Два года назад Ему поставили страшный диагноз «рак», Он перенёс операцию, чудом выкарабкался, и врачи давали Ему ещё 20 лет жизни. Сладкое, дурманящее ощущение жизни, подаренной заново, пьянило Его, и Он решил, что 53 года – это уже тот возраст, когда можно наконец-то пожить для себя и немного отвлечься от работы, которая заполняла до сих пор всё его существование. Проездив двадцать лет на старенькой «копейке», Он вынашивал мечту объездить на джипе-вездеходе всю окрестную тайгу, всласть порыбачить и поохотиться.
Она собирала Его в дальнюю поездку, наспех складывая сумку перед тем, как убежать на работу. Ехать в аэропорт Она не могла, потому что с утра на работе была планёрка, да и в машине не было места. Они жили вместе 24 года и настолько привыкли друг к другу, что им не надо было слов. Она положила запас тёплой одежды на всякий случай, большой бокал на стойком основании, чтобы чай не проливался от тряски в машине. Он не спорил и не ворчал, а только молча наблюдал и неожиданно, тихо улыбался. Эту Его улыбку Она будет помнить всю жизнь. Чмокнув Его, всегда бородатого, в маленький выбритый треугольничек на щеке, Она убежала. Был вторник, 10 июля 2001 года.
А в субботу в 6 часов утра раздался отчаянный телефонный звонок. Телефон звонил и звонил беспрестанно, как будто тот, кто был на другом конце провода, хотел во что бы то ни стало разбудить Её. Она спала и, совсем сонная, не сразу подошла к телефону. А когда подошла, то услышала голос знакомого, уехавшего во Владик вместе с Ним. Этот голос сказал, что Он утонул вчера, в пятницу 13 июля…
Как Она в тот же день добралась до Владивостока… как, не веря в случившееся, побежала в морг, чтобы увидеть Его… как оформляла документы для кремации… как и на каком «самозаводе» переоформляла документы на купленный джип… как устраивала отправку машины домой… как долетела обратно… как похоронила Его и на следующий же день отмечала 9 дней - Она плохо помнит. Всё это покрыто в памяти каким-то странным обжигающим туманом. Такой же обжигающей была дымка в июльском Владивостоке.
А в памяти навсегда осталось вот что: разбирая во Владивостоке Его вещи, Она увидела, что Он взял с собой не тот бокал, что Она ему положила, а кружку, на которой было выгравировано Её имя…В сумке Она нашла несколько кассет с записями Хулио Иглесиаса, которые Он купил для Неё, потому что Она очень любила, как поёт этот певец. Никогда не покупавший никому никаких подарков, Он купил подарки для сына и для Неё, - и, глядя на них, Она чувствовала, как у Неё останавливается сердце… Перед кремацией Она увидела, что на пальце у Него не было обручального кольца, сделанного из дедушкиного (из старого золотого червонца), но сил искать кольцо у Неё не было.
Слепая от слёз, Она положила в гроб, в котором Его увозили на кремацию, кружку со своим именем – и простилась с ним навсегда. Но теперь Он навсегда оставался с Ней.
***
Той чёрной пятницы прибой
Мне душу, опаляя, лижет,
Тревожит мой ночной покой.
И боль моя не стала тише…
Но я с улыбкой узнаю
Твои черты в растущем внуке
И не кляну судьбу свою,
Что так богата на разлуки.
***
Пятница. Тринадцатое. Взрывом
Чёрных молний на изломе лета
Ты, как лист, из книги жизни, вырван.
И душе моей не ждать ответа –
Где теперь твоя душа летает?
Снова жаркий день июльский тает
Без тебя... Кругами по воде –
Только память о тебе…Ты где?.
***
Снег памяти с висков моих не тает,
Как шапки льда на дальних горных пиках.
Всё дальше ты. Тебя мне не хватает.
И боль не утихает, многолика.
Я в ней растворена - и - без остатка.
Скорбит моя душа, взмывая к небу.
Мне странно хорошо, что ты, мой сладкий,
Теперь всегда со мною, где бы ты не был.
***
Море унесло тебя с собою,
И, навек отняв – тебя вернуло
Тихим стоном сонного прибоя,
Плачем чаек и далёким гулом...
Гул бессонный в сердце мне нацелен,
Ищет он тебя, а ты – далёко.
Плохо без тебя мне, в самом деле!
Страшно. И уж очень одиноко.
***
Там, где-то – берег, волна и галька…
А мне нисколько себя не жалко,
Ведь не о море я так тоскую,
И не пророчу судьбу иную,
Прося у моря другой погоды,
Что от ненастья меня уводит.
А в море – шторм... И холодный ветер...
Он слёзы с солью на веки лепит.
Глаза зажмурю – и сразу вижу,
Невзгоды ветер , как бусы, нижет.
А Бог – невинный, а Бог – далёкий,
Он меня проклял, и одиноким
Лечу я камнем по дну морскому...
Я удаляюсь быстрей от дома,
Что нам дарил на двоих рассветы…
Лишь толща вод…Мой любимый, где ты?..
...А там, где море, волна и галька, -
Рвёт мою душу разлука - чайка.
И грусть-печаль ей луною светит…
Как одиноко на белом свете!..
