Феечка очень любила все вокруг. Травку, листики, жуков, даже противных мохнатых ядовитых гусениц. Любила преданно и беззаветно. Очень уж ей хотелось, чтобы все были счастливыми и добрыми. Конечно же, Феечка была не только красивой, но и умной, поэтому понимала, что добрыми все быть не могут, поэтому она чуть меньше любила бобров, за то, что они грызут деревья.
– Что вы делаете, господа бобры, – возмущено восклицала Феечка, – им больно, они же живые.
Но бобрам было не до феечек, бобры грызли деревья. Так они были устроены, что им все время нужно было обо что-то стачивать зубы, иначе те вырастали большими-пребольшими. И тогда бобры просто не могли закрыть рот. А бобры с открытыми ртами смотрятся немного смешно.
Но оставим в покое бобров с их загадочной физиологией. Вернемся к существам волшебным. Хотя, какой бы волшебной не была Феечка, но она была девочкой. Со своими девочковыми проблемами и желанием обычной девочковой любви. Впрочем, если это и волновало Феечку, то недолго - вокруг было столько нерешенных дел. Поэтому, о феечко-девочковой любви я, может быть, расскажу в другой сказке.
Неподалеку один неаккуратный Медвежонок наступил на муравейник. Он даже этого не заметил, но в муравьином доме стоял невообразимый тихий крик. А Медвежонок неподалеку сидел на пенёчке и грустил. Феечка на лету махнула волшебной палочкой, поправляя муравьиный дом, и села к Медвежонку на плечо:
– Эй, чего уши опустил, малыш?
– А чего мне радоваться, если я толстый и меня никто не любит? – Медвежонок вздохнул и попытался отодвинуться от Феечки.
Но как отодвинуться от того, кто сидит у тебя на плече? Это все равно, что попытаться отодвинуться от своего плеча. Как-нибудь попробуйте, расскажете, получилось ли.
– Глупости какие, – возмущенно воскликнула Феечка, – я же тебя люблю, разве ты не видишь?
Она приподняла медвежонку ушко и волшебно туда подышала. От щекотки ушко дернулось, Медвежонок улыбнулся.
– Правда, любишь, что ли?
– Правда-правда-правда! Посмотри, разве ты сам не видишь? Я с тобой, ты же почувствовал мое дыхание!
Медвежонок посмотрел на Феечку и увидел, что та на самом деле его любит. И тут же перестал грустить. Он собрался еще что-то спросить, но Феечка затараторила:
– Извини, малыш, спешу. Я скоро вернусь, а потом все-все-все тебе расскажу.
И улетела.
Чуть дальше, маленькая Букашка потирала ушибленный лоб и зло озиралась вокруг. По глупости, вылетев за пределы леса, она расшибла лоб о стекло, Очень уж ей хотелось подлететь поближе к человеческому жилищу и посмотреть, что же такое непонятно-горячее его освещает.
– Дурашка, тебе же повезло, ты только расшибла лоб, но не сгорела, – воскликнула феечка, – знаешь, сколько раз я обжигалась на дурацких человеческих свечах? Они красивы издалека, но опасны вблизи.
И Феечка начала рассказывать о себе, о том, как она научилась быть феечкой. Как часто это не получалось, как часто ее не понимали. Рассказывая, она смахивала со своих крылышек пыльцу на Букашкину шишку и втирала ее пушистой волшебной палочкой. Шишка совсем перестала болеть и постепенно исчезла.
– А я смогу быть такой же, как ты? – вдруг спросила Букашка.
– Конечно, сможешь, дурашка. У тебя ведь тоже есть крылья. Просто нужно научится ими пользоваться.
Феечка осмотрелась вокруг и подняла с земли небольшую сухую ветку.
– Вот, держи, – она ткнула Букашке в лапки ветку, – со временем эта ветка станет твоей волшебной палочкой, я вложила туда частичку себя. А когда у тебя на крылышках появится волшебная пыльца, ты все поймешь сама. А сейчас мне нужно спешить, у меня сегодня так много дел.
И Феечка спешно запорхала между листьев, а Букашка восхищенно смотрела ей вслед.
Тем временем, одна маленькая Зайчишка, стремясь выглядеть покрасивше среди других обитателей леса, решила подровнять себе челку. Схватила здоровенные портняжные ножницы и ненароком оттяпала себе ушко. Зажав кровавый обрубок, Зайчишка громко плакала.
Феечка на бреющем полете спикировала вниз, оторвала кусок своего крылышка и начала молча перевязывать то, что осталось от Зайчишкиного уха. Зайчишка не переставала реветь и пыталась оттолкнуть Феечку:
– Не нужно мне ничего туда наматывать. Это не поможет. Куда я теперь такая одноухая? Стыдна-а-а…
– Не переживай, – сказала Феечка, – я же феечка. Смотри!
Она взмахнула палочкой, и перемотанное куском крылышка ушко тут же отросло.
– Еще розовее прежнего, – гордо сказала Феечка, – попробуй пошевелить.
С ухом все было в порядке, Зайчишка успокоилась и с достоинством сказала:
– Я бы хотела кое-что у тебя спросить. Ты Феечка, значит должна знать! Почему зайцы не умеют лазать по деревьям, а медведи умеют? Где растет самая вкусная морковка? Как добраться до кочерыжки в капустной голове, не повредив при этом ее листья и когда, наконец…
– Стоп-стоп-стоп! Прости, но у меня сейчас нет времени обстоятельно ответить на все твои вопросы, ужасно много дел.
Феечка залезла в сумочку и вытащила оттуда старые деревянные «пятнашки», когда-то подаренные ей Старым эльфом.
– Вот, держи. Их нужно правильно сложить. Когда у тебя это выйдет, ты получишь ответ на свои вопросы. Люблю, целую, улетаю.
И улетела дальше, хотя без куска крылышка это было не так уж и легко. Но Феечка знала, что крыло отрастет. Так всегда бывало.
Так прошел весь Феечкин день. После него подушка была особенно мягкой, сон крепким, а сновидения, как всегда, волшебными. Феечкино утро начиналось с умывания, глотка утренней росы и, как правило, хорошего настроения. Поправив крылышки, она глянула на себя в зеркало и недовольно хмыкнула, хотя, в общем, признала, что выглядит неплохо. Пора было лететь дальше.
Но в этот раз она успела отлететь недалеко. Около ее дома, свернувшись калачиком, лежала Зайчишка.
– Эй, соня, просыпайся, – закричала Феечка, – солнце встало и тебе пора вставать.
Она подлетела к Зайчишке и бодро запела какую-то утреннюю песенку. Но Зайчишка лежала неподвижно, в лапке была зажаты нерешенные «пятнашки». Она умерла. От неожиданности Феечка приняла сидячее положение, пренеприятно ударившись попой об землю.
– Замерзла, наверное. Эх, если бы я знала, что ей негде спать, я взяла бы ее к себе домой, – пробормотала Феечка.
Феечке было очень грустно оттого, что она не смогла помочь Зайчишке с жильем. Но зверушки – не люди, в лесу не принято хоронить умерших и Феечка полетела дальше. В несколько подпорченном настроении.
Спустя пару минут, она увидела сидящую у большого дуба Букашку.
– Привет, – подлетела к ней Феечка, – как успехи?
Но Букашка не ответила. Она тоже была мертва. Рядом с ней на серой земле была нарисована красивая цветная картинка. Той самой сухой веткой, которую Феечка подарила Букашке.
Тяжело стало на душе у Феечки, она задумалась и медленно полетела дальше. Пока не наткнулась на Медвежонка. Он, сгорбившись, сидел на том самом пеньке и держался за ухо.
– Эй, – закричала Феечка, – вы все сговорились умирать, что ли?
Но Медвежонок был жив. Он попытался встать, но у него не получилось. Он посмотрел на Феечку, улыбнулся, еще крепче сжал ушко, в которое вчера дышала Феечка… И зачем-то тоже умер.
Совсем поникла наша Феечка. Не понимала она, что происходит вокруг. Может мор какой в лесу, или какие ядовитые отходы сбросили люди неподалеку. Огляделась вокруг. Но нет, лес жил дальше своей жизнью. Все свистело, чирикало, муравьи суетливо вышагивали по дорожкам вокруг починенного вчера муравейника.
Феечке нужны были разъяснения. Дать их мог только Старый эльф, которого Феечка знала очень давно, и который не раз ей помогал. Она понуро побрела в чащу, лететь не было ни сил, ни желания.
Старый эльф замотал Феечку пледом, усадил в большое кресло и долго слушал о том, что случилось с нею за эти два дня. Закончив свой рассказ, Феечка спросила:
– Скажи, почему вокруг меня умирают? Умирают те, кому я помогаю, кого люблю, кому отдаю себя?
Задумался Старый Эльф, неспешно раскурил длинную трубку и сказал:
– Ты их любишь, я знаю. Ты помогаешь, отдаешь им себя. Но потом кто-то опять кричит о помощи, и ты спешишь дальше, забывая, что забираешь себя у тех, кому только что отдала. Можно любить всех. Но отдать себя всем – невозможно.
Феечка всхлипнула и сказала:
– Да, ты, конечно же, прав, но кто же, если не я? Я не умею иначе, пойми…
Тут она услышала, как кто-то в лесу споткнулся, упал и заплакал.
– Прости-прости-прости, Старый эльф, мы еще обязательно об этом поговорим, но сейчас я очень спешу, – и Феечка упорхнула дальше.
21.05.2009