Уже убедила всех в никчемности своей жизни.
И никто не может понять, что ей толком надо.
И давно по ее мечтам сыграли в часовне тризну.
А она все верит и опять босиком по лужам.
Улыбается нежно всходящему рано солнцу.
И никто не может понять, кто ей толком нужен.
И давно ее схоронили для жизни социума.
А она все летает, играя с порывом ветра.
Долго-долго с замиранием сердца на ночь глазеет.
И никто не может понять, почему в километрах
Она измеряет тропу на картине в музее.
Она не сошла с ума и в окно не вышла.
Но характер ее безумный неисправим.
Просто никто не может понять, что дышит
Она не воздухом, а дождями и мечтой о любви.
