(Джеймс Уилдон Джонсон).
Вечереет целыми днями.Я щепотками и горстями меряю расстояния,
Время и белый цвет.Пустота как состояние.Как органный аккомпанемент.
Время до смерти залечит:ставь потом в церкви свечи,целуй золотые кресты.
А мне бы завидовал сам Малевич--во мне столько квадратистой темноты,
Выписанной упорным ремесленником от кисти,
Высчитанной упрямым художником от числа.
Аэроплановое лето--козырь,спрятанный в рукавах.Вся планета будет в ответе
За наши с тобой дела.Я на правах рекламы,я--птичий труп в проводах,
На нашей с тобой карте отсутствуют города.И вряд ли сюда по расписанию
Ходят скорые поезда.Пустота как артефакт,скрытый на дне Рейна.
Я--это ты,помноженный пополам,
Я--это неубранная сцена,весь реквизит и бутафорский хлам.
Если есть я,значит у Бога есть на меня мало-мальский план,хоть
Какой-нибудь,да расчёт.Если сегодня я так больно падаю,значит вчера
Всё-таки был взлёт:можно занести в ежедневник,посадить в землю--
Может,когда-нибудь прорастёт и засеребрится на солнце,пробьёт небо.
Я не хочу ни зрелищ,ни хлеба,
Я вообще ничего не хочу,кроме Пасхи...
P.S.
Когда Ты,бросив окурок,вошёл в первый вагон пустоты,скажи мне,какого
Чёрта Ты себя почувствовал одиноким?Теперь я ищу на неточных картах
Тобой не взорванные мосты и,стоя в последнем вагоне,куря в многолюдном
Тамбуре,чувствую то же самое,но,заметь,не имею возможности сотворить себе
Мир.Моя осторожность обходится дорого,как ни крути.И, всё-таки,бесконечны,
Неисповедимы твои пути.Железнодорожные.
Сложные.
-14-03-09-