-Ты куда, глупая? Вернись, я все прощу! Но Майка словно породистая лошадь, раздвигая телом гладь воды и боязливо всхрапывая, уже решительно двинулась вперед- туда где лунная дорожка рассыпала серебро по поверхности спящего озера, затерянного среди рощ тутового дерева.
-Утонешь, дурочка!
Но она не утонула. Вышла из воды словно наяда, явившаяся в этот мир из древнего эпоса, где на тесной площадке мироздания уживались: люди, звери, демоны, и божества, охраняющие Стихии.
С ее длинных волос - по голым бокам стекали струйки серебра. Добегая до тонких лодыжек, падали в песок, чтобы вновь вернуться в озеро.
Да хороша была Майка в тот момент. Природа славно потрудилась, чтобы высечь из мрамора времен столь замечательное создание. Ее статная фигура четким контражуром рисовалась на фоне полной луны. Приблизившись, она заслонила собой полнеба.
Я валялся на песке в обнимку с бутылкой красного вина; потягивая из горла, любовался подаренной картинкой.
Майка присела рядом и положила руку мне на плечо. Мы пили вино, поочередно прикладываясь к горлышку, и молчали, глядя на игру в прятки затеянную луной. Она то ускользала за очередное приплывшее из-за горизонта облако, то вновь кокетливо выглядывала сквозь ажурный край, будто юная красавица, выбирающая жениха.
Мы изрядно нализались тогда, начав еще на студенческой вечеринке и продолжив - тут на озере, куда сбежали от шумной толпы.
Рассвет застал нас, лежащими в обнимку на краю песчаного берега, - словно Адам и Ева, изгнанные из рая, рассердившимся на них Богом.
Я проснулся первым и, взобравшись на пригорок, курил, любуясь спящей Майкой. Солнечные зайчики, продираясь сквозь густую крону деревьев, ласкали ее кожу, и прыгали по лицу, стараясь разбудить спящую красавицу. Но она не желала просыпаться, а только сердито морщилась и шевелила размякшими ото сна губами. Ее смуглая кожа в розовато-лиловой утреней тени, источала теплый свет, словно только что сорванный золотистый персик, покрытый каплями росы. Целомудренно сложенные ноги согнуты в коленях. Голое бедро заботливо укрыто распущенными волосами и мягкой ладошкой с подрагивающими во сне тонкими пальцами. Другая ладошка, увитая черными локонами, спрятана под щекой. Грудь с набухшими от ночной любви коричневыми сосками, вздымается в такт ровному дыханию. Она напомнила мне одну из многочисленных девушек Гогена, населяющих его поздние холсты. « И золото их тел.» …
- Вставай красавица! – я тихонько пощекотал соломинкой возле ее носа.
- Ну, ты чего, дурак! – Майка сердито отмахнулась от меня как от назойливой мухи.
– Сколько времени?- уже через период спросила она, медленно перевернувшись на спину, сладко потягиваясь и улыбаясь.
- Аллах его знает – сколько сейчас времени.- Я посмотрел в небо. По синей лазури плыли легкие перистые облака, не мешая нахальному, азиатскому солнцу таращиться на нас во все свои любопытные глаза.
- Ого! Наверное, часов десять уже. Давай одеваться! Сейчас народ прибежит. Неудобно! Не дети все-таки.
- Ага! - Майка зевнула и вновь потянулась всем своим бесстыдно-красивым, голым телом.
Я принес ей одежду, разбросанную вчера по берегу, следуя маршрутом нашей общей страсти.
Быстро одевшись, мы двинули обратно в исходную точку своего бегства - студенческую общагу, затерявшуюся на окраине древнего Самарканда, - среди обычной узбекской махали.
Мы шли по пыльной кривой дороге, минуя сады и огороды, где размахивали кетменями трудолюбивые дехкане, сладострастно кричали длинноухие ослики, и за высокими глинобитными заборами - дувалами, старательно выводили трели, невидимые взору, звонкоголосые перепела, развлекая своим пением отдыхающих от трудов праведных седовласых старцев.
Мы в своих тертых джинсах и мятых футболках с иноземными надписями, не очень вписывались в местный колорит, но Майка, гордо неся свое звание узбекской принцессы, стойко отражала недобрые взгляды, долетавшие к нам из-за плетней, где женщины, укутанные в пестрые восточные одежды, пекли лепешки, возле глиняных, дышащих огнем тандыров. Похожая лицом на латиноамериканскую мадону, Майка была родом из очень древнего племени узбекских беков, и однажды это спасло нас от назойливого милицейского начальника, положившего на нее свой похотливый взор. Она швырнула ему в лицо гневную тираду на местном наречии и тот, что-то коротко вякнув, трусливо сбежал, растворившись в ночи. Я тогда ничего не понял и стал допытываться. Ну, она мне и объяснила, не вдаваясь в особые подробности.
Единственное, что я четко сообразил тогда, - тронь он ее пальцем, и жить бы ему осталось совсем недолго! Видимо это в такой же степени касалось и меня.
Впервые, я увидел Майку, когда поднимался на третий этаж студенческого общежития - принадлежащего Архитектурному институту, в который я только что поступил. Девушка спускалась вниз, волоча огромный планшет с контурами будущего проекта. Я уступил ей дорогу. Мимо моего носа проплыла упругая грудь, обтянутая трикотажной тканью с серебристым отливом и пахнуло духами с оттенком горького миндаля. Я украдкой - снизу вверх - заглянул в ее карие глаза и разглядел легкую усмешку, сверкнувшую в темных зрачках. Наспех бросив вещи в своем новом жилище, ринулся назад с твердым намерением познакомиться с обладательницей блестящих карих глаз и роскошного бюста. К моему счастью девушка, которую звали Майя, охотно приняла помощь, и мы вместе перетащили еще пять метровых планшетов в здание архитектурного факультета, где ей предстояло работать над грядущим дипломом.
Потом мы пили кофе, и я предложил отметить мое недавнее зачисление на факультет архитектуры.
- Ты заканчиваешь институт, а я только начинаю - это символично! - сказал я. Впрочем, не факт, что я сказал именно это - сейчас уже не упомнить, но видимо было сказано что-то такое, что вполне убедило ее. А может быть она приняла решение, еще тогда, когда я хищно пялился на ее грудь. Иногда это очень забавно складывается у людей.
Мы сходили в ресторан, и она осталась у меня на ночь.
Но Майя оказалась не из тех девушек, которые легко и просто устраивают вам перманентный праздник любви и взаимопонимания! После той ночи - рано утром - она выскользнула из моей постели, чтобы исчезнуть на добрых две недели.
- Ездила домой, к родителям – уже позже скажет она при нашей очередной случайной встрече.
Я был возмущен и требовал объяснений. Но Майка не умела извиняться и объясняться тоже не умела – только ласково потрепала меня по щеке и улыбнулась загадочно и обворожительно! Привыкай, мол – то ли еще будет! Точь в точь – гогеновская таитянка – « Как, а ты ревнуешь?»
Потом она снова надолго пропала из поля моего зрения.
Майка неожиданно пришла на мою выставку, которая открылась ближе к Новому году. Надо сказать, что до поступления в архитектурный, я уже изрядно помотался по городам и весям: учился в Питере, работал в театре, посещал разные изо-студии…. И вот набрался приличный запас картинок, которые мне и предложили экспонировать, чтобы подстегнуть, видимо, и других студентов к факультативному творчеству.
Вот она и явилась на открытие этой выставки, чем меня изрядно порадовала. Я понял, что выдержал, возможно, какой-то там экзамен-испытание, который женщины любят устраивать нашему брату. Хотя кроме злости и досады - нужно сказать, честно, ничего не испытывал, все это время, разве, что виду не подал.
Ну, тем не менее, она вернулась - и это было самое главное!
Всю зиму шла какая-то дурацкая притирка- то я погружался в пучину собственных забот: зачеты, консультации, выставки, то она, обидевшись, или просто так, исчезала надолго. Так и брели мы по ухабистой тропе остывающей любви, чуть не угробив это замечательное, но такое хрупкое, в зимнюю пору, чувство. И только нагрянувшая, как всегда неожиданно, южная весна вернула нас на бренную землю.
Давно уже набухавшие почки деревьев, вдруг, в одночасье, просалютовали миру бело-розовым фейерверком, возвещая о приходе долгожданной весны. И сразу все закрутилось, завертелось, налетели откуда-то пчелы, бабочки и перелетные птицы, наполнив сады жизнеутверждающим шуршанием, чириканьем и прочей любовной возней. Воздух наполнился терпким медовым ароматом, и глаза будто бы шире открылись на окружающий мир, засиявший особыми красками!
Этот период был, пожалуй, самым светлым в наших отношениях.
А затем пришло лето с его истомой и негой. На землю опустилась жара, и стало невозможно спать по ночам. Я сдал весеннюю сессию и готовился уже отбыть на каникулы. Куда?- Я еще не знал.
Майка успешно защитила диплом и тоже строила какие-то свои планы, о которых мне не сообщала. Что-то опять варилось в ее загадочной душе.
Мы вообще не строили никаких планов относительно будущего. Да и бесполезно это было.
Дело в том, что в двадцать лет наша жизнь наполнена таким ощущением счастья и любви от самого факта пребывания на планете - Земля, что даже столь славное явление, как внимание красивой девушки, воспринимается, будто вполне заслуженная данность. Как воздух, как солнце... Как неизбежный приход весны!
В особенно жаркие ночи мы устраивали ложе прямо на плоской крыше общежития и спали под луной, обдуваемые ветерком, прилетавшим от нашего озера, среди тутовых рощ.
Я стягивал с Майки ее любимые красные трусики, и мы старательно умножали процентное соотношение любви в масштабах Вселенной.
- Представляешь, что будет, если мы сегодня не сделаем это? – уговаривал я ее.
– Вдруг количество Мирового Зла перевесит Добро, и мир внезапно рухнет? Ты, будешь, виновата в нарушении любовного баланса в масштабах Мироздания! И я вместе с тобой, как невольный соучастник этого безобразия!
Иногда, же, напротив, я лежал безучастный ко всему, пребывая в меланхолии и уставившись в звездное небо пустыми глазами, курил одну сигарету за другой. Что-то уже тогда тревожило меня в стремительно приближающемся будущем. Или наша любовь перевалила за ту черту, когда романтика превращается в скучные будни?
Она толкалась, пытаясь растормошить мое вялое тело.
- Эй, борец с Мировым Злом – давай не ленись!
- Да, сейчас – только заряжусь немного от Космоса. Я докуривал сигарету и ракетой запускал ее во тьму. Прочертив дугу, она гасла словно маленькая комета, заблудившаяся в ночи.
И, вдруг, Майка снова исчезла! В одночасье, не сказав ни слова, собрала вещи и растворилась в перспективе надвигающегося лета.
Через несколько дней мне передали записку :
- « Приходи на наше обычное место. Целую Майя.»
Я с трудом дождался назначенного времени и помчался на конечную остановку автобуса, где мы иногда встречались, чтобы поехать в город. Я целый час слонялся вокруг, но она не пришла.
Уже потом я понял, что так она, видимо, попрощалась со мной. Стояла где-то рядом. Долго смотрела, прячась в тени деревьев, а потом ушла. Теперь уже навсегда.
Через пару дней я уехал к морю. Там меня ждали новые впечатления и новые истории.
Вскоре я совершенно забыл про Майку.
Она будто осталась в другой придуманной кем-то – ненастоящей - чужой жизни.
И вот только вчера, через многие годы, проснувшись среди ночи, на другом краю света, я, вдруг, явственно ощутил рядом ее присутствие.
Я до сих пор не знаю - где она и что с ней.
Может быть ее беспокойный дух, именно в эту минуту, покинул наш мир и облетал Землю, навещая своих бывших друзей?
…Или она – уже постаревшая, перебирая старые фото - вдруг вспомнила обо мне и о той далекой весне, когда нам было хорошо вдвоем. Дай бог, чтобы это было именно так…
© Ялышев Марат/ ХАММ/ г. Зеленоградск 2009
