Автомагнитола, чутко уловив настроение водителя, бархатно проигрывала чудесную мелодию Чака Бэрри из «Криминального чтива» - помните, ту самую, под которую танцевал со своей спутницей Джон Траволта в вечернем клубе. Господи! Да, как же хорош вечер пятницы! И нечего тут объяснять! Едешь в правом крайнем ряду. Октябрь. Сухо. Тепло. Нескончаемое лето!
Дмитрий Витальевич начал мечтать. Вот, произойдёт сегодня нечто. Например? Ну, например, приключится необычное дорожное знакомство?! Может такое произойти? А - вполне!
Вот и женщина - «голосует» на остановке. Стройная фигурка. Сидоров включил «аварийку» и, прижав свою «копейку» вплотную к поребрику, затормозил.
- Простите…,- сочным голосом обратилась незнакомка к Сидорову:
- Мне нужно на Челюскинцев… Но у меня осталось всего сто рублей?!
- Едем. - без раздумий, согласился Дмитрий Витальевич, исподволь разглядывая пассажирку. Ей, наверное, лет под сорок, а такая приятная худощавая особа! М-мм…
Женщина села в машину и сразу принялась рыться в своей сумочке. И занималась этим чуть более нервно, чем обязывала обстановка. На пол салона из сумочки вывалились какие-то листочки календаря, мятый носовой платочек, крупная (похожая на тропическое насекомое) зелёная бугристая пуговица и ещё бог весть что. Тут обоняние Сидорову внятно подсказало: этот запах не перепутаешь ни с чем - алкоголь! Мадам, вероятно, посетила вечеринку?!
- Из гостей возвращаетесь? - вежливо поинтересовался он.
- Да-а…- продолжила судорожные поиски незнакомка, вслух возмущаясь:
- Да где же они?!!
- Кто? - на всякий случай спросил Сидоров, хотя прекрасно понимал - речь шла о заявленных ста «целковых».
Попутчица молча выворачивала белые кармашки своих джинсиков «в облипочку». Сидоров загляделся на её ножки. Боковым зрением. По – водительски. Но… чрезмерно увлёкся и чуть не въехал в «корму» впереди едущей «ауди». Экстренный маневр - и… «копейка» Сидорова вильнула, объезжая возникшее препятствие. Держи дистанцию! Бди!
- Фу-у, - с явным облегчением выдохнула суетливая попутчица и торжествующе выложила на «торпеду» скомканную сотенную купюру.
Какое – то время ехали молча. Чак Бэрри кончился, щёлкнула магнитола, переворачивая кассету, и очень своевременно запел завораживающе хриплый Высоцкий:
«В тот вечер я не пил - пел, я на неё во всю глядел,
Как смотрят дети! Как смотрят дети…»
Сидоров не удивился. Так оно обычно и бывает. Ведь специально захочешь и не угадаешь с фонограммой.
- У вас закурить можно? – прозвучало сбоку.
- Да, - индифферентно разрешил Дмитрий Витальевич.
Незнакомка, похоже, совсем освоилась. Небрежным движением достала сигареты.
- Давайте знакомиться. Дима. - Сидоров с галантной предупредительностью щёлкнул зажигалкой.
Дама, сощурившись, прикурила и свободно откинулась на спинку кресла, задумчиво послав тонкую ароматную струйку дыма в ветровое окошко.
Выдержала нужную паузу.
- Тоня, - в свою очередь представилась она.
- Что нынче праздновали, Тонечка?
- Так…- смешно поморщилась Тоня: - Родственники… У сестры - день свадьбы.
- Годовщина свадьбы? Это прелестно! - уточняя, разулыбался Дмитрий Витальевич.
- Да ну-у… За весь вечер, даже не потанцевали! Нахрюкались, вот и вся годовщина, - Тоня тихонько икнула, прикрыв ладошкой рот.
Сидоров деликатно закашлялся и предложил:
- В чём проблема? Едем ко мне, Тонечка! Вы, какую музыку любите?
- Да я вас совсем не знаю?!! – засопротивлялась Тоня.
Однако Сидоров чутко уловил в её голосе нотки лёгкого интереса и неуверенности, а потому вкрадчиво, пытаясь не спугнуть, продолжил:
- Живу один. Как перст. И, поверьте, Тонечка, жутко хочется станцевать с вами…
Тоня пристально – изучающе всматривалась в глаза Дмитрия Витальевича.
Сидоров нежно - успокаивающе улыбался в ответ.
Тоня смущённо отвела взгляд. Нахмурилась, что-то обдумывая. И, опять, мило икнула, слегка мотнув головой. Её стрижка «каре» чуть колыхнулась.
- Вы, Дима, наверное - маньяк! Завезёте… меня… и всё такое… И, вообще, мы уже приехали. Вот мой дом.
Сидоров остановил машину, повернулся к Тоне и…отчаянно поцеловал её!!
К удивлению Дмитрия Витальевича, Тоня вовсе не протестовала. Ни в какой форме. Совсем, даже, наоборот: славная женщина, похоже, наслаждалась?! Дальнейшие события развивались молниеносно и не по сценарию Сидорова!
- Ой! - заполошно вскрикнула Тоня.
- Что случилось? - забеспокоился Сидоров.
И обоняние Дмитрия Витальевича повторно не подвело - горько запахло палёным! Значит, тлеет где-нибудь на сиденье гостьи крохотный табачный уголёк. Плавится обивочка.
Точно! Сизый дымок плавно заструился из-под стройной соседки!
Опытный пожарный Сидоров (просьба не путать с «пожарниками» - это жуки такие!), поскольку сам не раз попадал в такую передрягу, не мешкая, принялся плескать питьевой водой из пластиковой бутылки прямо меж Тониных джинсовых ножек.
Тоня одновременно испуганно и обиженно заверещала. Сидоров, мгновенно оценил ситуацию и… насупился. О! Он умел и любил перевоплощаться.
Через секунду, вытащив из бардачка относительно чистую тряпку для протирки стекла, бестрепетной рукой Дмитрий Витальевич начал тщательно ликвидировать последствия борьбы с огнём.
Тоня, очаровательно состроив бровки «домиком», смотрела и ощущала, как наглая тряпка деловито шебуршится между её коленями, неотвратимо перемещаясь и подбираясь к самым сакральным женским местам!
Сидоров, окончательно войдя в роль «расстроенного автовладельца», склонившись над очагом пожара, увлечённо хлопотал, не забывая при этом мрачно бубнить, горестно сетуя о нанесённой потраве.
Тоня, хотя и ждала этого момента, но все - же вздрогнула, когда Сидоров «невзначай» прикоснулся к заветной цели. Дмитрий Витальевич на мгновение застыл в тревожном ожидании.
Однако, ощущая свою вину, Тоня даже не возмутилась.
Тогда Сидоров, еле скрывая своё ликующее возбуждение, подвёл важные и очень влажные промежуточные итоги - пожар, ребята, разгорался нешуточный!
Сидоров осмелел и цинично продолжил свои псевдозаботливые манипуляции.
Тоня ошарашенно взирала на завуалированное бесчинство, всё шире разводя колени.
Когда её поза стала вызывающе неприличной, женщина встрепенулась и, нехорошо улыбаясь, прямо заявила:
- А вы, Дмитрий - жук!!!
- Да, - покорно согласился Сидоров и, стесняясь, тихо добавил: - Пожарник.
Тоня захихикала. Сидоров понял - гроза миновала. И перешёл на «ты»:
- Прошу тебя, Тонечка, поехали ко мне?
Тоня отреагировала моментально:
- Поедем, - она чуть склонила голову к правому плечу и жестяным шёпотом добавила:
- Но приставать ты ко мне не будешь! Я не такая пьяная, как тебе показалось.
Так что… без рук… Дима, договорились?!
Сидоров скроил обречённую физиономию, но решил идти до конца:
- Ладно. Как скажешь…
Тоня достала очередную сигарету, сама прикурила, смешно оттопырив нижнюю губу,
и милостиво повелела:
- Поехали!
Из динамиков могуче взревел Высоцкий:
«Ах, что за кони мне попались - приве-редли-вые!...»
* * *
Дмитрий Витальевич совершенно напрасно согласился на позорные для любого мужика обязательства. И, теперь, курсируя на правах хозяина из кухни в комнату, сервируя лёгкий ужин на двоих, корил себя последними словами.
Сидоров, ты придурок, что на тебя нашло? Эта фифа приехала из извечного их женского любопытства! Поиграет, пофлиртует, промурыжит. Тебе это нужно?
Тоня, наоборот, казалась весьма довольной и оживлённо интересовалась размером сидоровской зарплаты, наличием родственных и семейных привязанностей, а, также, самочувствием Сидорова и его подлинным возрастом! Мрак.
- Тонечка, - канючил Дмитрий Витальевич, раскладывая салат по тарелкам:
- Ну, что мы всё обо мне, да обо мне? Ты про себя расскажи, а?
Тоня захрустела тостами с сёмгой, лукаво погримасничала, но снизошла и, после второго бокала вина, разговорилась. Причём выложила всё! Или выдумала? Неважно.
Она - домработница. Нанялась у своих друзей. Квартиры рядышком - очень удобно. Заботы обычные: купить, приготовить, постирать и присмотреть за ребёнком. Платят хорошо. Достойно. Даже отдыхать на Кипр вместе ездим. В сауну семейную, и то - втроём! Есть муж. Гражданский. Объелся груш. На днях ударил, зараза!! Выгнала бездельника! Ему бы только пиво трескать, да бокс по спортивному каналу!! Пол года захребетником живёт - работу ищет!! Ау-у! Работа, где ты, отзовись?! В общем, всё в полном порядке!!!
Тоня продолжала свой рассказ. Но это были уже несущественные, по восприятию Сидорова, мелочи. Хотя… Она упомянула пластическую хирургию!
Сидоров встрепенулся:
- Тонечка, как же ты решилась на пластику молочных желез? Говорят, силикон – вредно?!
- В жизни всё вредно! - запальчиво возразила Тоня: - Чушь! А когда грудь болтается дряблая, как не знаю что?! Что? Полезнее?!! Да?! Я и задницу себе сделала - сама не налюбуюсь!!
- Да ты что?! Честно?!! - коварно подначивал Сидоров.
- А что, так не заметно? - оскорбилась Тоня. Встала. Демонстративно покрутила бёдрами.
Сидоров скрестил руки на груди, отстранённо посмотрел в угол и убеждённо заявил:
- Грудь - верю. А про попу - заливаешь! Давай лучше выпьем, Тонечка! За наших медиков!
- За медиков - выпью. Наливай, - Тоня голосом подчеркнула слово «медиков».
Дмитрий Витальевич быстро вильнул, как давеча, на дороге:
- Тоня – Тося - Антонина! Не куксись. Просто я никогда не слышал о таких операциях в нашей стране для простых людей! Небось, дорого?
- Не дороже хорошего настроения,- подкусила Сидорова Тоня.
Выпили. Тоня расстегнула сиреневую кофточку, быстро сдёрнула к шее лифчик и продемонстрировала идеальной формы задорную грудь! Сидоров оторопел, но быстро нашёлся:
- Браво! Тонечка, прости меня - гадину!
Женщина оценила извинения, победно улыбнулась, повернулась спиной к Сидорову и продолжила импровизацию. На пол неохотно сползли джинсики. Сидоров затаил дыхание. Да! Крохотные трусики слегка драпировали это великолепие и Сидоров, уже плохо соображая, ринулся приобщиться к самому прекрасному в человеке. Пардон. В женщине.
Ремарка от автора:
Дальше рассказывать решительно нет никакой возможности.
Но! Про Сидорова - можно.
Дмитрий Витальевич страстно бухнулся на колени перед полупопиями богини! Обеими руками он поверял гармонию линий! Целовал и прижимался к ним! Безумец!
Затем Сидоров порывисто подхватил Тоню, недвижную и прямую, как античная статуэтка, и повлёк её на диван.
У Сидорова был ещё вполне приличный полутораспальный диван. Ну, так ему казалось.
Тоня не сопротивлялась. От судьбы - не уйдёшь! Покорившись шквалу мужской нежности, она покорно, уже лёжа, сняла «стринги» и затаилась, смежив веки.
Сидоров мычал:
- Ты - моя мечта! Спящая Красавица! Белоснежка! Шапочка Ненаглядная!
- Дима, вы сказочник, - полусонно жеманничала принцесса…
Ремарка от автора:
Собственно рассказывать о совокуплении не интересно. Это нужно только ощущать и переживать! Но. В данном опусе - приходится;!
Сидоров грамотно провел обильную ласками и продолжительную прелюдию, затем избрал «миссионерскую» позу.
Кстати, почему эту, в общем, незамысловатую позу так поименовали?
Неужели святые подвижники, кои подразумеваются под общим словом «миссионеры», действительно лично внедряли её в интимный обиход аборигенов и коренных народностей чужеземья?! А?! Как вам это видится? И Сидоров решил обдумать это потом. После. На досуге.
Тося недовольно заёрзала и капризно воспротивилась:
- Хочу по-другому… Сзади!
А доброго Сидорова, что? Уговаривать надо? «Сзади», так сзади. Подумаешь?!
У каждого человека свои «бзики»! Дмитрий Витальевич ослабил объятия, подождал, пока Тоня, перевернувшись, легла на животик. А так даже лучше! Постоянный эстетический этот, как его, в общем, катализатор - постоянно перед глазами! Молодец Тося!!
И Сидоров воодушевлённо продолжил утехи.
Тоня опять недовольна. Просит Сидорова:
- Димочка, ты шлёпай меня ладошкой по попке. Пожалуйста!
Господи, подумал Сидоров, трудно, что ли? Отшлёпаем! Всё, как надо, сделаем этому, вдруг, дорогому человечку. Правда немного отвлекает, но - ничего! Ерунда! Издержки женских сексуальных фантазий.
Может быть, не совсем был неправ маркиз Де Сад?! Что-то в этом есть!
И Сидоров снова перестал размышлять.
Тоня не унималась:
- Димочка, я буду звать тебя - папочка! Мой строгий папочка!! Лупцуй, меня папуля, не останавливайся! А я буду - твоя маленькая доченька! Твоя девочка!
А-а! Хорошо! Ещё! Ещё… Не молчи! Говори! Говори мне - «моя девочка, моя маленькая доченька…я накажу тебя негодница…» Говори-и!!!
Поначалу Сидоров на автопилоте проговаривал требуемые заклинания. И продолжал.
Но, Тоня беспрерывно требовала общения с «папочкой»! Это начало раздражать его.
Причём раздражало Сидорова нежелание этой, в целом, зрелой женщины - понять, что мужчины, за редким исключением, НЕ МОГУТ одновременно заниматься несколькими делами. Мужик концентрируется на одном: работает либо правое, либо левое полушарие мозга. И медитирует! Во! Женщины устроены иначе. Медицинский факт. Столько нервных связей, что активны оба полупопия. Тьфу-ты! Полушария, конечно! Бедный - бедный Сидоров! Ты совсем отвлёкся!
И инцест с "доченькой" - тоже как-то... не хотелось бы?!!
Дмитрий Витальевич на последней стадии «садо-мазо-ораторского» марафона впал в каталептическо-сомнамбулическое состояние движущегося манекена.
Разговоры, шлепки, фрикции - всё смешалось в невероятно абсурдную дребедень.
В итоге: удовольствия - никакого.
Тоня, наоборот, дико стонала и восходила на вершину блаженства в гордом одиночестве!
Несчастный и вмиг обессилевший Сидоров безостановочно повторял:
- Моя девочка, моя маленькая доченька, твой папочка сильно накажет тебя… Твой строгий папочка….
Тося бесстрастно и неделикатно одёрнула Сидорова, заорав ему в ухо:
- Дима, очнись! У тебя не стоит! Не мог одну минуточку потерпеть!
Сволочь ты, а не ПАПОЧКА!!!