль дороги.
"О, какая жестокость! Бедное животное! Ему слишком тяжело везти двоих! Бедная тварь почти умирает!" "О, ради Бога!", сказал Ходжа. Он слез с осла, и они пошли рядом, гоня осла перед собой. Но в следующий момент столкнулись с двумя мужчинами, которые стояли у дороги.
"О, Аллах! Посмотрите на этих идиотов! Осел идет впереди, прыгает и скачет, не имея груза на своей спине, а они идут следом, истекая потом и покрываясь пылью. Какие же глупые люди бывают на свете!"
Наконец Ходжа обернулся к сыну и сказал: "Вот видишь! Да здравствуют те, кто может избежать людской молвы! Всегда найдется кто-то недовольный тем, что ты делаешь. Поэтому трудись только ради Аллаха". (с) http://ponauz.info/publ/9-1-0-157
Не страшен, видно, чёрт, - страшнее чертомазы,-
Приходят за «своим» - ярёмную порвать,
На празднике чужом изводятся в маразме,
Чтоб славу, сердце, кровь по крохам воровать.
Не в страх же аперкот и клинч, любые хуки,
Когда в глаза глядит противник, пусть и зло.
Почётно, коль Кличко. Не скользкий Ваня Пукин.
Нокдаун? Что, ж… Тебе, приятель, не свезло!
Течения глубин доступны постепенно,-
Лишь погружаясь в них, размыслишь океан…
Всегда плывёт молва зловонной серой пеной
Под стайкой беледей, когда балет – канкан.