И был такой ослепительный август.
Город в медовых оттенках расплавился,
Растёкся по блюду. Люди в бреду
Брели на побережье— в двух километрах отсюда.
Они к своему стыду не чуяли ног под собой,
Но чуяли свет над собой.
И были так дивно небрежны. И непреложны.
Письма же были тревожны и безутешны.
Тяжёлый выдался август. И страшный год.
«…Мама, я не сказала б, что мне легко.
Я переехала в южный город,
Здесь много смеются и вкусно кормят,
Здесь реками льётся такое вино…
Мне вроде и радостно, и всё равно.
Когда не спится, смотрю кино,
В финале целуются— мне смешно
И очень больно потом улыбаться.
Вот так обо мне— вкратце.»
«…Она не пожелала остаться,
Уехала как можно дальше отсюда,
Его в тот же вечер свалила простуда…
Какая-то странная точка в истории.
Они разошлись по своим территориям…
И раны зализывать будут всю жизнь…»
Весь август не приходили письма.
Жизнь потекла по руслу, давно забытому.
Все карты открыты, сердца разбиты,
Театральный сезон запоздало закрыт.
Двадцать восьмого, вечером, неожиданно…
«…Мама, ты, может, смотрела новости.
Вчера самолёт разбился над пропастью,
Вроде как скалы задел крылом.
Передают, что никто не выжил.
Мамочка, в том самолёте был он…»
Назавтра пришла диктофонная запись.
«…мам, вот так всё в одну минуту сломалось.
почему я не летела с ним?
у него, наверное, всё наладилось,
выдали крылья и жёлтый нимб.
у него теперь много такой любви,
какой не могла ему дать я.
странно, сейчас от меня не пахнет
ни сигаретным дымом, ни белым ромом,
хотя вечером было и то, и другое.
мам, за таких, как он, выпивают, не чокаясь,
за таких, как я, выпивают стоя.
видимо, всё-таки не суждено мне
уехать в Майами, родить ему тройню.
мам, я лежу сейчас в ванной и мне не больно.
вода постепенно становится розовой.
мам, я всю жизнь боялась мышей и гроз,
а надо было бояться сверкающих самолётов.
мам, он действительно был самым лучшим,
а что до меня…во мне много сучьего,
во мне много детского, много пошлого.
сейчас я лежу и не помню прошлого.
только его и тебя помню.
только тебя и его люблю.
а значит, было со мной что-то чистое.
а что касается тех анонимных писем,
то я про них знаю. их писал он.
я нашла черновые в коробке картонной
на чердаке в нашей общей квартире.
мама, прости, что вот так по-тихому…
я тебя очень и очень люблю.
жаль, что ты станешь на смерть старше.
я думала, будет совсем иначе:
но сейчас мне предательски страшно,
мамочка…»
1.07.09.
финалъ.