Церквей и башен в вычурном барокко.
Смотрю я сквозь века, а ты молчишь
И сердце Зальцах бьется одиноко.
Туманом поднимаясь из низин,
Я шел туда, где музыка - живая.
Там мой любимый старый клавесин
Расплакался, как будто узнавая.
Я шел, и, миновав Residenzplatz,
Свернул, замедлив шаг, к Getreidegasse.
А в небе желтый месяц, как паяц,
Застыв, кривлялся с облачной террасы.
Я глянул вверх - мне сделалось смешно;
Вперед - и сердце с затаенной болью
Отбило ритм в соль-диез минор,
И замерло. И вспомнил я невольно -
Зачем tu quoque, Brute, fili mi?
И неужели яд надежней стали?
Антонио, любимый ученик,
Я верю, что тебя оклеветали.
Прощай, мой Зальцбург, город черных крыш.
Прощайте, Зальцах влажные низины.
Уйду - и ты навеки замолчишь
С мелодией утихшей клавесина.
