В этом городе, где ты никогда не бывал,
Почему-то так часто тебя вспоминаю,
Вдоль тенистых аллей, вдоль дорог и каналов,
И под сетью лучей, что с небес опадают.
Жаркий ветер, метель тополиная – снег,
И тепло на душе, как зимой по привычке,
Глядя как посторонний, я молилась весне,
Чтобы снег искупил все грехи, неприличность
Моих мыслей, тоску, и воздушные замки.
Почему-то так часто себе представляю,
Кружевной белый зонт, платья синие лямки
И снег тополиный, ты навстречу шагаешь.
И улыбка медовая красит лицо,
И от солнца черты так милы и прекрасны,
Что хочется петь, и что стрелки часов
Мне подарят когда-нибудь день этот ясный.
Но не тот это город, и люди не те,
И не в эту эпоху моё кружево в моде,
И, конечно же, взгляд твой горит в темноте,
И никак не впихнуть его в солнечный полдень.
Будут сумерки, осень, ветер будет печален,
Будет греть меня чай, а кофе – тебя,
Вот тогда ты появишься, дымкой испарин
Или газовым синим блеском огня.
Я вздохну, обходя по жаре летний город,
Что тебе не знаком, мне – тотально чужой,
Дай мне только вернуться – отыщется повод
Мне погреться улыбкой твоей и… жарой.
Только вместе. Ведь ты не растаешь?
Память-масло
Салютами, огнями – это масло не для нас,
Эта ночь – твоё дыханье,
До рассвета, досветла не буду спать, нарочно.
Сковородками, грибами – это масло не твоё,
Эта кухня – дело женщин,
И до завтра, до обеда есть не будешь ты, нарочно.
Зачерпну ладонью реку, воду поднесу к губам,
Красный, синий, непонятно,
Этот цвет не для меня.
Не оставить. Не проснуться. Не остановиться, нет…
Нет, не поздно нам вернуться,
Просто масло не для нас.
Мой июнь- десятый лишний, ты услышишь птиц и газ.
Не сольёт нас ночь в дыханье.
Просто масло не для нас.
Не скользит оно, не прячет тонкой плёнкой Солнца свет.
Только плавает, нарочно, только дразнит, кто и где.
До разбега, дотемна не буду спать. Нарочно
Чтоли пляшет память
По изгибам твоего лица?..
Голубая скамейка
Когда я уже собралась уходить,
Покинуть твой двор, голубую скамейку,
Ветрюга взыграл в высоте тополей,
Смеясь, осыпая снежные ветки.
В глазах моих тушь и назойливый пух,
А небо сорт, или это фейерверки?
Вот рту моём смех, и торчит чупа-чупс,
Слюной на асфальт, со вкусом конфетки.
Уйду всё равно, достали гудки,
Что в трубке рыдают, съедая копейки.
И я ухожу, но однажды вернусь.
А ж*** болит, голубая скамейка
Её победила.
Ночной укус и смерть
Сквозь сон его слышу, он здесь, где-то рядом,
О нём не дано человеку узнать.
Опять эти игры в вампиров, обряды
Свои он проводит, готовясь кусать.
И вот, наконец, в беззащитную шею
Мою он впивается, алая кровь
От тела другому идёт, и не смею,
Боюсь шелохнуться, так хочется, но…
Мы разные слишком, а он не жалеет
Об этом и просто берёт скромный дар.
За всё есть расплата, его я убью, ведь
Он просто противный голодный комар.
19 июня 09